Добрая и внимательная бабушка

Бабушка! Моя бабушка была колдуньей. Не сказочной, а реальной, настоящей, белой колдуньей. Старожилы, может быть, помнят её невероятные чудеса. Она жила на Украине в селе Кузничи Городнянского района Черниговской области. Звали её Ефросинья, а фамилия — Верхуша. Однажды в раннем детстве я присутствовал при её чудодействиях.

Тогда мало что понял в них, но сейчас стало ясным абсолютно всё. О Боже, какая простота в самой загадочной невероятности! Думаю, половина сегодняшних людей, особенно целителей, смогли бы свободно достигнуть её результатов. Если чуть подробнее, то вот что произошло.

Всё раннее детство я провёл в украинской деревне, в маленькой беленькой хатке, крытой соломой. Любил наблюдать, как хлопочет у печи моя бабушка. Однажды, повздорив с кем-то из сверстников, я услышал обидное: «А твоя бабушка колдунья». Другие стали сразу же защищать мою бабушку: «Мамка моя каже, она хорошая».

Не раз я видел, как бабушка лечила людей. Я не придавал этому никакого значения. В те времена в деревнях много было целителей. У кого-то лучше получалось лечение одной болезни, у кого-то — другой. И никого не звали колдунами. Но способности бабушки не укладывались в обычные рамки целительства. Моя малограмотная бабушка, как оказалось, свободно излечивала многих животных. Делала она это внешне невероятным способом. Она на сутки исчезала вместе с больным животным, потом возвращалась уже с выздоровевшим или подлечившимся и говорила хозяину, как должно проходить дальнейшее лечение.

Когда я услышал от сверстника оскорбительное в адрес моей бабушки слово «колдунья», хоть и боятся дети всяких колдунов, я нисколечко не стал хуже относиться к своей доброй бабушке, она, вернее, её действия, лишь вызвали во мне интерес.

Однажды привели к бабушке председательскую лошадь — породистую, недавно купленную для разъездов председателя колхоза по служебным делам. Мы, местные ребятишки, всегда любовались лошадью, когда проезжал председатель. Она высоко держала голову, намного резвее и красивее бежала, чем все другие деревенские лошади. Но в этот раз её привели к бабушке не запряжённой в разъездную тележку и не под седлом. Её, теперь понурую, медленно передвигающуюся, привели в одной уздечке. Для меня небывалое событие — председательская лошадь в нашем дворе, и я с интересом стал следить за происходящим.

Бабушка подошла к лошади, стала гладить ее то сбоку по морде, то около уха и что-то ласковое спокойно шептала ей. Потом бабушка разнуздала лошадь (вытащила изо рта лошади металлические удила), из дома вынесла во двор скамью, разложила на скамье пучки трав, подвела лошадь к скамье и начала предлагать животному по очереди разные сухие травки. Лошадь на какие-то не обращала внимания и отворачивалась, но некоторые нюхала и даже слегка пробовала. Те пучки, на которые лошадь обратила внимание, бабушка бросала в чугунок с водой, стоявший на углях, и туда же опустила свой чепчик.

Я слышал, как она сказала людям, приведшим лошадь: «Приходите утром, через день». Когда люди ушли, я понял, что бабушка опять собирается исчезнуть куда-то вместе с лошадкой, и стал просить её взять меня с собой. Бабушка, всегда выполняющая все мои просьбы, и в этот раз не отказала, но поставила условие: раньше обычного лечь спать. Я подчинился.

Бабушка разбудила меня на рассвете. Перед домом стояла лошадь, покрытая небольшой холщовой тканью. Омыв моё лицо отваром из чугунка, бабушка дала мне небольшой узелок со снедью, взяла в руки веревку-поводок, привязанную к уздечке лошади, и мы пошли по меже, разделяющей огороды, к начинавшемуся за огородами лесочку. По краю леса шли очень медленно. Если сказать точнее, бабушка шла рядом с лошадью и каждый раз останавливалась, как только лошадь наклоняла голову к траве и пробовала какие-то травинки. Поводок бабушка держала так слабо, что он даже выскальзывал у неё из рук, когда лошадь, вдруг увидев что-то в траве, резко отклоняла голову в сторону.

Иногда бабушка всё же увлекала лошадь за собой, но, перейдя на новое место, снова давала ей полную свободу. Мы шли то по краю леса, то слегка углублялись в него. Уже за полдень добрались к гати (болотистому месту среди поля). У стожка от первого покоса пристроились отдохнуть и пополудничать. Перекусив молоком с хлебом, устав от длительного перехода, я захотел спать. А тут ещё бабушка достала из своего узла небольшой тулупчик, постелила его у стожка и предложила: «Ты приляг, поспи, внучек. Умаялся, небось».

Я прилег и стал бороться со сном, боясь, что бабушка загадочно исчезнет вместе с лошадью без меня, но сон одолел.

Проснувшись, я увидел, как бабушка срывает какие-то травинки рядом с мордой лошади и складывает их в свой узел. Вскоре мы направились в сторону дома, но шли уже другим путем. Когда стало темнеть, мне опять захотелось спать, и снова бабушка уложила меня на тулупчик. Разбудила ещё затемно, и мы снова продолжили путь к дому. Я слышал, как бабушка время от времени говорила что-то лошади. Смысл слов не запомнился, но ясно запомнились интонации голоса: спокойные, ласковые и радостные. Дома бабушка сразу стала поить лошадь водой, добавив в ведро отвара из чугунка.

Потом я видел, как она давала пришедшим за лошадью людям пучки сорванной за время нашего путешествия травы и что-то объясняла им.

Слегка порезвевшая лошадь с неохотой пошла с нашего двора, она уже снова была взнуздана и натягивала повод, поворачивая голову к бабушке.

Я несколько дней сердился на бабушку за то, что она не показала мне колдовское исчезновение, а лишь всё время пасла лошадь, рвала травинки, связывая их в пучки.

Я бы быстрее забыл о походе и колдовстве, но когда сказал обидчику, называвшему бабушку колдуньей, что моя бабушка никуда не исчезает, а просто пасёт больных животных, он, немного старше меня по возрасту, привёл весомый аргумент, против которого нечего было возразить ни мне, ни тем, кто был на моей стороне, деревенским ребятишкам: «А почему же тогда всякий раз, как председатель проезжает мимо двора вашего, лошадка перестает бежать, проходит мимо только шагом и даже кнута не слушается?».

Не помню, как мне это объяснила бабушка. Понял я причину только сейчас. Ясность и уверенность в том, что лечить животных, так как делала она, могло бы множество людей, имеющих доброе сердце, внимательно относящихся к природе и животным.

Теперь я понял: давая заболевшей лошади попробовать пучки разных трав, она просто определяла, в каких травах испытывает потребность больное животное, тем самым и определяла маршрут с расчётом, чтобы на пути следования попадались такие травы, плюс те, которых у неё не оказалось на данный момент.

Уходить на сутки ей нужно было потому, что у каждого растения есть наиболее благоприятные часы приёма в пищу. Поводок держала ненатянутым, чтобы лошадка смогла определить, каких и сколько травок ей необходимо употребить. Животные непонятным образом чувствуют это. Так как отвар делался из трав, которые отбирало само животное, то умывание им и пропит-ка отваром чепчика, наверное, делалось для большего расположения животного к себе. Вот оказывается как всё просто. Неясно, откуда всё это знала малограмотная бабушка? И как мы эту простоту усложнили! Не потому ли и свирепствуют по Европе масштабные эпизоотии (массовые заболевания животных), а современная научная мысль ничего лучшего не придумала, как десятками тысяч сжигать заболевших животных.

Я привёл всего один пример, говорящий о том, что достижения нашей медицины иллюзорны, но можно привести множество подобных примеров иллюзорности достижений современного общества. Да к чему частности и подробности, если можно сразу о главном?!