Парус души

Люди воспринимают самих себя и внешние проявле­ния мира только в качестве материальных объек­тов. Все материальные объекты имеют одну общую энергоинформационную сущность, не поддающуюся обычному восприятию. Это то, что находится в про­странстве вариантов и определяет поведение мате­риальной реализации. Язык абстрактных обозначе­ний, которым мы привыкли пользоваться, описывает только внешние проявления энергоинформационной сущности. Саму эту изначальную сущность невоз­можно однозначно описать на языке обозначений разума, отсюда такое множество философских и ре­лигиозных течений.

Наше восприятие сформировалось таким, какое оно есть, потому, что с детства нас учили концентрировать внимание на отдельных элементах. «Смотри, какая ляля! Это твои ручки, а это ножки! А это твоя кашка! Вон птичка полетела!» Настройка восприятия происходит на протяжении всей жизни. Разум постоянно приво­дит любые внешние данные в соответствие со сло­жившимся шаблоном описания мира.

Например, если мы никогда не видели энергетиче­скую оболочку человека, то разум так просто не допу­стит, чтобы она открылась нашим глазам, — это не согласуется с привычным шаблоном. В детстве никто не обращал нашего внимания на ауру, поэтому она не вошла в шаблон описания мира. Теперь мы можем теоретически знать, что аура есть, но практически ни­чего не увидим.

Механизм восприятия окружающего мира до сих пор является белым пятном. Можно лишь обсуждать его отдельные стороны. Муравьи, например, никогда не видели звезды. Они не видели и солнце, и горы, и даже лес. У них просто зрение устроено так, что они с рож­дения имели дело только с близко расположенными предметами. Их восприятие окружающего мира в корне отличается от нашего.

А как выглядит мир на самом деле? Это попытка задать якобы объективный вопрос и получить объек­тивный ответ. Однако данный вопрос сам не является объективным. Мир выглядит именно так, как мы его видим, потому что понятие «выглядит» — тоже элемент шаблона нашего восприятия. В шаблоне слепого крота, например, не существует понятия «выглядит». Мир де­монстрирует нам себя в соответствии с нашим шабло­ном восприятия, и в то же время он выглядит никак. Нет смысла утверждать, что мир выглядит как обычно, или как скопление светящейся энергии, или как-нибудь еще. Имеет смысл лишь говорить об отдельных его про­явлениях, которые нам удается воспринимать.

Сознание человека — продукт социальный. Оно ба­зируется на понятиях и определениях всего, что нас окружает. Душа (подсознание) есть у человека с рож­дения. Сознание же приходит тогда, когда все окружаю­щее определено понятиями и определениями на чело­веческом языке. Но мир существует не потому, что люди описали его с помощью своих понятий. Душа человека в этом отношении всегда остается безграмотной. Она не понимает человеческий язык. Она понимает лишь то, что мы привыкли считать ощущениями. Сначала воз­никает мысль, а уж потом она оформляется в слова. Можно думать без слов. Вот это и есть язык, понятный подсознанию. Первичны не слова, а мысли. С подсозна­нием бесполезно говорить на языке разума.

Далеко не все можно выразить с помощью сущест­вующего набора понятий. Как вы заметили, мне так и не удалось внятно растолковать, что же такое есть внеш­нее намерение. К счастью, у людей все-таки -остался один способ универсального выражения — произведе­ния искусства. Это то, что понятно без слов. Язык души понятен всем — это язык вещей, сделанных с любо­вью и охотой. Когда человек идет к заветной цели через верную дверь, а точнее, занимается истинно сво­им делом, он создает шедевры. Именно так рождается то, что называется искусством.

Можно окончить консерваторию и сочинять бес­цветную музыку, которая даже не запоминается. Мож­но рисовать пустые картины, делая это технически бе­зукоризненно. Однако никому не придет в голову счи­тать их шедеврами. Если же о предмете можно ска­зать «в этом что-то есть», тогда его можно считать произведением искусства. Что именно там есть, по­том будут объяснять ценители и критики. Но это «что-то» понятно всем сразу и без слов.

Взять, например, картину «Улыбка Джоконды». Это есть язык, который понимают все. Слова здесь не нуж­ны. Слова бессильны выразить понятное всем и так. А что именно понятно, это даже не важно. Каждый понимает и чувствует по-своему. Можно, конечно, ска­зать, что улыбка ее загадочная или что в ней есть нечто неуловимое, и так далее. Все равно слова не смогут объ­яснить «то самое», что делает картину шедевром.

«Улыбка Джоконды» вызвала такой оживленный интерес не только по причине своей загадочности. Вам не приходило в голову, что улыбка Джоконды и улыб­ка Будды очень похожи? Считается, что Будда достиг просветления еще при жизни. Другими словами, ему удалось, подобно капле, ощутить свое единство с океа­ном. Улыбка Будды на всех изображениях совершенно бесстрастна и в то же время выражает спокойствие и блаженство. Ее можно охарактеризовать как «созерца­ние вечности». Когда видишь улыбку Будды в первый раз, появляется странная смесь недоумения и любопыт­ства. Это потому, что она напоминает капле о чем-то далеком и забытом — ощущении единства с океаном.

Любое напоминание о былом единстве задевает чувствительные струны души. После возникновения собственно человеческого языка, язык души постепен­но атрофировался. Люди слишком увлеклись языком разума, поэтому он со временем вышел на первое мес­то. Даже то, как это произошло, оформлено в рамках понятий разума искаженно, в форме легенды о Вави­лонской башне, согласно которой боги разгневались на людей за то, что те решили построить сооружение до неб§с, поэтому смешали их языки, и все перестали друг друга понимать.

По сути, большинство мифов и легенд является правдой, но правдой в интерпретации понятий разума. Возможно, высокая башня служит метафорой, выража­ющей могущество, которое получили люди, когда обре­ли способность осознанно формулировать свою волю на языке разума. Как уже говорилось, душа может ощущать ветер внешнего намерения, но она не спо­собна поставить парус, чтобы использовать этот ветер. Парус устанавливает воля разума. Воля является атрибутом осознанности.

Полет бессознательной души по ветру внешнего на­мерения происходит спонтанно, неуправляемо. Имен­но осознанность разума дает возможность целенаправ­ленно изъявлять волю. На начальной стадии, когда язы­ки души и разума не были столь разобщены, единство души и разума достигалось легко. Впоследствии ра­зум увлекся конструированием мировоззрения в рам­ках своих обозначений, что уводило его все дальше от понимания той изначальной сущности, лежащей в ос­нове внешнего намерения.

В результате колоссальных интеллектуальных уси­лий разум добился впечатляющих успехов в техно­тронном мире материальной реализации, но растерял все, что относится к нереализованному пространству вариантов. Разум ушел слишком далеко в сторону от понимания всего связанного с внешним намерением. Поэтому многие положения Трансерфинга кажутся столь невероятными. Но все же разум способен вер­нуть себе утраченное. Для этого необходимо наладить отношения души и разума.

Трудность заключается в том, что душа, в отличие от разума, не думает — она знает. В то время как разум обдумывает полученную информацию и пропу­скает ее через аналитический фильтр шаблона своего мировоззрения, душа получает знания из поля информации напрямую, без анализа. Точно так же она может напрямую обращаться к внешнему намерению. Для того чтобы сделать это обращение целенаправленным, не­обходимо волю разума и устремления души согласо­вать, привести к единству. Если такое единство будет достигнуто, парус вашей души наполнится ветром внеш­него намерения и устремит вас прямо к цели.