Неудивительно, что дети, как бы стары и мудры ни были их души, должны в каждой новой жизни переучивать относительные ценности всех вещей по искусственным меркам вашего мира, ибо здесь эти мерки теряют свое значение.
И люди, которые придавали значение только этим искусственным меркам, должны неизбежно страдать в здешнем, более естественном мире. Недавно меня поразила одна леди, только что перешедшая сюда и не нашедшая ни одной близкой души, которая была бы сколько-нибудь близка для нее. Даже мать не встретила ее. Это меня очень удивило, так как я знал, что дух матери, если он еще не возвратился на Землю, испытывает особого рода толчок, как бы внутреннюю дрожь, когда дитя, которому она дала жизнь на Земле, приближается к рождению в духовный мир, — дрожь, которую можно назвать сочувствием родовому страданию, последним нежным отзвуком материнства.
Женщина эта была до того одинока, что я стал искать в числе знакомых мне духов такого, который мог бы посвятить ей свое время, но, к сожалению, между ними не было тех леди, которые вяжут крючком и сплетничают в нашем мире так же, как они это делали в вашем.
Не удивляйтесь! Думаете ли вы, что привычки всей жизни могут быть сброшены в один миг? Мы знаем, что во всей природе не бывает внезапных скачков; почему бы им быть при той перемене, которую мы называем «смертью»? Как женщины на Земле мечтают о своих рукоделиях, так делают они и здесь. В этом мире так же возможно вязать, как в вашем мире возможно предаваться мечтам.
Поймите, что этот мир по существу своему не более священен, чем ваш мир, и не более таинствен для того, кто живет в нем. Для серьезной души все состояния священны, кроме профанации, которая встречается и здесь, как на Земле.
Женщина, о которой я сейчас вспоминаю, жила и действовала одной только условной, так называемой светской жизнью, и это — до такой степени, что у нее не оказалось ни единой переживающей земную жизнь связи, гой связи, которая создается внутренней близостью. И, конечно, она не могла чувствовать себя счастливой в новых условиях жизни.
В другой раз я встретил одну из своих знакомых, госпожу N, которая горько жаловалась на обитателей этого мира за то, что все они интересуются чем-нибудь своим и совсем не хотят иметь с ней дела. Когда же из ее жалоб оказалось, что она стремилась всех посвящать в свои личные неудовольствия, мне стало ясно, почему никто не хотел слушать ее. Бедняжка не понимала, что наши тревоги так же мало интересны для других в этом мире, как на земле. И что поразительно — она продолжала испытывать здесь воображаемые неприятности совсем так же, как и на Земле; все было ей не по вкусу, всем она была недовольна. Этой душе я помог тем, что повернул фокус ее внимания на религиозные переживания здешнего мира и показал ей ортодоксальное небо, о котором уже говорил в одном из писем.
Здесь, в настроении этих двух леди, меня поразило, до какой степени все свойства внутренней жизни человека переносятся сюда, и в этом мире, где можно жить так привольно и свободно, свойства эти как бы возрождаются вновь, в виде воображаемых ограничений и непреодолимых преград.
Но есть иное посмертное состояние, на мой взгляд, гораздо более тяжелое. За время моего здешнего пребывания мне не раз приходилось видеть мужчин и женщин, погруженных в состояние глубочайшего сна, с лицами, лишенными всякого выражения. Вначале, не понимая причины их сна, я пробовал разбудить одного из них; но мне не удалось. Я возвращался к нему снова и снова и находил его в прежней летаргии.
Однажды, когда я был с Учителем, увидав одну из таких бессознательных форм, я попросил у него объяснения. От него узнал, что это — тс люди, которые отрицали бессмертие души. Они остаются в состоянии глубокого сна до тех пор, пока непреодолимый закон ритма не извлечет их из этого состояния бессознательности для нового воплощения. На мой вопрос — возможно ли вырвать их из этого состояния, Учитель ответил, что это возможно. Но для того, чтобы противодействовать той силе, которая держит человека в таком состоянии глубокого сна, чтобы нарушить тот зарок, который сам человек наложил на свою душу, когда требовал бессознательности и уничтожения для себя, чтобы противодействовать этому, нужно пустить в ход силу более могущественную. Эта сила — воля.
Моя исудавшаяся попытка сказала мне, что для такого пробуждения нужна воля более могущественная, чем обыкновенная человеческая воля, и я спросил Учителя, не мог)7 ли я присутствовать при таком пробуждении. Из последовавшего ответа мне стало ясно, что должна быть очень серьезная причина — может быть, подвиг добра в прошлом такого человека, чтобы Учитель мог стать между ним и законом причин и следствий, который тот самовольно привел в действие.
Через некоторое время Учитель дал мне возможность наблюдать такое пробуждение. Я сожалею, что не могу передать вам, каким способом совершилось это поразительное воскресение из кажущейся смерти. Представьте себе у ног Учителя существо, с виду мертвое, с лицом, лишенным всякой жизни и выражения, и над ним — божественно-прекрасная фигура Учителя с выражением могучей силы на лице, с глазами, сияющими глубокой мыслью. Он указал мне на еле заметный свет, исходивший из безжизненного тела. Я его видел, но Учитель видел гораздо более: в этом бледном излучении для Него было видно все прошлое того человека.
Сцена, которая последовала затем, была так величественно прекрасна, что она напоминала мне «Воскресение Лазаря». «Душа человека бессмертна», — сказал Учитель, пристально глядя в по- лураскрывшиеся глаза пробужденного человека. И затем — тоном непреодолимого повеления: «Встань!»
Человек поднялся с усилием, и хотя тело его не имело почти никакого веса, видно было, как ему трудно вырваться из своей летаргии. Постепенно сознание возвращалось к нему, и слова Учителя начинали действовать на него.
Страница отсутствует
Я не встретил никакого затруднения и скоро нашел ад, переполненный пьяницами. Как вы думаете, что они делали? Раскаивались в своей слабости? Нисколько. Они толпились вокруг тех мест, где испарения алкоголя и еще более тяжелые испарения от тех, которые злоупотребляют алкоголем, делают атмосферу такой тошнотворной. Неудивительно, что люди с чувствительной организацией так не любят соседства кабаков.
Вы отвернулись бы с отвращением, если бы я рассказал то, что видел там. Одного или двух примеров достаточно.
Я начал с того, что привел себя в нейтральное состояние, гак что мог видеть одновременно в обоих мирах.
Молодой человек с беспокойным взором и страдальческим лицом вошел в один из тех «винных дворцов», в которых гусгая позолота и блестящая полировка поддельного красного дерева внушают несчастному путнику, что ои наслаждается роскошью «царства от мира сего». Одежда молодого человека была изношена, а башмаки его видали много видов. Лицо было давно небрито.
Он наклонился к стойке, жадно опоражнивая стакан с какой-то душу разрушающей смесыо. А рядом с ним, ростом выше его и перегнувшись к нему так, что отталкивающее, распухшее, страшное лицо было прижато к его лицу, как бы для того, чтобы вдыхать его проспиртованное дыхание, — выглядывало одно из самых ужасающих астральных существ, какое мне приходилось видеть в этом мире. Руки этого существа (я употребляю это слово, чтобы выразить его жизненность) сжимали тело молодого человека, одна длинная и голая рука обхватила его плечи, другая обвилась вокруг его бедер. Оно буквально высасывало пропитанные вином жизненные силы своей жертвы, поглощая их, вбирая в себя, чтобы удовлетворить через нее ту страсть, которую смерть только удесятерила.
Было ли это существо из области ада? — спросите вы. Да, ибо я мог видеть его внутреннее состояние и убедиться в его страданиях. Навеки (слово «навеки» может быть употреблено для того, что кажется бесконечным), навеки было оно обречено жаждать и жаждать и никогда не находить удовлетворения.
В нем осталась только та доля сознания, делавшая его когда-то человеком, та слабая искра, которая давала ему от времени до времени мимолетное прозрение в чудовищный ужас его
Страница отсутствует
преобразуя гордость в бессильный стыд. Захочет ли он пожать руку друга? Рука протягивается к нему, но в ней захвачен нож, который вонзается во внутренности лжеца, не разрушая его, и все те же бесплодные попытки возобновляются снова и снова, пока мучительное сознание не истощится вконец.
Остерегайтесь предсмертных раскаяний! Ибо за ними последует жатва тяжелых воспоминаний. Гораздо лучше переходить в вечность с кармической тяжестью, которую мужественно несешь на спине, чем проскользнуть в задние двери ада с чувством трусливой неуверенности.
Если вы согрешили, примите этот факт безбоязненно и решите не повторять греха; тот же, кто останавливается на своих грехах в последний час свой, будет переживать их снова и снова после того, как перейдет через порог смерти.
Каждое действие сопровождается своим неизбежным противодействием; за каждой причиной следует ее последствие, которое ничто, исключая могучей динамики самой Воли, не может изменить, а когда Воля изменяет последствия предшествующей причины, это бывает всегда благодаря возникновению противодействующей, более могучей причины, чем первая, — причины столь сильной, что та, другая, неудержимо уносится вместе с ней, подобно тому, как сильный поток уносит слабую струйку воды из открытой трубы, включая и причину, и ее последствие в энергичном стремлении своих вод.
Если вы признаете факт своего греха, делайте добрые дела, более могущественные, чем ваши грехи, и вы соберете награду за них.
Письмо 36 Прекрасное Существо
Да, я видел ангелов, если под ангелами подразумевать духовные существа, которые никогда не жили, как люди на Земле.
В смысле жизненности, яркости жизнеощущения ангел стоит в таком же отношении к человеку, в каком человек стоит к скале. Если мы когда-либо испытывали это состояние небесной радости, мы совершенно потеряли его благодаря давнему слиянию с Материей. Можем ли мы когда-либо вернуть его? Возможно. Наша судьба в наших собственных руках.
Рассказать вам о том, кого я называю Прекрасным Существом? Если у него есть имя на небесах, я этого имени не слышал. Можно ли назвать Прекрасное Существо женщиной или можно его назвать мужчиной? Иногда оно кажется одним, а иногда другим. Здесь скрыта тайна, в которую я не могу проникнуть.
Однажды вечером я отдыхал на лучах месяца; это означает, что поэт, скрытый в каждом человеке, пробудился во мне. Мне казалось, что я лежу на лунных лучах, и мое сердце наполнилось экстазом. На мгновение я вырвался из когтей времени и жил в той небесной тиши, которая не что иное, как величайшая активность восторга, доведенного до предельной высоты. Вероятно, я переживал предчувствие того парадоксального состояния, которое мудрецы Востока называют нирваной.
Я живо сознавал и лунный луч, и себя, вся же остальная вселенная казалась во мне. Никогда в жизни не был я так близок к осуществлению верховного сознания: «Я еемь».
Прошлое и будущее казались одинаково пребывающими в настоящем. Если бы какой-нибудь голос шепнул, что это было вчера, я согласился бы с ним; если бы другой голос утверждал, что это было миллион лет назад, я согласился бы и с ним. Но было ли это вчера или миллион лет тому назад, это было совершенно безразлично. Возможно, что Прекрасное Существо является только тем, для которых миг и вечность — одно. Оно явилось ко мне, и я услышал голос, сказавший: «Брат, это я».
В моем сознании не было вопроса: кто говорит со мной? Голос, сказавший: «Это я», мог принадлежать только такой Индивидуальности, которая сама почти столь же обширна, как вселенная, которая погружалась в океан Всебытия, но знает также и малое в сил}7 того, что все включила в себя.
Передо мной стояло Прекрасное Существо, светящееся в своем собственном сиянии. Если бы оно было меиее привлекательно, я был бы поражен изумлением, но самое совершенство его формы и осанки распространяло атмосферу тишины. Я не дивился потому, что самое состояние моего сознания было чудом. Я был поднят так высоко над моим обычным состоянием, что у меня не было мерки, которою я мог бы измерить переживание тех мгиовеш
Прсдставьтс себе юность, ставшую бессмертной, текущее, сделавшееся вечным. Представьте себе цветущую свежесть детского лица и глаза бездонной мудрости. Вообразите блеск тысячи жизней, сосредоточенный в этих глазах, и улыбку на устах любви столь чистой, что она не просит ответной любви от тех, кого дарит своей улыбкой.
Но земной язык не может описать неземное, и не может земной разум схватить размеры тех радостей, которые Прекрасное Существо раскрыло передо мной в гот верховный миг моей жизни. Ибо самые границы существования раздвинулись для меня, и значение души раскрылось в новых неизведанных глубинах. Те, к которым является Прекрасное Существо, никогда уже не могут быть прежними. Они могут забывать по временам, могут даже в деловой сутолоке утерять великую магию виденного Явления; но каждый раз, когда воспоминание о нем пронесется в их душе, душа будет неизменно вознесена на крыльях раз пережитого восторга.
Это может случиться и с человеком, который живет на Земле; это может случиться и с тем, который носится в межзвездных пространствах; но переживание должно быть для всех одно и то же, раз оно появилось, ибо только тому, кто находится в состоянии, сродном с Прекрасным Существом, может оно раскрыть себя. Никому другому.
