Современная мифология, или сказки для родителей

Современное общепринятое отношение к новорожденному и грудному ребенку зиждется па нескольких мифах, заботливо культивируемых и передаваемых из поколения в поколение па протяжении практически всего последнего столетия. Мифы эти тщательно замаскированы высокопарными фразами о заботе, которую Должно проявлять о детях, об их здоровье п развитии, и молодым и неискушенным родителям порою трудно их разглядеть. Мешает естественное чувство ответственности за своего малыша, которое в условиях отсутствия необходимых знаний и жизненного опыта (в нашем случае, попросту, перинатальной культуры), побуждает следовать тому, что принято считать «здравым смыслом». «Здравый смысл» же подсказывает, что общество просто должно заботиться о Детях, и поэтому все. что делается для рожениц п маленьких детей, Имеет под собой прочные научные основания и подкреплено опы- том. А статистика, касающаяся перинатальной патологии и детской заболеваемости, которая этот опыт, собственно, и отражает, едва ли становится предметом интереса беременной мамы. «Здравый смысл» подсказывает следовать устоявшимся правилам, и это считается проявлением родительской сознательности и ответственности. Рассмотрим мифы, которые делают систему перинатальной индустрии живучей и непоколебимой.

МИФ №1.0 неразумности и неодушевленноаи «этого»

Сугубо материалистический взгляд на новорожденного и грудного ребенка (а тем более на ребенка в утробе матери) на практике ведет к такому с ним обращению, которое, как ни странно, вовсе не предполагает, что перед нами — чувствующая и переживающая душа. При том не вызывает сомнения, что это существо — живое. И именно радением о жизни данного существа объясняются все испытания, которые ему устраивают еще с внутриутробного периода. Медицина, озабоченная выживанием «объекта», и родители, слепо следующие с детства усвоенным штампам. Здесь мы не будем перечислять и обсуждать все этапы и «операции», свойственные перинатальному конвейеру. Но думающему взрослому человеку достаточно мысленно самому пройти через этот конвейер, чтобы убедиться, какое совершается насилие и попирание элементарных природных законов. Грубые акушерские вмешательства, повальное применение большого количества медикаментов, разлучение с матерью после рождения, обездвиживание в пеленках в нефизиологической растянутой позе и многое, многое другое — все это не может не вызывать страданий и не оставлять в психике следа.

Такое обращение возможно, если мы постулируем, что имеем дело с неким физиологическим объектом, не имеющим какой-либо тонкой психической организации, то есть по сути — с существом живым, но... неодушевленным. А потому к нему и возможно применение жестких манипуляций и технологических схем по выращиванию и воспитанию.

Любые родители, конечно, далеки от того, чтобы считать своего ребенка неодушевленным. Однако упорство, с которым детей кутают в жару, обездвиживают, пичкают лекарствами и искусственными смесями, отравляют прививками, приучают к несвойственному их организму и психике режиму и т. д. и т. п., не может не вызывать удивления и мрачных раздумий о том, что же такое родительская любовь. Представления о душевных свойствах привыкли связывать с их проявлением у взрослого человека. Материалистическая наука утверждает (и справедливо), что так называемые душевные качества (например, способность переживать и сопереживать, испытывать возвышенные чувства, мыслить и т. д.) приобретаются нами в процессе социальной жизни, в которую мы постепенно входим в периоде детства (социализация).

И, естественно, было бы ошибкой приписывать даже зачатки таких качеств новорожденному ребенку. Но нельзя забывать, что эти самые качества все же существуют в нем в виде предпосылок. И реализоваться по мере взросления могут лишь при определенных условиях. А наличие соответствующих условий оказывается важным с самого момента рождения и даже ранее — при беременности и в родах. И либо мы не учитываем эти предпосылки, смотря на малыша как на биологический объект (и как следствие — как на объект медицинского курирования), либо принимаем их во внимание. Во втором случае мы должны говорить о культуре обращения с младенцем, задачей которой и является создание условий для реализации тех возможностей и предпосылок, благодаря которым каждый ребенок имеет шанс стать развитым взрослым, обладающим разумом.

Истории жизни детей-маугли, оказавшихся волей судьбы в условиях дикой природы и наблюдения их со стороны ученых, ярко показывают нам роль социальной и культурной среды в жизни ребенка и являют собой примеры нереализованных предпосылок. Эти же примеры показывают нам, что, попав в человеческую среду, такие дети так и не смогли стать полноценными культурными людьми. Время было упущено.

Не происходит ли нечто подобное, только не в столь заметной и очевидной степени, с нашими детьми, отношение к которым в период новорожденности фактически ограничено педиатрическим подходом? Не упускается ли время, когда в развитии ребенка происходит нечто важное, определяющее всю последующую жизнь?

Сегодняшний подход к воспитанию изобилует стремлениями Родителей всячески развивать ребенка. «Развитие интеллекта», ^развитие творческих способностей», «развивающие игры» и т. д. ^и т. п. — все это широко представлено в различных детских студиях, ^кРУЯсках и так называемых «группах развития». Родители искренне ^ВеРят, что все желаемые качества в ребенке можно «развить». Но ^оясно ли развить способность любить? Способность сострадать? Способность быть счастливым? Способность к достижению духовного совершенства? Отраженный в литературе образ Злого Гения Недвусмысленно показывает, что развитые таланты и способности без должной духовной основы могут породить в худшем случае монстра, которого лишь с натяжкой можно назвать человеком, а в лучшем — просто несчастного человека с трагичной судьбой. Духовные же основы нельзя развить подобно интеллекту и творческим способностям. Они проистекают из того, как человек ощущает этот мир и себя в нем, но не в уме, а где-то очень глубоко, в сердцевине своего существа. Но самые глубинные ощущения возникают на ранних этапах жизни. Все, что окружает и происходит, становится основой первичной картины мира, моделью, которая исподволь будет проявляться позже как фундамент жизненного кредо.

Поэтому-то так необходима культура обращения с младенцем, исходящая из понимания того, что хотя мы и имеем дело фактически лишь с биологическим, своим отношением и своими действиями мы соприкасаемся с потенциальными возможностями духовных проявлений.

Итак, ошибочно наделять ребенка способностью чувствовать и переживать подобно взрослому, но также неправомерно отрицать влияние на будущее малыша той среды, в которую он изначально попадает, и того ухода и обращения, которые он получает. К сожале нию, в практике это не учитывается. «Эта твердая мысль, хорошо укоренившийся постулат, что «это» ничего не чувствует, «это» ничего не слышит, «это» ничего не видит — о новорожденном»¹. Современные цивилизованные мамы уверенно обездвиживают детей и пеленках, кутают в ватные одеяла в жару, лишают свежего воздуха, кормят по часам как подопытных животных и совершают массу глупостей, противоречащих природе. При этом делается это все с любовью. Вот такой парадокс нашей жизни.