Принятие и влияние идеи эволюции путем естественного отбора

Мир оказался хорошо подготовленным к теории Дарвина. Идея эволюции витала в воздухе и до 1859 г., поэтому, когда «Происхождение видов» вышло в свет, образованные люди восприняли ее серьезно. Биологи и натуралисты приветствовали книгу с различной степенью критицизма. Некоторые тезисы Дарвина, например о том, что все живые организмы произошли от одного общего предка в далеком прошлом, были не очень новы и имели широкое признание. Но с теорией естественного отбора возникли огромные трудности, и для ученых все еще было весьма просто положиться на какую-либо форму ламаркизма, увидеть руку Бога в прогрессивной эволюции или исключить людей из сферы действия естественного отбора, поскольку Дарвин ничего не сказал об этом. Тем не менее идея о том, что люди — часть природы, витала в воздухе, и Фрейд назвал дарвинизм вторым великим ударом по человеческому Эго.

Во многих отношениях дарвинизм был не революцией, а частью натурализма эпохи Просвещения. Дарвин беспокоился только о своей теории естественного отбора, но остальные вплели ее в гобелен человеческой науки. Герберт Спенсер, который верил в выживание самых приспособленных еще до Дарвина и безжалостно применял эту идею к людям и обществу, был влиятельным сторонником метафизического дарвинизма. Другим был Томас Гексли, использовавший эволюцию для борьбы с Библией, чудесами, спиритуализмом и религией вообще.

Гексли многое сделал для того, чтобы способствовать популяризации дарвинизма как натуралистической метафизики. Теория Дарвина не положила начала кризису общественного сознания XIX в. Глубокие сомнения в существовании Бога и относительно смысла жизни восходят к XVIII столетию. Дарвинизм не бросил научный вызов старому мировоззрению Средневековья и Возрождения. Он стал кульминацией вызова, затруднив исключение людей из сферы действия неизменных, определенных законов природы. В работе «Место человека в природе» (1863/ 1954) Гексли тщательно сопоставляет людей с ныне живущими крупными обезьянами, низшими животными и ископаемыми предками, показывая, что мы на самом деле эволюционировали от низших форм жизни. В руках людей, подобных Гексли, наука стала не просто разрушителем иллюзий, но и новой метафизикой, предлагавшей спасение посредством самой науки. Т. Гексли писал:

Эта новая природа, рожденная наукой на основе фактов... составляет основу нашего благосостояния и условие нашей безопасности... Это связь, объединяющая в единое целое области, превосходящие по размеру империи древности; она защитит нас от повторения чумы и голода прежних времен; это источник бесконечного комфорта и удобств, которые не просто роскошны, но способствуют физическому и моральному благосостоянию.

Еще более экспансивно в своей книге «Мученичество человека» писал Винвуд Рид: «Бог Света, Дух Знания, Божественный Разум постепенно распространится

Глава 5. Психология адаптации -J85

по планете... Тогда будут неизвестны голод и недоедание... Болезни исчезнут... Изобретут бессмертие... Человек станет совершенным... Он будет тем, кто восхваляется толпой как Бог...» (цит. по: W. E. Houghton, 1957, р. 152). Эта надежда напоминает позитивизм О. Конта, который Гексли называл «католицизм минус христианство». Но некоторым новая религия научной гуманности была явно близка. Гексли (Yuxley, 1863/1954) хвастливо заявлял о практических плодах науки: «Каждое химически чистое вещество используется на производстве, каждый аномально урожайный сорт растений или быстро растущая и нагуливающая жир порода животных». К сожалению, сегодня слова Гексли напоминают о химических канцерогенах, безвкусных помидорах и телятах, нафаршированных стероидами.

Дарвинизм не породил викторианские сомнения, но интенсифицировал их. Дарвин совершил ньютоновскую революцию в биологии, лишил природу ее романтического капитала N, сведя эволюцию к случайной изменчивости и случайной победе в борьбе за выживание. Началось сведение биологической природы к химической, завершившееся открытием ДНК. В психологии дарвинизм привел к возникновению психологии адаптации. Предположив существование эволюции, каждый вправе спросить, каким образом разум и поведение, столь отличные от органов тела, помогают каждому существу приспосабливаться к окружающей среде. Б. Ф. Скиннер тщательно примерял свой радикальный бихевиоризм на дарвиновскую изменчивость, отбор и сохранение. Но Б. Ф. Скиннер был склонен недооценивать то, насколько сильно природа каждого вида, включая и Homo sapiens, сформирована эволюционным наследием. Сегодня эволюционная психология (J. Barkow, L. Cosmides and J. Tooby, 1994; Dennett, 1996) создает более полную картину человеческой природы.

Многие люди, однако, не могут принять натурализм, или он вызывает у них сильную депрессию. Сам Гексли в последних статьях писал, что человек занимает уникальное место среди животных, поскольку благодаря своему интеллекту смог возвыситься и выйти за пределы естественного Космического процесса и органической эволюции. Похожие чувства, достаточно обычные и для ученых, и для обычных людей, помогают понять причину популярности как во времена, предшествующие Дарвину, так и после него, различных полу- и псевдонаучных тенденций, основанных на уникальности рода людского. Епископ Уилберфорс, Уильям Дженнингс Брайан и другие защитники Библии нападали на эволюцию только за тем, чтобы быть сокрушенными столь мощными личностями, как Гексли или Кларенс Дарроу. По мере того как рос авторитет науки и уменьшалась власть религии, многих людей привлекали движения, в которых смешивались наука и вера.