Тридцать семь

 

Держа рыбину за голову, Майки соскабливал чешую острым краем ложки.

– От хвоста к жабрам, – проинструктировал его Деке. – Короткими быстрыми движениями и аккуратнее вокруг плавников, а то острые они.

Майки слушал его вполуха, думая только о своем телефоне, который лежал в кармане джинсов и был поставлен на виброрежим. Он уже три сообщения матери оставил, но та ни разу не ответила; Элли оставил больше десяти – тоже молчок. Он не знал, радоваться ему или беспокоиться. Отсутствие новостей – тоже хорошие новости, в конце концов, но если мать проснулась рано и решила-таки позвонить Джиллиан, все что угодно могло случиться, а он здесь, застрял на работе.

Промыв рыбину под краном, он передал ее Дексу; тот положил ее пузом вверх на разделочную доску и раз -резал от хвоста до головы. Потекла кровь и кишки вывалились на стол; Деке залез пальцами в рассеченную рыбину и выскреб внутренности. Блестящие, булькающие, они шлепнулись в мусорную корзину. Почему-то рыбьи кишки были пастельных цветов – кремового, желтого, розового, – как цвета одежды из летней коллекции. Деке снова промыл рыбину, провел большим пальцем внутри разреза, избавляясь от остатков крови на ребрах и хребте, и счистил оставшуюся чешую.

– Голову оставим, – заявил он. – Некоторые виды рыб обрезают выше жабр, но не эту.

Рыба как будто смотрела на них, а Деке тем временем объяснял, что глаза у нее должны быть ясные и круглые, не высохшие и ввалившиеся. Майки почему-то казалось, что рыба сейчас моргнет или откроет рот и начнет жаловаться на то, что у нее раскрыто брюхо и нечем прикрыться. Деке бросил рыбу на решетку сушиться и достал следующую жертву из ведра у их ног.

– Это не для паба, – сказал он, – а нам со Сью на ужин. Небольшой презент от тебя, Майки. Только скажи ей, что сам все придумал, а еще извинись. – Он подмигнул Майки, вручая ему вторую рыбину. – Ну вот, дальше справишься сам.

Держа рыбу над раковиной, Майки принялся скрести ее ложкой. Пальцы немели под холодной водой. Деке стоял за спиной и подбадривал его, рассказывая о том, как немного тимьяна, лавровый лист, лимон и соль способны превратить обычную рыбину в ужин для гурманов. Майки вдруг вспомнил, как в детстве накопал картошки. Каково же было его удивление, когда он узнал, что жареная картошка, оказывается, растет в земле и покрыта грязью. С тех пор прошло много лет, а он по-прежнему каждый день узнавал что-то новое о еде. Вот и сейчас, с налипшей к пальцам рыбьей чешуей, продолжал учиться.

– Ты все на свете знаешь, Деке?

– Почти.

Они подмигнули друг другу, и Майки подумал, каково это – иметь такого отца, как Деке, отца, который всегда был бы на твоей стороне, учил бы тебя всему и советовал, что делать, когда сам не знаешь. Правда, такая мать, как Сью, ему не нужна. Вот она опять ввалилась на кухню – во второй раз за утро, – и снова не в настроении.

– А ты что тут делаешь? – рявкнула она, ткнув в Майки пальцем.

– Рыбу чищу.

– У меня бар с минуты на минуту откроется, а туалеты еще не вымыты.

– Это я виноват, – вмешался Деке. – Сью, парень решил приготовить для тебя ужин в знак извинения.

Она смерила их обоих хмурым взглядом, как будто искала подвох.

– Это я его надоумил, – признался Деке. – В знак доброй воли, понимаешь?

Она улыбнулась уголком губ, но тут же нахмурилась и повернулась к Майки:

– Надеюсь, ты понимаешь, что я до сих пор тебя не выгнала только из-за мужа? – Майки кивнул. – И если ты еще хоть раз облажаешься, окажешься на улице.

Он снова кивнул, и тут уж она совсем перестала стесняться – выложила, каким неблагодарным грубияном его считает и как вчера было больше всего клиентов за сезон, а ей пришлось давать им от ворот поворот, потому что он не явился на работу. Ну почему он не похож на Джеко, на которого можно положиться, и к тому же он все время в хорошем настроении? Он, кстати, за хорошее поведение удостоился сегодня выходного.

– Может, пора тебе усвоить урок, Майки? – заключила она.

Тут он понял, что за последние двенадцать часов Сью уже третья, кто орет на него, и пора бы, наверное, привыкнуть, вот только как-то не привыкается. Одно накладывалось на другое, и настроение от этого не улучшалось.

Деке предостерегающе взглянул на Сью:

– Оставь парня в покое, Сью. Пришлю его к тебе, как только он здесь закончит.

Она подошла к нему чуть ближе, уперевшись руками в бедра:

– Уж не знаю, в кого ты надумал его превратить, Деке, но для меня он – уборщик до тех пор, пока не заслужит мое уважение. Поэтому бросай-ка свою рыбину, Майки, и топай к бару. Там пол надо помыть, и про туалеты не забудь.

После ее ухода повисла тишина. Майки сполоснул рыбу под краном, положил сушиться, вымыл руки теплой водой с мылом. Хорошенько оттер их щеткой, особо не торопясь. Деке тем временем рубил зелень. В окно просачивался теплый утренний свет, растекаясь лужицами на полу.

– Она злится, потому что ты ее не предупредил, – сказал наконец Деке. – Если тебе нужен был выходной, отпросился бы заранее, и все.

– Возникли неожиданные дела.

– Да, так всегда бывает. – Деке опустил нож и взглянул на него. – Ты умный парень, Майки, и мог бы стать хорошим поваром. Не растрачивай свой талант понапрасну.

Майки невольно улыбнулся, вытирая руки полотенцем. Неужели Деке действительно так в него верит? Ему вдруг захотелось сделать для Декса что-то приятное, чтобы тот понял, что не зря переживает из-за него.

– Я потом доделаю рыбу, если хочешь, – сказал он. Деке взглянул на рыбу на доске, рыбьи потроха в мусорной корзине и еще три тушки в ведре.

– Благородное предложение, но, боюсь, у Сью найдется, чем тебя занять. Сам доделаю, а завтра покажу, как варить бульон из костей. – Он похлопал себя по животу. – Будем учиться делать буйабес – самый вкусный суп из всей французской кухни.

Они договорились, что так и будет, и у Майки вдруг снова впереди забрезжило что-то хорошее, ради чего стоит дотерпеть до завтра.

В туалете он снова позвонил Элли – и по-прежнему не получил ответа. Телефон матери тоже молчал. Он решил рискнуть и набрать Карин – пусть та снова на него наорет, зато он хоть узнает, что происходит.

Карин сразу сняла трубку:

– Что тебе надо?

– Просто хотел спросить, как у вас дела.

– Да все прекрасно просто.

Она сказала это без сарказма, чем не на шутку его встревожила.

– Мать проснулась?

– Да.

– Можно с ней поговорить?

– Нет.

Его словно кто-то под дых ударил.

– Почему, чем она там занимается?

Он напряг слух, надеясь разобрать, что происходит в квартире – привычные звуки из кухни, свидетельствующие о том, что мать всего лишь заваривает свою первую чашку кофе, – и понять, что Карин блефует и все по-прежнему в порядке. Но услышал лишь, как сестра дышит в трубку.

– Послушай, – проговорил он, – ты извини меня за все, ладно? Просто скажи, что там у вас.

– Зачем? Чтобы ты мог предупредить свою подружку?

– Не хочу, чтобы она испугалась, вот и все.

– Думаешь, мне есть до этого дело?

– Она на твоей стороне, Карин. Если уж тебе так необходимо кого-то ненавидеть, выплесни злость на ее братца.

– Я их обоих ненавижу.

У него внутри все в комок сжалось. Он притиснул телефон ближе к уху, будто это могло помочь до нее достучаться.

– Элли хотелось верить, что он невиновен, – в этом же нет ничего странного, да? Если бы я совершил ужасный поступок, ты бы не хотела мне помочь?

– Ты бы в жизни ничего подобного не сделал!

– Вот точно так она думала и про него! Он ее возненавидит за то, что она его выдала, так зачем все усложнять? И почему не сказать мне, что там у вас происходит?

Ему показалось, что ее молчание затянулось на несколько минут. Наконец она проговорила:

– Скажу маме, чтобы позвонила тебе, когда Джиллиан уйдет.

И она бросила трубку.

Майки вышел из туалета, обогнул барную стойку, выбежал из паба на парковку. По пути отправил Элли сообщение: «Позвони. Серьезно. Позвони срочно, как только это услышишь». Попытался снова позвонить матери, но та не брала трубку. Еще раз набрал мобильник Карин. Никто не ответил.

Надо было ехать к Элли домой сразу же после того, как он отвел Холли в школу; какой же он идиот, что не сделал этого. Или даже до школы – да что уж там, вчера вечером, когда заварилась вся эта каша. Он мог бы перелезть через забор, взобраться по водостоку и провести ночь рядом с ней, оградить ее от всего.

В гавани он сел на скамейку и попытался успокоиться. Что, если Карин просто его разыгрывает, чтобы взбесить – с нее станется! – а мать на самом деле спит? Но вполне возможен и другой вариант: что Джиллиан сидит у них прямо сейчас, выпытывает подробности, организует наряд. Можно ли схлопотать обвинение в лжесвидетельстве за дачу ложных показаний в полиции?

Он отправил еще одно сообщение: «Извини, Элли, прости ради бога, но мне кажется, тебя ждут неприятности».

Уже четвертое извинение за сутки. Как же он облажался. Обидел Карин, а теперь и Элли – а ведь не хотел ни того, ни другого. Он закрыл глаза, пытаясь дышать спокойно. Если будет просто сидеть здесь и дышать, может, ничего плохого и не произойдет.