Диалог как метод исследования

Вернемся снова к проблеме методов исследования. Нам необходимо кратко обсудить те моменты, которые были отмечены в первой главе в качестве наиболее существенных для герменевтического подхода: доступности контекстов, языка описания и квалификации толкователя.

Доступность контекстов. Исходя из опыта проделанной работы надо отметить, что доступность можно понимать двояко: а) как характеристику самих контекстов — их сохранность или представленность в стимульном материале и б) как способность инструментов исследования вовлечь эти контексты в тонкую информационную переработку. Оказалось, что доступность в первом значении удалось обеспечить и в (ква-зи)экспериментальном исследовании. Что же касается второго значения, то более адекватным мне показалось неструктуи-рованное толкование текста (будь то видеоряд или художественное произведение). Эта разница в нашем исследовании проявилась в использованном для этого языке.

Проблема языка описания. Как уже указывалось, не все элементы языка в первом исследовании оказались удачными — их различительная способность была недостаточной для получения необходимого результата. Чтобы получить более чувствительный к таким межличностным феноменам, как манипуляция и защиты от нее перечень критериев, пришлось «пойти навстречу» тем теоретически выделенным понятиям, в которых формулировались содержательные предположения и проводить анализ прямо на этом же языке. Таким образом, проблема теперь выглядит так: на континууме между обобщенными характеристиками общения и понятиями, специализированными под описание механизмов психологического воздействия, необходимо найти место, в котором оптимальным образом сочетаются признаки обоих полюсов.

С одной стороны, если мы выбираем язык, в котором понятия отражают широкую предметную область, это позволяет: во-первых, экономить на обучении экспертов — таковыми могут выступать почти все специалисты-психологи и, во-вторых, пользоваться полученными результатами для вынесения сравнительно универсальных суждений обо всей предметной области. Но за указанные возможности приходится расплачиваться падением разрешающей способности языка, из-за чего результаты экспертной оценки нередко сами еще нуждаются в истолковании.

С другой стороны, если для работы выбирается «узкий» язык, специализированный под ограниченную (или вновь осваиваемую) предметную область, это позволяет, во-первых, получать довольно тонкие различения, дающие хорошее понимание индивидуальных или частных особенностей изучаемого поведения, уже не требующие дополнительной интерпретации, и во-вторых, почти сразу приступать к составлению рекомендаций или программ по практическому использованию полученных результатов. Правда, платить приходится затратами на обучение экспертов новому языку, а также предметной ограниченностью выводов.

В эмпирическом исследовании с использованием экспертов для анализа видеофрагментов была реализована первая стратегия. В приведенных образцах непосредственного анализа видеосюжета и художественного текста были продемонстрированы возможности второй стратегии. В полном виде исследовательская программа в рамках «узкой» стратегии могла бы быть следующей:

1) предварительно обучить экспертов средствам выявления и анализа феноменов манипулятивного воздействия, психологических защит от него, 2) получить от каждого из них экспертные заключения, 3) обобщить полученные данные.

Квалификация толкователя. При реализации последнего пункта следует ожидать затруднений, связанных с необходимостью объединения несовпадающих суждений: само несовпадение мнений можно устранить лишь вместе со способностью экспертов к вынесению суждений (скажем, в случае их инвалидности или смерти).

Выход видится в переходе на тот методологический уровень, который А. Бохнер [Bochner 1985] называет «критическое суждение и социальные изменения». Для обозначения этого уровня можно воспользоваться термином Г. А. Ковалева

«развивающее» исследование, под которым автор понимает практически то же, что и А. Бохнер под «критическим суждением». Исходя из особенностей данного уровня (см. таб. 1 в главе 1), третий пункт исследовательской программы должен преобразоваться в дискуссию экспертов для достижения консенсуса относительно суждений об изучаемых феноменах. При этом неизбежно произойдет уравнивание экспертов в правах с «испытуемыми», поскольку анализу (и проблема-тизации) необходимо будет подвергать неявные предпосылки, исходя из которых эксперты выносили свои суждения. Такое взаимодействие превращается в совместное развитие участников (включая и организатора-ведущего), что скорее напоминает обучение и тренинг, чем исследование в привычном понимании этого слова.

Основные положения такого тренингового курса уже были апробированы в рамках занятий, из которых заимствовались видеофрагменты, составившие феноменологический ряд описанного исследования. Отличительными чертами разработанного курса являются, во-первых, опора на анализ и осознание характеристик процесса воздействия, и во-вторых, помещение в центр анализа производимый эффект воздействия. (В существующих тренинговых курсах, ориентированных на обучение навыкам общения, внимание по преимуществу уделяется коммуникативному и перцептивному аспектам взаимодействия, а интерактивные эффекты оказываются в тени.) Акцент на эффекте производимых действий позволяет естественным образом, как органическое требование технологии вводить характеристики партнера взаимодействия: его состояние, интересы и т. п. Внимание к партнеру не проповедуется, а логически выводится из задач и собственных интересов участников занятий.