Технологические требования

Далеко не последнюю роль в стимулировании манипуляции играют чисто инструментальные, нередко экономического толка соображения. На межличностном уровне мы обсуждали противоречие между интенциями партнеров по общению. На внутриличностном — противоречие между внутренними побуждениями (хочу — хочу). Здесь же уместно вспомнить о несоответствии между желаниями и своими (психологическими) возможностями («хочу, но не могу»). Особенно примечательна роль технологических затруднений ввиду отсутствия достаточного количества или требуемого качества силы для принуждения: морали, социальных норм, власти, влияния третьих лиц, грубой физической силы и т. п. Крайний политический вариант — «верхи не могут, низы не хотят»: «До пробуждения народа нет манипуляции (строго говоря), а есть тотальное подавление. Пока угнетенные полностью задавлены действительностью, нет необходимости манипулировать ими» [Freire 1990, с. 145]. Это верно не только в политике, но и в межличностных отношениях.

Мы уже видели, что человеческая культура предлагает широкий выбор приемов, с помощью которых можно весьма экономно достигать собственных целей. Наличие образцов инструментов предоставляет соблазн использовать их по назначению, подобно тому, как взявший в руки молоток ребенок стремится испробовать свое приобретение на практике. Элементы детского «полевого» поведения, оттесненные с арены сознания, еще долго продолжают оказывать влияние на по-

ступки взрослого человека. Если же еще и социальные институты предлагают законные способы манипулирования, то нужно быть явно не от мира сего, чтобы такими возможностями не пользоваться. То, как это может происходить на официальных должностях, мы видели в примере с бюрократом. Но подобно тому, как лидер и массы находятся в отношениях взаимной эксплуатации, так и любое другое официальное лицо по-своему вступает в сделку с лицом неофициальным. Великолепный образец таких отношений приводит Э. Берн в одном из своих примеров [Берн 1988, с. 126—129]. Мисс Блэк работала в агентстве, которое занималось экономической реабилитацией неимущих. Это означало психологическую помощь в подыскании и сохранении выгодной работы. Имея подготовку в проведении анализа игр, она решила по настоящему реабилитировать клиентов, многие годы безуспешно ищущих работу. Проведя с ними анализ игр, в которые они играли, дополнила давлением: если они не найдут работу, она попросит не выплачивать им пособие. Несколько человек тут же нашли работу, причем некоторые из них впервые за несколько лет. Начальник же мисс Блэк указал ей на недопустимость такого поведения, так как несмотря на то, что ее бывшие клиенты и нашли работу, они все же не были «по-настоящему реабилитированы». Очевидно, что ни клиентам, ни работникам агентства не выгодно было что-либо менять: если клиент находил работу, он терял пособие, а агентство — клиента. Работая эффективно, агентство в перспективе рискует оказаться ненужным.

Нечто похожее наблюдается в нашей системе здравоохранения: медицина финансируется из расчета количества больничных коек. Следствие очевидно — бюджетных денег поступит тем больше, чем больше будет больных. Опытные больные чувствуют, что «врачи их любят», и постепенно становятся профессионалами в своем деле — становятся образцовыми больными. За это государство им платит зарплату — пенсию (не путать с простым пособием по временной нетрудоспособности). Но чтобы ее получать, необходимо сдать специальный квалификационный экзамен — пройти ВТЭК. (Эта глубокая метафора заимствована из арсенала шуточек А. И. Вовка). Таких примеров можно было бы привести несколько: с ремонтными службами, вузовским обучением и т. д.

Таким образом, на технологическом уровне как минимум два соображения способствуют манипуляции. Во-первых, хитрить приходится оттого, что непозволительно грубо добиваться от человека требуемого, а «по-хорошему» не все умеют (в обоих смыслах «не могут»). А во-вторых, манипуляцию провоцирует сладкое ощущение имеющейся возможности («дайка и я попробую»). Когда есть культурное разрешение, социальная поддержка, межличностные образцы и внутреннее желание, технологическая возможность оказывается приятным подарком для манипулятора.

Пример 7. В больнице несколько мужчин играли в домино. Вновь подошедший М., весьма круто ругаясь, говорит, что видел на помойке часть человеческого легкого — наверное, из хирургии выбросили. Далее прошелся насчет того, что нас здесь за людей не считают, и что местные собаки, вероятно, привыкли лакомиться человеческим мясом. Минут через пять один из игравших встал, потягиваясь: «Пойду прогуляюсь». М. занял его место, начали играть и он посмеялся над тем, как ловко отправил легковерного простачка поглазеть на помойку: «Мне приятнее играть, а не наблюдать за игрой».

Минут через сорок взрыв хохота потряс больничную рекреацию, когда вернувшийся с прогулки бывший игрок неожиданно, как бы невзначай, промолвил: «Наверное, уже собаки съели...»

Любопытно, однако, что при всей сложности мотивацион-ного фона, выделяющего из себя проманипулятивные фигуры, у большинства людей в сознании представлена в основном инструментальная сторона психологических уловок. Отвечая на вопросы, зачем люди так часто прибегают к помощи психологических уловок, в частности к манипуляции, респонденты дают ответы: «Так легче» (более 70% ответов содержат подобные объяснения), «Чтобы не напрягать ни себя, ни другого» и т. п.

По-видимому неслучайно, что именно технологическая сторона обоснования (оправдания?) так хорошо осознается. В данном контексте уместно напомнить об одном из неметафорических значений манипуляции, употребляемом в технике: мастерство и сноровка в управлении рычагами и механизмами, технологическая квалификация, предметная направленность. В этом — апофеоз эпохи научно-технического прогресса — объектом манипулирования может стать все, что

угодно: вещи, люди как вещи, природа как вещь, психические качества как вещи-средства, побуждения, моральные нормы (что требуется, то и потребуем), даже нравственные ценности («нет ценностей общечеловеческих — есть ценности классовые»). В этом осознании сплелись и отозвались сразу все уровни: от культурного до личностного.