Экзистенциальная реальность

Тот, кто знаком с клиническим гипнозом, наверняка слышал термин "Эриксоновский гипноз". Часто люди ошибочно считают, что этот вид гипноза в основном представляет собой набор техник для работы с пациентами. Например, мы слышали, что Эриксон всегда использовал техники косвенного воздействия. Тот, кто так думает, не видел старых фильмов и видеозаписей, показывающих Эриксона за работой. Эти фильмы доказывают, что он часто давал прямые команды своим пациентам. Мы нередко слышали также, что Эриксон ненавидел термин "эриксоновский гипноз", считая, что такого понятия не существует. Однако Эриксон был не прав, давая такую оценку собственной работе, потому что создал уникальный для своего времени подход, являющийся по очень экзистенциальным. Эриксон проявил себя гением, открыв то, что придает пациенту "силы". Он понимал, как его пациенты воспринимали свою жизнь, в том числе и свои симптомы, и что было для них осмысленным в их мире. Каждый раз он буквально создавал индивидуальную теорию личности пациента, приходившего в его кабинет. Одно из наиболее частых высказываний экзистенциальной литературы - изречение Сартра из книги "Бытие и ничто" (Sartre, 1943): "Бытие предшествует сущности". Подход Эриксона был конечным воплощением этой философии. Он не обращал внимания на "сущность человека" (структура эго или другие черты теории личности), но он апеллировал к бытию – к тому, какой жизнью жил человек. Такие взгляды были отправным пунктом в работе Эриксона.

Положения, изложенные в нашей книге, настолько очевидны и просты, что мы, приводя их чувствуем себя в какой-то степени апологетами. Тем не менее, обучая других специалистов, многие из которых были уже опытными психотерапевтами, мы были поражены и огорчены, обнаружив, что эти принципы забыты или недопонимаемы. В области душевного здоровья данные, с которыми работает клиницист, картина мира пациента или то, что мы называем "экзистенциальной реальностью" - не является "истиной" в каком-то метафизическом смысле. Задача психотерапевта - работать с реальностью пациента, и, когда это необходимо, изменять ее таким образом, чтобы помочь ему. Эту идею коротко и ясно выразил Пол Вацлавик (Watzalawick, 1984, 1985): пациенты приходят к нам с таким пониманием мира, которое тем или иным образом причиняет им страдание (в противном случае они бы не оказались в нашем кабинете). Наша цель - помочь пациенту изменить болезненный взгляд на мир на менее болезненный, новый взгляд. Новый взгляд на жизнь будет необязательно более "правильным", чем прежний, но он должен обеспечивать более здоровую (и, желательно, более счастливую) жизнь.

Это представление идет вразрез с традиционной, часто не очень выраженной, точкой зрения в психологии, согласно которой терапевт затрачивает значительную часть времени на установление ДИАГНОЗА и анализ истины, лежащей за рассказом пациента. Каждый из нас знаком с клиническими врачами, которые игнорируют информацию, которую сообщают им пациенты, например, "я курю, потому что это помогает мне расслабиться во время работы", и вместо этого ищут "истину" - в данном случае никотиновую зависимость, потому что это соответствует критериям DSM - III R[1]. Такая "истина" не является даже попыткой помочь пациенту избавиться от курения. Навязывание пациенту своих представлений об "истине", вероятно, главная причина того, что большинство программ избавления от табакокурения, предлагаемых профессионалами (в том числе и множество программ, использующих клинический гипноз), приносят очень низкие результаты. Сколько же часов психотерапевтического времени потратили клиницисты, пытаясь установить, являются ли воспоминания о сексуальном насилии подлинными? Это современный психологический вопрос о курице и яйце, загадка, ответ на которую абсолютно не важен. Для лечения существенной является лишь экзистенциальная реальность вашего клиента (в данном конкретном случае - переживания жертвы, подвергшейся насилию).

Ниже, в главе 6, мы обсудим, каким образом можно использовать представления пациентов о своих симптомах для их изменения или устранения. По нашему мнению, это более эффективно, чем фокусирование на своем собственном понимании расстройства или симптома. Использование собственной реальности клиента как основы для клинической работы также поможет терапевту выбрать и осуществить высокоэффективную работу в трансе с использованием образов и метафор. Это мы обсудим позже, в главе 7.

Чтобы хорошо осуществлять экзистенциальную терапию и гипноз, нужно развивать то, что Шунрю Сузуки (Suzuki, 1970) называл "разум Дзэн, разум новичка". Мастер в терапии должен иметь ум новичка, ум, свободный от предрассудков и полностью открытый для впечатлений. Выслушивание рассказов пациентов, наблюдение за их поведением, ощущение, вызываемое их присутствием в комнате, - все это позволяет терапевту понять реальность пациентов и спланировать наилучшую стратегию воздействия, но только в том случае, если ум терапевта достаточно открыт для правильного восприятия.

Гипноз

Начнем с вопроса: что такое гипноз? В литературе на него дается дюжина ответов, подавляющее большинство из которых не соответствует представлениям экзистенциализма. Собственно, слово “ гипноз” является метафорой, происходящей от имени греческого бога сна - Гипноса. Этот термин был введен в 1843 году шотландским врачом Джеймсом Брэйдом, чтобы описать сходство между поведением лунатиков и тем, что Мессмер называл "животным магнетизмом". Как метафора это довольно удобно; но рассматриваемое в качестве описательного термина для обозначения конкретного состояния сознания это выражение может вводить в заблуждение. Транс - термин, обычно употребляемый для обозначения состояния субъекта во время гипноза, - часто определяют как измененное состояние сознания (Орн, <Orne> 1959; Хиллгард, <Hilgard> 1965). Такое представление предполагает, что существует одно состояние сознания, которое считается обычным или нормальным, и все отклонения от обычного состояния являются измененными. Тот, кто верит в это, утратил "ум новичка", необходимый для познания мира, и заменил его догмой. В нашей повседневной реальности имеется множество форм переживаний, каждое из которых представляет собой состояние сознания. Любое из них имеет тысячи нюансов и граней. Это может быть сон (глубокий и неглубокий, со сновидениями или без них) или состояние полусна, когда вы проснулись рано утром или засыпаете поздно вечером, состояние сверхвнимательности или рассеянности, когда разум даже не осознает сам себя. Слабые (а иногда не такие уж и слабые) изменения возникают в сознании, когда привычные продукты - сахар и кофеин - попадают в наш организм или покидают его. Существуют моменты, когда мы чувствуем себя потерянными среди красок осени. Бывают и другие моменты затрудненного самоосознания. Таким образом, транс - лишь одна из граней сознания, но ей придается особое значение благодаря существованию в этот момент отношений между гипнотерапевтом, который знакомит пациента с состоянием транса.

Транс - это не сон и не поведение, похожее на сон, как предполагал, например, Голденсон (Goldenson< 84). Мы просим пациентов в конце сеанса "очнуться", а не "проснуться" - выражение, которое непонятно почему используют многие гипнотерапевты. Для большинства пациентов переживания в состоянии транса отличаются от таковых в состоянии сна. Действительно, пациенты часто могут чувствовать себя несостоятельными как гипнотические субъекты, если сон является определяющим критерием измерения "глубины транса". Более того, представление о том, что они спят, находясь в бессознательном состоянии, и не могут контролировать события (многие пациенты ассоциируют его с состоянием транса), является нездоровым. Действительно, мысль о том, что они не в состоянии контролировать события во время их пребывания в трансе, полностью противоречит реалиям терапевтического опыта, называемого трансом.

Вот одна из наиболее часто цитируемых мыслей о гипнозе: гипноз на самом деле представляет собой определенную форму самогипноза (см. Фромм и Кан, <Fromm & Kahn> 1990; <Wright & Wright> Райт и Райт, 1987; Эриксон, <Erickson> 1980,1983). Мы начинали учиться у Милтона Эриксона, и поскольку он считал, что гипноз является самогипнозом, верили и придерживались этого учения в течение многих лет (Цитренбаум и др., 1985). Наконец, когда мы решили "перестать быть такими всезнайками", вернулись назад к "уму новичка" и в конце концов обратили внимание на переживания наших клиентов, то осознали, что транс может быть понят только как часть диалектических взаимоотношений между психотерапевтом, который использует гипноз, и его пациентом, испытывающим состояние транса.

Если гипноз и является чем-то (хотя трудно называть метафору чем-то), то это не что иное как процесс сотрудничества между субъектом и гипнотерапевтом. Каким-то образом пациент приходит к убеждению, что такой процесс принесет ему пользу. Некоторые верят в пользу гипноза еще до того, как обратились к нам: вот почему они выбрали профессионалов, придерживающихся этого направления. Других пациентов необходимо научить верить в ценность гипноза. В любом случае мы начинаем работу с человеком, который вовлекается в процесс потому, что - полностью или хотя бы частично - верит: мы используем тот тип лечения, который ему поможет. Вот почему они платят нам что также является частью процесса). Взаимоотношения между врачом и больным - "врач номер один".

Гипноз - вид психотерапии, но обычно он лишь часть более комплексной и многогранной программы лечения. Ранее мы были уверены, что вводим наших больных в состояние гипнотического транса, являющееся их собственным переживанием, но когда мы стали опрашивать пациентов после лечения и внимательно прислушиваться к их переживаниям, то обнаружили, что (с их точки зрения) гипноз был переживанием двух лиц. Довольно интересно, что пациенты сохраняли уверенность в участии в этом процессе двух лиц - даже когда занимались самогипнозом, который мы предписываем практически всем нашим пациентам. Они рассказывали, что думали о нас, когда начинали сеанс самогипноза, чувствовали единение с нами во время него или отдалялись от нас в те дни, когда не занимались самогипнозом, и даже слышали наши голоса, когда сами погружались в состояние транса между сеансами гипноза.[2]

Не надо думать, что мы рассматриваем гипноз в старой авторитарной манере, предполагающей присутствие властного терапевта, "контролирующего" субъекта. Для эффективного общения необходимо проникать в мир пациента и действовать вместе с ним, и вопрос, кто является лидером, а кто ведомым в этом танце - спорен (см. обсуждение "подстройки" и "ведения"" у Кинга и др., 1983, Цитренбаума и др., 1985.) Теоретическое представление о том, что гипноз является продуктом терапевтических отношений, а не принадлежит только субъекту, имеет значение для клинической практики (мы обсудим это в главе 4, когда будем объяснять важность "домашних заданий" и терапевтических указаний).

Таким образом, мы выяснили, чем гипноз не является. Он не является измененным состоянием сознания, или состоянием, подобным сну, или чем-то, принадлежащим только субъекту. Гораздо труднее определить, что же это такое. Гипноз - очень непростой феномен. Он может быть правильно понят только в контексте взаимоотношений, которые сами по себе чрезвычайно сложны и изменчивы. Вспоминается любимое изречение экзистенциального философа Фридриха Ницше (1954а, стр.530): "Мы недостаточно уважаем себя, когда общаемся сами с собой: наши истинные переживания совсем несловоохотливы, они не могут общаться с нами, даже если пытаются, потому что для них не существует правильных слов. Слова мы находим только для того, что осталось далеко позади. Таким образом, в любых разговорах есть зерно неуважения." Несмотря на это ограничение и с наименьшим неуважением, которое только возможно, попытаемся объяснить с позиций экзистенциализма, что такое гипнотерапия и почему она так эффективна.

Сложности начинаются с понимания того, что же представляет собой гипноз, как и почему он по-разному действует на разных людей. Транс - это процесс, а не состояние. Для множества пациентов процесс транса подобен действию плацебо в медицине. Люди западной культуры убеждены в силе гипноза, они верят, что он "исцелит" их, и для них не имеет значения, что специалист может использовать его неэффективно. Многие люди страдают от поведенческих стереотипов в течение долгих лет. Причины, вызвавшие и поддерживавшие данные стереотипы, возможно, давным-давно исчезли, но пациенты так долго говорили другим и себе, что не могут справиться с этим поведением, что теперь (1) уверены, что это правда и (2) будет социально неприемлемо (или им так кажется) просто прекратить такое поведение (для окружающих это будет означать, что покончить с подобным поведением было в их силах). В данном случае гипнотерапия является "причиной" изменений, к которым пациент был готов еще до того, как записался на прием к терапевту. Гипнотерапия имеет два преимущества по сравнению с традиционной психотерапией. Во-первых, вследствие общей веры в силу гипноза быстрое выздоровление в этом случае более приемлемо для пациента, его семьи и друзей. Во-вторых, с социальной точки зрения "загипнотизироваться" менее предосудительно, чем проходить психотерапию. Поэтому люди, не желающие подвергаться традиционному лечению, соглашаются на гипноз. Этот процесс, конечно, для пациента происходит практически всегда неосознанно. Пациенты на самом деле чувствуют, что не могут контролировать свое поведение или симптомы и верят, что лечение поможет (что и происходит). Но во многих случаях гипноз выступает социально приемлемым объяснением изменения поведения пациента (которое он и так готов был совершить).

Конечно, мы не утверждаем, что процесс гипнотерапии представляет собой ничто вроде обычного эффекта плацебо. Напротив, гипнотерапия, проводимая искусным гипнотерапевтом, может помочь пациентам с широким спектром разнообразных проблем. Единственное, что мы имели в виду, состоит в том, что этот процесс действует по-разному на разных пациентов, и следует признать: для некоторых пациентов наиболее существенной частью лечения могут оказаться представления о гипнозе, имевшиеся у них еще до начала лечения, или которые они получили от нас в самом начале нашей работы[3]. Эффект плацебо может привести к успешному исходу. Понятно, почему множество неумелых профессиональных гипнотерапевтов честно заявляют, что имеют 20-30 % удачных случаев (даже при лечении таких устойчивых привычек, как табакокурение).

Для многих других пациентов процесс наведения транса - будь то лечение в кабинете врача или же проводимый между сеансами самогипноз - часть сотрудничества между терапевтом и субъектом. По своей природе они становятся терапевтическими. Большая часть нашей книги посвящена описанию методов, способных помочь пациенту изменить свои представления, чувства или поведение таким образом, чтобы они стали более здоровыми. Несмотря на то, что этот процесс сложен и различен для каждого сочетания "терапевт-пациент", в нем всегда применяется концентрация внимания субъекта**[4], заставляющая его полностью "быть вместе" с переживаниями, и обычно образом, отличающимся от привычного способа существования. Такое присутствие является инструментом, который терапевт может затем использовать в контексте терапевтических отношений для помощи пациенту. Как этот инструмент будет использован, зависит от подготовленности и теоретической направленности терапевта. Можно применить словесное воздействие (внушение), чтобы помочь пациентам понять, что они "способны продвинуться далеко вперед за те горизонты, которые может представить сознательное эго" (Холл, 1985), или же использовать зрительные образы для изменения представления человека о самом себе и окружающем мире. Следующая глава будет посвящена обсуждению наших представлений о некоторых проблемах гипноза (таких как типы наведений, глубина транса и внушаемость субъекта).