Техника рассеивания

Самым значительным вкладом в развитие гипноза Милтон Эриксон считал свою технику рассеивания (другое название — техника вставленных сообще­ний). Она, действительно, получила большое расп­ространение в будущем, при поисках новых способов рекламы, пропаганды и других методов воздействия на индивидуальное и массовое сознание. Исторической предпосылкой ее появления было увлечение психологов и психиатров в тридцатые годы нашего века исследованиями ассоциативного мышления. Существовала техника свободных ассо­циаций: человеку предлагали подумать о его про­блеме, а затем рассказать все, что ему приходит на ум в связи с этим (любые воспоминания, сновидения; любые побочные идеи, не связанные, казалось бы, с данной проблемой логически). Оказалось, что в по­лученном потоке вроде бы бессвязных мыслей, сво­бодных ассоциаций, есть слова, значимые для пони­мания проблемы человека, и эти значимые слова человек обязательно обозначает каким-то образом (паузой, сменой интонации, жестами). Из обозначен­ных слов можно сложить вполне связный рассказ о том, что представляет собой проблема на самом деле. Хороший следователь знает, что не надо переби­вать и останавливать человека, который увлеченно врет; дайте ему продолжать врать — и он расскажет вам всю правду. Идея Эриксона состояла в том, чтобы использо­вать этот процесс в обратном порядке: составить текст внушения, а затем «растворить» его в каком-то рассказе нейтрального содержания, обозначая впос­ледствии неким способом значимые слова (состав­ляющие текст внушения). Его интересовало, будет ли человек подсознательно усваивать такие замас­кированные внушения? При экспериментальной про­верке выяснилось, что техника вставленных сообще­ний является самой лучшей ловушкой для сознания.. Первые эффективные примеры использования техники рассеивания в медицинской практике стали хрестоматийными. Они излагаются или хотя бы упо­минаются в каждой книге по эриксонианскому гип­нозу под названием «история о помидоре» и «ис­тория о стенографистке». Мне не хотелось бы пе­ресказывать эти истории — прочитайте их в изло­жении самого Милтона Эриксона.

Милтон Эриксон (1901-1980 г.г.)

«...Джо был цветоводом. Он начал свою карьеру, торгуя на улице цветами. Джо откла­дывал заработанные гроши, чтобы снова приобрести цветы, потом продать их, купить новые и т. д. Вскоре он смог купить небольшой участок земли. Теперь у него появилась возможность иметь еще больше цветов. Он выращивал их с такой любовью и так наслаждался их красотой, так хотел поделиться этой красотой с другими, что дело его шло прекрасно, и он приобретал все больше земли, чтобы выращивать на нем все больше цветов, и т. д., и т. д. В конце концов он стал ведущим цветоводом одного большого города. Джо страстно любил свое дело, был полностью поглощен им, и в то же время был хорошим мужем, хорошим отцом, хорошим дру­гом и очень уважаемым членом местного об­щества. Но вот в роковой сентябрьский день хирургам пришлось удалить опухоль, возни­кшую у него на щеке, стараясь не слишком обезобразить лицо Джо. Опухоль оказалась злокачественной. Была назначена радикальная терапия, но врачи вынуждены были признать, что слишком поздно». Больному сообщили, что ему остался месяц. Что и говорить, Джо был сокрушен и подавлен. Мало того, его мучили сильнейшие боли. Когда подходила к концу вторая неделя ок­тября, родственники Джо попросили автора как можно быстрее посетить его в клинике и по­пытаться с помощью гипноза облегчить его стра­дания, поскольку наркотические препараты уже мало помогали. Узнав о прогнозе, данном Джо, автор без особого энтузиазма согласился при­ехать, поставив условие, что в день визита вся медикаментозная терапия будет отменена с че­тырех утра. Врачи, лечившие Джо, любезно со­гласились это сделать. Перед самой встречей с пациентом автора предупредили, что он не выносит даже упоми­нания слова «гипноз». Вдобавок к этому один из детей Джо, молодой врач, проходивший стажировку в известной психиатрической клинике, тоже не верил в гипноз. На него не мог не повлиять тот факт, что сотрудники этой клиники разделяли самое скептическое отношение к гип­нозу. Там не было, насколько известно автору, ни одного врача, который имел бы малейший непосредственный опыт в этой области. Итак, этот молодой врач должен был присутствовать при встрече автора с Джо, и тот, очевидно, знал о его отношении к гипнозу. Джо встретил автора очень любезно и при­ветливо. Скорее всего, он не знал о причине визита. При осмотре пациента, оказалось, что пораженный участок щеки и шеи по сути от­сутствовали в результате продолжавшихся после операции процессов изъязвления и не­кроза. Джо была сделана трахеотомия, поэтому он не мог говорить. Он общался с помощью карандаша и бумаги, пачки которой были у него всегда под рукой. Меня проинформировали, что каждые четыре часа Джо получает наркотики... и мощные дозы седативных препаратов барбитуратовой группы. Спал он мало. Рядом с ним постоянно находилась дежурная сиделка. Джо то и дело вскакивал с кровати и писал бесчисленные записки. В одних из них он писал что-то по поводу работы, в других обращался к семье, но чаще всего это были жалобы на страдания, которые он испытывал, и требования дополнительной помощи. Острая боль мучила его беспрерывно, и он никак не мог понять, почему врачи не могут делать свое дело так же хорошо, как он делал свое. Ситуация, в которую он попал, просто бесила его. Он рас­ценивал ее как неудачу, а главным мерилом в его жизни всегда был успех, которого можно добиться честным трудом. Когда дела в его бизнесе шли плохо, он делал все, чтобы их поп­равить. Почему же врачи этого не делали? У них ведь есть обезболивающие средства, почему же они позволяют ему страдать от такой не­стерпимой боли? После того как нас представили друг другу, Джо написал: «Чего вы хотите?» Этот вопрос послужил хорошим началом для применения автором его метода наведения гипнотического транса и снятия боли. Здесь не будет полностью воспроизведено все, что говорилось во время сеанса, поскольку многие части этого длинного монолога повторялись по нескольку раз, причем не обязательно в одной и той же последова­тельности, и нередко в сокращенном виде, когда делалась ссылка на то, что говорилось раньше, и повторялось только несколько фраз. Нужно признаться, что автор очень сомневался в воз­можности какого бы то ни было результата, так как помимо тяжелого физического состояния у Джо наблюдались явные признаки интоксика­ционных расстройств, вызванных приемом боль­шого количества медикаментов. Несмотря на то, что автор весьма невысоко оценивал шансы на успех, он был уверен в одном — что должен и может оставить свои сомнения при себе, и всем своим поведением, тоном каждого сказан­ного слова показать Джо, что он искренне за­интересован в нем и хочет ему помочь. Если даже только это сообщение можно было бы донести до Джо, то уже одно это принесло бы некоторое облегчение и самому Джо, и его семье, и медсестрам, которые располагались в соседней комнате и которым все было слышно. Автор начал: «Джо, я хотел бы побеседовать с вами. Я знаю, что вы — цветовод, и занима­етесь выращиванием цветов. Знаете, сам я вырос на ферме в Висконсине, и я тоже любил выра­щивать цветы. И до сих пор люблю. Ну вот, я хотел бы, чтобы вы сели в это уютное кресло, а я буду говорить. Я расскажу вам о самых разных вещах, но не о цветах пойдет речь, по­тому что вы знаете о цветах намного больше меня. Не о цветах. Это не то, чего вы хотите. (Читатель заметит, что определенный шрифт используется для выделения вкрапленных гип­нотических внушений. Это могут быть отдель­ные слоги, слова, фразы или предложения, про­износимые с особой интонацией). «А теперь я спокойно могу начать свой рассказ, и мне хо­телось бы, чтобы вы спокойно слушали меня, пока я буду рассказывать о саженцах помидора. Вы, может быть, и удивитесь. С чего бы нам говорить о помидоре» Семечко помидора са­жают в землю и с надеждой ожидают, что из него вырастет растение и даст плод, который принесет удовлетворение. Семечко впитывает влагу, это не очень трудно, потому что этому помогают дожди, которые несут мир и покой, и радость роста всем цветам и помидорам. Это маленькое семечко, Джо, медленно набухает и выпускает маленький корешок с цилиями. Вы, может быть, не знаете, что такое цилии: цилии — это такие штуки, которые работают, чтобы помочь семечку помидора вырасти, пробиться из земли наверх, а вы можете просто слушать меня, Джо, пока я буду продолжать свой рас­сказ. Вы можете слушать и слушать меня, и удивляться, просто удивляться тому, что вы действительно можете узнать. Вот вам ка­рандаш и блокнот, а что касается помидора, то он растет очень медленно. Вы не видите, как он растет. Вы не слышите, как он растет, а он растет себе: пробиваются первые крохотные листочки, стебель покрывается нежными волос­ками, потом такие же волоски появляются и на листьях. Они очень напоминают цилии на кор­нях, и, должно быть, позволяют растению чув­ствовать себя очень хорошо, очень уютно, если вы можете представить, что растение может чувствовать. Вы не видите, как оно растет, вы не чувствуете, как оно растет но вот еще один листок появляется на этом крохотном стебельке, а потом еще один. Как знать, пусть это звучит по-детски наивно, но, может быть, куст помидора действительно ощущает покой и мир, пока рас­тет. Каждый день он растет, и растет, и растет. Какой покой ощущаешь, Джо, когда наблюдаешь, как растет растение, но не видишь его роста и не чувствуешь его, а только знаешь, что все идет к лучшему для этого маленького помидора, на котором появляется еще один листок, и еще один, и новая веточка, и он спокойно себе раз­растается во всех направлениях...». (Многое из вышесказанного было к этому моменту мно­гократно повторено, иногда — отдельные слова, иногда — развернутые предложения. Немало­важным соображением было находить такие разные словесные формулировки для одних и тех же идей, а также многократно повторять гипнотические внушения). Через некоторое время после начала сеанса в комнату на цыпочках вошла жена Джо с листом бумаги, на котором было написано: «Когда вы намерены начать гипноз?» Автор не мог рассмотреть надпись на листе, и ей пришлось положить лист прямо перед ним, и, соответст­венно, перед Джо. Не прерываясь, автор про­должал описывать помидор, а супруга Джо, взглянув на мужа, заметила, что он ее совер­шенно не видит и даже не подозревает о ее присутствии, находясь в сомнамбулическом трансе. После этого она сразу же удалилась. «...А вскоре на растении завяжется первая почка. Неважно, на которой из веточек это про­изойдет, ведь скоро все веточки, весь куст по­мидора покроются такими же нежными почка­ми. Интересно, может ли помидор, Джо, испы­тывать ощущение покоя?

Знаете, Джо, растение — чудесная штука, и так приятно, так забавно думать о нем, как о человеке. Могло бы такое растение испыты­вать приятные ощущения, чувство покоя, по мере того как начинают формироваться крохот­ные помидорчики, такие крохотные, и все же убеждающие тебя в том, что сумеют пробу­дить твой аппетит, что вскоре тебе так захо­чется съесть спелый, подрумяненный солнцем помидор, так приятно наполнить желудок едой7 Как это прекрасно — ощущать себя ре­бенком, который хочет пить и утоляет жажду, хотеть пить, Джо, и утолять свою жажду. Вот что чувствует помидор, когда идет дождь и освежает все вокруг, и становится так хорошо (пауза). Знаете, Джо, куст поми­дора растет буквально каждый день, набирается сил день ото дня. Знаете, Джо, мне почему-то кажется, что помидор может испытывать в полной мере покой и уют каждый день. Знаете, Джо, буквально каждый день, день ото дня. И то же происходит со всеми на свете помидорами. (Внезапно Джо вышел из транса, стал про­являть признаки дезориентации, вскочил на кровать, принялся размахивать руками. По всем признакам его поведение напоминало характер­ные приступы, которые возникают вследствие барбитуровой интоксикации. Казалось, Джо со­всем не видит и не слышит автора. Однако неожиданно Джо спрыгнул с постели и дви­нулся в направлении автора. Руку Джо свела сильная, но кратковременная судорога. Была вызвана сиделка. Она вытерла испарину с его лба, сделала перевязку и дала через трубку немного воды со льдом. После этого Джо поз­волил автору вновь усадить себя в кресло. В ответ на попытку автора поинтересоваться со­стоянием его предплечья, Джо схватил карандаш и бумагу и написал: «Рассказывайте, рас­сказывайте».) Ах, да, Джо, сам я вырос на ферме, и думаю, что семечко помидора — замечательная вещь. Подумайте, Джо, только подумайте, ведь в этом маленьком семечке на самом деле поко­ится так естественно, так уютно красивое растение, которое еще надо вырастить, которое родит такие забавные листья и ветки. Листья и ветки так красивы, такого красивого зеленого цвета: ты можешь действительно почувствовать себя счастливым, глядя на семечко помидора и размышляя о том замечательном растении, ко­торое в нем заключено, которое в нем мирно покоится, спокойно и уютно, Джо. Я сейчас пойду пообедать, а когда вернусь, мы продол­жим». Из записи этого сеанса видно, насколько про­сто гипнотерапевтические внушения могут быть включены в канву внушений, направленных на наведение транса и его поддержание. Последние в таком случае берут на себя дополнительную функцию своего рода носителя терапевтическо­го воздействия. Особо следует выделить про­сьбу Джо, чтобы автор «рассказывал». Она оз­начает, что несмотря на интоксикацию, перио­дически дававшую о себе знать в виде приступов, Джо был, вне всяких сомнений, доступен для контакта. Более того, он быстро усвоил именно то, что нужно, из этой абсурдной импровизации про семечко и росток, которую он выслушал от автора. У Джо не было, конечно, никакого ин­тереса к бессмысленным и бесконечным рас­суждениям о помидорном кусте. Он хотел из­бавиться от боли, хотел покоя, отдыха, сна. Вот к чему стремилась его душа, вот чего он страст­но желал. Однако именно эта острая потреб­ность заставляла его и в бормотании автора пытаться найти что-то полезное для себя. И там был этот желанный смысл, причем выра­женный в такой форме, что Джо мог как бы непосредственно воспринимать его, совершенно не осознавая этого. Джо вышел из транса спустя считанные минуты после того, как автор про­изнес, казалось бы, совершенно невинную фразу: «...хочет пить, Джо». Не составило особого труда и повторное введение в транс. Оно было достигнуто при помощи двух коротких фраз: «...подумайте, Джо, подумайте» и «...покоится так естественно, так уютно», включенных в до­статочно бессмысленный набор идей. Однако, повторим: в этом, казалось бы, бессмысленном повествовании содержалось то, в чем так нуж­дался Джо, и он сразу же воспринял это. Как рассказала сиделка, за обедом Джо был поначалу спокоен, но потом медленно стало на­растать беспокойство и произошел очередной интоксикационный приступ. К тому времени, когда автор вернулся, Джо ждал его с нетер­пением. Джо пожелал общаться с помощью записок. Некоторые из них невозможно было разобрать, так как писал он крайне торопливо и потом с раздражением их переписывал. Один из родственников помог автору расшифровать эти записки. Их содержание касалось самого Джо, его прошлой жизни, его бизнеса, его семьи, «ужасной прошлой недели» и «ужасного вче­рашнего дня». Там не было ни жалоб, ни тре­бований, лишь несколько раз встречалась про­сьба к автору рассказать о себе. Наша беседа прошла достаточно успешно, по крайней мере, судя по тому, что возбуждение Джо постепенно улеглось. Когда же его попросили перестать расшагивать по комнате и сесть в кресло, ко­торое он занимал прошедшим утром, он с го­товностью выполнил эту просьбу и ожидающе взглянул в сторону автора.

«Знаете, Джо, я мог бы еще рассказать вам о росте помидора, и тогда, слушая мой рассказ, вы, вероятно, заснете, в самом деле, хорошо и крепко заснете». (Это вводное высказывание по всем признакам есть не более чем малозна­чащая общая фраза. Если пациент реагирует на нее гипнотически, как это сразу же случи­лось с Джо, то все в порядке. Если же пациент не откликается, то сказанное вами было всего лишь несущественной проходной фразой. Слу­чись так, что Джо не вошел бы мгновенно в транс, далее могли бы последовать вариации типа: «Но лучше давайте поговорим о цветке помидора. Вы, вероятно, видели в кино, как медленно-медленно распускаются цветы, как они дарят ощущение умиротворенности, ощущение покоя, пока вы наблюдаете, как они раскрыва­ются. Так прекрасно, так спокойно наблюдать все это. Можно испытать такой безграничный мир и покой, когда смотришь подобный фильм».) Автор не видит необходимости говорить что-либо еще о технике наведения и поддержания транса, а также о рассеивании терапевтических внушений. <...> В тот день работа с Джо дала прекрасные результаты, несмотря на несколько вынужденных пауз, связанных с токсическими приступами и специальными перерывами, кото­рые автор делал, чтобы оценить, насколько глу­боко усвоено содержание гипнотических вну­шений. Вечером Джо от души жал руку автора перед его отъездом. Интоксикационные проявления были заметно ослаблены. У Джо не было жалоб. Судя по всему, мучительная боль его оставила и он выглядел довольным и счастли­вым. Родные Джо беспокоились, были ли даны ему постгипнотические внушения. Автор заверил их, что он их получил. Они были очень плавно введены в подробнейшее, со многими повторами описание роста помидора, а также содержались в особо интонационно выделенных фразах: «Вы знаете, Джо, буквально каждый день... испытывать в полной мере покой и уют», «знаете, Джо, буквально каждый день, день ото дня.»... За месяц, проведенный дома, он прибавил в весе и силе. Изредка случался приступ боли, но его можно было купировать либо аспирином (!), либо 25 мг димерола. Джо был счастлив, что находился в кругу семьи. Поговаривали даже о некой важной и плодотворной деятель­ности Джо в этот период, о которой автор недостаточно информирован. <...> Хотя за про­шедший со дня первой встречи месяц злокачес­твенная опухоль продолжала прогрессировать, физическое самочувствие Джо значительно улучшилось».

А теперь — история о стенографистке, страдав­шей головными болями, которой Милтон Эрнксон давал лечебные внушения во время диктовки текста:

«...Одна из новых стенографисток отдела, имевшая сильное предубеждение против гипно­за, страдала от жестоких приступов мигрени... Ее неоднократно обследовали, но безрезультат­но. Обычно она удалялась в комнату отдыха, чтобы «переспать головную боль», что занимало у нее, как минимум, три часа. Но однажды во время одного из таких приступов автор не позволил ей отправиться в комнату отдыха и достаточно настойчиво предложил писать под диктовку. Подавляя в себе негодование, она приступила к работе, но через пятнадцать минут прервала автора, сообщив с изумлением, что головная боль прошла. Она приписала это своему гневу в ответ на принуждение писать под диктовку. В другой раз в таком же состо­янии она сама вызвалась поработать с неким трудным материалом, от которого уклонялись все другие стенографистки. Головная боль уси­лилась, и она решила, что ее удачный опыт работы под диктовку автора был лишь следст­вием случайного стечения обстоятельств. Когда у нее начался очередной приступ жестокой миг­рени, автор снова сделал ей настойчивое пред­ложение поработать под диктовку. На этот раз боль прошла через десять минут. Когда слу­чился следующий приступ, она добровольно вы­звалась писать под диктовку автора. И опять это помогло снять головную боль. Затем, в по­рядке эксперимента, она решила попробовать поработать так же и с другими врачами. По непонятным ей причинам головные боли только усиливались. После одной из таких неудачных попыток она пришла к автору и попросила его подиктовать. У автора под рукой не оказалось подходящего материала для диктовки, и он ис­пользовал материал, недиктованный ранее. Го­ловная боль была снята за восемь минут. Позже, в ответ на ее просьбу облегчить боль, ей был продиктован обычный текст. Это не вызвало никакого эффекта. В следующий раз она пришла, не питая осо­бых надежд, так как считала, что «исчерпала целительную силу диктовки». Снова ей был продиктован текст, и через девять минут боль исчезла. Она была так обрадована, что решила сохранить копию текста, чтобы при необходи­мости попросить кого-нибудь продиктовать ей этот «удачный диктант», снимавший головную боль. Но, увы, оказалось, что никто не обладал таким «правильным голосом», как у автора.

Ни она, ни другие не догадывались о том, что же произошло на самом деле. Автор вел тогда обширные записи бессвязных высказыва­ний одного психотического пациента. В этой работе ему помогали несколько разных стено­графисток. Этими текстами автор и воспользо­вался, рассеяв по определенной системе в рече­вой продукции пациента терапевтические вну­шения, предназначенные для страдавшей от миг­рени стенографистки. Когда был получен положительный результат, он попробовал тем же образом использовать речевую продукцию другого психотического пациента. Этот опыт также оказался успешным. В качестве конт­рольной серии этого эксперимента были испро­бованы диктовки обычных служебных текстов и «незасеянного» терапевтическими внушения­ми бессвязного материала. Никакого воздейст­вия на головную боль не наблюдалось. Резуль­тата не дала и диктовка «засеянного» материала в исполнении других людей, так как для до­стижения эффекта его следовало читать с вы­ражением, подчеркивая нужные места».

Теперь, когда мы знаем теорию техники рассеи­вания, давайте разберемся в том, как же нужно «чи­тать с выражением, подчеркивая нужные места...»