Реальное сознание, поведение и их среда как предмет социологии

 

В конце 80-х – начале 90-х годов в мировой социологии стала созревать новая ситуация, которая ознаменовалась тем, что были выдвинуты новые концепции, претендующие на более глубокое осмысление, описание и характеристику происходящих изменений в обществе.

 

Прежде всего нужно отметить, что приобрели вес так называемые глобалисты – социологи, претендующие на то, чтобы объяснить все происходящее в мире с позиций геоэкономических, геополитических, транскультурных и т.п. Эта позиция наиболее предметно и наглядно выражена в концепции И.Валерстайна, президента Международной социологической ассоциации (1994–1998). По его мнению, «единицей анализа социальной реальности» являются «исторические системы», связи между ними, их функционирование и изменение. Он оперирует понятиями «геокультуры», «модерн», «всеобщая история человечества», «равновесие систем» (28).

 

Получила распространение и точка зрения, нашедшая отражение в работах французского социолога П.Бурдье и польского ученого П.Штомпки, утверждающих необходимость изучения социального поля, социального пространства и логики их развития. П.Бурдье полагает, что основа основ в социологии – это связь габитуса с полями. По мнению А.Ф.Филиппова, социолог различает а) свое видение пространства, б) социальное значение пространства, не рефлектируемое участниками взаимодействия, но принципиально важное для них и в) пространство как оно осознается и обсуждается последними (29). В отечественной литературе получила дальнейшее развитие точка зрения, что ключевой категорией социологии является социальная общность (30). На наш взгляд, прежде чем сформироваться этим общностям, они, в свою очередь, должны состоять из социальных элементов – личностей, людей, – которые и олицетворяют данное общественное явление и в этом смысле выступают первоосновой, первопричиной существования всего «социального». Но не просто человек, люди, а их определенное качество, позволяющее считать их исходной категорией социологической науки.

 

В этой связи хотелось бы еще раз подчеркнуть характерную особенность отечественной социологии, все больше ориентирующейся на возрождение традиций русской социологии с учетом новых исторических реалий, накопленного знания и опыта эмпирических исследований – обращения к человеку как творцу, активному участнику всех преобразований в обществе. Ведь еще П.Сорокин охарактеризовал социологию как «науку, изучающую поведение людей, живущих в среде себе подобных» (31). Исследуя общественные процессы и явления, социологи в центр своего внимания все чаще ставят человека, его сознание, отношение к общественным изменениям не только как индивида, но и как члена определенной общественной группы, социального слоя, института. Огромное значение приобретают также мотивы его поведения в конкретной общественной ситуации, его потребности, интересы, жизненные ориентации. Даже статистика для социологии важна не как информация о количественных процессах, а как показатель, по которому можно судить о состоянии внутреннего мира людей.

 

К тому, что на эту сторону нужно обратить большее внимание, отечественная социология пришла не сразу. Социологи стали постепенно приходить к выводу о необходимости более обстоятельного изучения «отношений между группами людей, занимающими разное положение в обществе, принимающими неодинаковое участие в его экономической и духовной жизни (курсив мой. – Ж.Т.), различающимися не только уровнем, но и источником своих доходов, структурой личного потребления, образом жизни, уровнем личностного развития, типом общественного сознания» (32). Объектом изучения становилась все большая группа вопросов, характеризующих состояние сознания человека, его поведение и отношение к происходящим в обществе процессам, профессиональное, национальное и региональное их звучание.

 

Человек развивается как родовое, общественное существо и прежде всего при помощи своего сознания и его реализации во всех сферах общественной жизни. Именно это отметил еще на рубеже XX века А.А.Богданов, когда, раскрывая сущность учения К.Маркса о природе и обществе, писал, что в своей борьбе за существование люди не могут объединяться «иначе, как при помощи сознания» (33). К этому нужно добавить и то, что социология (как и любая другая наука) призвана не предлагать свои модели, а изучать фрагменты, части объективной реальности. В действительности мы встречаемся в первую очередь не со структурами, а с деятельностью человека, через которую затем выходим на институциональный, стратификационный, управленческий и другие уровни организации общественной жизни.

 

Общественное сознание обычно рассматривается в двух измерениях: как обыденное и как теоретическое (34).

 

В научной литературе при выявлении их сущности, роли и функций наиболее распространена точка зрения, которая противопоставляет их друг другу, отождествляет обыденное сознание с более низким уровнем общественного сознания. Все это справедливо, пока идет гносеологический анализ этого явления. Но, как показывает жизнь, в чистом виде ни то ни другое не существует. Практика заставляет нас по-иному взглянуть на эту проблему.

 

Прежде всего, нужно отметить, что реальное сознание, вырастая из непосредственно практической деятельности, не отделено от общественного бытия. Более того, оно отражает (и мы думаем – вполне обоснованно) не только случайные, стихийные связи и отношения, но и некоторые устойчивые закономерности и тенденции развития общества (пусть и в несовершенном виде).

 

Реальное сознание включает в себя здравый смысл, который не отрицает возможности познания глубинных сущностных процессов – оно даже предполагает его постоянное обогащение и использование в практической жизни человека. Реальное сознание не является результатом какой-то специализированной деятельности (в отличие от конкретных ее форм – политической, эстетической, нравственной и т.д.) и воспроизводится всеми видами деятельности человека. Так как любая деятельность несет в себе принципиальные, сущностные моменты общественной деятельности, то можно сказать, что сознание, порождаемое этой деятельностью, способно фиксировать общую линию развития. То, что это сознание оперирует «первичными мыслительными формами», ни в коей мере не означает, что сфера реального, практического сознания ограничивается только «мелкими» вопросами бытия. Именно это противоречие – отражение непосредственно окружающей действительности и возможность глубинного, а не поверхностного ее восприятия – и характеризует состояние реального сознания и соответствующее поведение людей.

 

Реальное сознание и поведение по своему содержанию представляют собой сочетание рационального и эмоционального, переплетение мировоззренческих элементов, устоявшихся традиционных взглядов и привычек. И если эмоциональный компонент реального сознания и поведения больше связан с непосредственным впечатлением, сиюминутным воздействием, то рациональный компонент может интегрировать и прошлый опыт, и уроки не только личной, но и общественной жизни, улавливать общественно-политическое звучание многих происходящих событий. В этом и проявляется тот момент, который роднит отдельные элементы практического восприятия действительности с научным, теоретическим сознанием. Преобладание стихийного, эмоционального в реальном сознании и поведении ни в коей мере не снимает значимости рационального, возможности, что оно, в конечном счете будет определять направленность и зрелость общественного сознания и общественной деятельности.

 

Кроме того, реальное сознание и поведение присущи не только отдельной личности или случайным группам людей. Они – продукт коллективного творчества, характерного как для всего общества, так и для социально-классовых групп, слоев и общностей. Возникая как реакция на непосредственное восприятие действительности, как отражение эмпирических условий существования, реальное сознание и поведение приобретают самостоятельную роль, выражаясь в общественном мнении, умонастроениях людей.

 

Результаты деятельности людей, «включая и их ошибки, оказывают обратное влияние на все общественное развитие, даже на экономическое» (К.Маркс). Хотя реальное сознание и поведение складываются из непосредственного опыта отдельных людей, в общественном воплощении они образуют своеобразное явление, творцом которого выступает класс, нация, социальная группа или социальный слой. Реальное сознание и поведение не есть собрание или механическое обобщение этих взглядов и поступков – они образуют новую специфическую сущность, в которой проявляются устойчивые тенденции, объективно отражающие как состояние сознания, так и глубину осмысления им общественного бытия» (35).

 

И, наконец, реальное сознание и поведение отражают общественные противоречия, широкую гамму повседневных иллюзий, нередко очень близких по своей сути к обыденному сознанию. «...Взятое... как совокупность обыденных переживаний, то есть всех тех горестей и радостей, надежд и разочарований, из которых складывается повседневная жизнь, это обыденное сознание оказывается сплошным беспокойством, по сравнению с которым научное и философское сознание представляются чем-то вроде атараксии мыслителей эпохи эллинизма» (36).

 

Реальное, живое сознание и поведение – самые «богатые» по своим проявлениям общественные процессы. Фактически они отражают на эмпирическом уровне состояние общественного сознания и общественной деятельности в целом во всем его многообразии, противоречивости, случайности и необходимости. Именно они выступают чутким показателем состояния, хода развития и функционирования общественных процессов. Поэтому их исследование представляет важный инструмент для принятия научно обоснованных решений во всех без исключения сферах общественной жизни – от экономической до духовной.

 

Из сказанного выше ясно, что неправильно реальное сознание отождествлять с обыденным и противопоставлять теоретическому сознанию, с одной стороны, и массовому сознанию – с другой. Что касается массового сознания, то оно олицетворяет такое общественное явление, которое оперирует понятиями «массовые индивиды», «массы индивидов», «массовые общности» (37). При всей актуальности изучения массового сознания, его глубокой дифференциации все же остается открытым вопрос: а куда отнести сознание немассовое, отражающее позиции небольших, незначительных групп и слоев, отдельных личностей? Не столкнемся ли мы с фактами пренебрежения к тем формам сознания, что не подпадают под понятие «массовое»? Это тем более важно, поскольку известен печальный опыт игнорирования (в политической жизни) того сознания, которое в самом деле не отражало мнения массы, но было способно предвидеть и определять процесс познания общественной жизни. Не об этом ли говорит жизнь академика А.Д.Сахарова, гражданские позиции которого долгое время не разделялись официальными органами, не были поняты широкими кругами общественности?

 

Несовпадение массового сознания с реальным, практическим проявляется не только в случае опережения сознания отдельных людей или каких-то их групп, но и несоответствия сознания и поведения (в том числе и в негативном плане) массовому сознанию, когда ценности, установки, взгляды характеризуют особую позицию, особый уклад жизни и особое восприятие действительности. На наш взгляд, под понятие «массовое сознание» никогда не подпадает сознание новатора-художника, писателя, композитора, хотя по ряду показателей оно мало чем отличается от жизненных установок большинства людей. Под массовое сознание не подпадают и взгляды, мнения тех групп людей, которые в силу исторических и этнических причин не вошли в полный контакт с мировой цивилизацией и сохраняют приверженность своему укладу жизни.

 

Нужно сказать еще и о таком феномене, когда преувеличение роли массового сознания в недавнем прошлом являлось основанием для игнорирования и даже преследования тех, кто не вписывался в его рамки, «выпадал» из привычного, санкционированного, официально одобренного.

 

Поэтому, признавая большое значение такого явления, как массовое сознание, целесообразнее рассматривать реальное, практически функционирующее общественное сознание во всей его сложности, противоречивости, конфликтности, без изъятия из него сознания не только отдельных социальных общностей, но и отдельных людей.

 

На наш взгляд, надо обратить пристальное внимание на феномен социального настроения – доминантную характеристику общественного сознания и поведения людей, которая, как показывают результаты многочисленных социологических исследований, является устойчивой их характеристикой при возможных весьма изменчивых показателях отношения людей к конкретным экономическим и социальным реалиям. Именно феномен социального настроения наиболее ярко характеризует концепцию социологии жизни, так как она оперирует реальными показателями отношения людей ко всему тому, что происходит в обществе, в котором они работают и живут (38).Но особенно важно для социологии познать процесс «превращения общественного сознания в общественную силу» (К.Маркс). Живое сознание и поведение – гораздо более богатые по содержанию специфические состояния общественной жизни, в которых переплетаются как научные, обоснованные знания, суждения и умозаключения, так и стихийное, продиктованное практическим опытом, непосредственное восприятие действительности и соответствующее ему действие. Иначе говоря, живое, практическое сознание и поведение – это реально функционирующая общественная жизнь во всем сложном переплетении как закономерных связей и отношений, так и случайных, единичных, а иногда и противоположных социальному прогрессу взглядов, идей и представлений. Именно такой подход к реальному сознанию и поведению – как к живому, полному противоречий и драматизма общественному явлению, функционирующему на эмпирическом уровне, в условиях непосредственно практического опыта, способному предвосхитить (или включить в себя) теоретическое сознание, позволяет объяснить на языке социологии многие процессы, выявить общее, присущее им не только во всех сферах общественной жизни, но и в условиях различных социально-экономических систем.

 

Однако, чтоб не впасть в субъективизм, следует отметить, что социологией жизни берется не просто сознание и поведение, а в конкретных социально-экономических, социально-политических и социально-культурных условиях, олицетворяющих влияние всех видов общественной среды: макро-, мезо- и микросреды. Социолог призван учитывать «особые жизненные обстоятельства», определяющие сознание и поведение людей, «каждый из которых хочет того, к чему его влечет физическая конституция и внешние, в конечном счете экономические обстоятельства (или его собственные, личные, или общесоциальные)...»(39). Таким образом, сознание и поведение человека в конкретной социально-экономической обстановке, которые обусловливают появление различных социально-демографических, национальных, социально-профессиональных структур, и являются предметом социологии. Изучение сознания и поведения людей переводит социологию из плоскости регистрирующей науки в плоскость активной общественной силы, участвующей в решении всех без исключения актуальных проблем развития человечества.

 

Обобщая сказанное, можно сказать, что социология – это наука о движущих силах сознания и поведения людей как членов гражданского общества. Предмет социологии как науки включает: реальное общественное сознание во всем его противоречивом развитии; деятельность, действительное поведение людей, которые выступают как предметное воплощение (по форме и содержанию) знаний, установок, ценностных ориентации, потребностей и интересов, фиксируемых в живом сознании; условия, в которых развиваются и осуществляются реальное сознание и деятельность, действительное поведение людей.

 

Литература

1. См.: Социология в СССР. T. I. M., 1966. С.13.

2. Интересно отметить, что одним из первых, кто идентифицировал социологию и исторический материализм, был Э.Бернштейн (см.: Бернштейн Э. Спорные вопросы социализма. Берлин, 1921. С.14).

3. Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С.227.

4. См., например: Михайлов С. Эмпирическое социологическое исследование. М., 1975. С.ЗЗ–34.

5. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.27. С.402.

6. Монсон П. Лодка на аллеях парка: Введение в социологию/ М., 1995.

7. Кареев Н. Общие основы социологии. Пг., 1919. С.8.

8. См.: Осипов Г.В, Социология как наука // Социальные исследования. Вып.2. М., 1968. С.29.

9. См.: Уледов А.К. Социологические законы. М., 1975. С.234 - 235.

10. См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.46. 4.1. С.214..

11. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.4. С.220.

12. Вавилин Е.А., Фофанов В.П. Исторический материализм и категория культуры. Новосибирск, 1983. С.41.

13. Немчинов B. C. Избр. произв. T. I. M., 1967. С.374.

14. См.: Константинов В.Ф., Келле В.Ж. Исторический материализм – марксистская социология // Коммунист. 1966. № 1; Чесноков Д.И. Исторический материализм. М., 1964. С.10.

15. Глезерман Г., Келле В., Пилипенко Н. Исторический материализм – теория и метод научного познания и революционного действия // Коммунист. 1971. №4.

16. См.: О структуре марксистской социологической теории. М., 1970. С. 12; Иванов В.Н. Социология в системе научного управления обществом. М., 1984. С.8–9; Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С.641.

17. Вестник ЛГУ. Сер. Философия. 1986. № 2. С.93. См. также: СОЦИС. 1991. № 5; Ельмеев ВЛ. Социологический метод: теория, онтология, логика. СПб., 1995, с. 15.

18. Левада Ю.А. Лекции по социологии. 4.1. М., 1969. С.5.

19. См.: Зворыкин А.А. Исторический материализм как общесоциологическая теория и конкретные социальные исследования // Филос. науки. 1963. № 1.

20. См.: Ковалев A. M., Козиков И.А. Научный коммунизм и конкретно-социологические исследования // Вестник МГУ. Сер. Философия. 1967. С.46–52; Слепенков И.М. Методологические прин ципы и методика конкретного социологического исследования. М., 1974. С.8.

21. Давидюк В.П. Прикладная социология. Минск, 1979. С.14.

22. См.: Философская энциклопедия. М., 1970. Т.5. С.85; Социологические исследования: результаты, проблемы и задачи // Коммунист. 1980. № 13. С.81.

23. Прикладная социология: Словарь. Минск, 1984. С. 197.

24. Ядов В.А. Социологическое исследование: Методология, программы, методы. Самарск. ун-т, 1995. С. 19–20.

25. См.: Харчев А.Г. Предмет и структура социологической науки // СОЦИС. 1981. № 2. С.62; Келле В.Ж., Ковальзон М.Я. Теория и история: проблемы исторического процесса. М., 1981. С.96, 164, и др.

26. См.: Социология и реальность // СОЦИС. 1996. № 9, 11.

27. Там же.

28. Валлерстайн И. Социальное изменение вечно? Ничто ни когда не изменяется // СОЦИС. 1997. № 1.

29. Филиппов А. Ф. О понятии социального пространства. Тезисы доклада на Международном симпозиуме «Куда идет Россия?». М., 1996.

30. См.: Ядов В.А. Размышления о предмете социологии // СОЦИС. 1990. № 2; Зборовский Г.Е., Орлов Г.П. Введение в социологию. Екатеринбург, 1992. С.41.

31. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация, Общество. М., 1992. С.534.

32. Заславская Т.Н., Рывкина Р.В. О предмете экономической социологии // Известия СПб. отд. АН СССР. Сер. Экономика и прикладная социология. 1984. Вып.1. С.12.

33. См.: Богданов А. Из психологии общества. СПб., 1906. С.57.

34. См. подробнее работы В.С.Барулина, Н.Б.Биккенина, А.И.Бурдиной, Э.В.Ильенкова, В.Ж.Келле, М.Я.Ковальзона, В.М.Межуева, О.Г.Нестеренко, А.Г.Спиркина, В.И.Толстых, А.К.Уледова, И.Т.Фролова.

35. См. подробнее: Тощенко Ж.Т. Возможна ли новая парадигма социологического знания // СОЦИС. 1991. № 7.

36. Ойзерман Т.Н. Философия и обыденное сознание // Вопросы философии. 1967. №4. С.127.

37. См.: Грушин Б.А. Массовое сознание. М., 1987. С.254. Следует отметить, что одними из первых этот термин использовали А.К.Уледов в работе «Структура общественного сознания» (М., 1968) и Г.Г.Дилигенский в книге «Рабочий на капиталистическом предприятии» (М., 1969).

38. См. подробнее: Тощенко Ж., Харченко С. Социальное на строение. М., 1996.

39. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.37. С.396.