Дикен озирался по сторонам еще минут пять, а потом тихо пошел вперед. Он оглядел деревья, опутанные серыми стеблями ползучих роз, переплетения корней среди травы, и плющ на кирпичных стенах, и беседки, увитые вечнозелеными растениями, и красивые вазы, в которых раньше, наверное, были какие-нибудь замечательные цветы.
– Ух ты, – выдохнул наконец Дикен. – Я и не мечтал увидеть когда-нибудь это место.
– Так ты знаешь о саде! – изумленно воскликнула девочка.
– Тише, тише, – предостерег Дикен. – Нельзя нам с тобой говорить тут так громко. Вдруг кто-то случайно мимо пройдет?
– Ой, – спохватилась Мэри, – совсем забыла. Правильно, Дикен. Нам нельзя никому себя выдавать.
Они постояли молча. Потом девочка едва слышно спросила:
– Откуда ты знаешь об этом саде?
– Марта рассказывала, – прошептал ей на ухо мальчик. – Как она начала говорить про сад, в который много лет никто не заходит, мы все прямо уши развесили. Я еще тогда про себя подумал: «Вот интересно бы хоть одним глазом увидеть, как там все выглядит!» Но я и не думал на самом деле сюда попасть.
И он снова начал озираться по сторонам с таким видом, будто боялся хоть что-нибудь упустить.
– Да-а, – наконец удовлетворенно протянул он. – Знаешь, сколько тут гнезд к весне будет! Наверное, во всей Англии птицам не сыскать места безопасней, чем этот сад. Людей нет, а деревьев и кустов роз полно. Строй себе среди них гнезда – никто не помешает и не разорит. Удивляюсь, как сюда еще все птицы из пустоши не перебрались?
Мэри сама не заметила, как взяла Дикена за руку.
– Как ты думаешь, эти розы будут цвести, когда станет совсем тепло? – шепотом спросила она. – Ты можешь это определить, Дикен? А то я иногда боюсь, как бы они тут все не погибли.
– Может, какие-нибудь и погибли, но не все, – уверенно отвечал мальчик.
Он шагнул к ближайшему дереву. Кора его от старости поросла серым лишайником. С ветвей свисали перепутанные стебли ползучих роз. Вытащив из кармана перочинный ножик с огромным количеством лезвий, Дикен открыл одно из них.
– Сушняка тут и впрямь много, – принялся объяснять он Мэри. – Его весь обязательно надо срезать. Но еще больше здоровых ветвей. Видишь? – указал он лезвием ножа на зеленый побег среди коричневых сучьев. – Этот живой.
– Совсем живой? – осторожно коснулась пальцем побега девочка.
– Совсем, – тряхнул головой Дикен.
– Как же я рада, – из последних сил сдерживаясь от победного возгласа, шепнула Мэри. – Дикен, – с надеждой поглядела она на мальчика. – Ты ведь мне сможешь про все тут сказать? Что еще совсем живо, а что уже умерло?
– Ну да, смогу, – с жаром откликнулся тот.
Ему все больше передавалось воодушевление Мэри. Так же, как и она, он считал крайне несправедливым, что Таинственный сад бросили на произвол судьбы. И ему не меньше, чем девочке, захотелось спасти хотя бы часть этих прекрасных растений.
– Мы с тобой вот как, пожалуй, сделаем, – по-взрослому рассудительно проговорил он. – Сперва обойдем все, посмотрим, а там уж и будем решать, какие работы потребуются.
Медленно двигаясь по саду, они останавливались у каждого куста и у каждого дерева, и почти всюду Дикен находил что-нибудь необычное. Мэри оставалось лишь удивляться, почему она сама раньше не обнаружила зелени на стволе, который казался засохшим, или еще какого-нибудь признака жизни среди всеобщего запустения.
– Розы тут одичали, – солидно изрек наконец Дикен. – Какие были слабее, погибли. А сильные, наоборот, окрепли и разрослись во все стороны. Вот сама взгляни.
Он потянул на себя толстую ветку серого цвета. По виду она показалась Мэри совершенно сухой. Девочка уже раскрыла рот, чтобы высказать свои сомнения Дикену, но мальчик опередил ее.
– Думаешь, она умерла, да? – лукаво взглянул он на Мэри. – А вот посмотри, что сейчас будет.
Он наклонился и сковырнул ножом кору на ветке у самого корня. Мэри тоже наклонилась. Сквозь надрез явственно проступала зелень.
– Видишь? Она жива, – сказал Дикен. – Так вот всегда и определяй. Если в сердцевине хоть немного сока и зелени найдется, значит, дерево живо. А когда в дереве совсем жизни не останется, оно целиком высыхает, и сломать его очень легко. От этого корня много новых побегов растет, – показал он на ростки рядом. – Если срезать все старые, как следует почистить вокруг…
Дикен умолк и, обведя мечтательным взором сад, добавил:
– Если нам с тобой хорошо потрудиться, тут к лету будет роз знаешь сколько!
Они пошли дальше. Вскоре девочка уже научилась сама распознавать живые розы и, обнаруживая здоровый побег или корень, приходила в бурный восторг. Потом они с Дикеном обновили садовые инструменты. Дикен взялся за лопату, а Мэри научил работать вилами, и она помогала ему рыхлить землю.
Они уже почти привели в порядок одну из самых крупных штамбовых роз в саду, когда, взглянув на площадку в нескольких метрах от них, Дикен прошептал с удивлением:
– А это, интересно, кто сделал?
Мэри подняла голову. Дикен показывал на клочок земли, который она выполола сама.
– Это я, – отозвалась девочка.
– А говорила, совсем ничего про сады не знаешь, – недоверчиво покосился на нее Дикен.
– Конечно, не знаю, – подтвердила Мэри. – Просто я эти ростки пожалела. Мне показалось, если вырвать траву вокруг них, им станет легче. А что, я неправильно сделала?
– Ты сделала как раз то, что надо, – улыбнулся Дикен. – Никакой садовник лучше бы не придумал. И как хорошо ты со всем этим справилась! Теперь твои ростки вытянутся не хуже, чем бобовый стебель Джека в сказке.
– Но я даже не знаю, какие тут будут цветы, – смущенно проговорила Мэри.
– Это совсем просто. Здесь вот жди крокусов, здесь – подснежников, а вот тут будут нарциссы, – поочередно указывая на ростки пальцем, принялся объяснять Дикен. – Когда они все зацветут, настанет такая красота, как из сказки.
Он тщательно обследовал еще несколько небольших площадок, над которыми потрудилась Мэри.
– Ну, ты молодец, – снова похвалил Дикен. – Прямо не понимаю, как девочка вроде тебя на такое осмелилась.
– Но я же стала теперь гораздо сильнее, – ответила Мэри. – Это раньше, в Индии, я ничего не делала и все-таки уставала. А теперь работаю тут и работаю и чувствую себя все лучше и лучше. А больше всего, когда я копаю, мне нравится запах земли.
– И хорошо, что нравится, – явно обрадовался Дикен. – Потому что запах земли тебе принесет много пользы. И запах растений тоже. Особенно когда их дождик умоет. Знала бы ты, как я это люблю, мисс Мэри! Я всегда стараюсь в дождь улизнуть на пустошь. Лягу там под кустом и слушаю, как капли шуршат в вереске. И запах там тогда – просто чудо. Матушка говорит, у меня в такие моменты даже ноздри дрожат, как у кролика.
– Но так же ведь простудиться можно, – забеспокоилась Мэри.
– Какое там, – беспечно махнул рукой мальчик. – Ни разу еще не болел. Может, потому, что никто надо мной не трясется. А может быть, как матушка говорит, за двенадцать лет жизни столько нанюхался разного полезного воздуха, что теперь никакой хвори меня не взять.
На протяжении всей этой беседы и он, и Мэри продолжали работать. Наконец Дикен воткнул в землю лопату и выпрямился.
– За сегодня мы все не переделаем, – солидно изрек он. – Тут еще знаешь сколько надо трудиться!
– Но ты ведь еще придешь мне помочь, правда, Дикен? – с надеждой поглядела на него Мэри. – Я буду стараться тебе помогать и всегда буду слушаться.
– Ладно, приду, если хочешь, – заверил Дикен. – Только тогда давай уж условимся: я буду приходить каждый день и в солнце, и в дождь. Потому что, если мы будем ждать для работы одной хорошей погоды, нам тут с тобой не управиться. А вообще-то, мисс Мэри, ни разу мне еще так интересно не становилось. Как ты меня сюда привела, я все думаю, сумеем мы или нет разбудить этот сад. И мне, признаться, охота, чтобы все у нас с тобой вышло.
– Вместе у нас, по-моему, выйдет, – уверенно прошептала Мэри. – Какой ты хороший, Дикен. Просто не знаю, что мне для тебя сделать.
– Зато я знаю, – засмеялся тихонько мальчик. – Ты для меня будешь побольше есть, наберешь еще больше здоровья, научишься разговаривать с Робином, и мы станем отлично проводить время.
Дикен медленно побрел по саду, вновь и вновь оглядывая деревья, кусты и поросшие плющом стены.
– Только давай тут не будем делать, как обычно садовники делают, – предложил он. – По-моему, у нас не должно быть все ровно подстрижено, и ровных дорожек тоже не надо. Смотри, как красиво тут ветви переплетаются.
– Конечно, Дикен, – немедленно согласилась Мэри. – Нам не надо тут никаких ровных дорожек и кустиков. Ведь это Таинственный сад. Нам надо только все так тут сделать, чтобы было побольше роз и других цветов.
– Верно, – кивнул мальчик.
И тут Мэри почувствовала, что никогда не забудет этого дня. Ведь именно сегодня ее сад впервые за десять лет начал жить. Когда же Дикен, походив немного между деревьями, решил, что сегодня, пожалуй, стоит расчистить площадку для семян, Мэри обрадовалась еще больше. Они снова принялись за работу. Внезапно девочке пришла на ум песенка, которую там, в Индии, сочинил этот противный Безил.
Мэри-все-наоборот,
Ах, как садик твой растет!
Колокольчики, ракушки,
Ноготки, а в них – лягушки!
– Слушай, Дикен, а бывают цветы, которые похожи на колокольчики? – спросила она.
– Конечно, – отвечал тот, – у ландышей цветы на колокольчики очень похожи, а еще есть цветы, которые так, колокольчиками, и называют. И еще есть садовые колокольчики. Они крупнее обыкновенных.
– Как бы мне хотелось увидеть их! – с тоскою вздохнула девочка. – Может быть, ты достанешь мне семена, Дикен?
– Могу и достать, – отозвался тот. – Но если посадишь семена, первые цветы колокольчиков появятся только через два года. Тебе ведь быстрее хочется. Вот я и думаю, лучше мне выкопать саженцы у себя в саду и здесь посадить. Тогда колокольчики уже этой весной расцветут. Только я никак не пойму, чем они тебе так уж понравились?
Тогда Мэри рассказала о Безиле, его братьях и сестрах, и о дразнилке, которую они для нее придумали, и о том, что в Индии не росло ничего, похожего на колокольчики.
– Но вообще-то они сами были еще больше наоборот, чем я, – мрачно закончила она свой рассказ.
– Ну, ясно, – весело протянул Дикен. – Только не понимаю я чего-то, мисс Мэри. Зачем делать все наоборот, когда вокруг такая стоит красота, и звери разные устраивают себе жилье, и птицы ноют и свистят. По-моему, нет ничего лучше, чем слушать, как вся природа переговаривается.
Его слова вернули девочке хорошее расположение духа. Опустившись на колени, Мэри принялась сажать семена. Вдруг она подняла голову и снизу вверх поглядела на Дикена.
– Теперь я вижу: ты правда точно такой же добрый, как о тебе Марта рассказывала, – многозначительно проговорила она. – Ты мне очень, очень понравился, Дикен. Ты уже пятый мне здесь понравился, а раньше, там, в Индии, я вообще совсем никого не любила.
– Пятый? – заинтересовался Дикен. – А кто остальные четверо?
– Твоя мама, Марта, – принялась с торжественным видом загибать пальцы Мэри, – Робин и мистер Бен Уэзерстафф.
Услышав имя садовника, Дикен так громко захохотал, что вынужден был зажать рот руками.
– Ну, мисс Мэри, – давясь от смеха, проговорил он. – Я думал, страннее меня в этих местах уже никого не придумать, но ты, пожалуй, похлеще будешь.
– Но ведь я тебе… нравлюсь? – осведомилась с надеждой девочка.
– А то! – немедленно разрешил все сомнения Дикен. – По-моему, ты девчонка что надо. И Робин точно так же считает. Он мне сам говорил.
– Выходит, я вам обоим нравлюсь! – совсем развеселилась Мэри. – Ну, давай еще поработаем.
Они засеяли вскопанный участок цветами, а потом вскопали еще небольшую площадку земли. Тут со двора послышался бой часов. Наступило время обеда.
– Жалко, что мне надо идти, – с досадой сказала девочка. – Но, наверное, тебе тоже пора обедать, да, Дикен?
Дикен фыркнул.
– Нет, у меня по-другому немного, – объяснил он. – Весь мой обед у меня в кармане. Я как соберусь куда после завтрака, матушка мне завернет с собой чего-нибудь вкусненького.
Он наклонился и, подняв с земли куртку, извлек из кармана что-то в белоснежном носовом платке. Когда Дикен развязал его, внутри оказались два сложенных вместе ломтя хлеба, между которыми виднелся небольшой кусок мяса.
– О! – с довольным видом оглядел мальчик кушанье. – Обычно матушка мне дает просто хлеб. А сегодня, я вижу, решила побаловать меня и беконом. Вот уж поем так поем.
Мэри сочла такой обед очень странным. Однако Дикен, похоже, придерживался иной точки зрения, и девочка решила на сей счет не высказываться.
– Иди, иди, тебе уже пора есть, – сказал новый друг. – Я сейчас тоже поем прямо тут, потом еще чуть-чуть поработаю, а уж после домой пойду.
Он сел в тени дерева, поудобнее прислонился спиной к стволу и откусил солидный кусок бутерброда. «А про Робина-то я и забыл! – вдруг вспомнил он. – Малиновки очень ведь сало любят. Угощу-ка его кусочком бекона».
В это время Мэри, уже почти дойдя до калитки, развернулась и побежала обратно к Дикену.
– Обещай никому никогда ничего не рассказывать! – выпалила она. – Пожалуйста, не рассказывай, Дикен, даже если что-нибудь произойдет!
– Да мы же уже условились с тобой обо всем, мисс Мэри, – ответил с полным ртом Дикен. – Ну, сама посуди. Если бы какая-нибудь птица мне показала свое гнездо, мог бы я выдать ее? Нет, мисс Мэри, не мог бы. И ты, пожалуйста, не тревожься. Иди обедать.
