Виктор Драйд, заместитель начальника районного угрозыска

Я всегда говорил, что в угрозыске работают фанатики. Я свою работу за что люблю,...

Приходит дедок, плачет: сынок, коровку кормил, а какие-то гады свели ее со двора... Мы взлетаем, всех, кого можем, кого знаем и подозреваем, тут же просвечиваем, всю агентуру подключаем, в общем, землю носом роем. Дай Бог, чтоб не зарезали, чтобы успеть... Находим, приводим ее во двор, вызываем дедка. он снова плачет, слова сказать не может... Или другой пример... Ранним-ранним утром, рейдом, засекли мы стоящий в коноплях мотоцикл "Урал". Тут же окружили, неподалеку пацаны трудятся, анашу заготавливают. Да знакомые все, на моих глазах выросли. А мотоцикл, естественно, угнанный, без ключа заведён, провода замкнули...

Обращаемся в район, в отделение, разбираемся с пацанами. А тут к девяти часам девяти часам мужик с сумасшедшими глазами: товарищи, у меня "Урал" угнали!.. Ну представляете, что такое по нынешним временам любая машина, тем более такая мощная, как "Урал". Да еще на селе, где без него хозяин. как 6ы без рук. Ну, чуть ли но рыдал человек. Он же знает, что если угнали на планы - это у них, у наркоманов, так называется: выехав на планы, угнать машину на планы, - то почти наверняка или. сожгут, или утопят, чтобы лишних следов не оставлять.

А я его спрашиваю: "Урал" номерной знак такой-то твой? Мой, говорит, а сам боится себе верить. Так забери, говорю, уже нашли, на площадке стоит...

Это надо видеть лицо человека... В такие минуты я и понимаю, что моя работа - всем работам работа, не зря живу.

А так, конечно, в розыске фанатики работают... Я по должности - зам. начальника угрозыска, по званию - капитан милиции. Если бы мать не помогала со своего приусадебного участка, попробуй, прокормись...

ОПЕРА

Из путевых заметок

Опера везде одинаковы, Виктор Драйд правильно, точно сказал: фанатики. Хотя должен оговориться, что у меня, отдельно взятого человека, с нашей милицией сложные отношения. Я ее, нашу милицию, в общем, и в целом, недолюбливаю. Несмотря на то, что на заре туманной юности весь романтический пыл и всю энергию отдавал уголовному розыску. И могу подтвердить: мы и тогда были фанатиками за сто и сто двадцать рублей и месяц И мне так приятно было слышать, что и нынешние опера - фанатики. Чуть-чуть теплее на сердце.

Опера везде одинаковы,: и на севере, и на юге. Только условия у них разные. На юге, в эй же Чуйской долине, идет война. А фронтовики не зря говорят: на войне свободы больше. Там, на юге, опер ни на кого не оглядывается. К любому оперу подойди, рядовому или рядовому, он тебе все расскажет и все покажет..

А на севере - иначе. Там за каждым словом надо обращаться к начальству, ставить в известность, ждать, дозволит или не дозволит. Да конечно, дозволит, куда оно денется. Но всё же... обращаться-то надо. Куда уж дальние простой рядовой, а начальник службы по борьбе с наркотиками не мог самостоятельно встретиться со мной, н поговорить, потому что надо ставить в известность вышестоящее начальство, а его не было... Извинялся, бедный оправдывался: мол, понимаете, мы люди в погонах, субординация...

Понимаю. Понимаю, что опера не виноваты система как была глухой и слепой, такой и осталась. Ей хоть потоп, лишь бы чиновность соблюдалась. Она властно наложила лапу даже на самую свободную, самую неформальную часть милиции - оперативников. Да еще полна важности от доступа к якобы особой информации. Какая к черту, особая. Сокрытие, ее - уже преступление. Тут криком кричать надо, народ поднимать, а чиновники играют в мои субординационные к "секретные" бирюльки.

Для справки: Рентабельность наркобизнеса -100 000 процентов. Иначе говоря, рубль, вложенный в наркобизнес, приносит 1000 рублей прибыли.

По сведениям МВД, в 1991 поду годовой оборот наркобизнеса составлял 40 000 000 000 (сорок миллиардов) рублей. Легко представить себе, что это такое, если знать: весь бюджет Советского Союза тогда составлял пятьсот миллиардов рублей, то есть вся страна, условно говоря, была богаче наркомафии всего лишь в двенадцать раз. В нынешнем масштабе это цифры и суммы невообразимые.

Примечание: здесь приводятся данные за 1991 год потому, что это последние данные МВД Союза. Сейчас информации по странам СНГ практически нет. Возросшая в десятки раз активность наркобизнеса также не поддается учету.

ДОРОГА

Бытовое явление

К нашему несчастью, в Чуйской долине сходятся три великих железнодорожных пути. Или - отсюда исходят три большие дороги, по которым гонцы, груженные чемоданами с анашой, устремляются во все концы страны. Более того, железная дорога от станции Арысь на западе до станции Чу на востоке, проходит как раз вдоль Чуйской долины. И на всём ее протяжении на больших станциях, маленьких полустанках и глухих переездах в вагон| входят вполне цивильные молодые люди с большими чемоданами, объемистыми сумками громадными туристскими рюкзаками. Кто осмелится к ним подойти, кто имеет право? Да никто!. И правда ведь, с. какой стати, на основании? Досмотр вещей? Извольте предъявить санкцию прокурора. И правильно, же. Так что, особый режим ввести на дороге? К. законодателям обратиться? А потом ходить с собаками по вагонам?

Почему бы и нет. Ведь существует особый режим в приграничных районах. Прямо не подступишься. Хотя пора бы уж понять, кому я там сто лет нужен, чтобы так уж стеречь меня здесь. Однако стерегут. Немалые деньги тратят. Да не на охрану границы, а на то, что-бы меня к ней близко не подпускать, каждый раз выписывать специальный документ и проверять зачем еду в город -или село километров за пятьдесят от границы, Почему, к кому. А тут речь идет о чудовищной пагубе, о глобальном природном источнике всенародной отравы, а мы руками разводим, не знаем, что делать. Так давайте действительно для начала хотя бы особый режим введем, будем ходить по вагонам с собаками. Уж собаки-то не подведут.

Одним словом, вместе надо думать

Эта ветка, Арысь - Чу, как раз и соединяет, замыкает три большие дороги. По ней легко можно выбрать любой путь в любой конец; От станции Арысь открывается дорога на Аральск, Актюбинск, Уральск и далее в Россию через Саратов, громадный город, криминогенный город, благодатный для сбыта марихуаны.

От станции Чу через Алматы гонцы выходят на Турксиб, то есть через Талды-Курган и Семипалатинск на Барнаул и Новосибирск, Новокузнецк.

Но самый главный, основной путь - центральный: на Караганду, Астану и Петропавловск.

Караганда - перевалочный пункт. Здесь можно прийти в себя, отлежаться, осмотреться. Можно и продать товар, благо покупателей здесь как нигде в Казахстане: каждый третий подросток или молодой человек если не сам курит, то знает, кто курит, сколько, с кем и где взять. Мощный, богатый рынок сбыта - Караганда.

Это ведь не просто самый большой город а центральном Казахстане.

Это столица печально знаменитой империи под названием Карлаг.

Отсюда на тысячу километров на север и на юг, на запад и на восток простирались по степи и полупустыне странные поселения из винных бараков, огороженных колючей протокой, с шатрами сторожевых вышек. В свое время, в середине шестидесятых, я прошёл по одной только ветви: от Караганды через Жарык до Джезказгана, а оттуда через Кенгир, где было знаменитое восстание, описанное Солженицыным в "Архипелаге ГУДАГ", до Джездыт до Карсаклая и Шенбера и своими глазами видел сгнившие бараки и поваленные стол6ы, проржавевшую колючую проволоку, до последнего издыхания обнимающую несчастную нашу землю.

О ней, о нашей земле, Олжас Сулейменов тридцать лет назад сложил горькие строки:

Казахстан, ты огромен: пять Франции, без Лувров, Парижей, Монмартров.. Уместились в тебе все Бастилии грешных столиц. Ты огромной каторгой плавал на маленькой карте. Мы, казахи, на этой каторге родились".

Караганда была столицей громадной, всесветной каторги. А на ней на каторге, ведь были не только политические. Далеко и не только. И после амнистий, после срока, многие, очень многие из них так и остались здесь, создав странную, непонятную армию людей, собирающихся уехать домой. В шестидесятые годы на рудниках Марганца, Никольского, на строительстве дороги Джезды - Карсаклай я еще встречал мужиков, которые уже десять лет зарабатывают себе на дорогу да никак не могут донести деньги до автобусной или железнодорожной кассы. Но эти - худо ли, бедно ли - работали, были при деле. А кто считал тех, кто просто остался жить в многочисленных слободках, трущобах социализма или же просто вновь встал в ряды блатного мира.

Прибавьте к ним ссыльнопоселенцев, сосланных сюда чеченцев, балкарцев, немцев, корейцев, азербайджанцев... Их дети тоже не остались в стороне, тоже влились в тогдашний уголовный конгломерат.

Поверьте, я не в осуждение говорю. Наоборот, их-то, детей ссыльнопоселенцев, я знаю, понимаю и сочувствую. Ведь они, дети ссыльных народов, были поставлены вне закона. Мы, местное население: казахи, русские, украинцы, исконно здесь живущие, - видели в них предателей, врагов, как нам объясняли власти, и еще удивлялись, что их всех не порасстреляли, а позволили жить и дышать с нами одним воздухом. Они же отвечали нам злобой, ненавистью, вызывающим поведением.. Как они могли отстоять себя? По-разному. Но самый легкий путь был - примкнуть к уголовному сословию или самим создать свое уголовное сословие, кастовое. А мы, в свою очередь, что бы и где бы ни случилось, говорили: это же чеченцы, кругом одни чеченцы. В ответ они, озлобляясь на наветы, еще сильнее взвинчивали в себе обиду и злобу... И так далее, и тому подобное, так и крутился этот замкнули круг, порождая лишь недобрые чувства. Поверьте, оттуда, с тех времен, от Сталина, от Гулага идет то, что сейчас называют, допустим, чеченской мафией.

Таков был лагерно-ссыльный конгломерат, давший с тридцатых годов по шестидесятые в шахтерских, комбинатовских, заводских слободках Караганды, всех этих шанхаях, копаях, нахаловках, мелькомбинатах во главе со знаменитой в тогдашнем уголовном мире Михайловкой..

Этот длинноватый эмоционально-исторический экскурс понадобился мне для того, что бы о5ъяснить, почему Караганда всегда была криминогенным городом в Казахстане и почему сейчас она в фольклоре и на негласной карте наркобизнеса значится как город плановых

Даже привычная ко многому карагандинская милиция удивилась, раскрыв, а вернее, накрыв один из очагов распространения марихуаны. Причем удивилась не только масштабам, но и - самое главное - практически полной открытости ее продажи. Пацаны заходили в известную всем в округе квартиру, протягивали деньги, получали свой баш или, косячек, а за ними уже в очереди стояли другие, третьи, и так непрерывной чередой. Почти как в магазине.

Понятно, что это не просто наглая демонстрация, не просто беспечность зарвавшихся торговцев, а, боюсь, нечто большее. Боюсь, что для них это уже норма.

Впрочем, к норме я еще вернусь.

Бригады, гонцы из России в Караганде могут только остановиться, затаиться, спрятаться на время, перевести дух, сменить поезд. Могут и начать торговлю, но это рискованно. Во-первых, рынок здешний, как говорили в политэкономии, уже поделен, а законы рынка жестокие. Но даже и при самом хорошем отношении к пришлым овчинка не стоит выделки, поскольку Караганда наводнена товаром, который доставляют свои, и цены здесь гораздо ниже российских.

Таким образом, дорога ведет дальше, к Целинограду, а ныне - Астаие, новой столице Казахстана. Тоже очень удобный узел. Через Алматы на Турксиб выходить рискованно крупный город, 6ывшая столица там всё строже много милиции, а вот иэ Астаны чёрез Павлодар - очень даже просто и удобно Барнаул рядом, а там и Новосибирск не за (торами. Из Астаны открыта дорога и на запад, через Магнитогорск, Стерлитамак, Уфу,

Но впереди еще - Петропавловск, крупный железнодорожный узел на Транссибе. На востоке от него - Омск, Новосибирск; Томск. На западе - большие города Урала, где можно продать и где купят любую партию товара. Екатеринбург в последние годы стал крупнейшим центром наркобизнеса ж России, А уж через Екатеринбург добраться до Тюмени до нефтяных городов-трущоб, там любой груз можно продать по максимальной цене..

То, что я назвал раньше нормой, можно охарактеризовать как бытовое явление. Судите сами.. В Самаре, Саратове, Екатеринбурге, в той же Караганде и близлежащих городах, в более или менее людных местах, где собираются просто ребята, просто мужики, никто не таит и ни от кто ни от кого не прячется. Пыхнуть дурью - так же обыденно, как выпить кружку пива, достать пива. Уровень проблемы примерно один и тот же, ну, может, чуть выше... Ко мне, узнав, что я еду с юга, как они говорят, из Чуя, подходили запросто: "Есть чем пыхнуть?" "Пых везешь?* Да нет, говорю, ребята, я по другим делам...

Так и жили, общались.

Если взять другой социальный срез, то могу припомнить застолье в одном из небольших городов севернее, гораздо севернее Караганды. Размягчившись и разомлев, ко мне подошли два представителя местной творческой интеллигенции и дружелюбно предложили: "Старик, с нами косяка не хочешь забить?"

Хорошо, что не первый раз, и ответ из меня выскакивал уже автоматически: спасибо, ребята, я по другим делам...

Особая сторона жизни - гостиницы. Чудовищную дороговизну не выдерживают даже предприятия и организации, число командированных резко сократилось, сошло практически на нет. А кто же там живет? Да еще за свои, как говорится, кровные деньги. Ясно, что предприниматели, бизнесмены, коммивояжеры. И - очень много таких, кого можно охарактеризовать только общими словами: эти люди в своей жизни ни одного дня не стояли у станка или кульмана, ни одного часа не отсидели в вузовской аудитории...

Днем в гостиницах больших и малых городов тихо, спокойно. Зато ночью начинается непонятная жизнь. Переходы, переезды, ранние отправления и поздние прибытия, другие часовые пояса - словом, не спится. И слышишь: гостиница тоже не спит. Шаги, разговоры, возгласы одобрения, короткие смех. И все время непрестанный шорох полиэтиленовых пакетов, сумок: шуш-шу-шу, шуш-шушу... Что-то переносится, уносится, укладывается, отправляется.

Я не могу утверждать, что в этих пакетах была непременно марихуана. Скорее всего, нет. Мало ли бродит по стране товара, который почему-то перемещают ночами. Но не могу не привести типичную для тех гостиниц сцену: сидят где-нибудь на четвертом или третьем этаже пожилые горничные и дежурные, старая гостиничная гвардия, и спокойно этак, бёз всякого гнева или удивления обсуждают своих молоденьких товарок, собравшихся этажом ниже: "И как они могут курить эту анашу, не понимаю. Я раз к ним зашла, так меня от одного ейного запаха прямо с душиворотить...Вот так вот. Бытовое явление.

И то же самое вам скажет любой знающий человек о городах, городках, поселках, гостиницах, пивных и прочих местах Кубани, Ставрополья, всего Северного Кавказа...

А впрочем, вполне возможно, что я преувеличиваю. Ведь как бывает: попадешь в больницу - и поневоле думаешь, что весь мир состоит только лишь из больных и врачей; познакомишься с футболистами и кажется, что тебя всю жизнь окружала к окружают исключительно вратари, защитники и нападающие... Так и я, несколько месяца общаясь с наркоманами Москвы и других городов пройдя марихуанный караванный путь из Чуйской долины до Петропавловска, конечно же, поневоле вижу и различаю только то; на что уже нацелены глаза, уши, ум и сердце.

Может, я преувеличиваю.

Но все же, все же, все же...

Для справки. С 1990 по 1993 год включительно количество наркоманов а стране еже -годно увеличивалось в три раза. Сейчас прогрессия несколько уменьшилась, но тенденция устойчиво сохраняется. Эксперты по-прежнему считают,. что пик наркомании придется на ближайшие годы, н к тому времени счет людей постоянно употребляющих наркотики, может пойти на десятки миллионов.