Предмет, задачи и методы социолингвистики. 2 страница

Используемые в социолингвистике методы можно разделить на две основные группы:

1) методы сбора материала;

2) методы его обработки.

1. К методам сбора социолингвистических данных относятся:

1.1. Метод непосредственного наблюдения.

Как очевидно из самого смысла слова "наблюдение", этот метод эффективен при изучении процессов, которые происходят на наших глазах. Однако внешнее наблюдение может оказывать на изучаемого человека или группу людей воздействие, искажающее истинную картину, мешающее нормальным поведенческим процессам.
В 1927-1932 гг. группа американских социологов под руководством Элтона Мэйо выясняла, какие факторы влияют на производительность труда на заводе Хоторна в Чикаго. Экспериментаторы меняли продолжительность и количество перерывов, обеденное время, освещенность, способы организации отдельных рабочих в бригады и другие параметры. При каждом изменении, даже тогда, когда ученые возвращались к условиям, существовавшим на одной из предшествующих стадий, производительность труда возрастала. Оказалось, что испытуемые, гордясь тем, что им уделяют столько внимания, выработали на этой основе своеобразную групповую идентичность и всячески старались оправдать интерес к себе. Такой тип реакции получил в социологии наименование хоторнского эффекта.
Хоторнский эффект действует и при изучении речевого поведения: испытуемый хочет показать себя "с лучшей стороны", "угодить" исследователю: либо говорить "культурнее", либо, наоборот, утрировать в своей речи то, что сам считает неправильным, - всё зависит от того, как он интерпретирует ожидания исследователя. У. Лабов сформулировал положение, касающееся методики наблюдения как способа получения языкового материала. Это положение он назвал «парадоксом наблюдателя»: "целью лингвистических исследований речевого коллектива является выяснение того, как говорят люди, когда за ними не ведется систематического наблюдения; а получить такие данные можно лишь путем систематических наблюдений". "Разумеется, - добавляет Лабов, - эта проблема не является неразрешимой: мы должны изыскать способы дополнить официальные интервью другими данными или как-либо изменить структуру самой ситуации интервью".
Существуют разные способы уменьшить воздействие наблюдателя на изучаемые им процессы, происходящие при речевом общении в человеческих коллективах. Например, можно попытаться сделать наблюдение скрытым от наблюдаемого: в этом случае исследователь, подобно скрытой видеокамере, фиксирует особенности речевого поведения изучаемых им людей без их ведома и, естественно, получает более объективные данные, чем когда он объявляет о своих исследовательских намерениях.
Бывают ситуации, когда иначе, как скрытно, исследователь и не может вести свои наблюдения. Выдающийся фонетист-экспериментатор, знаток русской речи во многих ее разновидностях С. С. Высотский однажды присутствовал в старообрядческой общине, где вообще никаких записей делать было нельзя. И все-таки наиболее интересные факты речи старообрядцев он зафиксировал: он делал записи, не вынимая правую руку из кармана, вслепую. Две московские лингвистки, М. В. Китайгородская и Н. Н. Розанова, занимались систематическими наблюдениями над речевым поведением людей на московских митингах 1991-1993 гг. Обстановка, поведение толпы, эмоции выступающих в митинговой ситуации таковы, что не дай Бог, если окружающие обнаружат, что кто-то ведет какие-то записи. Это попросту опасно для здоровья и жизни наблюдателей. Естественно, большая часть записей в условиях митинга была получена путем скрытого наблюдения.
Если исследователю не удается скрыть собственное присутствие и свою позицию наблюдателя, то он может сообщить изучаемым ложную цель своих действий. Например, имея в виду изучение именно речи и речевых особенностей той или иной группы, заявить ее представителям, что он интересуется мнением членов этой группы по какому-либо актуальному политическому или социальному вопросу.
В ситуации открыто работающей звукозаписывающей аппаратуры можно попытаться натолкнуть испытуемых на рассказ о таких событиях их собственной жизни, которые им особенно памятны, или интересны, или связаны с риском, опасностью. Как правило, при этом условии человек через некоторое время забывает о микрофоне и речь его делается непринужденной.
Подобные приемы, используемые при наблюдении, способствуют большей естественности в поведении членов изучаемых социальных общностей, и тем самым исследователь получает материал, более или менее адекватно отражающий "истинное положение дел", то есть спонтанное, не скованное присутствием наблюдателя речевое поведение индивидов.
Разновидностью метода непосредственного наблюдения является метод включенного наблюдения. Этот способ изучения поведения людей заключается в том, что исследователь становится членом наблюдаемой им группы. Например, социологи часто становятся членами производственных бригад, геологических партий, сотрудниками отделов в научно-исследовательских институтах и т. п. Это, во-первых, дает им возможность изучать групповое поведение изнутри и во всех или во многих ситуациях внутригруппового общения и, во-вторых, избавляет от необходимости объявлять изучаемым индивидам о целях своих наблюдений и даже о том, что такие наблюдения вообще ведутся.
Естественно, что включенным наблюдение может быть тогда, когда ничто не мешает исследователю отождествить себя с членами наблюдаемой социальной группы - по расовым, национальным, языковым, поведенческим и иным признакам. Европейцу, например, трудно осуществлять включенное наблюдение в группах китайцев или негров; взрослый исследователь никак не может быть полностью ассимилированным в группе изучаемых им подростков; горожанин-диалектолог всегда воспринимается жителями деревни как человек не из их среды и т. д.
Если же подобных препятствий нет и наблюдатель способен внедриться в группу, сделавшись "таким же, как все", он может успешно скрывать свои исследовательские намерения, а затем и действия. "Разоблачение" же приводит к неудаче, а в некоторых ситуациях и опасно для жизни наблюдателя. Так, два этнографа-европейца изучали образ жизни, особенности поведения и язык дервишей — бродячих монахов-мусульман — и настолько умело мимикрировали, что монахи принимали их за своих; разоблачены же они были по привычке машинально отбивать музыкальный ритм ногой, что совершенно чуждо дервишам. Известен случай с заключенным филологом, который в лагере пытался скрытно от других заключенных вести записи воровского жаргона. Однако его положение интеллигента-чужака среди уголовного люда довольно быстро привело к тому, что соседи по бараку разоблачили его и сочли стукачом. С большим трудом ему удалось доказать научный характер своих занятий, после чего ему даже стали помогать в сборе материала.
Как при внешнем, так и при включенном наблюдении исследователь должен фиксировать наблюдаемый речевой материал. Фиксация может осуществляться двумя основными способами: вручную и инструментально.
Записи от руки удобны тем, что к ним не надо специально готовиться: если у вас есть карандаш и бумага, а ваше ухо "настроено" на восприятие определенных фактов речи, то при условии, что наблюдаемый объект (человек или группа людей) не знает о ваших намерениях или, зная, не протестует против них, записи могут быть осуществлены относительно легко и успешно. Особенно эффективны записи от руки при наблюдении за случайными, редко появляющимися в речевом потоке единицами языка — словами, словоформами, синтаксическими конструкциями. Если же стоит задача исследовать не отдельные факты, а, например, связную речь, характер диалогического взаимодействия людей в процессе общения, особенности произношения, интонации и речевого поведения в целом, то записи от руки малопродуктивны: наблюдатель способен зафиксировать лишь отдельные звенья речевой цепи и выбор этих звеньев всегда субъективен.
Поэтому для большей части задач, решаемых современной социолингвистикой при исследовании устной речи, характерно применение инструментальной техники — главным образом магнитофонов и диктофонов (для фиксации жестового и мимического поведения используются также видеокамеры). Их применение может быть открытым и скрытым. При открытом использовании записывающего прибора исследователь объявляет информантам о цели (истинной или ложной) своих записей и старается в процессе наблюдений за их речью уменьшить эффект микрофона, в той или иной степени сковывающий естественное поведение изучаемых индивидов.
Исследователи современной русской разговорной речи, осуществлявшие в 70-е годы XX в. массовые записи спонтанной речи, пришли к выводу, что при длительном общении с информантами эффект микрофона в значительной мере удается снять и большая часть записей бесед с информантами, их рассказов о тех или иных ситуациях их жизни свидетельствует о достаточно свободном речевом поведении людей при включенном магнитофоне.
Однако это поведение еще более свободно и естественно, если говорящий не знает, что его речь записывают (а такой материал, разумеется, наиболее ценен). Поэтому когда возможно, социолингвисты широко применяют скрытую инструментальную запись. Когда же таких возможностей нет, некоторые исследователи совмещают открытую и скрытую запись. Так, У. Лабов при работе со своими информантами делал магнитофонные и видеозаписи открытым способом, а затем объявлял перерыв в работе и, когда испытуемые расслаблялись во время отдыха, ведя друг с другом неторопливые беседы, получал данные о спонтанной речи говорящих уже с помощью скрыто работавших магнитофонов и видеокамер.

Скрытая магнитофонная запись часто применяется в "полевых" условиях: в магазине, вагоне поезда, у железнодорожной кассы, на приеме у врача и т. п. В этих случаях удается получить массовый материал, характеризующий стереотипное поведение людей в стандартной ситуации, зафиксировать различия подобных стереотипов (вопросов, ответов, реплик) в зависимости от социальных характеристик коммуникантов.
1.2. Интервьюирование.

Метод интервью заимствован социолингвистикой из социологии и социальной психологии. Однако он претерпел существенные изменения. Если социологи используют устное интервью для того, чтобы выяснить мнение информантов по тем или иным социальным, политическим, культурным вопросам (например, о том, за кого они предпочитают голосовать на ближайших выборах, какой фильм прошедшего года считают лучшим и т. п.), то социолингвиста часто интересует скорее форма ответов, чем их содержание.
Конечно, можно использовать методику интервью и для "лобовых" вопросов о правильности / неправильности тех или иных языковых выражений, об отношении к неологизмам, заимствованиям, ненормативной лексике и т. п., но данные, полученные с помощью таких вопросов, характеризуют не использование языка разными группами говорящих, а их отношение к языку, оценку отдельных языковых фактов. Разумеется, мнения людей об их собственном языке важны, и социолингвистика эти мнения изучает. Но все же несомненно, что это вторичный материал, поскольку главная задача социолингвистики — исследование механизмов спонтанного использования языка различными социальными группами говорящих в разных коммуникативных ситуациях. Поэтому основная функция метода интервью — получить материал, характеризующий спонтанное речевое поведение людей.

В зависимости от того, какие задачи ставит себе исследователь, интервью может иметь форму относительно свободной беседы интервьюера с информантом на заданную тему (сохранение одной и той же темы в беседах с разными информантами важно, поскольку это позволяет сравнивать речь разных людей) — или же состоять из заранее подготовленных и, как правило, логически связанных друг с другом вопросов, провоцирующих отвечающего на употребление тех или иных языковых единиц.

Интервью называют формальным (если оно имеет строго спланированный сценарий) и неформальным (когда такого сценария нет и общение интервьюера и интервьюируемого следует естественной логике развития беседы).
Свободная, неформальная разновидность интервью может использоваться, например, при фонетических исследованиях: даже на сравнительно коротких отрезках звучащей речи проявляются основные черты произносительной нормы и отклонения от нее (характер ударных и безударных гласных, смягчение / несмягчение согласных перед мягкими согласными, вариативность традиционной и новой норм и т. п.). Однако
получить таким путем данные, касающиеся, например, словоупотребления или грамматических характеристик речи, трудно, поскольку определенные слова и грамматические формы встречаются в речевой цепи значительно реже, чем те или иные звуки и их сочетания.

Интервью с предварительно подготовленными вопросами используется главным образом тогда, когда надо стимулировать информанта к употреблению тех языковых фактов, которые интересуют исследователя. Естественно, истинная цель такого интервью должна быть скрыта от информантов: им предлагается ответить на вопросы, касающиеся их быта, работы, отдыха, любимых занятий и т. п.
Например, при массовом обследовании носителей русского литературного языка, осуществлявшемся московскими лингвистами в 60-е годы XX в., информантам задавались вопросы такого типа:
— Какие деревья растут во дворе вашего дома? (Ожидаемый ответ, в ряду других: тополи / тополя); — Вы перед работой успеваете позавтракать? Чай любите или кофе? А если кофе, то с молоком или?.. (Ожидаемый ответ чёрный / чёрное) и т. п.
Исследователи нередко используют метод интервью, даже не всякий раз отдавая себе в этом отчет. Рассмотренный выше метод наблюдения, в том числе и включенного, в значительной степени сводится к многочисленным беседам с представителями изучаемого социума. Каждый социолингвист так или иначе узнаёт, как носители языка оценивают коммуникативное поведение отдельных лиц, что они думают о статусе языка, языковой политике, языковой ситуации, роли тех или иных форм существования языка в жизни общества и многих других подобных материях. Если к сбору таких сведений подходить более осознанно, заранее разрабатывать программу беседы, формулировать для себя в явном виде те вопросы, на которые следует получить ответы, целенаправленно подбирать собеседников, репрезентативных для различных социальных страт и общества в целом, то эффективность непринужденной беседы может оказаться не ниже формального интервьюирования.
1.3. Анкетирование.
Анкетирование — один из самых распространенных и надежных методов получения социолингвистической информации. Он применяется главным образом при обследовании больших совокупностей говорящих, то есть в макросоциолингвистических исследованиях.
Анкета представляет собой перечень вопросов, которым могут быть приписаны заранее заготовленные варианты возможных ответов (в этом случае важно, чтобы альтернативные ответы не пересекались и в сумме покрывали все возможности). Такие вопросы называются закрытыми.

Им противопоставлены открытые вопросы, когда респондент сам выбирает и форму, и содержание ответов. Во многих случаях формально открытые вопросы по существу предполагают вполне определенный и ограниченный список возможных ответов и могут быть закрыты при обработке. Таков, например, вопрос о возрасте респондента, где все варианты легко укладываются в незначительное по объему подмножество натуральных чисел. Если набор альтернатив не столь очевиден, исследователь может заготовить список стандартных рубрик, по которым распределяются все варианты ответов. Этот рубрикатор может готовиться при предварительной обработке заполненных анкет, но часто он известен и до анкетирования.
Обычно анкетирование проводится с целью получить статистические результаты, поэтому подавляющее большинство содержащихся в анкетах вопросов либо закрытые, либо могут быть закрыты при их обработке.
Социолингвистические анкеты можно разделить на два типа: одни нацелены на объективное исследование функционирования языка в обществе, другие - на изучение речевого узуса, на оценку носителями языка конкурирующих языковых вариантов.
Более распространены анкеты первого типа. С их помощью в многоязычных сообществах выясняется, какой из языков, используемых в данном сообществе, по мнению представителей разных национальных и социальных групп, должен обладать статусом государственного; какой из двух (или более) языков выбирает билингв при общении на производстве, в городских ситуациях, в семейном общении и т. п.
Рассмотрим в качестве примера анкету, с помощью которой Институтом языковедения АН УССР в середине 1980-х годов изучался социолингвистический аспект украинско-русского двуязычия.

1. Фамилия, имя, отчество (заполняется по желанию информанта)

2. Год рождения ____________________________________________

3. Место рождения__________________________________________

4. Пол (муж., жен.) Подчеркните.

5. Национальность __________________________________________

6. Образование (подчеркните):

а) незаконченное среднее; б) среднее; в) среднее специальное; г) незаконченное высшее;

д) высшее (гуманитарное, естественно-научное, техническое).

7. Профессия ___________________________________________________

8. Социальное происхождение (подчеркните): из рабочих, колхозников, служащих.

9. Социальное положение (подчеркните): учащийся, рабочий, колхозник, служащий (укажите должность).

10. Место проживания в настоящее время (город, село, район, область). Назовите полностью.__________________

11. Укажите город, село, район, область, где Вы проживали наиболее длительное время

12. Ваш родной язык (русский, украинский, другие языки народов СССР)_____________________________________________________

13. Обучались Вы русскому языку только целенаправленно (в школе и т. д.) или же в общении с лицами, говорящими по-русски (в семье, на работе, в армии и т. д.)? Укажите

14. Как Вы оцениваете степень владения русским языком (подчеркните один из пунктов):

а) понимаю говорящего по-русски; б) читаю, но говорю и пишу с затруднениями; в) читаю, пишу и свободно говорю.

15. На каком языке (русском, украинском или каком-либо другом) говорили до поступления в школу?

16. В школе с каким языком обучения (русским, украинским или каким-либо другим) учитесь (учились)?.

17. На каком языке (русском или украинском) общаетесь (если общаетесь на двух языках, также укажите):

а) с украинцами? б) с русскими? в) с людьми другой национальности, говорящими по-русски?

18. На каком языке (русском или украинском) Вы общаетесь (если общаетесь на двух языках, также укажите): а) в семье: с родителями? с детьми? с мужем? с женой? с другими родственниками? б) в школе? в) на работе? г) с друзьями? д) с соседями? е) со знакомыми? ж) в быту (магазин, транспорт, мастерские и т. п.)?

19. На каком языке (русском, украинском) Вы предпочитаете: а) читать книги? б) смотреть спектакли? в) смотреть телепрограммы? г) слушать радиопередачи?

20. На каком языке (русском или украинском) Вы выступаете на собрании? Подчеркните.

21. На каком языке (русском, украинском или каком-либо другом) проводятся (или проводились) занятия с Вашими детьми, внуками: а) в детских яслях? б) в детском саду?

22. В школе с каким языком обучения (русским, украинским или каким-либо другим) учатся (или учились) Ваши дети? Внуки?________

Эта анкета отражает как достоинства, так и недостатки наиболее часто используемых в социолингвистических исследованиях способов письменного опроса носителей языка. Поэтому полезно прокомментировать ее более подробно.
Уже сама форма анкеты таит в себе подводные камни, которые так или иначе должны были сказаться на результатах исследования.
Первый пункт, несмотря на факультативность его заполнения, может вызвать у респондента негативную реакцию и повлиять на результаты анкетирования; но главное - он не несет никакой социолингвистической информации.
Не ясно, как заполняются п. 5 (по документам или "по ощущению") и п. 12 (неоднозначность понятия родной язык).
Неоднозначно интерпретируется и вопрос об образовании (6), где низшая ступень именуется "незаконченное среднее"', внешне эта категория напоминает официально принятый термин неполное среднее образование, и именно так могут его понять многие респонденты. Те из них, кто не имеет свидетельства о неполном среднем образовании, строго говоря, должны оставить графу 6 незаполненной. Можно думать, что составители имели здесь в виду всякий образовательный уровень ниже среднего. Но это странно, особенно если на информантов не накладываются возрастные ограничения: в старших возрастных группах по-прежнему существуют неграмотные и малограмотные, а лица с начальным образованием довольно многочисленны во всех поколениях. Нет нужды останавливаться на самоочевидных различиях в коммуникативном поведении малограмотных и тех, кто имеет начальное образование, - последнее может быть "почти" неполным средним (например, человек всего лишь не закончил восьмой класс). Вопросы о социальном происхождении и положении (8 и 9), напротив, оперируют общепринятыми, но мало информативными для социолингвистики категориями. В частности, совершенно неясен род занятий (и реальное социальное положение) проживающих в сельской местности рабочих: это могут быть шахтеры (в Донбассе) или рабочие крупных промышленных предприятий (в пригородных зонах) — они трудятся в заведомо многонациональных коллективах, или же рабочие мелких предприятий типа ремонтных мастерских, зернохранилищ, магазинов, или рабочие совхозов, в социальном отношении не отличимые от колхозников. Уточнение «укажите должность» помогает мало: скажем, должность бригадир бывает на самых разных производствах. Вопросы 3, 10 и 11 предназначены, вероятно, для выяснение языкового "анамнеза" респондента, но не вполне достигают этой цели. Языковой репертуар индивида во многом определяется средой первых 10—12 лет жизни (а соответствующий вопрос в анкете как раз отсутствует), но при этом не зависит от места рождения и жительства в младенчестве; место проживания в момент опроса и даже место наиболее длительного проживания могут сказаться на употреблении различных языковых вариантов гораздо слабее.
Как известно, в условиях Украины билингвизм с детства — достаточно рядовое явление (другое дело, что языки могут быть нечетко разграничены). Между тем в приведенной выше анкете респондент обязан указать лишь один язык не только в качестве родного (п. 12), но и в качестве языка раннего детства (п. 15). При этом в семье можно говорить и на обоих языках (п. 16а), а на производственное общение накладывается неожиданное ограничение: вообще можно использовать любой язык или оба попеременно (п. 16в), но на собраниях надлежит придерживаться лишь одного из них (п. 20). Читать книги, смотреть спектакли и т. п., вероятно, допустимо на обоих языках, но предпочитать все же следует в каждом случае только один (п. 19).
Есть в рассматриваемой анкете и более мелкие недочеты в формулировках. Места проживания (п. 10, 11) следует указывать точно (город, село, район, область), а для места рождения вроде бы достаточно написать СССР или село Троицкое. Например, при буквальном понимании альтернатив, предлагаемых в пункте 6д, человек с математическим образованием (а такое образование нередко сопровождается достаточно формализованным мышлением) не сможет его заполнить, поскольку математика не является ни гуманитарной, ни естественной, ни технической наукой. Тот, у кого родной язык, скажем, белорусский, формально говоря, не сможет заполнить п. 12 (это другой язык, а не другие языки). Еще сложнее заполнять этот пункт при родном венгерском или еще каком-нибудь, не входящем в число "языков народов СССР" (на 1989 г. венгры составляли 13% населения Закарпатской обл., румыны - 11% населения Черновицкой обл., болгары — 6% населения Одесской обл., в некоторых районах Украины жило много поляков и греков).
К формулировке вопросов, предполагающих субъективную оценку собственной языковой компетенции (п. 14), надо подходить максимально аккуратно. Опыт показывает, что заданные "в лоб" вопросы такого типа дают информацию релевантную разве что для этнопсихологии. По Кировоградской области, например, составители анкеты получили парадоксальные результаты: 100% русских признали родным этнический язык и только на нем говорили в раннем детстве, а к моменту опроса более трех четвертей из них испытывали затруднения не только при письме, но и при устном общении, чего не скажешь об украинцах:

Подытожим основные требования к составлению анкеты.
1. Все вопросы, включенные в нее, должны пониматься однозначно. Если какие-то вопросы или предлагаемые варианты ответов могут вызвать неполное понимание или различные толкования, необходимы ясные комментарии.

2.Наличие в анкете открытых вопросов возможно лишь в двух случаях: во-первых, когда исследователь заранее представляет, к каким категориям они будут сведены, а формулирование всех возможных вариантов в самой анкете было бы слишком громоздким (например, вопрос о национальности при действительно многонациональной генеральной совокупности), во-вторых, когда статистическая обработка данного пункта анкеты не предполагается. Последний вариант часто встречается при предварительном анкетировании в ходе пилотажного исследования. Однако даже в этих случаях целесообразно делать вопросы лишь наполовину открытыми: наиболее вероятные закрытые рубрики дополнить рубрикой типа "Прочее (указать подробно)".
3. Вопросы паспортной группы (пол, возраст, национальность, место жительства, социальное положение и т. п.) задаются исключительно в целях последующей разработки по соответствующим рубрикам, и именно этим задачам должна быть подчинена их формулировка. Например, если в отношении возраста предполагается разрабатывать материалы не по каждому году отдельно, а по определенным когортам, то соответствующий вопрос целесообразно сразу сделать закрытым. Например, результаты рассмотренного анкетирования на Украине разрабатывались по категориям "до 25 лет" (нижний возраст анкетируемых остается неясным), "от 25 до 45 лет", "45-60 лет и старше". Поэтому вместо вопроса о годе рождения технологически проще было бы поставить закрытый вопрос о возрасте с альтернативами ответов "?—25 полных лет", "26-45 полных лет", "46 и более полных лет".
4. Ключевая лексика должна использоваться терминологично. В тех случаях, когда некоторая понятийная подсистема имеет общепринятые (особенно официально закрепленные) способы выражения, следует пользоваться именно ими. Если общепринятая рубрикация действительности входит в противоречие с задачами исследования, ее следует менять, но в этом случае надлежит особенно тщательно подходить к формулировкам.
5. Очевидно, что респондент должен иметь объективные основания для ответа на вопросы. Иногда в анкете требуется оценка некоей гипотетичной ситуации; в этих случаях необходимо детально разъяснять, что именно означает такая ситуация. Например, в двуязычном обществе один язык А во всех сферах, кроме семейного общения, может доминировать над языком Б, являющимся родным для значительной части населения. Если поднимается вопрос о введении языка Б в систему образования, может быть проведено массовое анкетирование населения с целью выявить общественное мнение по этому вопросу.
Реальная практика таких опросов дает иногда парадоксальные результаты: за переход на язык Б в качестве средства обучения в средней школе высказываются больше респондентов, чем за использование его в той же функции в начальной школе. Реализация подобной образовательной политики привела бы к недопустимо низкому уровню знания выпускниками средней школы доминирующего в обществе языка А, чего респонденты не имели в виду. Значительная их часть попросту не смогли разобраться в сути предлагавшихся им вопросов (например, не осознавали отличие языка обучения от языка как изучаемого предмета). Точнее, составители анкеты не помогли респондентам ясно представить, что означает гипотетическая ситуация, по поводу которой предложено высказать свое мнение.
6. Иногда недостаточно опытные составители анкет из-за небрежности по-разному формулируют однотипные вопросы, включая, например, вопрос «Говорите ли Вы на языке А наряду с языком Б», «Знаете ли Вы язык Б»? Это подталкивает респондента к противопоставлению глаголов «говорить» и «знать», хотя сами составители могли не вкладывать в это различие никакого особого смысла (а если вкладывали, должны были разъяснить его более отчетливо). Такое "стилистическое разнообразие" ведет лишь к дополнительным сложностям и снижает достоверность ответов.

7. Следует избегать вопросов сложной структуры, ответы на которые располагаются в двух плоскостях. Так, иногда вопросу о степени владения языком предлагается набор альтернатив следующего типа: Владею в совершенстве; Свободно говорю, но не пишу и не читаю; Говорю с затруднениями; Понимаю общий смысл сказанного; Понимаю и воспроизвожу этикетные фразы; Не владею языком. Здесь смешиваются языковая компетенция и владение письменной формой языка, что недопустимо не только для языков по существу бесписьменных (типа эвенкийского или вепского), письменных, но почти не имеющих литературы (типа алтайского или ненецкого), но и для развитых языков типа татарского или (в пределах России) армянского, поскольку во многих районах расселения соответствующих народов эти языки не используются в школьном обучении.
Еще один вполне обычный пример подобного смешения двух вопросов в одном дают вопросы о предпочтении языка массовой коммуникации.
Так, вопросу «На каком языке вы предпочитаете читать газеты?» могут быть приписаны альтернативы ответов: Только на языке А; Чаще на языке А, В одинаковой мере на языках А и Б; Чаще на языке Б; Только на языке Б; Зависит от содержания. Вообще говоря, вполне естественным кажется одновременный выбор последнего варианта и одного из пяти предыдущих. В аккуратно составленной анкете непременно должна присутствовать и альтернатива «Газет не читаю», или же сам пункт анкеты должен быть переформулирован на «Если вы читаете газеты, то..», и его заполнение не должно быть обязательным.
Заполнение анкет может проходить двумя способами: анкетируемый либо сам заполняет бланк, либо это делает с его слов интервьюер. Социологи используют даже рассылку анкет по почте; в социолингвистике достоверность этого метода сомнительна, поскольку процент возврата анкет невысок, социально-психологические характеристики тех, кому разосланы анкеты, и тех, кто ответил на них, могут сильно расходиться.
Надо иметь в виду, что при достаточно массовом анкетировании исследователь и интервьюер могут быть разными лицами. В этом случае очень важно, чтобы интервьюер имел специальную подготовку и его взгляд на изучаемую проблему не отличался от взгляда исследователя. Полезно иметь специальную инструкцию для интервьюера.
При несложно организованных анкетах часто используется один бланк на несколько респондентов, а полученные от них данные вносятся в отдельные колонки. В таких обстоятельствах интервьюер должен быть уверен, что респондент не может видеть ранее собранной информации, поскольку она почти наверняка повлияет на содержание его собственных ответов. В любом случае необходимо следить, чтобы в анкете отражалась точка зрения самого респондента, чтобы он не имел возможности консультироваться с другими лицами. Если избежать этого не удается, интервьюер должен каким-то образом отмечать неполную достоверность полученной информации.
Анкетированием выясняются мнения о языке и языках, но не сама языковая реальность. А может ли анкета помочь в деле объективного исследования этой самой реальности? Многие специалисты отвечают на поставленный вопрос отрицательно, поскольку, по их мнению, сама форма анкеты исключает возможность получения объективного материала: ведь мы обращаемся непосредственно к языковому сознанию говорящего и получаем самооценку его речи (или оценку речи других).
И все же некоторые социолингвисты придумывают такие хитроумные анкеты, которые позволяют получать более или менее надежный языковой материал, свидетельствующий о том, как люди используют язык (а не только о том, что они об этом языке думают). Естественно, такие анкеты существенно отличаются от тех, что мы рассматривали выше.
Первое отличие чисто внешнее. Анкеты, нацеленные на выяснение деталей языковой ситуации, похожи на традиционные анкеты социологов; число содержащихся в них вопросов относительно невелико (анкета, посвященная украинско-русскому двуязычию, содержит 22 пункта, причем первые 11, составляя паспортный блок, предназначены для выявления социальных характеристик информантов). В тех анкетах, что предназначены для выявления языкового варьирования, вслед за вопросами паспортного блока идут десятки вопросов, часто однотипно устроенных. В русистике такие анкеты обычно называют вопросниками.
Их значительный объем объясняется несколькими причинами. Во-первых, организация распространения и сбора заполненных вопросников — дело трудоемкое, и целесообразно сразу спросить о многом, например, не об одном-двух фонетических вариантах, а об их рядах, сериях, реализующихся в разных контекстных условиях. Во-вторых, данные о случайно выбранных языковых единицах не дают правильного представления о месте этих единиц в системе им подобных. В-третьих, об одном и том же факте надо спросить в разной форме, используя разнообразные приемы (это повышает надежность получаемых ответов): прямой вопрос, предложение выбрать один вариант ответа из многих, заполнить специально сделанные пропуски букв в предложениях, словоформ в парадигмах и т. п.
Покажем это на примере "Вопросника по произношению", составленного М. В. Пановым. "Вопросник" построен по такой схеме: