Гд, гн

ГД. …и так я устал от всего этого… что ж такое, думаю? Неужели всю жизнь так – гонимся-гонимся неизвестно за чем, а о главном забываем… на небо смотреть забываем…

ГН. Да-да, ты совершенно прав… не знаешь, кто этот кент с Хрюминой?… Морда знакомая…

ГД. …вокруг оглянулся – ахнул… лицемерие, жажда наживы, предательство… и везде так, везде… уже на улицах нормальной русской речи не услышишь… брань, бездуховность, таджики, пьянство…в церковь пошел, исповедовался, причастился и знаешь…так спокойно на душе стало, так легко…теперь каждое воскресенье к заутреней хожу…вместо тенниса…

ГН. Ты на новый год в Куршавель или куда?

ГД. Какой там Куршавель! На рождество! В Козельск! По святым местам!

ГН. Куда?

ГД. Козельск. Калужская область. Оптина Пустынь. Введенский собор. Старец Амвросий. Слышал?

ГН. Ниче себе! Козельск! Такое преображение! Прямо другой человек! Что случился-то..?... Опять…в департаменте? Это…как в прошлый раз, когда ты в йогу ударился?

ГД (после паузы) Да при чем тут…(злобно) Подсидел таки, сука! А я жопой чувствовал, понимаешь, жопой, не надо было мне тогда с Людой… капал, сука, капал, подлизывал…отчеты писал…

ГН. А Фамусов в курсе?

ГД. Конечно, в курсе!… Каждый за свою сраку боится… Баллотируется он… В школе до одиннадцтого класса читать не умел… Депутат…

Софья, Чацкий.

Софья чувствует себя очень плохо – она еле сдерживается, чтобы не зарыдать. В руках сильная - дрожь, в глазах - страх, она не может устоять на месте, не может говорить, не может остаться и не может уйти. Ей плохо.

ЧАЦКИЙ. Как вам нравится бал, Софья Павловна?

СОФЬЯ.(смотрит на Чацкого, не понимает, кто он) А-а… Опять ты? Что ты хочешь?

ЧАЦКИЙ. Хочу узнать, отчего вы меня забыли.

СОФЬЯ. Что?!

ЧАЦКИЙ. Мне было одиннадцать, а Вам семь, когда мы прятались с Вами под этим столом от Вашего батюшки.

СОФЬЯ. От моего …кого?!

ЧАЦКИЙ. Мы играли в салочки и в лапту, мы…(глотает ком) неужто… тот, скажи любви конец, кто на три года вдаль уедет?

СОФЬЯ (смотрит на него очень внимательно) Ты кто?

ЧАЦКИЙ.(серьезно, тихо) Я Александр Андреевич Чацкий. А вы – кто?

СОФЬЯ.(удивленно) Я не знаю.

ЧАЦКИЙ. (шепотом, как мантру) А я - знаю. Вы девочка, девочка в белом кисейном платье… шаль из лебяжьего пуха… мы в храме…причастие… все вокруг наполняется солнцем… в уголке Ваших губ – красное пятнышко, капелька вина… вы стоите спиной ко мне, я не могу этого видеть, я не могу видеть это винное пятнышко на Ваших губах – но я вижу, вижу…я стою у входа, мну в руках старую ермолку, думаю, когда, когда Вы оборотитесь, когда Вы поймете, что я - здесь… мы выйдем из храма и побежим по желтой осенней аллее…. Еще тепло, но землю уже бьет первый озноб, я осторожно поправляю шаль и случайно касаюсь Вашего…Вашего обнаженного плеча…Вы вся вспыхиваете…как прелестно…. краска заливает Ваши щеки, а я смотрю, смотрю на тебя, Соня…

СОФЬЯ (прозревая) Саша…

ЧАЦКИЙ. Соня, прошу тебя! Уйдем, уйдем отсюда!

СОФЬЯ. (растеряно) Уйдем?! Но я не могу…

ЧАЦКИЙ. Что тебя держит здесь, душа моя?!

СОФЬЯ. Что меня держит?! Меня держит…всё.

ЧАЦКИЙ. Ты любишь его?

СОФЬЯ. Кого?

ЧАЦКИЙ. Молчалина!

СОФЬЯ. (растеряно) А кто это?

ЧАЦКИЙ. Как?... Он же… он же еще… третьего дня с лошади упал…

СОФЬЯ. (улыбаясь смотрит на Чацкого) Ты бредишь…

ЧАЦКИЙ. (целует ей руку) Я брежу, я брежу, да, я брежу… Софья Павловна, я брежу… уйдемте, прошу вас! Так душно здесь, так страшно! Ах, если б вы знали, какие разговоры я здесь подслушал! Что за люди собрались у вашего батюшки?! О чем они толкуют? Не понимаю… Подлость, низость… Что это?! Когда я уезжал заграницу – я бежал отсюда, бежал от вас, от своей любви, бежал от глупости, от безысходности… Какую Россию я оставлял?! Истерзанную, голодную, крепостную… роскошную, блестящую… я оставлял Россию грязную, непролазную, злую… я вернулся! Я много где побывал, Софья Павловна! Я учился! Я смотрел на людей! Я читал, я думал о том, как сделать мою Россию… да что там Россию, я не знал, как навести порядок в собственном имении – в Чатино… отменил оброк, роздал землю, я думал, что теперь…теперь… кончится свинство, все изменится… Софья Павловна… Стало еще хуже…мужики…они и раньше пили, но теперь…. Воровство, распуство – все было и раньше, но... я думал, я делаю благо… а я…

СОФЬЯ. Вы бредите, Александр Андреевич…. Что с Вами?! Вы бледны! Лиза! Воды!

Незаметно в гостинной появляется Скалозуб. Никто его не видит. Он одет подчеркнуто просто, серый костюм без галстука, классические туфли. На руке – золотые часы. Скалозуб останавливается и слушает Чацкого.

ЧАЦКИЙ. Нет! Нет, Лиза, не надо воды… я вернулся и что я увидел… что я увидел… (вертится вокруг себя) Кто эти люди? В чьих руках Россия?! Неужели она в руках этих людей?! Да-да… все это было и раньше… ничего не изменилось… взяточничество, лицемерие, ложь… но, знаете, были люди…

ЛИЗА. Александр Андреевич! Пожалуйста, прекратите!

ЧАЦКИЙ. Я даже встречал их… единицы… но они были! люди, которые хотели все изменить… да, у них ничего не вышло, но они хотели!

ФАМУСОВ. Эй, парень, ты не заболел?

ЧАЦКИЙ. Всех и всегда можно было купить, всех и всегда… Вы знаете, я против сословных предрассудков, но… пустое…однако, Софья Павловна… встречались люди из высшего света, которых нельзя… Нельзя было купить… я лично их не видел, но знал о них… А теперь…

ЛИЗА. Безумный! Замолчите!

Лиза дает Чацкому воды, он залпом выпивает. Странное поведение Чацкого обращает на себя всеобщее внимание, вокруг слышится удивленный шепоток. Все замечают Скалозуба, который внимательно смотрит на Чацкого.

ФАМУСОВ. Сергей Сергеич!

СОФЬЯ. (приходя в себя) Сергей Сергеич!

ПЛАТОН. Сергей Сергеич!

ТУГОУХОВСКИЙ. Сергей Сергеич!

ХРЮМИНЫ. А-а-ах! Сергей Сергеич!

ГН. Сергей Сергеич!

ГД. Сергей Сергеич!

МОЛЧАЛИН. Сергей Сергеич! Сергей Сергеич! Сергей Сергеич!

Скалозуб здоровается со всеми еле заметным кивком головы. Скалозуб подходит к Чацкому и поднимает с пола какой-то конверт.

САЛОЗУБ.(насмешливо) Вы обронили.

Чацкий оборачивается, непонимающе смотрит на Скалозуба. Часы бьют двенадцать, кукует кукушка, гаснет свет. Слышен шорох вскрываемого письма.

ГОЛОС. …Чем больше имеешь знаний, тем лучше можешь служить своему отечеству. Именно для того, чтобы получить возможность их приобрести, я и прошу увольнения со службы или отозвания меня из унылой страны, где не только нельзя чему-либо научиться, но забываешь и то, что знал прежде. Я предпочел сказать вам правду, вместо того чтобы выставлять предлогом нездоровье или расстройство состояния, общие места, которым никто не верит.[3]

Включается свет.

СКАЛОЗУБ.(шепотом, Фамусову) …вы говорите Андрея Ильича?

Внезапным громом включается оглушительно задорная музыка – мазурка. Все разбились по парам и исступленно танцуют. Софью пригласил Скалозуб. Один только Чацкий стоит посреди этого водоворота без движения – с остекленевшими глазами.

Те же и Загорецкий.

Оканчивается мазурка. Скалозуб кланяется Софье и отходит в сторону. Начинается вальс. Чацкий делает шаг навстречу Софье. Она почти подала ему руку. Вдруг в зале появляется человек в кепке и пиджаке с коротковатыми не по размеру рукавами, под которыми зрителям открываются руки в татуировках. Он улыбается, обнажая во рту золотые зубы. У него в руках большая спортивная сумка, которую он незаметно ставит под стол. Софья следит за ним жадным взглядом. То же делает и Молчалин, который уже всю шею вывернул, вальсируя со старухой Хрюминой.

СОФЬЯ .(почти кричит) Загорецкий!

ЗАГОРЕЦКИЙ. (приглашая Софью на вальс) К Вашим услугам!

Софья подает руку Загорецкому, совершенно игнорируя Чацкого. К Чацкому подходит Хрюмина-внучка, которая, словно куклу, тащит Чацкого на вальс. В центре сцены – три пары: Софья-Загорецкий, Молчалин-Бабушка, Чацкий-Внучка. Софья танцует очень плохо, она ослабела, сбивается с ритма, у нее заплетаются ноги. Она не сводит внимательного, сосредоточенного и полного ненависти взгляда со своего партнера.

ЗАГОРЕЦКИЙ. (восторженно) Софья Павловна, вы чудесно вальсируете!

Софья молчит.

ЗАГОРЕЦКИЙ. Выглядите просто потрясающе… может быть только чуточку бледны… Вас ничего не беспокоит?

Софья молчит.

ЗАГОРЕЦКИЙ. Нет? Может быть Вам что-нибудь нужно? Нет? Ну, значит, мне показалось! (через плечо, Хрюминой-внучке) О, графиня, классная татушка! По фене ботаешь? (Софье) О, у вас новенький? Влюблен? Прямо глаз с вас не сводит! Еще одно сердце разбито…А в театр не желаете сходить? Достал для Вас билетик в Большой на премьеру! Любите «Федру»? Софья Павловна, лучшее кресло в партере! Нет? Софья Павловна, что ж вы все время молчите?!

СОФЬЯ. (сквозь зубы) Жду, когда ты заткнешься!

ЗАГОРЕЦКИЙ. (фанатично) Я покорен! Вы сегодня божественны!

Вальс оканчивается. Загорецкий учтиво кланяется Софье и уходит. Софья делает «страшные глаза» Молчалину, тот бежит за Загорецким. К Софье подходит Чацкий, дает ей руку, Софья нетерпеливо отталкивает Чацкого.

СОФЬЯ. Отстань!

Уходит. К Чацкому подходит Лиза с подносом. На подносе – несколько стопок коньяку. Чацкий берет стопку и залпом выпивает.

ЛИЗА. (жалостливо) Александр Андреевич…

Чацкий берет еще одну стопку и выпивает.

ЛИЗА (чуть не плача) Александр Андреевич!

Чацкий берет еще одну стопку и выпивает.

ЛИЗА (грустно) Вы б хоть лимончиком закусывали.

Мужской туалет. Молчалин и Загорецкий.

МОЛЧАЛИН. (нетерпеливо) Давай-давай….

Загорецкий неторопливо роется в карманах, ничего не находит, снова роется. Он явно наслаждается нетерпением Молчалина.

МОЛЧАЛИН. Скорее, Антон!

ЗАГОРЕЦКИЙ. Подожди, че-то я найти не могу… Слушай, дома забыл, наверное…

МОЛЧАЛИН.(в ужасе) Антон!!!

ЗАГОРЕЦКИЙ. Леш, слушай, а кто тот кудрявый в смокинге… с дебильными такими усами?

МОЛЧАЛИН. Чацкий… Да…так… один придурок… Антон, пожалуйста!

ЗАГОРЕЦКИЙ. (вытаскивая что-то из кармана) Чацкий? А-а-а… Вот! Ой, нет, не то… Да, точно, забыл…

МОЛЧАЛИН. Антон!

ЗАГОРЕЦКИЙ. А может она сама ко мне придет, попросит по-людски, а? Я же не кусаюсь. Я – человек добрый, простой, ты же знаешь, Леш… Мне можно полностью доверять… Ты не ссы – папику не сдам, самому невыгодно… Леш, поди-ка ты, позови ее, а? по-человечески пообщаемся?

МОЛЧАЛИН. (вытирает пот со лба) Антон… да пойми ты! не могу… не пойдет она….

ЗАГОРЕЦКИЙ. Гордые мы, значит. Гордые. Ну, я не в обиде. Понимаю. Рожей не вышел. Порода не та. Родственников олигархов у меня нет, папа мой был простой шпалоукладчик, мама – обычная алкоголичка... Но, зато, Леша, у меня тоже есть гордость….

Загорецкий собирается уходить. Молчалин перегораживает ему дорогу, становится на колени.

МОЛЧАЛИН. Я ж без работы останусь, Антон!

Загорецкий с презрением смотрит на Молчалина.

ЗАГОРЕЦКИЙ. (вынимает из кармана маленький пакетик) Не ссы. Чего не сделаешь ради старого друга…

Загорецкий держит пакетик двумя пальцами, размахивает им перед носом Молчалина. Молчалин протягивает руку – Загорецкий резко убирает пакет. Молчалин судорожно вынимает из бумажника деньги.

ЗАГОРЕЦКИЙ. Не надо денег, Леша. Дружбу за деньги не купишь. Познакомь меня со Скалозубом.

МОЛЧАЛИН. С Сергей Сергеичем?! Ты с ума сошел?!

Загорецкий убирает пакет.

МОЛЧАЛИН. (умоляюще) Но как я могу?!

Загорецкий прячет пакетик в карман.

ЗАГОРЕЦКИЙ. (жестко) Кверху каком.

МОЛЧАЛИН. (чуть не плача) Хорошо!

Загорецкий отдает Молчалину пакет, гладит его по голове.

ЗАГОРЕЦКИЙ. Молодец. Хороший мальчик! Приятного аппетита.

Уходит.

Гостиная двадцать минут спустя. Чацкий - в центре зала в окружении гостей. Все здесь, кроме Молчалина, Загорецкого и Софьи. Чацкий пьян и постоянно что-то говорит. Гости с удивлением слушают. Но, на самом деле, гости больше обращают внимания на Скалозуба, следят за его реакцией на слова Чацкого, и стараются подражать ему. Фамусов и Лиза очень нервничают. Они пытаются увести Чацкого, но ничего не выходит.

ЧАЦКИЙ. (икая)

Где, укажите нам, отечества отцы, *

Которых мы должны принять за образцы?

Не эти ли, грабительством богаты?

Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве,

Великолепные соорудя палаты,

Где разливаются в пирах и мотовстве,

И где не воскресят клиенты-иностранцы *

Прошедшего житья подлейшие черты.

Да и кому в Москве не зажимали рты

Обеды, ужины и танцы?

ФАМУСОВ. Лиза, уведи ты его, ради Бога!

ЛИЗА. Александр Андреевич! Пойдемте на свежий воздух!

СКАЛОЗУБ. (с неподдельным интересом) Нет-нет, молодой человек дельные вещи сообщает!

ФАМУСОВ. Сергей Сергеич! Он пьян…

СКАЛОЗУБ. Продолжайте, мой друг! Очень-очень интересно…

ВСЕ. Да, да! Так интересно… И так свежо…

ЧАЦКИЙ.

Вот те, которые дожили до седин!

Вот уважать кого должны мы на безлюдьи!

Вот наши строгие ценители и судьи!

Теперь пускай из нас один,

Из молодых людей, найдется - враг исканий,

Не требуя ни мест, ни повышенья в чин,

В науки он вперит ум, алчущий познаний;

Или в душе его сам Бог возбудит жар

К искусствам творческим, высоким и прекрасным, -

Они тотчас: разбой! пожар!

И прослывет у них мечтателем! опасным!! -

Мундир! один мундир! он в прежнем их быту

Когда-то укрывал, расшитый и красивый,

Их слабодушие, рассудка нищету;

И нам за ними в путь счастливый!

СКАЛОЗУБ. А сами вы где служили?

ЧАЦКИЙ. Служить бы рад….

СКАЛОЗУБ. Ага. А где вы, говорите, учились?

ЧАЦКИЙ. Мы все учились понемногу…

Появляется Софья. Она все еще очень плохо выглядит.

ЧАЦКИЙ. О! Софья Павловна!

ФАМУСОВ. (шепотом) Где ты была?!

СОФЬЯ. (мрачно) Пудрила носик.

ЧАЦКИЙ. (с кривой ухмылкой, Фамусову) Что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом!

ФАМУСОВ. Что он мелет?!

Появляется Молчалин и Загорецкий. Подходят к Скалозубу. Скалозуб смотрит на них сверху вниз.

МОЛЧАЛИН. Сергей Сергеич! Простите за беспокойство! Разрешите представить Вам моего друга…. Антон Антонович Загорецкий!

ЗАГОРЕЦКИЙ. Всегда к вашим услугам! (кивая на Чацкого) Какой необычный молодой человек, правда, Сергей Сергеич?! (шепотом) Если необходимо – я готов присмотреть за ним… Ну знаете…чтобы…не наделал глупостей… А то – приезжают из-за границы, попадают в разные истории…мало ли…

Скалозуб внимательно смотрит на Загорецкого. Молчалин незаметно передает пакет Софье. Софья преображается. Она с неподдельной любовью смотрит на Молчалина. Чацкий ловит этот взгляд.

ЧАЦКИЙ.(с ненавистью)

И в женах, дочерях - к мундиру та же страсть!

Я сам к нему давно ль от нежности отрекся?!

Теперь уж в это мне ребячество не впасть;

Но кто б тогда за всеми не повлекся?

Когда из гвардии, иные от двора

Сюда на время приезжали, -

Кричали женщины: ура!

И в воздух чепчики бросали! [4]

Скалозуб аплодирует, все с жаром делают тоже самое.

ФАМУСОВ (про себя) Уж втянет он меня в беду. (Громко) Сергей Сергеич, я пойду и буду ждать вас в кабинете.

Уходит.

ЧАЦКИЙ. Лиза, коньяку!!

ЛИЗА. Александр Андреевич! Прошу Вас!

СКАЛОЗУБ. (Лизе, ласково) Ну, что ты, милая… Юноша расслабляется…

Все разбирают рюмки с подноса, который держит Лиза.

СКАЛОЗУБ.(поднимая стопку) За Вас, молодой человек!

ЧАЦКИЙ.(восторженно) За меня!

Все чокаются и пьют. Чацкому становится нехорошо.

ЧАЦКИЙ. Ой… мне, действительно… надо… подышать…

Идет к выходу.

СКАЛОЗУБ (глядя Чацкому вслед) Какой любопытный экземпляр… А вы что думаете… Софья Павловна?!

Софья молчит. Она стоит в каком-то оцепенении, ничего не слышит.

СКАЛОЗУБ. Так что вы о нем думаете?

СОФЬЯ. (неожиданно) Он наркоман.

ВСЕ. Ах!

Софья быстро уходит.

СКАЛОЗУБ. (закуривая сигару) Вот как! Наркоман…Ну, Слава Богу! А я думал, у нас появился новый враг человечества.

Уходит.

Гостиная. Все, кроме Скалозуба, Фамусова, Софьи. Гости оживленно изучают недавнюю новость о Чацком. Сам Чацкий стоит на крыльце за стеклянной дверью. Все созерцают его жалкую фигуру. Чацкого мутит, он явно борется с тошнотой.

ВНУЧКА. Ба, я тебе говорю, я сразу выкупила, что он торчок. Ты смотри, как его кошмарит после тяги!

БАБУШКА. А ты его еще на танец пригласила!

ВНУЧКА. Так я ж тогда его и попалила, что он на хмуром! Зрачки по пять копеек… Сразу видно – герычем вмазался и в дупелях… Смотри, как глючит его на марафоне… На изменах пацан…

БАБУШКА. Господи, никогда бы не подумала!

МОЛЧАЛИН. Бог с вами, графиня! Я сразу понял, что он наркоман! Он же с утра еще, как в дом явился – неадекватный был! В драку лез, палкой какой-то размахивал, на дуэль меня вызывал… Теперь вот стихи читает…

ЗАГОРЕЦКИЙ.(улыбаясь) Хорошие, кстати, стихи!

ВНУЧКА. Поперло гердозера!

БАБУШКА. Лясечка, откуда ты знаешь все эти тэрмины?

ЗАГОРЕЦКИЙ. Ваша внучка, графиня, получила блестящее образование!

ПЛАТОН. Тебе бы все шутить, Антон Антоныч!

ГД. Бедная мать!

ГН. А для Андрея Ильича какой позор! Он же его и в Швейцарию возил лечиться…

ГД. А то все – учеба, учеба…. Какая там учеба! Под Цюрихом в клинике заперли, а всем сказали, что, мол, в университет …

ПЛАТОН. Доучился!

ГН. Мне сам Андрей Ильич жаловался – сколько денег в него вбухано…

ТУГОУХОВСКИЙ. В Москву вернулся – и опять за старое! И ведь молодой парень, здоровый лоб…

МОЛЧАЛИН. А вы их не жалейте, князь!… Наркоман он – наркоман и есть!

ПЛАТОН. Родную мать продаст за дозу!

БАБУШКА. Господи, господи!

ВНУЧКА. На систему подсел!

ЛИЗА. (неожиданно) Да не правда это!!! Он не наркоман!

Все смеются.

ТУГОУХОВСКИЙ. (плотоядно) Девочка… Молодая ты еще… Жизни не знаешь…

Гости продолжают смеяться и обсуждать состояние Чацкого. Загорецкий подзывает Лизу.

ЗАГОРЕЦКИЙ. Дай мне стакан воды.

ЛИЗА. Воды?

ЗАГОРЕЦКИЙ. Воды. Я неясно выражаюсь?

Лиза дает ему воду.

ЗАГОРЕЦКИЙ. Думаешь, он не наркоман?

ЛИЗА. Я это знаю!!

ЗАГОРЕЦКИЙ. А что это ты так его защищаешь, а?

ЛИЗА. Я его не защищаю, но зачем ни за что человека грязью поливать?!

ЗАГОРЕЦКИЙ. Да расслабься! Вижу, что не торчок. Даже пить не умеет. Откуда он такой взялся?

Лиза задумчиво молчит.

ЛИЗА. (грустно) Из сказки.

ЗАГОРЕЦКИЙ. Из какой сказки?

ЛИЗА. Да так… Не из какой…

ЗАГОРЕЦКИЙ. Думаешь, я не пойму?

ЛИЗА. Мне работать надо.

ЗАГОРЕЦКИЙ. Думаешь, я такой дебил, что не читал Грибоедова?

Лиза удивленно смотрит на Загорецкого. Загорецкий вынимает из-под стола спрятанную там спортивную сумку и выходит на крыльцо.

Коридор особняка Фамусова. Перед дверью в кабинет Павла Афанасьевича. Полумрак. Лиза и Чацкий. Лиза держит в руках поднос, на котором горой навалена грязная посуда. У Чацкого в руках небольшой черный предмет.

ЛИЗА. Господи, где вы это взяли?!..

ЧАЦКИЙ. Не спрашивай, не спрашивай меня ни о чем, Лиза… Ты мне одно скажи: где она? Где Софья Павловна?!

ЛИЗА. Езжайте домой! Поспите!

ЧАЦКИЙ. Думаешь, я пьян?! Нет, я уж вполне протрезвел! Я как никогда теперь трезв, Лиза. Я теперь все хочу знать!

ЛИЗА. Что – всё?!

ЧАЦКИЙ. Все! Все, что в этом доме происходит… что здесь творится, Лиза, бог мой… не сон ли это?! Мне все кажется, что я будто в горячке…. Но нет… нет, я здоров… и ум мой ясен, как никогда…Лиза! О, ты одна…ты одна… в этом доме душа живая, а все остальные - пауки, оборотни, чудища…. Лиза… Лиза… одно скажи… где…Где Софья Павловна?!

В коридоре слышатся голоса Фамусова и Скалозуба.

ФАМУСОВ. Сергей Сергеич! Я знаю, как вы не любите…этого, но я не мог…я просто не мог… сегодня не поздравить Вас…

СКАЛОЗУБ. Пожалуйста. Не надо. Я же просил.

ФАМУСОВ. Ради Бога. Маленький…презент. В моем кабинете… Если не понравится – я возьму его обратно….

ЛИЗА. (Чацкому) Уходите!!! Ради Бога, уходите!

ЧАЦКИЙ. (патетически) Нет, Лиза, нет! Я никуда не уйду! Не теперь, когда так низко мы пали! Я не могу покинуть свое Отечество! Я нужен России!

ЛИЗА. Господи! Что вы приняли?! Что он Вам дал?!

В коридоре показываются Скалозуб и Фамусов. Лиза открывает дверь кабинета и вталкивает туда Чацкого.

ЛИЗА. Прячьтесь!

Подходят Скалозуб и Фамусов.

ФАМУСОВ. Лиза, шампанского в мой кабинет.

ЛИЗА. Сию минуту.

Лиза уходит. Фамусов открывает дверь кабинета и пропускает вперед Скалозуба. Из кабинета слышится приятная расслабляющая музыка.

Кабинет Фамусова. Массивная тяжелая мебель. Стол, кожаное кресло, шкаф, книжная полка. На стенах морские пейзажи, над столом – портрет безликого человека в костюме. На столе, помимо глобуса, ноутбука, дорогих и никому не нужных канцелярских принадлежностей, стоит огромный – в человеческий рост – торт. Из замочной скважины в шкафу светит неясная красная точка.

Входит Скалозуб. Скептически оглядывает кабинет, смотрит на торт, вынимает из кармана пиджака сигару, закуривает. Входит Лиза, ставит на стол шампанское. Лиза нервно оглядывается вокруг. Скалозуб внимательно смотрит на Лизу.

СКАЛОЗУБ. Вот что, девочка. Убери это пойло и принеси мне водочки.

Лиза кивает, ставит шампанское на поднос, выходит. Приятная музыка становится чуть громче. Скалозуб щурится и одним пальцем смазывает с верхушки торта каплю крема. Пробует, кривится, выплевывает. Вдруг торт начинает медленно двигаться. Скалозуб застывает. Верхняя часть торта открывается, словно крышка. Из торта появляется Петя в тигровом облегающем костюме и стрингах. Он улыбается Сергей Сергеичу, танцует. Скалозуб ободрительно кивает Пете. Петр начинает медленно и прекрасно стягивать с себя тигровую обертку. Остается в одних стрингах, подходит к Скалозубу, становится перед ним на колени. Скалозуб ласково гладит Петю по волосам. Входит Лиза с графином водки, видит Петю. Лиза вскрикивает, роняет поднос,

ЛИЗА. (сдавленно) Петя!

Выбегает из кабинета. Скалозуб вскакивает и бежит за ней.

СКАЛОЗУБ. С-сука!

Вбегает Фамусов.

ФАМУСОВ. Что?! Что ты сделал?!

ПЕТР. Да, ничего не сделал.

ФАМУСОВ. Как – не сделал?!

ПЕТР. Не успел.

ФАМУСОВ. Как – не успел?!

ПЕТР. Да, эта дура все испортила!

Фамусов рычит и выбегает. Петр аккуратно берет свой тигровый костюм, накидывает сверху халатик и выходит. За дверьми слышится шум, крики, какие-то глухие голоса. Входит Софья, закрывает за собой дверь на ключ. Осматривается, вздыхает. Смотрит на торт, улыбается. Снова оглядывается.

СОФЬЯ. (шепчет) Наконец-то…. Господи… везде они… В моей - замок сломался… Хлестова третий час в туалете…

Софья садится за стол, вынимает из сумочки пакетик, переданный Молчалиным. Высыпает порошок на стол, разравнивает его кредитной картой. Втягивает кокаин сначала одной ноздрей, потом другой. Потом облизывает палец и втирает в десна оставшиеся крупинки порошка. Какое-то время сидит в кресле, запрокинув голову вверх. Открывается дверцы шкафа и зрители видят, что красная лампочка, светившая неясным светом из замочной скважины – индикатор видеокамеры. С видеокамерой в руках из шкафа выходит Чацкий, приближается к Софье. Софья кричит, вскакивает и неожиданно громко хохочет. Все движения Софьи – быстры и энергичны, она испытывает прилив сил и эйфорию.

СОФЬЯ. Ух, ты! Мужчина из шкафа! Где взял камеру, каспер?

ЧАЦКИЙ. Я сначала ему не поверил, а теперь вижу, что правда.

СОФЬЯ. Кому – ему? Что - правда?

ЧАЦКИЙ. Все. Он рассказал мне, что происходит в этом доме. (кивает на камеру) Я теперь не тот, каким был раньше.

Софья хохочет.

СОФЬЯ. Откуда камера?

ЧАЦКИЙ. Оттуда же, откуда кокаин.

СОФЬЯ. Ух ты! Кокаин? Знаешь это слово? Произносишь его своими безгрешными губами? Что ж это у тебя такое лицо серьезное?!

ЧАЦКИЙ. Я не тот, кем был раньше.

СОФЬЯ. Не тот? А какой?

ЧАЦКИЙ. Другой.

Софья хохочет.

ЧАЦКИЙ. И этот смех я вам не прощу. Я вам теперь ничего не прощу. Не вам, никому.

СОФЬЯ. А что – разве я просила меня прощать?

ЧАЦКИЙ. Попросишь.

СОФЬЯ. (подходит к Чацкому) Серьезно, что ли?!

ЧАЦКИЙ. Я не шучу. Я все знаю. Я все снял. Я знаю, чем занимается ваш отец, знаю, как он нажил свое состояние, знаю про Скалозуба… Я…видел всю эту…дрянь… как ваш дворецкий вылез из торта…голый…я… а потом ты нюхала этот порошок…

Софья делает резкое движение, пытаясь выхватить камеру. Но Чацкий реагирует быстрее – отдергивает руку.

ЧАЦКИЙ. Не все так просто.

СОФЬЯ. Еще проще, чем ты думаешь. Я сейчас позову охрану.

Она кидается к телефону.

ЧАЦКИЙ. Я позвонил газетчикам. Они получат кассету.

СОФЬЯ. (внимательно смотрит на Чацкого) А ты быстро перестроился.

ЧАЦКИЙ. У меня хорошие учителя.

СОФЬЯ. Чего ты хочешь?

ЧАЦКИЙ. (неестественно смеется) Чего я хочу?! Я хочу, чтобы все это кончилось. Я хочу, чтобы все узнали.

СОФЬЯ. Узнали о чем?

ЧАЦКИЙ. О вас. Об этом. О том, что ваш отец врет. Что вы все время врете. Что все всегда все время постоянно друг другу врут.

СОФЬЯ. И ты думаешь это такая неебическая новость?

ЧАЦКИЙ. (торжественно) Завтра особенный день. И я не позволю русскому народу сделать неправильный выбор.

СОФЬЯ. (истерически смеется) Что ты…кому ты…подожди… Кому ты не позволишь?! Русскому народу не позволишь?!

ЧАЦКИЙ. …выбрать человека, который высосал все соки из этого народа, который сделал состояние… нажился… который…

СОФЬЯ (машет на Чацкого рукой) Ой, я не могу… сейчас уписаюсь… русский народ…неправильный выбор…

ЧАЦКИЙ. Пусть все узнают, кто вы такие. Вы, Ваш отец…. Этот Скалозуб…

Софья прекращает смеяться.

СОФЬЯ. (тихо) А вот это ты зря. Ты вот даже из этой комнаты не выйдешь, если еще раз его имя произнесешь.

ЧАЦКИЙ. Вы меня не пугайте.

СОФЬЯ. (серьезно) А я и не пугаю. Я сама боюсь.

ЧАЦКИЙ. Я – русский дворянин. И мне не пристало бояться всяческой дряни, лжецов, воров и мошенников. Это моя земля. И я вернулся. И я останусь. А они все уйдут. Ваш отец, и все они, и Скалозуб. Потому что так не может быть. Потому что есть высший суд. Есть бог. Есть правда, в конце концов.

СОФЬЯ. (садится) Охуеть. Что он тебе дал?

ЧАЦКИЙ. Никто ничего мне не давал…

СОФЬЯ. Что он тебе дал? Такие маленькие розовые или круглые белые?… или может быть желтенькие - тонкие такие? Таблетки или марки? Ты должен вспомнить…

ЧАЦКИЙ. Вы о чем?

СОФЬЯ. Ну, давай-давай… Он…этот говнюк… он же дал тебе эту камеру… ты кстати, знаешь, что она ворованная? У него же там целая сумка со всяким этим пизженным добром…. и дал тебе каких-то колес…какие они были, а? я тоже хочу попробовать, круто тебя впирает…

ЧАЦКИЙ. Никто ничего мне не давал… (на камеру) Я купил эту вещь у господина Загорецкого…

СОФЬЯ (смеется) У господина?! Господина?!! Так он тебя еще и на бабки развел… Ты вообще знаешь, кто он?! Он сказал тебе?

ЧАЦКИЙ. Да, он сказал. Он сказал, что он…аптекарь…фармацевт. Сказал, что продает…какие-то порошки… Вам и таким, как вы. Он объяснил мне что это за порошки, хотя я, признаюсь, не до конца его понял… В наше время был только опиум и морфин… И все это можно было купить в аптеке. А теперь их продают такие люди, как Загорецкий… Я понял, что он ничем не хуже, а, скорее всего, много лучше, чем Ваш отец, Скалозуб, вы и все эти люди, которые сегодня явились к вам в дом. Он сказал, что зарабатывает деньги, наживаясь на чужой боли, и сказал, что знает об этом. Но еще он сказал, что Ваш отец и вы продаете людям надежду, а потом убиваете ее, и что Вам плевать на любую боль…потому что вы давно уже не видите людей, они для вас суть мясо, просто мясо, просто тупое бессмысленное мясо…

СОФЬЯ. Так и сказал?

ЧАЦКИЙ. Он был очень терпелив со мной, ответил на все вопросы, которые меня интересовали, и научил пользоваться этой вещью. И теперь… я употреблю все силы, весь ум свой, чтоб не допустить…

СОФЬЯ. (резко) Ладно. Хватит. Чего ты хочешь?

ЧАЦКИЙ. Я уже сказал. Я хочу, чтоб все узнали.

СОФЬЯ(расстегивает платье) Да, ладно.

ЧАЦКИЙ.(краснея) Что вы делаете?

СОФЬЯ. (раздеваясь) Но ведь это именно то, чего на самом деле ты хочешь. Ты хочешь меня, Чацкий. В этом все дело. В этом вся пьеса. Правда?

ЧАЦКИЙ (ошалело) Н-н-нет… неправда…

СОФЬЯ. Нет?

Софья остается в одном нижнем белье – кружевные стринги и бюстгальтер. Чацкий онемел. Софья подходит к нему, обнимает, целует в губы. Чацкий страстно отвечает.

ЧАЦКИЙ. (безумно) Что вы делаете?... Господи, что вы делаете… Софья Павловна… Софья…Я люблю вас. Я всегда любил вас. Соня…. Соня…милая…

Чацкий осыпает поцелуями руки Софьи.

ЧАЦКИЙ. Я…я…Софья Павловна, как я страдал… Что я перенес, когда увидел… вас с Молчалиным… и все это общество…и как ваш отец…

СОФЬЯ.(отстраняясь) Что – мой отец?

ЧАЦКИЙ. (целуя Софью) Он говорил одно, а делал другое… лицемерил, лгал…

Софья отталкивает Чацкого.

СОФЬЯ. Заткнись. И больше никогда не говори так о папе.

ЧАЦКИЙ. (ошалело) Я не понимаю.

СОФЬЯ. Не понимаешь? Сейчас поймешь! Ты кто такой? Ты откуда взялся?! Моя мама умерла, когда мне было 5 лет. И он меня воспитал! Он меня любил! Он меня всегда любил! И мне этого достаточно, а на все остальное – плевать. И если ты думаешь, что хоть чем-то лучше моего отца, то ты ошибаешься. Ты пришел сюда с видеокамерой. Ты меня шантажировал, чтобы трахнуть. Хорошо. Давай трахни меня, положи на стол кассету и пошел вон. Только заткнись, и не надо про бога, русский народ и высшую правду! Тошнит, понял?

Чацкий делает шаг назад.

ЧАЦКИЙ. Софья Павловна, я…

СОФЬЯ. Раздевайся.

Софья разрывает рубашку на Чацком. Чацкий бежит к двери и пытается ее открыть – ничего не получается. Чацкий со всей силы дергает ручку двери.

СОФЬЯ(кричит) Помогите!!! Насилуют!!

Софья пытается забрать у Чацкого камеру. Камера падает на пол. Софья вынимает кассету. Чацкий хватает Софью за руку и отбирает кассету. Чацкий выбивает ногой дверь. За дверью стоит старуха Хлестова и улыбается. Софья кричит. Чацкий кричит. Затемнение. По всему дому слышен топот и крики Фамусова, Молчалина и гостей. Софья плачет. Хлестова кричит: «Милиция!»

ЧАЦКИЙ. Карету мне, карету!

Отделение милиции Краснопресненского района города Москвы. Ночь. Стол, два стула. На одном из них, спиной к стене, сидит сержант Репетилов и что-то пишет, на другом, лицом к Репетилову – Чацкий. Он с содроганием осматривает полутемное помещение, обшарпанные стены и самое ужасное – клетку «обезьянника» за своей спиной. В клетке на скамейках спят какие-то люди в лохмотьях.

РЕПЕТИЛОВ. (смотрит на Чацкого) Так еще раз, нормально!

ЧАЦКИЙ. (устало) Александр Андреевич Чацкий. 4 января 25 года, Москва.

РЕПЕТИЛОВ. (пишет) Какого года – еще раз?

ЧАЦКИЙ. Тысяча восемьсот двадцать пятого.

РЕПЕТИЛОВ. (кладет ручку) Так, значит, нормально не хочешь. Не хочешь по-человечески. Хорошо. (рявкает) Встать!

ЧАЦКИЙ. (встает) Да, по какому праву вы…

РЕПЕТИЛОВ. Руки за голову! Ноги расставь! Из карманов вынул все - быстро!

Чацкий выкладывает из карманов бумажник, какую-то почерневшую книжку, носовой платок и видеокассету. Репетилов тщательно обыскивает Чацкого: ощупывает каждую складку его одежды, промежность.

РЕПЕТИЛОВ. Ботинки снял!

ЧАЦКИЙ. Что?!

РЕПЕТИЛОВ. Я сказал – ботинки снял!!!

Чацкий снимает ботинки, Репетилов внимательно осматривает необычную обувь.

РЕПЕТИЛОВ. Ты че – неформал, что ли?!

Бросает ботинки в угол.

РЕПЕТИЛОВ. Сел!!

Чацкий садится. Репетилов тоже садится и начинает осмотр изъятых вещей. Он берет в руки черную книжку.

РЕПЕТИЛОВ. Это что за хуйня?!

ЧАЦКИЙ. Паспорт.

Репетилов открывает книжку – все страницы в ней черные, Репетилов листает их и вдруг книжка в одну секунду рассыпается в его руках, превращается в труху и пыль.

РЕПЕТИЛОВ. (злится) Ты что, сука, чернокнижник, блядь?! Колдушебник злой валдун?! Фокусы показываешь?! Сильно умный, блядь?! Амаяк Акопян?!

ЧАЦКИЙ. Я не понимаю…

РЕПЕТИЛОВ (орет) Щас поймешь! Фамилия, имя, отчество, год и место рождения! Регистрация!

ЧАЦКИЙ. Я же уже…

РЕПЕТИЛОВ. Быстро!

ЧАЦКИЙ. Александр Андреевич Чацкий, родился 4 января 1825 года в городе Москве.

РЕПЕТИЛОВ. (снимает трубку телефона) Ген, пробей по базе – Чацкий Александр Андреевич…регистрация отсутствует… (спрашивает у Чацкого) Чацкий - через «ц»?

ЧАЦКИЙ. Что?...

РЕПЕТИЛОВ. (в трубку) Хуй его знает какого года рождения, двадцать пятого… ага, тысяча восемьсот…клоун блядь... Да…

Репетилов кладет трубку.

РЕПЕТИЛОВ. (берет в руки бумажник) Это что?

ЧАЦКИЙ. Бумажник.

РЕПЕТИЛОВ. (смягчаясь) Ну, что… Чацкий Александр Андреевич… будем что-то решать?

ЧАЦКИЙ. Что решать?

РЕПЕТИЛОВ. Что решать?! Протокол составляем? Или как?

ЧАЦКИЙ. Протокол?

РЕПЕТИЛОВ. Так… опять из себя целку строишь?

Репетилов открывает бумажник Чацкого, с удивлением разглядывает его содержимое. Репетилов вынимает из бумажника Чацкого банкноты и монеты царской России, времен Николая 1.

РЕПЕТИЛОВ. Это что?

ЧАЦКИЙ. Деньги.

РЕПЕТИЛОВ. Какие деньги?! Что это?!

Чацкий молчит. Репетилов разглядывает купюры и монеты.

РЕПЕТИЛОВ. Ух, ты… Ты…что…антикварный грабанул?

ЧАЦКИЙ. (багровея) Как вы смеете!! Я…

Звонит телефон, Репетилов берет трубку, слушает.

РЕПЕТИЛОВ. (разочаровано) Нет… понял… да. (кладет трубку) коллекционер, что ли? Нумизмат, блядь? (неожиданно по-доброму) а у меня малый…сын…Анатолий… тоже монеты собирает… у него уже…это…лиры итальянские есть, десять центов…америкосовские…и пять гривен хохляцких… я на дежурстве у одного лимитчика конфисковал…без регистрации… Толику для коллекции… он у меня умный и учится хорошо… у тебя дети есть, Чацкий?

ЧАЦКИЙ. Нет.

РЕПЕТИЛОВ. Зря. Если б не Толик – я б вообще ебанулся… с этой работой, с жизнью этой… а все-таки домой приходишь – в общагу…в Люберцах…. я поздно с дежурства, жена спит уже, малый тоже… дверь открываю тихонечко и смотрю… как спят они… и знаешь, блядь, смотрю я, на Любу, на сына… жена обычно на животе спит, а Толян – на правом боку… сопит себе в нос, пятки розовые из-под одеяла высунул… я одеяло поправляю и думаю… что все-таки ненапрасно я в этой ебаной России живу… ненапрасно… Как ты думаешь, Чацкий?

ЧАЦКИЙ. (грустно) Я не знаю.

РЕПЕТИЛОВ. (берет в руки видеокассету, мрачнеет) Что это? Детское порно?

ЧАЦКИЙ. Видеокассета.

РЕПЕТИЛОВ. Вижу, блядь, что кассета. Что на ней?

ЧАЦКИЙ. Видеозапись.

РЕПЕТИЛОВ. Ты меня не зли, Чацкий. Что на кассете?!

ЧАЦКИЙ. Всё. Правда вся.

РЕПЕТИЛОВ. Какая правда?

ЧАЦКИЙ. Правда о том, как обманывают и грабят великий русский народ.

РЕПЕТИЛОВ (заинтересованно) Охуеть! Серьезно?! Целый народ? На вот этой вот маленькой кассете?

ЧАЦКИЙ. Да. Депутат лжет своим избирателям, мошенничает, берет взятки, лицемерит. Высокий государственный муж распутничает самым отвратительным гадким манером…

РЕПЕТИЛОВ. Это как?!

ЧАЦКИЙ. (краснеет) Я…это просто… я не могу это даже описать…

РЕПЕТИЛОВ. (заинтересованно) Че - зоофил, что ли?

ЧАЦКИЙ. Наверное. А юная прекрасная чистая девушка…на самом деле… вовсе не прекрасная и не чистая… не чистая… (на его глаза наворачиваются слезы) не чистая…

РЕПЕТИЛОВ. Ты, что ли, чистый?

Чацкий с удивлением смотрит на Репетилова, молчит.

РЕПЕТИЛОВ. К нам поступили сведения, что вы занимаетесь незаконным хранением и распространением наркотиков…

ЧАЦКИЙ. Меня оклеветали!

РЕПЕТИЛОВ. Ага! Оклеветали его… Всех вас оклеветали, мажоры гребаные… Ты где учился, Чацкий?

ЧАЦКИЙ. В Берлине. В Париже. В Риме. В Дамаске. В Тегеране.

РЕПЕТИЛОВ. Ого. Ни хера ж себе. А я в ростовской школе служебно-розыскного собаководства. Слышал про такую?

ЧАЦКИЙ. Н-нет.

РЕПЕТИЛОВ. И чему ж тебя там научили?

ЧАЦКИЙ. Где?

РЕПЕТИЛОВ. В Берлине, в Париже, в этом блядь…иране?

ЧАЦКИЙ. Знания, которыми я обладаю, сводятся к владению языками: славянским и русским; латинским, французским, английским., немецким. В бытность мою Персии, изучал я персидский и арабский.[5]

РЕПЕТИЛОВ. Пипец. А знания, которыми я обладаю, сводятся к …блин… к дрессировке собак по общерозыскному профилю, поиску взрывчатых веществ, взрывных устройств, оружия и боеприпасов, спиртосодержащих жидкостей, поиску человеческих останков и наркотических средств… И я жопой чую, Чацкий, мне даже собака не нужна… что без наркоты тут дела не обошлось… На чем сидишь, Чацкий?

ЧАЦКИЙ. (смотрит вниз) На стуле…

РЕПЕТИЛОВ. (бьет кулаком по столу) Опять?! Встать!

Чацкий встает. Репетилов подходит к нему и хватает Чацкого за грудки.

РЕПЕТИЛОВ. Где товар?!

ЧАЦКИЙ. Какой товар?

РЕПЕТИЛОВ. (бьет Чацкого в живот) Неправильный ответ! Еще раз спрашиваю: где товар?! У кого берешь?!

ЧАЦКИЙ. Я не знаю о чем вы…

РЕПЕТИЛОВ (снова бьет Чацкого) Неправильный ответ! Еще раз спрашиваю: где товар?!

Чацкий молчит. Репетилов бьет Чацкого по лицу. Чацкий падает на пол, у него из носа течет кровь.

ЧАЦКИЙ. Делайте…делайте со мной что хотите… Бог вам судья… я все вынесу… всё…только возьмите эту кассету, снесите утром газетчикам и пускай завтра все люди увидят эти картинки на своих вот этих…больших…плоских…черных…таких блюдцах…я забыл название…. Там все – Фамусов, Тугоуховский, Хрюмины, Скалозуб…

РЕПЕТИЛОВ. Что ты несешь?! Совсем страх потерял?!

ЧАЦКИЙ. Я…я хочу спасти Россию….

РЕПЕТИЛОВ. Что?! Россию?! А ты у России спросил?! Может ей нахер не надо, чтоб ты спасал ее?!… Может Россия и без тебя знает, что здесь творится (указывает на кассету)… Ты вообще знаешь, какая она, Россия твоя?!?! У меня жена – Люба, сын – Толик, мы в общаге живем, Толян монеты собирает… Вот она - моя Россия!… И если мою Россию хоть пальцем кто-то тронет – мне кассеты не понадобятся, я своими руками отъебошу – мало не покажется… Я поэтому в милицию пошел! И в армии был! Собак дрессировал! Чтоб знать, кто я на самом деле и какая она эта Россия – внутри, блядь, понимаешь?! А у тебя какая Россия?! Какая она?! Молчишь?! Потому что хуй у тебя, а не Россия! Понял?!

ЧАЦКИЙ. Я всегда служил своему отечеству…

РЕПЕТИЛОВ. Служил он! Служить легко – прислуживать попробуй!

Где-то вдалеке гремит гром.

РЕПЕТИЛОВ. (притихнув) Ой… че сказал – сам не понял…

Неожиданно в железную дверь отделения раздается громкий стук кулаком.

РЕПЕТИЛОВ. Кто там?!

Голос из-за двери: «Я».

РЕПЕТИЛОВ. Кто – я?!

Тихий голос из-за двери: «Россия».

РЕПЕТИЛОВ. Бля-я-я….

Репетилов поднимает Чацкого с пола, достает связку ключей, открывает дверь обезьянника, вталкивает Чацкого в клетку, бросает туда же его ботинки.

Еще один удар грома. От перепадов напряжения свет в отделении становится совсем тусклым, неровным, мерцающим.

Репетилов открывает дверь, за которой слышен шум дождя. Входит Загорецкий. Репетилов сердечно здоровается с ним за руку. Они о чем-то тихо беседуют, кивая на Чацкого. Репетилов дает Загорецкому протокол допроса. Загорецкий читает вслух – они с Репетиловым трясутся от смеха. Затем Загорецкий рвет протокол и берет в руки видеокассету. Внимательно ее осматривает и кладет во внутренний карман пальто. Репетилов смеется. Загорецкий снова жмет милиционеру руку и протягивает Репетилову деньги. Репетилов открывает двери обезьянника, аккуратно поднимает Чацкого со скамейки, выводит из клетки, передает в руки Загорецкого. Затем Репетилов открывает железные двери отделения и еще раз, сердечно попрощавшись с Загорецким, провожает обоих на улицу. Дверь захлопывается.

Ночь. Улица. Дождь. Загорецкий и Чацкий. Чацкий молчит.

ЗАГОРЕЦКИЙ. Что? О, не благодарите, Александр Андреевич! Это Павел Афанасьевич Фамусов и Сергей Сергеич Скалозуб! Вот кому – спасибо!

Чацкий останавливается и бессмысленно глядит перед собой.

ЗАГОРЕЦКИЙ. (вынимает из кармана кассету) Конечно, не нужно строить иллюзий насчет их доброты. Завтра выборы, никому не нужны скандалы… И хотя вам все равно никто бы не поверил – зачем мутить воду? Что вы говорите? Кассету? Но вы же не думаете, чтобы я мог оставить ее сержанту Репетилову или, не дай Бог, отдать ее Вам? В конце концов, за то короткое время, что мы знаем друг друга - я успел полюбить вас, Александр Андреич, и совсем не хочу, чтобы вас укокошили из-за какой-то дурацкой кассеты! (улыбается, прячет кассету в карман) И потом – ничего бы этого не было, если б вы меня послушались, и вместо целой, съели бы только половинку… Я подозревал, что будет бэдтрип, но не думал, что вы возьмете камеру и пойдете туда, куда идти совершенно не следовало … Ведь я дал Вам ее в качестве ознакомления, для забавы, а вы вон чего наворотили – из милиции пришлось вытаскивать… Да нет же, не надо, не благодарите… вы…подождите… Вы плачете?! Ах, нет… Это просто дождь… Я понял… Вот что. Вы грязный, уставший, езжайте домой, помойтесь, выспитесь… А потом мы вместе все обдумаем… Вот вам хорошее колесико, успокоительное – моментально снимает стресс… Александр Андреич! Куда вы?!

Чацкий щелкает пальцами, вскакивает на первого попавшегося извозчика и исчезает. Загорецкий трет глаза, недоверчиво вглядывается в темноту, улыбается. Уходит.

10.

Семь тридцать утра. Дом Фамусова. Двери настежь. Гостиная. Повсюду грязная посуда, перевернутые стулья, разбитые бокалы. Входит Чацкий – грязный, в крови, с всклокоченной шевелюрой. На лестнице слышатся шаги. Чацкий прячется за колонной. Появляется Лиза со шваброй, начинает убирать. Через минуту приходит Молчалин.

МОЛЧАЛИН. Ты что за лоха меня держишь?

ЛИЗА (вздрагивает) Я убрать должна… Меня с работы выгонят, если я…

МОЛЧАЛИН. Тебя и так выгонят. Не сомневайся.

Лиза старательно возит тряпкой по полу. Молчалин смотрит на нее, некоторое время, молча. Затем хватает Лизу за локоть, разворачивает к себе и целует в губы. Лиза не сопротивляется. Молчалин торопливо лезет Лизе под юбку.

ЛИЗА (со слезами в голосе) Леш, может я сначала доубираю?

МОЛЧАЛИН. Нет, Лиза. Нет. Потом доубираешь.

ЛИЗА. (отчаянно) А вдруг Соня войдет?!

МОЛЧАЛИН. (шарит под юбкой у Лизы) Не войдет. Накачалась коксом твоя Соня, шампанским заполировала и колбасится на поле для гольфа. Если б ты знала, как я задолбался с ней…. Видеть не могу! Убил бы! Сил моих нет!

ЛИЗА. Ты ж говорил, что любишь!

МОЛЧАЛИН. Лиз, только не надо этих подъебок, а? Люблю я тебя, а на Фамусова - работаю. (целует Лизу) Как я давно хочу … Все время о тебе думаю… Вот увидишь, мы уедем с тобой… Да положи ты эту швабру…. Поцелуй меня… Поцелуй, я сказал!

Появляется Софья с бутылкой шампанского. У нее носом идет кровь. Софья смотрит остекленевшим взглядом на Молчалина и Лизу. Лиза плачет и целует Молчалина.

МОЛЧАЛИН. Еще… А то у меня после суки этой такой вкус во рту противный… курит как паровоз… а я ненавижу курящих женщин… Боже, если б ты знала, как я ее ненавижу! С этими всеми заёбами, с ломками, с коксом, с уродом этим…Загорецким… Лиза, как от тебя пахнет хорошо… давай прямо здесь, а?! знаешь, какой стояк у меня, Господи…

Молчалин срывает со стола скатерть, бросает Лизу на стол. Из-за колонны выходит Чацкий, медленно приближается к Молчалину, замахивается и смачно дает ему в морду. Молчалин падает. Лиза кричит. К Молчалину медленно подходит Софья. Смотрит на него сверху.

СОФЬЯ. Ненавидишь, значит, курящих женщин. Меня – ненавидишь. А ее, значит, уборщицу некурящую, любишь. Где-то я уже это все слышала.

Лиза, рыдая, кидается к Чацкому на шею.

ЛИЗА. Александр Андреич!

ЧАЦКИЙ. Лиза! Не плачьте! Прошу вас!

ЛИЗА. Зачем вы пришли?

ЧАЦКИЙ. Чтобы уйти. (смотрит на часы) Где-то здесь должен быть выход….

Софья смотрит на Чацкого пьяными глазами.

СОФЬЯ. Охренеть. Камчацкий. Опять ты. Везде - ты. Как в анекдоте. Не помню в каком.

Появляется Фамусов. Он очень пьян и очень зол. Он видит пьяную дочь с окровавленным носом, Молчалина, Лизу, Чацкого. Они приводят его в бешенство.

ФАМУСОВ. Блядь!! Когда ж это кончится?! (орет) Что происходит?!

Фамусов выхватывает из рук дочери бутылку, разбивает ее, смотрит на нее разъяренным взглядом.

ФАМУСОВ. (Софье) В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов!! (Чацкому) Опять ты, сука?!!! Мало тебе?! (Молчалину) Как он сюда попал, еб твою мать?! Охуительное у меня секьюрити!! Кто его впустил?!

МОЛЧАЛИН. (указывая на Лизу) Она!

ФАМУСОВ. (Лизе) Вон из моего дома!!

Софья смеется.

ЛИЗА. (робко) Отдайте паспорт!

ФАМУСОВ. Пошла вон!! (Чацкому) Вон отсюда! Чтоб я тебя здесь не видел!!! Господи, какие ж вы все уроды…

ЛИЗА. (плачет) Отдайте паспорт…

ЧАЦКИЙ. Лиза, не надо, пойдем-те вместе…

ЛИЗА. Куда я пойду – без паспорта?

ЧАЦКИЙ. Там, куда я вас зову – он вам не понадобится…

ЛИЗА. (смотрит на Чацкого) Но…у меня… у меня папа…в деревне…

ЧАЦКИЙ. (улыбается) Это ничего….

Часы бьют восемь утра. Чацкий открывает сервант, вынимает оттуда свою шпагу.

ЧАЦКИЙ. Решайтесь.

ФАМУСОВ. (кричит) Охрана!!!

Лиза берет Чацкого за руку, подводит к большим настенным часам.

МОЛЧАЛИН. Не позволяйте им! Не позволяйте!! Нет! Нет! Нет!

Чацкий подсаживает Лизу, Лиза начинает быстро-быстро крутить стрелки часов назад. Затемнение.

11.

В темноте.

ГОЛОС. Душенька.

Бесценный друг мой, жаль мне тебя, грустно без тебя как нельзя больше. Теперь я истинно чувствую, что значит любить. Прежде расставался со многими, к которым тоже крепко был привязан, но день, два, неделя — и тоска исчезала, теперь, чем далее от тебя, тем хуже. Потерпим еще несколько, ангел мой, и будем молиться богу, чтобы нам после того никогда более не разлучаться.

Дом у нас великолепный и холодный, каминов нет, и от мангалов у наших у всех головы переболели.

Вчера меня угощал здешний визир, Мирза Неби, брат его женился на дочери здешнего Шахзады, и свадебный пир продолжается четырнадцать дней, на огромном дворе несколько комнат, в которых угощение, лакомства, ужин, весь двор покрыт обширнейшим полотняным навесом вроде палатки и богато освещен, в середине театр, разные представления, как те, которые мы с тобою видели в Табризе, кругом гостей человек до пятисот, сам молодой ко мне являлся в богатом убранстве. Однако, душка, свадьба наша была веселее, хотя ты не шахзадинская дочь, и я не знатный человек. Помнишь, друг мой неоцененный, как я за тебя сватался, без посредников, тут не было третьего. Помнишь, как я тебя в первый раз поцеловал, скоро и искренно мы с тобою сошлись, и навеки. Помнишь первый вечер, как маменька твоя и бабушка и Прасковья Николаевна сидели на крыльце, а мы с тобою в глубине окошка, как я тебя прижимал, а ты, душка, раскраснелась, я учил тебя как надобно целоваться крепче и крепче. А как я потом воротился из лагеря, заболел и ты у меня бывала. Душка!..

Когда я к тебе ворочусь! Знаешь, как мне за тебя страшно, все мне кажется, что опять с тобою то же случится, как за две недели перед моим отъездом. Только и надежды, что на Дереджану, она чутко спит по ночам и от тебя не будет отходить. Поцелуй ее, душка, и Филиппу и Захарию скажи, что я их по твоему письму благодарю. Коли ты будешь ими довольна, то я буду уметь и их сделать довольными.

Давеча я осматривал здешний город, богатые мечети, базар, караван-сарай, но всё в развалинах, как вообще здешнее государство. На будущий год, вероятно, мы эти места вместе будем проезжать, и тогда все мне покажется в лучшем виде.

Прощай, Ниночка, ангельчик мой. Теперь 9 часов вечера, ты, верно, спать ложишься, а у меня уже пятая ночь, как вовсе бессонница. Доктор говорит — от кофею. А я думаю — совсем от другой причины. Двор, в котором свадьбу справляют, недалек от моей спальной, поют, шумят, и мне не только не противно, а даже кстати, по крайней мере не чувствую себя совсем одиноким. Прощай, бесценный друг мой, еще раз, поклонись Агалобеку, Монтису и прочим. Целую тебя в губки, в грудку, ручки, ножки и всю тебя от головы до ног. Грустно.[6]

12.

Избирательный участок. Празднично одетые Фамусов, Софья, Молчалин, Скалозуб, Загорецкий и целая толпа гостей проходят в кабинки для тайного изъявления свободной воли на демократических выборах. Под вспышками фотокамер, ослепительно улыбаясь, они бросают свои бюллетени в урны.

Конец

[1] А.С. Грибоедов. Заметка по поводу комедии «Горе от ума» 1824-1825 г.

[2] - здесь и далее отрывки из комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума»

[3] Грибоедов. Отрывок чернового письма (перевод с французского). Ноябрь 1820.

[4] Грибоедов А.С. «Горе от ума».

[5] Грибоедов А.С. Письмо Неизвестному, ноябрь 1820, Тавриз.

[6] Грибоедов А.С.Письмо Грибоедовой Н. А., 24 декабря 1828.