Структура общества

Социология стремится дать научное объяснение структуре общества и тем процессам, которые в нем происходят. "Ни одно определение социологии не является исчерпывающим вследствие характерного для современного состояния данной дисциплины разнообразия концепций и направлений" [Аберкромби и др. 1994: 304–305]. Тем не менее известное единство во взгляде на предмет социологии существует. Эта наука изучает законы эволюции и функционирования общества в целом, а также отдельных его составляющих – социальных общностей разного уровня, социальных институтов, организаций. При этом центральной фигурой социологического исследования является человек; все социальные феномены исследуются этой наукой под углом зрения межличностного взаимодействия. Неслучайно известный американский учебник социологии начинается следующими словами: "Социология, попросту говоря, это один из способов изучения людей. Социологи стремятся выяснить <...> всё, что происходит с людьми, когда они взаимодействуют друг с другом" [Смелзер 1994: 14].

Взаимодействие индивидов протекает в рамках определенных социальных общностей, которые социология подразделяет на общности массовые и общности групповые. Массовые общности складываются стихийно и представляют собой более или менее аморфные образования, механически объединяющие своих членов; их состав разнороден, а вхождение того или иного человека в такую общность во многом случайно, не связано с его важнейшими социальными характеристиками. Примерами таких общностей могут служить сторонники широких массовых движений (антивоенных, в защиту окружающей среды и т. п.), аудитория определенного средства массовой информации, поклонники фигурного катания или хоккея с мячом, любители цыганского романса или группы "Аквариум" и т. п.

Им противопоставлены групповые общности (или социальные группы), которые имеют собственную историю формирования, во многом обусловливающую их свойства. Таким общностям присуща сравнительная однородность (в том смысле, что все входящие в них индивиды обладают рядом общих характеристик) и стабильность в пространстве и времени. Главная особенность социальных групп – наличие внутренней структуры, благодаря которой целое представляет собой нечто большее, чем сумма его частей. Разные школы философов и социологов по-разному называют такое свойство социальных систем: органичностью, холизмом, синергией или просто системностью. Различные социальные группы взаимосвязаны между собой и иерархически организованы в общество.

Групповой или массовый характер общности никак не связан с количеством ее членов: и те и другие могут быть разного размера – от нескольких человек (семья, пассажиры купе)[41] до многих миллионов (нация, телеаудитория).

Массовая общность обычно не соотнесена со структурой общества в целом, другими массовыми и групповыми общностями. Если массовая общность обладает собственной структурой, то последняя либо определяется внешними, случайными по отношению к ней самой обстоятельствами, либо соотнесенность индивида с той или иной структурной единицей массовой общности носит для него случайный, вероятностный характер. Например, общность, объединяющая тех, кто проживает в гостинице (а в норме она является массовой), имеет два типа структурных единиц. С одной стороны, это члены различных семей (заведомо групповых общностей) или же участники какой-либо конференции (общность чаще групповая, чем массовая), члены одной тургруппы (скорее всего, массовая общность) и т. п. Очевидно, что эти общности по своему происхождению никак не связаны с объединяющей их массовой общностью. При этом их можно рассматривать как структурные единицы последней, поскольку они могут обладать специфическими интересами именно в связи со своим вхождением в состав данной массовой общности: семья хочет поселиться в одном номере или в смежных номерах, все члены тургруппы заинтересованы в одновременном ресторанном обслуживании и т. д. С другой стороны, постояльцы, живущие на одном этаже, могут рассматриваться как структурное подразделение данной массовой общности (их коллективные интересы подразумевают, в частности, исправность оборудования на этом этаже и добросовестную работу горничной), но для каждого индивида соотнесенность его именно с этим подразделением оказывается случайной.

Между массовыми и групповыми общностями нет непереходимой грани. При заселении коммунальной квартиры соседская общность из массовой может быстро перерасти в групповую; то же происходит и со многими студенческими группами. Такой процесс возможен и для общностей большого размера: движение "зеленых" во многих странах оформляется в сплоченные политические партии, общность болельщиков спортивной команды также может приобрести некоторые свойства социальной группы. Впрочем, при такой эволюции (неважно, идет ли речь о студентах или о болельщиках) в групповую общность перерастает лишь некоторое ядро массовой общности. Обратный процесс невозможен: социальная группа может распасться, но трансформация ее в массовую общность выглядит невероятно.

Социология изучает любые общности. Некоторые ее направления имеют дело преимущественно с массовыми общностями; но для социолингвиста специальный интерес представляют в первую очередь общности группового типа. Именно к ним часто применяют еще один термин – социум. В чем же специфика социума? Наиболее отчетливо и полно она проявляется у достаточно крупных социальных образований такого рода.

Характеристика этноса (а этнос для социолога – групповая общность) не обходится без понятия культура. Понятие культура входит в предметную область ряда гуманитарных дисциплин, и естественно, что точка зрения различных наук на этот предмет несколько разнится в зависимости от того, под каким углом зрения он рассматривается, в каком контексте возникает необходимость обсуждать названное понятие. Тем не менее многообразие существующих определений культуры может удивить: американские исследователи К. Клакхон и А. Крёбер, например, в книге, названной ими просто "Культура", дали обзор почти 300 различных определений культуры [Kluckhohn, Kroeber 1952]. Математик может счесть такую ситуацию просто абсурдной, поскольку 300 определений окружности представить себе довольно трудно; физик может решить, что книга посвящена истории науки, и одни определения приходят на смену другим, последовательно уточняя сущность понятия. Для лингвиста эта ситуация более привычна и хорошо знакома: например, такие центральные для языкознания понятия, как слово или предложение, имеют не один десяток определений.

В ситуации параллельного существования множества дефиниций, иногда взаимно противоречивых, иногда дополняющих (но не уточняющих) друг друга, определять предмет следует по возможности наиболее широко. Вот, например, один из вариантов, давно предложенный классиком этнографии Э. Б. Тайлором: "Culture <...> is that complex whole which includes knowledge, belief, art, morals, law, custom, and any other capabilities and habits acquired by man as a member of society". В последнем русском переводе это звучит так: "Культура <...> слагается в своем целом из знания, верований, искусства, нравственности, законов, обычаев и некоторых других способностей и привычек, усвоенных человеком как членом общества" [Тайлор 1989: 18][42].

Возможно, лингвисту такое определение покажется несколько обидным, поскольку язык здесь впрямую не назван, он всего лишь одна из многих "способностей и привычек". Посмотрим, как такое понятие культуры соотносится с другими, более мелкими типами социальных общностей – например, такими, как поселенческая общность (множество постоянных жителей какого-либо города или деревни), сообщество хиппи, конфессия, слаженный производственный или учебный коллектив, семья. Представители этих общностей располагают массой специфических способностей и привычек, которые они обрели именно как члены соответствующих сообществ. Вряд ли можно говорить об искусстве отдельной студенческой группы, нравственности отдельного города или законах, свойственных одной конкретной семье. Но своя специфика у таких групп может возникнуть и в этих культурных сферах, причем с возрастанием солидарности, сплоченности соответствующей общности она повышается. Иными словами, чем ближе общность к идеальному виду группы, чем дальше она ушла от общности массовой, с тем большим основанием мы можем говорить о наличии у нее собственного комплекса представлений об устройстве мира и общества и связанных с ним норм и моделей поведения (в том числе и языкового). В известном смысле каждый социум располагает своей собственной культурой.

Вернемся к классификации социальных групп. Одни социологи предпочитают подразделять их на малые и большие, другие – на первичны еивторичные; каждый автор склонен пользоваться либо одной из этих дихотомий, либо другой. В первом из этих противопоставлений различие строится на наличии / отсутствии регулярных непосредственных контактов между членами группы, во втором – на присутствии устойчивых неформальных межличностных отношений в первичной группе и отсутствии их во вторичной. Сам термин первичная группа первоначально был введен для обозначения семьи как первого коллектива, членом которого становится человек; позднее его стали использовать для любых групп, в которых важным группооб-разующим признаком являются эмоциональные связи.

По способу организации группы делятся на неформальные и формальные; первые возникают "сами собой", вторые образуются волевым решением "сверху". Формалыше группы в большинстве случаев создаются для выполнения определенной совместной деятельности, специфической именно для данной группы; в таком случае группа называется целевой, или инструментальной. Целевая группа может быть и неформальной: дворовая футбольная команда, в отличие от официального спортивного клуба, обычно складывается сама собой. С другой стороны, формальная группа может не иметь целевого характера, а создаваться по причине чисто административных удобств; впрочем, в этом случае она всегда является структурным подразделением целевой группы более высокого уровня. Примерами могут служить студенческие группы в рамках отделения или факультета, готовящего по одной специальности, подразделения однотипного назначения в составе воинской части, дневная и ночная смены на производстве и т. п. Разумеется, каждый факультет, воинская часть, завод или универмаг являются целевыми формальными группами.

Признание общности малой группой зависит всего лишь от наличия у ее членов непосредственных контактов, поэтому среди малых групп есть целевые и нецелевые, формальные и неформальные. Но эволюция даже высоко формальной (в смысле происхождения) целевой малой группы может привести к тому, что взаимоотношения всех ее членов фактически начинают основываться на неформальных эмоциональных связях; в этом случае она по всем своим характеристикам рискует оказаться неотличимой от группы, возникшей как первичная.

Эволюция формальной группы может привести к появлению ее "двойника", возникающего на том же "человеческом субстрате", но живущего по иным законам. Яркий пример такого раздвоения являют классы в начальной школе, когда в возрасте 9–11 лет коллектив постепенно освобождается от авторитарного воздействия учителя. Формальная группа с его административным участием продолжает существовать, но параллельно с ней на основе неформальных межличностных отношений возникает другая группа со своими жесткими стереотипами, которые часто не соответствуют ожиданиям педагогов и родителей. Учитель не является членом этой группы-двойника, но считать ее неформальной нет оснований, поскольку рядовые члены группы – школьники – вынуждены состоять в ней независимо от своего желания.

Как видим, социологи достаточно детально классифицируют группы, но пока речь шла о каждой группе как об отдельном элементе социальной структуры. В действительности в обществе почти неисчислимые малые и большие группы комбинируются в сложным образом переплетенные иерархические структуры. Если некто является дипломатом или военнослужащим, мы понимаем, что он состоит членом каких-то формальных целевых групп, среди которых высшими иерархическими единицами являются Министерство иностранных дел и Министерство обороны, объединяющие всех дипломатов и всех военных. (С точки зрения социолога это формальные вторичные большие группы.)

Объединенные общими чертами группы могут соотноситься не только иерархически. Когда мы квалифицируем кого-либо как студента, охотника-любителя, столяра или панка, мы подразумеваем, что соответствующее качество человек приобретает своим вхождением в какую-то малую группу студентов, охотников-любителей и т. п., но при этом не имеется в виду, что все студенты или охотники-любители образуют особые социальные общности, групповые или массовые. Такие социальные сообщества иногда называют ассоциациями.

Выше мы говорили о том, что отличительной чертой любой группы являются специфические, присущие только ей особенности поведенческих норм, связанные со свойственными этой группе представлениями об устройстве общества. Но между взаимосвязанными группами поддерживается вертикальная и горизонтальная межгрупповая коммуникация, от степени интенсивности которой зависит культурное единообразие соответствующих групп. В большинстве случаев культурные особенности малых групп являются лишь разновидностями культурных комплексов иерархически вышестоящих больших вторичных групп. В этом случае говорят о субкультуре как разновидности культуры большинства. Субкультура обычно не находится в конфликте с господствующей культурой, "однако во многих случаях большинство общества относится к субкультуре с неодобрением или недоверием. Эта проблема может возникнуть даже по отношению к уважаемым субкультурам врачей или военных" [Смелзер 1994: 62]. Группа или ассоциация групп может противопоставлять себя обществу в целом, отталкиваясь от его культурных норм и ценностей и создавая контркультуру. Черты контркультуры присущи радикальным молодежным группам, преступному сообществу, некоторым религиозным объединениям.