Глава 22. Пурпурный свет сумрака опускается на местность

Пурпурный свет сумрака опускается на местность. Ледяные ветры качают деревья вдоль опушки лесов, ограничивающих Вудбери. Воздух кружится, наполненный ароматами древесного дыма и угарного газа, а также непрерывным жалобным воем двигателей машин, гоняющих по грязи, исходящим из центра города. Глухие улицы заброшены, большинство жителей на треке…, но всё же, удивительно, что никто не видит Брайана и Ника, идущих спотыкаясь через пустынный участок, ограничивающий безопасную зону.

Ник направляется в лес, неистово молясь, и держа на плече обрез, словно некую святую дубинку. Брайан хватается за Ника, пытаясь замедлить его и заставить хоть на одну секунду перестать читать эту чертову молитву и поговорить как нормальный человек, но Ника ведет какая-то лихорадочная цель.

Наконец, когда они уже приблизились к линии деревьев, Брайан настолько сильно дёргает за пальто Ника, что почти роняет его.

- Что ты делаешь, блять твою мать?

Ник оборачивается и одаривает Брайана тяжёлым взглядом.

- Я видел, как он тащил её сюда.

Голос Ника дрожит, готовый заплакать.

- Филип?

- Это не может продолжаться, Брайан...

- Что ещё за девушка?

- Кто-то из города, он тащил её силой. Чтобы бы он ни делал, это должно прекратиться.

Брайан изучает дрожащий подбородок Ника. Глаза Ника полны слез.

Брайан делает глубокий вдох.

- Хорошо, успокойся на секунду, просто успокойся.

- Он стал тёмным внутри, Брайан. Отпусти меня. Это надо остановить.

- Ты видел, как он увел девушку, но ты не...

- Отпусти меня, Брайан.

На мгновение, Брайан просто стоит, схватившись за рукав пальто Ника. Спина Брайана покрывается гусиной кожей, в животе холодеет. Он отказывается принимать это. Должен быть способ вернуть все назад, получить над этим контроль.

Под конец, после мучительной паузы, Брайан смотрит на Ника и произносит:

- Покажи мне.

 

 

* * *

Ник ведёт Брайана по узкой, заросшей тропинке, что вьётся через рощу ореховых деревьев. Заросшая болиголовом и чертополохом, тропа наполняется тенями. Магический час приближается, температура низко падает.

Колючки и шипы разрывают их куртки, когда они приближаются к прорехе в листве.

Справа от них, сквозь решётку листьев, открывается самый южный край строительной площадки, где возводится новая секция деревянной баррикады. Неподалёку лежат деревянные сваи. В темноте стоит бульдозер. Ник указывает на поляну впереди.

- Вон он, - шепчет Ник, когда они приближаются к бурелому на краю поляны. Он пригибается и прячется за брёвнами, как истеричный мальчишка, играющий в войнушку. Брайан следует за ним, приседает на корточки и выглядывает поверх гниющих досок.

На расстоянии около двадцати метров, в естественном бассейне мшистой земли, под сенью древних дубов и болотной сосны они замечают Филипа Блейка. Земля покрыта плотным ковром хвои, плесени и сорняков. Слабое свечение метана обрамляет лесной наст: призрачная пурпурная дымка, придающая поляне почти мистический оттенок. Ник поднимает ружьё.

- Дорогой Господь, - бормочет он под нос, - пожалуйста, очисти нас от всей этой неправды..

- Ник, прекрати, - шепчет Брайан

- Я отказаться от всех грехов, - бубнит Ник, изумлённо пялясь на ужас на поляне. - Они оскорбляют тебя, Господи...

- Заткнись, ну заткнись же! - Брайан пытается осмыслить всё происходящее. В тени трудно разобрать, что именно они видят. На первый взгляд это выглядит так, будто Филип в траве на коленях связывает свинью. Его джинсовая куртка пропитана потом, покрыта колючками растений, он обвязывает верёвку вокруг запястий и лодыжек корчащейся фигуры под ним.

Ледяной взрыв ужаса парализовал Брайана, когда он понял, что это на самом деле молодая женщина. Её блузка разорвана, её рот завязан нейлоновой веревкой.

- Господи Иисусе, какого хрена он там...

Ник продолжает тихо бормотать:

- Прости меня, Господи, за то, что я собираюсь сделать, и с помощью Твоей благодати я служу воле Твоей...

- Заткнись, - мозг Брайана кипит, охваченный паникой, терзаясь неистовыми предположениями: Филип либо собирается изнасиловать эту бедную женщину, либо хочет убить её и скормить Пенни. Нужно что-то сделать, и быстро. Ник прав. Он был прав с самого начала. Нужно найти способ, чтобы остановить всё это, прежде чем...

Тень движения мелькает перед глазами Брайана.

Ник выскакивает из-за брёвен, продирается сквозь шиповник и бежит к поляне.

 

* * *

- Ник, погоди! - Брайан бросается за Ником сквозь кусты ежевики, когда вдруг видит ужасающую картину, обретающую очертания среди теней. Словно партия на сюрреалистической шахматной доске, разыгрываемая в замедленном движении.

Ник выходит на открытое пространство со своим ружьем, наставленным на Филипа. Филип, пораженный внезапным предупреждающим криком Брайана, вскакивает на ноги. Безоружный, нервно переводящий взгляд от извивающейся женщины на сумку, лежащую в траве рядом с ней, Филип поднимает руки.

- Опусти эту хреновину, Ники.

Ник поднимает дуло до тех пор, пока точно не нацеливается на Филипа.

- Дьявол запустил в тебя свой крюк, Филип. Ты согрешил против Бога...осквернил Его имя. Теперь всё в Его руках.

Брайан, ошеломленный нахлынувшим на него просветлением, с участившимся от адреналина дыханием, нащупывает свой 38-калиберный.

- Ник, не делай этого! НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО! - Мысли Брайана мечутся, когда он оказывается в десяти футах позади Ника.

В этот момент, девушке на земле удается перевернуться. Она все ещё связана и с кляпом во рту. Она кричит в сырую землю, словно хочет, чтобы та разверзлась и впустила бы её, позволила умереть. Между тем, Ник и Филип стоят в шести футах друг от друга, со скрещенными взглядами.

- Ты теперь ангел-мститель? - спрашивает Филип своего давнего друга.

- Возможно.

- Это не касается тебя, Ники.

Ник дрожит от переполняющих его эмоций, глаза блестят от сдерживаемых слез.

- Есть лучшее место для тебя и твоей дочки, Филли.

Филип стоит неподвижно, как каменный монумент, его узкое, обветренное лицо выглядит гротескно в мрачном свете.

- И я полагаю, ты тот, кто собирается отправить меня и Пенни к Божьей Благодати?

- Кто-то должен остановить всё это, Филли. Почему бы не я.

Ник подносит прицел к глазу и бормочет:

- Господь, прошу прости...

- Ник, подожди! Ну пожалуйста! Выслушай! - Брайан кружит с пистолетом, нацеленным в воздух, как будто он рефери. Он в дюймах от Ника, всё ещё целящегося в Филипа. Брайан лепечет: - Ваша крепкая дружба в Вэйнсборо, общие радости и печали, все те мили, что мы прошли - разве ничего не значат? Филип спас наши жизни! Ситуация вышла из под контроля, но ведь всё можно уладить. Опусти ружьё, Ник. Я тебя умоляю.

Ника трясёт. Он продолжает целиться. Пот льётся с его лба.

Филип делает шаг вперёд:

- Не волнуйся об этом, Брайан. Ники всегда был треплом.

У него духу не хватит выстрелить в кого-то живого.

Ник бешено дрожит.

Брайан наблюдает за всем, застыв в нерешительности.

Филип спокойно наклоняется к девушке, тянет её за ошейник и поднимает, как хозяйственную сумку. Он разворачивается и волочит извивающуюся девушку к дальней стороне поляны.

Голос Ника падает в нижний регистр. - Помилуй нас всех.

Ружьё щёлкает.

И ствол взрывается выстрелом.

 

* * *

12-калибровый обрез - слишком грубый инструмент. Смертельные 33-калиберные пули могут рассеяться на фут или более при стрельбе с короткого расстояния, проходя через цель с такой силой, что могут пробить шлакобетонный блок.

Картечь, поразившая Филипа в спину, пробивается через мясо лопатки и шейный отдел позвоночника, распыляя половину спинного мозга через переднюю часть его горла. Пули также сносят часть черепа девушки, моментально убивая её. Два тела погружаются в облако розового тумана.

Пара падает вперёд, переплетясь, прежде, чем растянуться бок о бок на лесной земле, с руками и ногами враскорячку. Девушка неподвижна, но Филип подёргивается в смертельных судорогах ещё несколько мучительных секунд. Его лицо поднято кверху в застывшей маске чрезвычайного удивления. Он пытается дышать, но поврежденный мозг останавливается.

Шок от произошедшего, роняет Ника Парсонса на колени, его пальцы примерзают к спусковому крючку дымящегося ружья.

У него резко сужается поле зрения, в то время как он изумленно смотрит на причиненные выстрелом травмы двум человеческим телам. Он роняет ружье в бурьян, разевая рот, не произнося ни звука. Что он наделал? Он чувствует себя сжавшимся внутри словно семечко, холодным и пустым, звуки Армагеддона звучат в его ушах, обжигающие слёзы позора текут ручьями по его лицу: Что он наделал? Что он наделал? Что он наделал?

 

* * *

Брайан Блейк леденеет изнутри. Его зрачки расширяются. Вид его брата, лежащего кровавой кучей на земле лядом с мёртвой девушкой навсегда запечатлевается в его сознании. Все остальные мысли просто исчезают.

Только вопли Ника прерывают ступор Брайана.

Рыдающий Ник всё ещё стоит на коленях рядом с Брайаном. Все разум и рассудок исчезли с лица Ника Парсонса, и он воет как зверь, глядя на кровавую бойню. Он бормочет всякий бред, сквозь слёзы и сопли: частью молитвы, частью безумные мольбы. Его дыхание парит в холодных сумерках. Он глядит на небеса.

Брайан, без размышлений, поднимает оружие. Движимый психотическим гневом, он производит выстрел в упор в головуНика Парсонса.

Выстрел пробивает голову Ника и вышибает струю красной жидкости. Пуля разрывает на куски его мозг, выходит с другой стороны и вгрызается в дерево. Ник оседает, его глаза закатываются, его мозг уже мёртв.

Он опускается на землю с видом ребёнка, отходящего ко сну.

 

* * *

Течение времени теряет всякий смысл. Брайан не видит тёмные силуэты, привлеченные шумом, приближающиеся сквозь дальние деревья. Он также не замечает движения по направлению тел, лежащих на поляне. Даже толком не сознавая этого, Брайан Блейк заканчивает своё существование здесь на земле, рядом с Филипом, укачивая кровавые останки своего младшего брата у себя на коленях.

Он смотрит вниз, на лицо Филипа, бледное, как алебастр, запачканное кровью.

Мерцание жизни ещё брезжит в глазах Филипа, когда два брата встречаются друг с другом взглядами. На краткий миг, Брайан вздрагивает от внезапно пронизывающего его холода печали. Кровная связь между двумя братьями так глубока, словно земля, которая раскалывается сейчас в душе Брайана с силой смещения тектонических плит. Вся совокупность их общей истории: бесконечных утомительных лет в гимназии, благословенных летних каникул, ночные перешёптывания из одной кровати к другой, их первое пиво на том злополучном походе в Аппалачи, их секреты, их драки, их провинциальные мечты, разрушенные жестокой реальностью - все эти воспоминания прорываются сквозь его душу.

Брайан рыдает.

Его крики, как у животного, попавшего в ловушку, поднимаются в темнеющее небо, сливаясь с далёким воем гоночных автомобилей. Он скорбит так сильно, что даже не замечает, как Филип покидает его.

Когда Брайан вновь смотрит на своего брата, лицо Филипа уже превратилось в мраморно-белую скульптуру.

 

* * *

Листва дрожит на расстоянии двадцати футов. Как минимум дюжина Кусачих всех форм и размеров движется через чащу.

Первый, взрослый мужчина в изодранной рубашке, бросается сквозь ветви с протянутыми вникуда руками, глаза-пуговки сканируют полянку. Существо фиксирует свой взгляд на ближайшем куске мяса: остывающем теле Филипа.

Брайан Блейк вскакивает на ноги и поворачивается прочь. Он не может смотреть. И знает, что это лучший выход. Единственный выход. Позволить зомби убрать беспорядок.

Он кладет 38 калиберный за пояс на спине и направляется к стройплощадке.

 

 

* * *

Брайан забирается повыше на крышу кабины грузовика, выжидая когда закончится неистовое пожирание добычи стаей хищников.

Его мозг как телевизор настроенный на прием множества станций. Он достает пистолет и сжимает его как гарантию безопасности.

Какофония голосов, кусочки полу-сформированных картинок, звучат и вспыхивают в мозгу Брайана. Сумерки перешли в непроницаемую темноту, в которой ближайший свет находится в сотнях ярдах. Но Брайан видит мир вокруг словно фото-негативную пленку, его страх обострился как лезвие ножа. Теперь он одинок… так одинок, каким всегда был.. и это гложет его глубже, чем сделал бы любой зомби.

Влажные, булькающие, посасывающие звуки, доносящиеся с поляны, едва различимы сквозь постоянный гул гонщиков с мотоциклетного трека. Где-то позади лихорадочных мыслей Брайана, он осознает, что шум трека заглушает звуки суматохи на поляне, и, вероятно, это было частью плана Филипа, сделать невидимым и неслышимым похищение девушки.

Сквозь заросли ежевики и листья деревьев, Брайан видит силуэты монстров, разрывающих останки человека, лежащего на поляне. Группа зомби, по-обезьяньи сгорбившихся над добычей, пожирают куски плоти, отделяя капающие с запекшейся кровью кости, уши, сорванные скальпы и мокрые органы, всё ещё теплые и дымящиеся на холодном воздухе. Всё больше зомби собираются в толпу, неуклюже отталкивая друг друга в стороны, сражаясь за каждый кусочек.

Брайан закрывает глаза.

Он уже собирается прочитать молитву. Он задается вопросом, должен ли он помолиться за своего брата, Ника и женщину, Пенни, Бобби Марша, Дэвида Чалмерса, за мертвецов, за живых, и за весь этот чёртов разрушенный Богом забытый мир. Но он не может молиться. Он просто сидит и смотри на пиршество зомби.

Спустя Бог знает сколько времени, Кусачие прекращают раздирать свою добычу, оставляя клочки тел разбросанными по всей поляне.

Брайан соскальзывает с кабины грузовика и возвращается назад, в тёмноту квартиры.

 

* * *

Этой ночью Брайан сидит в пустой квартире, в гостиной, перед пустым, покрытым налетом, аквариумом. Это конец запрограммированного дня в мозгу Брайана. Государственный гимн спет, передачи закончились и теперь только белый шум накрывает его мысли.

Все ещё одетый в грязный пиджак, он сидит, глядя через прямоугольную стеклянную боковину аквариума, словно снимает адский фильм в зелёных тонах, испещрённый пятнышками рыбьего корма. Он сидит так бесконечно долгое время, словно в трансе глядя в центр аквариума. Минуты превращаются в часы. Его мозг словно экран, транслирующий белый шум. Мысль о выходе на дневной свет едва фиксируется. Он не слышит волнения снаружи квартиры, встревоженных голосов, звуков двигателей.

День длится бесконечно, время стало бессмысленным, пока на следующий вечер на квартиру не опускается занавес темноты. Брайан сидит в темноте, не обращая внимания на прошедшее времени, продолжая смотреть с бессознательным интересом невидимую передачу в аквариуме. Следующее утро приходит и уходит.

В какой-то момент на следующий день, Брайан закрывает глаза. Информация о сообщении вспыхивает и стреляет на пустом экране его ума. Сначала слабый и искажённый, словно плохо переданный, сигнал, но с каждым разом становящийся более сильным, более ясным, громким: ПРОЩАЙ.

Подобно глубинной бомбе прямо в центре его души, в конвульсии раскаленной добела энергии концентрируется слово, выдергивая его из изношенного кресле, засев в нем как стрела, заставляя открыть глаза.

- ПРОЩАЙ-

 

* * *

Он обезвожен, его тело затекло, желудок пуст, а штаны пропитаны собственной мочой. Из-за тридцати шести часов, которые он просидел в коматозном состоянии в кресле, тихо и неподвижно, ему сначала тяжело двигаться, но при этом он чувствует себя очистившимся после самобичевания, и настолько здравомыслящим, каким он когда-либо был. Он хромая идёт на кухню и находит в шкафу только несколько баночек с персиками. Он открывает одну из них, поедая с волчьим аппетитом, так, что сок течет по его подбородку. Персики ещё никогда не были настолько вкусными. Ему приходит в голову, что он раньше никогда и не ел их. Он идет в ванную и сменяет свою грязную одежду… надевает единственную сменную пару джинсов и единственную сменную рубашку (с надписью AC/DC). Он находит запасные ботинки Dr. Martens и натягивает их.

На обратной стороне двери установлено треснувшее, доходящее до пола зеркало.

Жилистый, растрёпанный, с лицом хорька, мужчина, смотрит на него оттуда. Трещина в зеркале делит пополам его узкое лицо и его солому длинных, непослушных темных волос. Его лицо окаймлено беспорядочно торчащими бородой и усами, его глаза запали и обведены тёмными кругами. Он едва узнает себя.

- Уже неважно, - говорит он зеркалу и выходит из комнаты.

Он находит свой 38-калиберный в гостиной, рядом с последним магазином и последними шестью пулями. Он засовывает пистолет за пояс на спине, а магазин кладет в карман.

Затем он навещает Пенни.

- Ну привет, детка, - говорит он с большой нежностью, входя в прачечную. Узкая комната с линолеумом пахнет смертью. Брайан едва замечает запах. Он подходит к маленькому существу, которое рычит и бормочет на его присутствие, натягивая свои цепи. Она цвета цемента, с глазами похожими на гладкие камешки.

Брайан приседает перед ней и смотрит в ведро. Оно пустое. Он поднимает на неё глаза.

- Ты ведь знаешь, что я люблю тебя?

Пенни-зомби рычит.

Брайан гладит ее тонкую лодыжку.

- Я пойду и принесу тебе поесть, милая. Я вернусь прежде, чем ты соскучишься, не беспокойся.

Маленькое мёртвое существо поднимает голову и издает стон, похожий на воздух, проходящий через ржавые трубы. Брайан похлопывает её по ноге, подальше от гниющих резцов, а затем поднимается на ноги.

- Увидимся позже, сладкая.

 

* * *

В момент, когда Брайан выскальзывает незамеченным из боковой двери квартиры и направляется на север, шагая сквозь сырой дневной ветер, с опущенной головой и руками в карманах пиджака, он уже может сказать, что жизнь продолжается. Гоночный трэк безмолвен. Несколько горожан пробегают мимо него, с горящими тревогой глазами. Воздух воняет мертвецами. С левой стороны, позади баррикады из автобусов и заготовок, множество ходячих трупов бродит вдоль барьера, шмыгая носом. Впереди, над крематорием клиники поднимается чёрный дым. Брайан ускоряет шаг.

Приближаясь к городской площади, вдали, на северном конце безопасной зоны, где строится забор, он видит мужчин, стоящих на деревянных парапетах с винтовками и биноклем. Они не выглядят счастливыми. Брайан поторапливается. Вся его боль - неподвижность суставов, пульсация в его ребрах, все это исчезает в высоковольтном потоке адреналина.

Вудбери хранит съестные припасы в кирпичном складе напротив старого здания суда. Брайан останавливается напротив склада, когда видит старых отверженных пьяниц, слоняющихся по улице перед каменным правительственным зданием с колоннами в романском стиле с отбитыми краями. Другие люди стоят на каменных ступенях, нервно куря сигареты, в то время как остальная толпа стоит на лестничной площадке. Брайан минует перекресток и приближается к собранию.

- Что происходит? - спрашивает он толстого старого мужчину в пальто Армии Спасения.

- Проблема в Речном Городе, сынок, - отвечает чудаковатый старик, показывая засаленным пальцем в сторону здания суда.

- Половина города там у знахаря.

- Что происходит?

- Вчера в лесу найдены ещё трое жителей, обглоданные дочиста как куриные кости … место теперь кишит бродячими, вероятно привлечёнными треком. Чёртовы дураки устроили весь этот шум.

На мгновение, Брайан обдумывал свой выбор. Он может очень легко избежать этого беспорядка, собрать вещи и идти дальше. Может угнать одну из полноприводных машин, посадить Пенни на спину и уйти в мгновении ока.

Он никому ничего не должен. Безопаснее всего не вмешиваться, а просто завладеть гребаным Доджем. Это самый умный способ игры. Но что-то глубоко внутри Брайана, заставило его измениться. Что бы сделал Филип?

Брайан смотрит на толпу горожан, стоящую у входа в здание суда.