Пятидесятница в Пятиугольнике

Секретный национальный саммит в Пентагоне должен был вот-вот начаться. Созвать его побудили последние отчеты ЦРУ, которые не оставляли никаких сомнений, что китайские военные советники выскажутся за неожиданный ядерный удар по Соединенным Штатам. Отношения между двумя странами настолько накалились, что мирный исход был маловероятен. Мир стоял на краю невиданной катастрофы.

Опираясь на весьма зыбкие предположения, китайские военные эксперты приняли безрассудное и самоубийственное решение — начать войну, которая не сможет принести победу ни одной из сторон. В этой адской схватке, итоге ядерного противостояния между Китаем и Соединенными Штатами, ничто не даст решающего преимущества: ни высокая концентрация американской промышленности, ни огромное население Китая, ни элемент неожиданности. Столкновение такого масштаба поставит под угрозу будущее не только Соединенных Штатов, но и всего человечества, а скорее всего, и всей жизни на планете.

Генри Фабинг осматривался и размышлял о том дерзком плане, который задумал осуществить. Он привык иметь дело с людьми из высших эшелонов американской власти, но состав участников сегодняшней встречи был особенно впечатляющим. Среди тех, кто собрался за большим столом для переговоров, были президент и вице-президент Соединенных Штатов, министр иностранных дел, министр и заместитель министра обороны, главнокомандующий вооруженными силами США, председатель объединенных штабов, директор ЦРУ, начальники штабов армии и ВВС, командующий военно-морскими силами, командующий морской пехотой, командующий тихоокеанским флотом и несколько ключевых представителей военной промышленности.

Когда у Фабинга впервые возникла мысль подвергнуть воздействию хрустального черепа высших правительственных чиновников и представителей военно-промышленного комплекса, она показалась ему очень естественной и убедительной. Пока он думал о магическом действии черепа, усиленном психотронным генератором, все казалось очень простым. Теперь же, в обстановке встречи видных политических и военных деятелей, собравшихся здесь принять решения, от которых зависит судьба планеты, собственный замысел вдруг стал казаться ему бредом шизофреника.

Как правдоподобно объяснить свое намерение и познакомить военно-политическую верхушку с ритуальным предметом древних майя? Он станет всеобщим посмешищем и закончит жизнь в психушке! Но потом Фабинг вспомнил, как череп непостижимым образом миновал все проверки при входе в Пентагон. Разве может это быть простой случайностью? Нет никакого сомнения, что череп охраняют высшие силы. Эти мысли приободрили Генри, и он решил осуществить свой план. В любом случае менять решение слишком поздно: по его просьбе отчет НИПИСа уже включен в повестку дня.

— Дамы и господа, разрешите приветствовать всех вас на этом национальном саммите, — открыл заседание Стюарт Гордон, президент Соединенных Штатов. Когда он, поднявшись с места, обратился к своим высокопоставленным слушателям, многим показалось, что важность исторического момента придала ему небывалое величие. Полноватый и невысокий, сегодня он казался значительно крупнее, чем обычно. Произнеся слова приветствия, президент сделал внушительную паузу, приподнял указательным пальцем очки в золотой оправе, а потом позволил им снова опуститься на переносицу. Только после этого он начал свою речь.

Он довольно многословно напомнил собравшимся о колоссальной ответственности, возложенной на их плечи. Ведь встреча происходит в экстренной обстановке, перед лицом кризиса, беспрецедентного в истории не только Соединенных Штатов, но и всей планеты. Судьбы человечества и всего живого на Земле будут зависеть от решений, которые будут приняты здесь, на этой встрече. Заканчивая выступление, Стюарт Гордон обратился к Богу с просьбой ниспослать мудрость и ясность, которые так нужны всем сегодня. Потом он попросил вице-президента Джона Мюррея председательствовать на этой встрече и передал ему слово.

— Вслед за господином президентом хочу приветствовать вас на этой исторической встрече, — начал Мюррей. Его лысина покрылась блестящими капельками пота, голос звучал необычно напряженно.

Он обратил внимание собравшихся на повестку дня, которую все получили заранее, и объявил, что в последнюю минуту в ней произошли важные изменения.

— Причиной послужило то, что в нашей встрече важное место отводится НИПИСу. Его директора пригласили принять участие в совещании в надежде, что программы и ресурсы института будут иметь огромное значение для принятия решений, — сказал Мюррей.

Это прозвучало вполне естественно и логично, если учесть ту роль, какую институт и прежде играл в вопросах национальной безопасности.

— Однако недавние события подорвали и парализовали деятельность института, причем до такой степени, что отныне и на неопределенный срок никакие формы сотрудничества невозможны, — ошеломил он аудиторию тревожной новостью.

При этом вице-президент сделал знак Генри Фабингу, который не нуждался в подсказках и был готов представить свой отчет. Он сам напросился на выступление, заявив, что его сообщение имеет решающее значение не только для этой встречи, но и для дела национальной безопасности в целом.

Генри поднялся, оглядел собравшихся и нервно откашлялся.

— Господин президент, господин вице-президент, дамы и господа, — начал он. — За последнее время в НИПИСе произошел целый ряд трагических случайностей, нанесших катастрофический, может быть даже непоправимый, ущерб всем проектам и операциям института. Мы потеряли наших дистанционно управляемых китообразных — трех синих китов и семерых дельфинов, которых неизвестные диверсанты выпустили в открытый океан. Вдобавок из нашей лаборатории исчезли две обезьяны бонобо — часть экспериментальной робототехнической системы.

Пока Фабинг говорил, в комнате воцарилась мертвая тишина. Собравшиеся ловили каждое его слово. Новость была настолько невероятной, что все хотели убедиться, не ослышались ли они. Напряжение в комнате росло, некоторые из участников встречи недоверчиво качали головами.

— Пока таинственное исчезновение двух приматов из лаборатории НИПИСа, — продолжал Генри Фабинг, — это единственное свидетельство незаконного вторжения. Причина налета и размеры причиненного ущерба до сих пор не ясны. Но все это меркнет по сравнению с самой страшной бедой. Все операционные и научные файлы главного компьютера и связанных с ним систем безнадежно испорчены сложнейшим вирусом, видимо, специально созданным для того, чтобы парализовать работу нашего института.

Тут зал взорвался. Молчание сменилось невообразимым шумом — возмущенными тирадами и неразборчивыми выкриками. Но Фабинг знал: то, что он сказал до сих пор, лишь невинная прелюдия, настоящая бомба ждет впереди! Он помолчал, переводя дыхание, а потом обрушил на слушателей сногсшибательный финал своего фантастического сообщения:

— Хотя мы еще не успели добраться до сути проблемы, — сказал он, возвышая голос до театральной риторики, — у нас есть причины предполагать, что весь этот ущерб каким-то образом связан с таинственным предметом, или, вернее, устройством, выполненным в виде произведения искусства майя, который доставили в институт для исследования.

В зале стоял такой гвалт, что слова Генри потонули в нем. Осознавая, как важно высказать все до конца, Фабинг заговорил еще громче:

— На первый взгляд это устройство выглядит как копия человеческого черепа, выполненная из горного хрусталя, но сила его поистине необычайна. Он оказывает разрушительное, просто гибельное, воздействие на психику и побуждает людей к иррациональному поведению. Одной из жертв этого черепа стал доктор Роберт Хантер, один из самых блестящих ученых НИПИСа.

Чтобы донести до слушателей кульминацию своей речи, Генри был вынужден почти кричать в микрофон:

— Я убежден, что это секретное оружие наших врагов, — возвестил он с тревогой в голосе. — У меня есть серьезные подозрения, что в нашу страну тайно завезено множество таких предметов. Речь идет о серьезной угрозе национальной безопасности!

Фабинг сознательно пошел на ложь, зная, что события в НИПИСе, какими бы важными они ни были, не настолько серьезны, чтобы включить их в повестку дня совещания. Его последние слова, как молния, пронзили аудиторию, превратив ее в разобщенную массу бурно жестикулирующих и галдящих людей. Всего за несколько секунд зал стал походить на растревоженное осиное гнездо. В оглушительную какофонию возмущенных голосов, перемежаемых взрывами смеха, то и дело врывались отчетливо слышимые слова и обрывки фраз:

— Вы слышали?… хрустальный череп угрожает безопасности Соединенных Штатов… смертоносное наследие древних майя… новое секретное оружие Китая… он что, свихнулся?

— Успокойтесь, пожалуйста, не спешите с выводами, — взмолился Фабинг. — Через минуту вы своими глазами увидите, что я имел в виду. Я принес с собой череп, так что судите сами. Пожалуйста, опустите шторы!

Фабинг перенес свой портфель к стоявшему в углу зала столику, извлек из него подставку с электрической лампочкой и воткнул вилку в розетку. Разворачивая череп, он решил воспользоваться подходящим моментом и сделать предупреждение, которое должно было еще больше разжечь любопытство собравшихся:

— Если хотите увидеть череп, прошу вас, подойдите поближе. Я покажу вам его всего на несколько секунд. Более длительное воздействие опасно, поскольку может вызвать сильную реакцию, — сказал он, изобразив дрожь в голосе.

Отклик был вполне предсказуемым. Шум перекрыл зычный голос генерала армии Вальтера Шмидта, в котором сквозила явная издевка.

— Здесь нет детей, Генри. Все мы взрослые люди, а некоторые к тому же еще и солдаты. Мы не верим в привидения и сказки. Думаю, мы сможем вынести твой цирковой номер. Принес бы что-нибудь более впечатляющее, чем какое-то чучело с мексиканского карнавала!

Теперь зал взорвался громким хохотом. Как раз на это Генри и рассчитывал.

— О’кей, — сказал он, предвкушая победу, — если вы так уверены, я не буду ограничивать вас во времени. Только, пожалуйста, дайте мне знать, когда выключить.

Его миссия закончилась, дальнейшее от него не зависело.

Когда он разворачивал таинственный предмет, глаза его расширились от удивления, по телу побежали мурашки. Держа череп в руках, Генри ощутил, что он теплый, почти горячий, и излучает поразительную энергию. Должно быть, под влиянием психотронного генератора в нем что-то изменилось: похоже, сила его неизмеримо возросла, так что теперь действие ощущается почти мгновенно. Генри быстро положил череп на подставку над лампой, включил свет и почтительно отступил назад.

Казалось, череп свободно парит в воздухе, вызывая в памяти грозные Валтасаровы письмена из Ветхого Завета. Его пламенеющий ореол, похожий на солнечную корону, разбрасывал длинные сполохи разноцветных лучей. Смех в зале начал быстро затихать и вскоре совсем смолк. Люди сгрудились вокруг стола и в мертвой тишине глазели на череп. Тела их сковал ужас. Яркое красное сияние, льющееся из пустых глазниц зеленого призрака, проникало в мозг и завладевало сознанием.

Свет и энергия постепенно усиливались, пока не стали нестерпимыми. Шедшее от черепа ослепительное сияние можно было сравнить разве что со взрывом сверхновой звезды, и этот свет продолжал нарастать. Было очевидно, что ситуация стремительно близится к сокрушительному финалу. В следующее же мгновение свет и энергия неожиданно усилились резким скачком. Твердые тела — люди и предметы — растворились в массе колоссальной вихревой энергии, которая, казалось, заключает в себе все бытие. Это было Чистое Сознание и Разум — конечное и бесконечное, божественное и демоническое, ужасающее и блаженное, созидательное и разрушительное — все это, и многое другое.

Это послание вселенской любви и святости жизни, переданное без слов, но с грозной и неодолимой силой, наполнило весь зал.

Генерал армии Вальтер Шмидт был охвачен благоговейным ужасом. Он рухнул на колени и молитвенно воздел руки. Пот градом струился по его лицу, голос дрожал.

— Невероятно… потрясающе… великое таинство… Пятидесятница* в Пятиугольнике**! — бессвязно бормотал он.