Право и другие виды социальных норм (моральные, нравственные, корпоративные, эстетические, религиозные и др.) представляют собой те основные формы и средства, с помощью которых осуществляется регуляция поведения и общественных отношений людей. Они в концентрированном виде выражают объективную потребность любого общества в упорядочении действий и взаимоотношений его членов, в подчинении их поведения социально необходимым правилам. Тем самым социальные нормы выступают в качестве мощного фактора сознательного и целенаправленного воздействия социальной общности на образ, способ и формы жизнедеятельности людей. В процессе взаимодействия и взаимовлияния различных видов социальных норм (правовых, этических, эстетических, религиозных и т.д.) каждый из них, сохраняя свою специфику, выступает в качестве регулятора особого рода. Наряду с общими чертами социальные регуляторы имеют и свои специфические особенности, отражающие принципиальное отличие одного вида социальных норм от других. Без таких особенностей нельзя было бы вообще говорить о различных видах социальных норм и способах регуляции. Так, отличительная особенность всякой религии состоит в вере в бога как сверхъестественное существо. Эта особенность религии как формы общественного сознания определяет специфику религиозных норм и их своеобразие в качестве социального регулятора. Отсюда и такие характеристики религиозных предписаний и запретов, как их божественное происхождение (их данность непосредственно богом или пророками, служителями культа и т.д.), религиозные средства их защиты (посредством сверхъестественных наград и наказаний, религиозно-церковных кар и т.п.).Видовое отличие эстетических норм заключается в том, что они выражают правила (критерии, оценки) красоты и прекрасного (в их противопоставлении безобразному). Сложившиеся в данной культуре формы, типы и образы прекрасного и безобразного (по преимуществу - в области искусства, но также и в сфере быта и труда, в религии, идеологии, политике, морали, праве и т.д.), приобретая нормативное значение (в качестве положительного и возвышенного или, наоборот, негативного и низменного образца и примера), оказывают существенное воспитательное и регулятивное воздействие на чувства, вкусы, представления, поступки и взаимоотношения людей, на весь строй и образ их личной и публичной жизни. Эстетически одобренные вкусы, ценности, идеалы, формы и примеры (во всех сферах общественной жизни, включая и правовую) образуют в рамках сложившейся культуры то "поле прекрасного", которое в качестве притягательного образца и масштаба оказывает воздействие также и на формы бытия и реализации иных социальных норм, на способы функционирования других видов соционормативной регуляции. Отличительная особенность морали состоит в том, что она выражает автономную позицию индивидов, их свободное и самосознательное решение того, что есть добро и зло, долг и совесть в человеческих поступках, взаимоотношениях и делах. Принцип морали - принцип автономной саморегуляции индивидом своих отношений к себе и к другим, к миру, своего поведения (внутреннего и внешнего). В этических явлениях присутствуют два момента: 1) личный момент (автономия индивида и самосознательная мотивация им правил морального поведения и моральных оценок); 2) объективный, внеличностный момент (сложившиеся в данной культуре, социальной группе, общности нравственные воззрения, ценности, нравы, формы и нормы человеческих отношений). Первый из отмеченных моментов относится к характеристике морали, второй - нравственности. Когда говорят о морали социальных групп, общностей и общества в целом, речь по существу идет о нравственности (о групповых и общесоциальных нравах, ценностях, воззрениях, отношениях, нормах и установлениях).В сфере этических отношений мораль выступает в качестве саморегулятора поведения индивида, его осознанного, автономно мотивированного способа участия в социальной жизни и общественных отношениях. Нравственные нормы выступают в качестве внешних регуляторов поведения. Там, где индивид принял, усвоил и превратил в свою внутреннюю установку коллективные нравственные представления, ценности, нормы и руководствуется ими в своем поведении, имеет место сочетание и согласованное действие обоих регуляторов - морального и нравственного.
Особым видом социальных норм являются корпоративные нормы, т.е. нормы, принимаемые общественными объединениями и корпорациями. Закрепленные в уставе и иных документах общественного объединения (политической партии, профсоюза, органа общественной самодеятельности и др.) нормы (о порядке формирования и полномочиях руководящих органов, порядке внесения изменений и дополнений в устав, о правах и обязанностях членов и участников объединения и т.д.) распространяются лишь на членов и участников данного общественного объединения и обязательны только для них. Нарушение этих корпоративных норм влечет применение соответствующих санкций, предусмотренных уставом организации (от предупреждения, выговора до исключения из организации). Корпоративные нормы (по своему регулятивному значению, сфере действия, кругу адресатов и т.д.) - это групповые нормы внутриорганизационного характера. У них нет всеобщности и общезначимости права и общеобязательности закона. По своей сути корпоративные нормы - это не продукт правотворчества самих общественных объединений, а лишь форма и способ использования и реализации конституционных прав граждан на объединение, причем создание и деятельность общественных объединений, включая их нормотворчество, должны осуществляться на основе и в рамках закона, в соответствии со всеобщими требованиями права и правовой формы общественных отношений (соблюдение принципа правового равенства, добровольности, взаимосвязи прав и обязанностей и т.д.).
Все эти социальные регуляторы (право, мораль, нравственность, религия и т.д.) нормативны, и все социальные нормы имеют свои специфические санкции. Причем специфика этих санкций обусловлена объективной природой и особенностями этих различных по своей сути видов социальных норм, разных типов (и форм) социальной регуляции.
Таким образом, не особенности санкций исходно определяют различие социальных норм (права, морали, религии и т.д.), как трактуют данную проблему легисты, а наоборот, объективные по своей природе сущностные различия разных видов социальных норм, их специфические свойства обусловливают и особенности санкций за их нарушение.
В специфике санкции, присущей определенному виду социальных норм, проявляется момент сущностного и понятийного единства данного вида социальных норм и соответствующего вида социальной власти, устанавливающей, санкционирующей и защищающей данный вид норм.
Любая социальная власть (моральная, религиозная, государственная и т.д.) - это определенный нормативный порядок организации силы (психической или физической) и применения соответствующего принуждения для управления общественными отношениями в данной социальной общности (группе, объединении, обществе и т.д.). Особенности такого нормативного порядка определяются спецификой соответствующих социальных норм (моральных, религиозных, правовых и т.д.).Формами такого социально-властного принуждения к соблюдению соответствующих социальных норм и наказания за их нарушения и являются санкции этих норм. Причем каждому виду норм присущи свои специфические санкции: моральным нормам - моральные санкции (моральное осуждение аморального поведения и т.д.), религиозным нормам - различные виды религиозного наказания (от внушения до отлучения от церкви и т.д.), правовым нормам - государственные (государственно-правовые) санкции и т.д.
Специфика права, его объективная природа и вместе с тем его отличие от других видов социальных норм и типов социальной регуляции представлены в принципе формального равенства. Именно объективная специфика права как всеобщей и необходимой формы равенства, свободы и справедливости определяет своеобразие санкции закона (его общеобязательность, государственно-властную принудительность и т.д.), а не официально-властная принудительность обусловливает и порождает эту специфику права, его отличительные сущностные свойства и характеристики. По этой же логике именно правовая природа государства определяет суверенный характер государственной власти (а следовательно, и общеобязательность государственно установленных норм, их обеспеченность средствами принуждения и т.д.) в отличие от других видов социальной власти (и установленных ими норм).
Либертарно-юридическая теория направлена как против легизма, так и против смешения права с моралью, нравственностью и другими видами неправовых социальных норм. Здесь еще раз следует напомнить, что формальное равенство, свобода и справедливость - это, согласно либертарно-юридической теории, объективные, сущностные свойства именно права, а не морали, нравственности, религии и т.д. Это особенно важно подчеркнуть потому, что как легизм, так и юснатурализм и разного рода иные моральные (нравственные, религиозные и т.д.) учения о праве игнорируют правовую природу названных сущностных свойств права, например, считают требования справедливости, свободы, равенства моральными, нравственными, религиозными требованиями.
36. Взаимодействие права с другими социальными нормами.
Равенство, будучи принципом права, имеет, разумеется, важное значение и с точки зрения всех иных (неправовых) видов социальных норм, всех других типов социальной регуляции, но (и в этом суть дела!) не в качестве их собственного принципа.
Различные виды социальных норм (право, мораль, религия и т.д.) обладают собственным специфическим принципом, выражающим их природу, специфику, сущность и понятие. Так что соотношение (связь, взаимодействие, противодействие, борьба и т.д.) различных видов социальных норм, различных социальных регуляторов - это соотношение разных принципов.
Мораль, нравственность, религия, эстетика и т.д. в их взаимодействии с принципом равенства (в том или ином его проявлении и значении) по существу имеют дело с правовым началом и принципом. При этом можно выделить два взаимосвязанных аспекта такого взаимодействия: 1)соответствующее моральное, религиозное, эстетическое и т.п. отношение (понимание, восприятие, оценка, притязание, применение) к данному правовому принципу и 2) признание и выражение в праве данного отношения-притязания (морального, религиозного и т.д.) с учетом специфических особенностей и требований самого принципа правового равенства (формально всеобщая равная мера, свобода, справедливость).
В первом аспекте мы имеем дело с моральными, религиозными и т.п. формами осознания права (и правового равенства) и соответствующими притязаниями на их правовое признание. Здесь коренятся истоки различных прошлых и современных представлений и концепций так называемого морального права, нравственного права, религиозного права и т.д.
Во втором аспекте речь идет о правовой форме осознания и выражения этих видов правопритязаний; сюда относятся многообразные, исторически изменявшиеся направления, формы и способы правового признания и закрепления (и, следовательно, вовлечения в сферу действия принципа правового равенства) прав и свобод людей в области морали, религии, эстетики и т.д.
Очевидные недостатки разного рода теологических, моральных, нравственных и т.п. трактовок права состоят в смешении различных видов социальных норм (и регуляторов), в игнорировании специфики права, в теологизации и этизации учения о праве и государстве, в подмене права религиозными или этическими феноменами, в предъявлении действующему праву (закону) и государству неадекватных (неправовых) требований и т.д.
Особо широко распространенными продолжают оставаться ошибочные представления о том, будто право должно быть моральным, нравственным (в подобных этических требованиях к праву мораль и нравственность, как правило, отождествляются). Но подобное требование, если оно выходит за рамки рассмотренного нами правового способа удовлетворения правомерных правопритязаний морали (или нравственности), означает по сути дела, что право должно быть не правом, а моралью, что содержание закона (позитивного права) должно быть не правовым, а моральным.
Такое моральное правопонимание неизбежно деформирует существо не только права, но и морали, поскольку морализация права неизбежно сопровождается юридизацией морали. И в том, и в другом случае праву и морали приписывается произвольное содержание и значение.
В разного рода моральных (нравственных) учениях о праве и государстве различение права и закона (позитивного права) подменяется различением морали и закона. И моральный подход к праву в лучшем случае ведет через его моральную трактовку и оценку к моральному обоснованию и оправданию морально "правильного" права, т.е. морального закона (морального позитивного права) и морального государства.
Между тем ясно, что искомой истиной и целью теоретически развитого юридического подхода являются именно правовой закон и правовое государство, достижение которых требует уяснения и учета специфики права в системе социальных норм и специфики государственной власти в ее соотношении с другими видами социальной власти.
37. Дозволения и запреты в праве.
В отличие от ограниченной меры дозволений и широких запретов, диктуемых уравниловкой, правовые дозволения и запреты призваны выразить и гарантировать всем членам общества максимально возможную на данном этапе его развития абстрактно равную, одинаково справедливую для всех меру свободы.
Выбор дозволений или запретов (или определенной конструкции их сочетания и комбинации) как способов и режимов правовой регуляции зависит от потребностей, целей и задач такой регуляции на соответствующем этапе общественного развития, специфики объекта регулирования, характера и содержания правовой политики законодателя и государства в целом, степени развитости демократии, гласности, законности и правопорядка в стране, правовых традиций, уровня правовой культуры и правосознания населения, общественного мнения и т.д.
В общем виде - вопреки распространенным представлениям - логика и механизм правовой регуляции таковы, что для выражения большей меры правовой свободы необходимо в качестве метода (способа, порядка, режима) правовой регуляции использовать правовой запрет, а для выражения меньшей меры свободы - правовое дозволение (разрешение). Отсюда, кстати, хорошо видно, почему при уравниловке исходным и определяющим методом регуляции является дозволение, а вторичным и обусловленным (хотя и широко используемым) - запрет. Дело в том, что вообще при дозволительном (разрешительном) порядке и методе регуляции прямо и непосредственно, жестко и конкретно официальной властью устанавливаются строго определенные содержание и объем дозволенного. Цель такой регуляции - отбор и допущение чего-то из сферы уже заранее данного в качестве положительного и регламентация его, а не признание и гарантирование необходимого простора для творчества, прогресса, движения к новому, еще не известному. Поскольку при дозволительном порядке регуляции все, прямо не разрешенное, запрещено, новое в принципе находится под запретом как нечто негативное.
Также и в праве дозволения (разрешения) имеют важное регулятивное значение, но исходную и определяющую роль здесь могут и должны играть именно запреты. При уравниловке запреты жестко связаны с исходным дозволением и по существу призваны своим регулятивным дублированием обеспечить соблюдение и реализацию дозволенного минимума. Напротив, в праве запреты носят исходный, фундаментальный характер и выражают самую суть права и правовой регуляции, состоящую в том, чтобы исчерпывающее, четко и прямо запретить все негативное (общественно вредное в действиях и отношениях людей) и таким путем признать и взять под свою защиту все остальное в качестве положительного, общественно не вредного. Именно своим запретом (и соответствующей санкцией) общественно вредного право играет свою особую творческую роль, поскольку только такая опосредованная и косвенная форма признания и защиты общественно полезного предоставляет максимально возможную меру свободы, соответствующую потребностям и интересам членов общества и необходимую для общественного прогресса.
Из определяющего характера правового запрета вытекает и следующее существенное юридическое правило: все, что прямо не запрещено правом (правовым законом), разрешено. Такой презумпции правомерности незапрещенного, конечно, нет и не может быть при уравнительной регуляции, где зачастую запрещается даже то, что разрешено.
Объективным, социально-исторически обусловленным пределом для максимальной величины легализируемой меры свободы является пограничный критерий общественно вредного, от чего право в целом и должно ограждать и защищать общественную жизнь. Этот максимальный предел, признающий и легитимирующий все общественно не вредное, ставится и очерчивается правовыми запретами. Минимальная величина правовой меры свободы, объективно обусловленная критерием прямой и непосредственной общественной полезности (тех или иных действий, состояний, отношений и т.д.), выражается соответственно в правовых дозволениях.
Из сказанного, разумеется, вовсе не следует, будто во всех случаях правовые запреты предпочтительнее правовых дозволений. Напротив, очевидно, что для защиты признаваемого максимума правовой свободы для одних случаев, соответственно, необходимо установить минимум правовой свободы для других случаев. Именно таким путем и строится система юридических гарантий прав и свобод. Так, в силу особого значения публично-властных полномочий в жизни государственно-организованного общества и проистекающей отсюда необходимости ввести организацию и деятельность государственной власти (и ее носителей) в строго определенные правовые рамки надлежащим методом правовой регуляции этого круга отношений (определение компетенции государственных органов, правомочий должностных лиц и т.п.) являются именно правовые дозволения. Там же, где речь идет о регуляции действий субъектов, не обладающих властными полномочиями, более адекватным, как правило, является метод правовых запретов.
Только при надлежащем, внутренне согласованном сочетании этих регулятивных методов право в полной мере может выполнить свою регулятивную роль, нормативно гарантировать необходимые условия для эффективного общественного развития, пресечь возможности злоупотребления властью, защитить права и свободы членов общества, легализировать творческое начало жизни.
В целом можно сказать, что вся нормативная шкала мер регуляции, работающих на торможение или ускорение общественного развития, тянется от уравнительного минимума до правового максимума. Отсюда ясно, что полная замена уравнительного типа регуляции правовым является нормативным выражением требований признания и защиты свободы людей.
Вместе с тем ясно, что этот общий смысл правовых запретов и дозволений должен быть конкретизирован в виде четких и определенных правовых норм соответствующих общеобязательных актов. А такая конкретизация - это самостоятельная творческая работа, требующая от законодателя адекватного нормативного выражения взаимосвязи определенных прав и юридических обязанностей, форм и процедур их реализации, способов их защиты и т.д. И каждая точная правовая норма, удачная правовая конструкция, последовательная процедура, надлежащая процессуальная форма, работающая юридическая гарантия и т.д. - это значительная регулятивно-правовая и социальная ценность.
38. Формирование и развитие идей правовой государственности.
Философско-правовое осмысление государства как правовой формы организации публичной власти в обществе имеет долгую и поучительную историю. Эта история идей правовой государственности (в ее неразвитых, а затем и более развитых формах) показывает, что концепция современного правового государства при всей ее новизне и отличительных особенностях сформировалась в общем русле и на теоретической основе предшествующих идей правовой государственности.
Сам термин "правовое государство" (Rechtsstaat) сформировался и утвердился довольно поздно - в немецкой юридической литературе в первой трети XIX в. (в работах К.Т. Велькера, Р. фон Моля и др.) [См.: Welcker K.T. Die letztenCrunde von Recht, Staat und Strafe. Giessen, 1813, S. 25, 71 u.a.; Mohl R. Die Polizeiwissenschaftnach den Grundsatzen des Rechtsstaates. B.1-2. Tubingen, 1832, 1833. ]. В дальнейшем этот термин получил широкое распространение в европейской литературе, в том числе и в дореволюционной России, где среди видных сторонников теории правового государства были Б.Н.Чичерин, Б.А. Кистяковский, П.И. Новгородцев, П.А. Покровский, В.М. Гессен, Н. И. Палиенко и др. В англоязычной литературе данный термин не используется - его эквивалентом в известной мере является термин "правление права" (ruleofLaw). Но суть дела, конечно, не в терминах и не во времени их появления.
При всей своей новизне теоретические концепции правовой государственности (разработанные в трудах Д.Локка, Ш.Л. Монтескье, Д. Адамса, Д. Медисона, Т. Джефферсона, И. Канта, Г. В. Гегеля и др.) опирались на опыт прошлого, на достижения предшествующей социальной, политической и правовой теории и практики, на исторически сложившиеся и апробированные общечеловеческие ценности и гуманистические традиции.
Значительное влияние в этом плане на формирование теоретических представлений, а затем и практики правовой государственности оказали политико-правовые идеи и институты Древней Греции и Рима, античный опыт демократии, республиканизма и правопорядка.
Различные аспекты античного влияния на последующую теорию правового государства группируются вокруг тематики правового опосредования и оформления политических отношений. Эта тематика включает в себя прежде всего такие аспекты, как справедливость устройства полиса (античного города-государства), его власти и его законов, разумное распределение полномочий между различными органами государства, различение правильных и неправильных форм правления, определяющая роль закона в полисной жизни при организации взаимоотношений государства и гражданина, взаимосвязь права и государства, значение законности как критерия классификации и характеристики различных форм правления и т.д.
Идеи античных авторов (Солон, Платон, Сократ, Аристотель, Полибий, Цицерон и др.) по затронутому кругу проблем оказали заметное влияние на учения о разделении властей и правовом государстве в Новое время.
В раннебуржуазных концепциях разделения властей (Локка, Монтескье и др.) речь прежде всего шла о правовом ограничении власти монарха, о поисках такой конституционно-правовой формы монархии, власть в которой была бы рассредоточена среди различных социальных слоев общества (между монархом, аристократией и третьим сословием) и представляющих их интересы властных государственно-правовых институтов.
Существенная новизна позиции буржуазных мыслителей - приверженцев конституционной монархии и разделения властей (Локка, Монтескье, Канта, Гегеля и др.) состоит, в частности, в том, что в отличие от античных авторов они, говоря словами Монтескье, стали рассматривать проблему политической свободы в ее отношениях как к государственному строю, так и к отдельной личности, гражданину [ Монтескье Ш. Избранные произведения. М., 1955. С. 288, 316. - Это положение получило свое развитие и специфическое преломление в творчестве известного французского теоретика либерализма и конституционализма, приверженца конституционной монархии Б. Констана. Противопоставляя свободу древних и новых народов, он отмечал, что в древности под свободой подразумевали политическую свободу (т.е. свободу доступа граждан к участию в государственных делах), а в современных условиях под свободой имеют в виду прежде всего личную, гражданскую свободу, понимаемую как определенную независимость от государства. ]. Первый аспект этих отношений политической свободы, находящий свое выражение в правовом (и конституционно-правовом) оформлении распределения трех властей (законодательной, исполнительной и судебной), выступает в качестве необходимой институционально-организационной формы обеспечения второго аспекта свободы гражданских прав и свобод, безопасности личности. Без сочетания этих двух аспектов политическая свобода остается неполной, нереальной и необеспеченной. Важное значение в этом плане имело учение о естественных (прирожденных и неотчуждаемых) правах и свободах человека.
Учения раннебуржуазных мыслителей, и прежде всего о неотчуждаемых правах и свободах человека и разделении властей, оказали заметное влияние не только на последующие теоретические представления о правовой государственности, но и на конституционное законодательство и государственно-правовую практику. Это влияние отчетливо проявилось, например, в конституционно-правовых документах Англии, в Декларации независимости США 1776 г., в Конституции США 1787 г., во французской Декларации прав человека и гражданина 1789 г., в целом ряде других правовых актов.
Так, в Декларации независимости США 1776 г. было впервые в официально-государственном порядке признано и закреплено, что "все люди сотворены равными и все они одарены своим создателем некоторыми неотчуждаемыми правами, к числу которых принадлежат: жизнь, свобода и стремление к счастью" [Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран. М., 1984. С. 182. ]. Примечательна в плане нашей темы и статья 16 французской Декларации 1789 г., которая гласит: "Общество, где не обеспечена гарантия прав и не проведено разделение властей, не имеет Конституции" [Там же. С. 209.]. Большой интерес представляет и статья 5 этой Декларации: "Закон вправе запрещать лишь деяния, вредные для общества. Все, что не запрещено законом, то дозволено, и никто не может быть принужден делать то, что не предписано законом" [Там же. С. 208.]. Это первое официальное закрепление данного правового принципа.
39. Права и свободы человека и гражданина.
Каждой ступени в историческом развитии права и государства присуща своя концепция человека как субъекта права и соответствующие представления о его правах и обязанностях, его свободе и несвободе. В этом смысле история права - это вместе с тем и история формирования и эволюции представлений о правах человека - от примитивных, ограниченных и неразвитых до современных.
Права человека - это прежде всего признание правоспособности и правосубъектности человека в определенной сфере общественных отношений. И по объему правоспособности и кругу субъектов права в разные эпохи можно судить о том, кого же из людей и в какой мере данная система права признает в качестве человека, имеющего права.
Так, раб юридически не признавался человеком по действовавшему афинскому или римскому праву; в этом позитивно-правовом измерении раб (все люди, находившиеся в состоянии рабства) был объектом, а не субъектом права.
В средние века вместо прежней поляризации между правосубъектностью свободного и бесправием раба складывается более разветвленная и детализированная структура права и правового общения в соответствии с сословно-иерархическим принципом строения и функционирования феодального строя в целом.
На различных ступенях исторического пути к современной концепции прав человека мы имеем дело с тем или иным вариантом частичного, ограниченного, привилегированного человека. Последним типом такого привилегированного человека в этом историческом ряду является гражданин (человек как член государства), а последней формой прав привилегированного человека - права гражданина (в их соотношении с правами человека).
История прав человека - это история очеловечивания людей, история прогрессирующего расширения правового признания в качестве человека тех или иных людей для того или иного круга отношений.
Во всем этом процессе постепенной универсализации (сперва на внутригосударственном, затем и на международном уровнях) положений о правовом равенстве людей и правах человека существенную роль сыграли представления о естественных и неотчуждаемых правах человека, которые, сохраняясь и в условиях государственности, должны быть признаны и гарантированы публичными властями и законами.
Непреходящее историческое значение имело провозглашение свободы и правового равенства всех людей во французской Декларации прав человека и гражданина 1789 г. В духе идей общественного договора в ней было подчеркнуто, что цель каждого государственного союза состоит в обеспечении естественных и неотчуждаемых прав человека. К таким правам в Декларации отнесены свобода, собственность, безопасность и сопротивление угнетению. В качестве права человека признана также свобода выражения мыслей и мнений, в том числе и по вопросам религиозным. Был провозглашен принцип равенства всех граждан перед законом как выражением общей воли. Декларация подчеркивала, что источник суверенитета зиждется по существу в нации. Ряд статей Декларации посвящен защите прав и свобод человека в уголовно-правовой сфере.
Проводимое в Декларации 1789 г. различие между правами человека и правами гражданина по сути дела означает различие между человеком вообще как частным человеком (членом гражданского общества) и политическим человеком - гражданином государства, членом политического государства. Различие прав человека и прав гражданина здесь, следовательно, в конкретно-историческом плане подразумевает послефеодальную, буржуазную ситуацию разграничения и относительно самостоятельного бытия экономических и политических отношений, различение гражданского общества и государства (как политического сообщества).
Идеи и положения о правах и свободах человека и гражданина, провозглашенные во французской Декларации (1789), приобрели общемировое звучание и стали императивами обновления и гуманизации общественных и государственно-правовых порядков.
В русле идей о правах и свободах человека в новых исторических условиях ХХ в. развивалось и укреплялось международное сотрудничество по гуманитарным проблемам, были приняты Всеобщая декларация прав человека (1948), Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод (1950), Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах (1966), Международный пакт о гражданских и политических правах (1966), Факультативный протокол к международному пакту о гражданских и политических правах (1966), Заключительный акт Хельсинкского Совещания (1975), Итоговый документ Венской встречи государств - участников Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (1989) и др..
Признание и защита прав и свобод человека стали в современном мире мощным фактором и четким ориентиром прогрессивного развития всего мирового сообщества в направлении к сообществу правовых государств, критерием оздоровления и гуманизации внутренней и внешней политики его членов, показателем внедрения в жизнь начал правового государства. Конечно, от любых деклараций о правах человека и гражданина до их реализации в условиях правового государства - большое расстояние, но история показывает, что без таких деклараций, пролагающих дорогу к цели, до искомой правовой действительности еще дальше.
В современных условиях проблема прав человека приобрела глобальное значение и их соблюдение стало пробным камнем и символом справедливости во внутренних и внешних делах всех государств и народов мира.
40. Типология исторических форм права и государства.
Типологизация исторически развивающихся формообразований права и государства (как соответствующей правовой формы публичной власти, т.е. как правового государства) может быть осуществлена по различным критериям.
С позиций либертарно-юридического понимания и толкования права и государства как необходимых форм свободы людей, а свободного индивида - как субъекта права и субъекта государства (государственной власти) принципиальное значение имеет типология права и государства по тем критериям (основаниям), которые определяют специфику различных исторических форм признания людей в качестве субъектов права и государства (государственной власти).
При этом в рамках данной типологии предполагается, что формы государств всех типов, т.е. любое государство, - это правовое государство в меру развитости соответствующего типа права. Так что в этом плане речь идет о типологизации различных исторических форм правового государства (правовых государств разной степени развитости).
В государствах древнего мира индивид (люди) является свободным человеком и вместе с тем субъектом государства и права по этническому критерию. Так, афинскими гражданами и субъектами афинского права могли быть лишь члены афинских демов (родов), а членами римской гражданской общины (civitas), римскими гражданами и субъектами римского права (iuscivile) - лишь квириты (исконные римляне). По своему типу право и государство древности являются этническим.
Этот исходный тип права и государства выступает в качестве необходимой формы признания и закрепления факта деления людей на свободных и несвободных (по этническому основанию), причем отличие свободных от несвободных получает свое выражение и закрепление именно в том, что свободные - это субъекты права и государства,а несвободные (рабы) - это, соответственно, объекты права и государства. Иначе это различие невозможно и выразить.
Преодоление рабства ведет к становлению в средние века права и государства сословного типа. Прогресс свободы людей здесь состоит в том, что этнический критерий свободы (т.е. свобода одних и несвобода других) уступает место сословному критерию свободы. На этой ступени развития (исторический пример - европейский феодализм) рабов уже нет, в этом смысле все свободны, но мера этой свободы различна у представителей разных сословий. Свобода здесь носит характер сословных ограничений и привилегий.
При таком сословном типе права и государства каждый является субъектом права и субъектом государства именно в качестве члена определенного сословия. Внутрисословное равенство людей в их правосубъектности и государствосубъектности сочетается с межсословным неравенством - неравенством государственно-правовых статусов разных сословий и их членов.
С преодолением феодализма на смену сословному строю в Новое время приходит индивидуалистический (индивидуально-политический, индивидуально-гражданский) тип права и государства. При этом типе государства и права человек является субъектом права и государства как самостоятельный политический индивид (как отдельный гражданин), а не как член определенного этноса или сословия, потерявших свое критериальное значение в новом, более широком и одновременно более атомизированном, контексте нации, состоящей из индивидов. Такая индивидуализация оснований членства в правовом и политическом сообществе в качестве субъектов права и государства происходит в процессе разложения средневекового феодализма и преодоления сословного деления, в результате постепенного обособления сфер частной и публично-политической жизни, формирования неполитического гражданского общества в его различении с политическим государством.
Современный (реально-исторически последний на настоящее время) тип права и соответствующего конституционно оформленного либерально-демократического правового государства (т.е. правового государства в смысле современного словоупотребления) - это смешанный (комбинированный) тип, сочетающий в себе два различных компонента: естественноправовой и позитивно-правовой. Этот современный тип права и правового государства условно можно назвать естественнопозитивным (или гуманитарно-политическим), поскольку он представляет собой результат прагматического политического согласования и сосуществования в виде определенного государственно-правового целого (в форме единой системы права, закрепленной и действующей в одном государстве) двух традиционно противоположных начал - естественноправового и позитивно-правового подходов к праву и государству.
Естественный (естественноправовой, гуманитарный) компонент, определяющий существенную новизну данного типа, состоит в том, что здесь впервые в государственном порядке закрепляются (официально-властно санкционируются и позитивируются) определенные естественные права и свободы человека, им придается юридическая (государственно-принудительная) сила и признается их приоритет перед всеми другими источниками единого действующего позитивного права. В рамках данного типа конституционно закрепленные естественные права и свободы человека обязательны для государства. Они определяют правовой характер и всего позитивного права, и государства.
Вместе с тем значение естественного права в рамках данного типа права и государства ограничено наличием других (кроме санкционированных естественных прав и свобод человека) источников единой системы действующего позитивного права, закрепляющих отличные от прав человека как частного субъекта особые права гражданина как публично-политического субъекта, члена государства, носителя специфических публично-властных прав и обязанностей.
Такое различение прав человека и прав гражданина означает, что человек как человек - это лишь частное лицо: человек является субъектом только естественных прав, но не прав гражданина. А гражданин как публично-политическое лицо - это и субъект естественных прав человека, и субъект особых публично-политических прав члена данного государства.
Права человека-гражданина в их соотношении с правами человека-негражданина (иностранца, лица без гражданства) представляют здесь государственно-правовые привилегии.
Подобные привилегии обусловлены индивидуальным характером каждого государства и права как определенного способа и формы жизни именно данной конкретной совокупности свободных людей, чья принадлежность к исторически определенному политико-правовому сообществу определяет и квалифицирует их в качестве субъектов особых публичных прав и обязанностей. Такая индивидуальность всех государств (и их правовых систем) лежит и в основе суверенитета государства во внутренних и внешних отношениях.
В целом современный естественнопозитивный тип права и государства представляет собой определенный компромисс между естественным и позитивным правом, между юснатурализмом и легизмом с соответствующими достоинствами и недостатками практического и теоретического характера. Внутренняя противоречивость данного типа (отсюда и различие прав человека и прав гражданина) обусловлена тем, что последовательное (не ограниченное официальной властью и официальным правом) естественное право предполагает и естественное государство (типа единого космополитического государства стоиков, гражданами которого являются все люди, каждый человек). Юснатурализмпо сути своей отрицает как особую правосубъектность гражданина, отличную от правосубъектности каждого человека, так и в целом политически ограниченную трактовку естественных прав человека (и естественного права вообще) как лишь частного права, как права лишь частного лица, лишенного прав члена публично-политического сообщества (государства). Так что принципиальная противоположность юснатурализма и легизма сохраняется и в тех формах их практически возможного на сегодня компромиссного сосуществования, которые характерны для современного типа права и государства.
Отмеченные типы права и государства - этнический, сословный, индивидуально-политический и естественнопозитивный представляют собой исторически сменяющие друг друга формы и ступени роста в развитии человеческой свободы от древности до современности.
