Англия, Британская Империя, Август 1680 года

 

– Рад вас видеть в добром здравии, мой друг, – Адам Бикфорд пожал протянутую руку капитана. Рукопожатие его все еще было крепким, хотя сам он со времени их последней встречи на Ямайке сильно постарел, осунулся, на лице пролегли несколько новых, довольно глубоких морщин. Трудно сказать, в какой мере эти перемены были вызваны возрастом. Скорее, виной тут была глубокая скорбь по сыновьям… Да и переезд из «тропического рая» в сырую и холодную Англию тоже должен был сказаться на Адаме не лучшим образом.

Так или иначе, а одет он был с той же безупречной аккуратностью, взгляд был по‑прежнему внимательным, а улыбка – сердечной.

Поместье Бикфордов располагалась неподалеку от городка Сент‑Джерманс и было одной из главных диковин здешних мест. Прежде чем стать собственностью Бикфордов, дом был монастырем, и поэтому в нем было с избытком темных, мрачных залов и длинных коридоров, которые вели куда угодно, но только не туда, куда нужно. По заказу хозяйки дома, часть его была перестроена и выглядела вполне жилой: во всяком случае холл с традиционной «белой» лестницей, коридор и «курительная» не вызывали у Рика навязчивых ассоциаций с мрачными романами Вальтера Скотта. Но, похоже, после смерти жены, Адам потерял интерес к переустройству дома, и основная его часть так и осталась живой иллюстрацией довольно темного периода в жизни Англии. Столовая, например, оказалась сильно вытянутой и плохо освещенной комнатой. Узкие окна, похожие на бойницы, не добавляли уюта. В одной из стен Рик разглядел ниши для исповедальных кабин.

Большую часть комнаты занимал длинный стол из темного дерева, за которым без труда разместилось бы человек пятнадцать. Но накрыт он был лишь на четверых.

– К обеду я жду дочь с зятем, – пояснил Бикфорд, – надеюсь, вы не против? – при слове «зять» Адам едва заметно поморщился. Если бы Рик специально не следил за его лицом, то, пожалуй, и не уловил бы этого. Похоже, старый знакомый был совсем не в восторге от своего родственника. Что ж, Рику это было только на руку.

– Напротив, я с удовольствием снова встречусь с мисс Бикфорд, я ведь не видел ее много лет, – улыбнулся он, – а что касается ее супруга… Сказать правду, это одна из причин, по которой я приехал.

– Из‑за Ричмонда? – брови Адама встали «домиком».

– Именно, – кивнул капитан, – но для начала я хотел бы знать, простите мою прямоту, имею ли я право и основания вмешиваться в дела вашей семьи.

– Что вы имеете в виду? – Бикфорд выглядел не столько оскорбленным, сколько озадаченным.

– Мы с вами давние деловые партнеры, и это партнерство принесло выгоду нам обоим.

– Да, безусловно, – кинул Бикфорд.

– И важная часть нашего партнерства – взаимное доверие, – произнес Рик, внимательно глядя на пожилого джентльмена.

– Но… это очевидно. К чему вы клоните?

– Если очень коротко и без церемоний… Господин Кларк ваш наследник и доверенное лицо? Или нет? Это важный вопрос, потому что у меня есть основания не доверять этому господину. И если в дальнейшем мне придется вести дела с ним, то я предпочту разорвать наши соглашения.

Слово было сказано, и Рик перевел дух. Обижать своего давнего друга и спасителя ему не хотелось. Но и подставляться, чтобы однажды разделить судьбу сыновей Бикфорда, не было никакого желания.

К его тайной радости, Адам не стал швыряться предметами и даже с вызовом на поединок, похоже, не торопился. Он долго смотрел в пол, что‑то напряженно обдумывая.

– Эти основания, – наконец произнес он, – как‑то связаны с тем, что последняя поставка до вас дошла не полностью?

– Напрямую, – подтвердил Рик.

– И… с гибелью Артура и Генри? Но, в таком случае… вы поделитесь со мной тем, что вам известно? Я понимаю, что с моей стороны просить об этом несколько…

– Я за этим и приехал, – серьезно проговорил Рик, – я расскажу вам все, чему сам был свидетелем, и что рассказали люди, которым я полностью доверяю. А потом вы примете решение.

Их разговор прервал лакей. Он широко отворил дверь и громко произнес:

– Мистер и миссис Кларк.

– Продолжим разговор после обеда, – понизив голос, изрек Адам и развернулся к входящей паре.

Поднял глаза и Рик.

Эдит Бикфорд он не видел с Ямайки. Он помнил дочь Бикфорда довольно милой девушкой, живой и непосредственной. Не красавицей, но не лишенной своеобразного очарования. В их последнюю встречу девушка пыталась флиртовать, довольно неумело. Рик обещал привезти ей в подарок «испанскую собаку», насколько он понял, обычного спаниэля… Обстоятельства не позволили ему вернуться и выполнить обещание. А узнав о ее замужестве, Рик решил, что в скором времени ребенок с успехом заменит Эдит всех спаниэлей мира, а заодно котят, кроликов и добрую часть мужчин, и выбросил «испанскую собаку» из головы.

В первую минуту Рик ее даже не узнал. Повзрослела? Похорошела?.. Замерзла – именно это слово пришло ему в голову. Словно живую девушку, не лишенную недостатков, но именно ими и берущую за душу, каким‑то злым колдовством обратили в безупречную ледяную статую. Снежная кожа светилась над вырезом атласного черного платья, белокурые волосы были уложены в строгую прическу, в ушах поблескивали небольшие изящные серьги. И таким же стылым, холодным блеском посверкивали ее некогда смешливые глаза. Похоже, смерть Артура и Генри ударила по ней куда сильнее, чем по отцу.

За обедом, по неписанной, но неукоснительно соблюдаемой традиции о делах не говорили. О, если не было бы погоды, то в приличном обществе и поговорить было бы не о чем. И в этот раз, все было как всегда. Поначалу разговор вертелся вокруг погоды – лето выдалось на редкость мрачным и дождливым, отчего многих знакомых Бикфордов одолевал сплин. К слову о соседях или светских новостях… Вскользь коснулись темы помолвки младшей дочери ближайших соседей Бикфордов, фамилию и титул невесты Рик пропустил мимо ушей. И под конец, куда же без нее, о политике – отменит ли парламент налог на ситцы? И не очень ли в последнее время стали задаваться испанские сеньоры.

Суп сменился салатом, затем – горячим. Слуги неслышно скользили вдоль длинного стола, разливая, подавая, убирая. Работы им хватало: традиционный столовый сервиз состоял из тридцати наименований: бульонных чаш со специальными подставками, салатников, квадратных и круглых, корзиночек под хлеб и тосты, обязательно накрытых салфетками, «баранчиков» с крышками – посуды для порционных блюд из рыбы…. Да еще судки для специй, наборы для соли, салфетницы, тарелочки для масла, заранее нарезанного кубиками, ложки, ножи и вилки нескольких видов.

Для Рика весь этот церемониал давно перестал быть китайской грамотой, он уже не путал нож для мясных блюд с ножом для масла, привык не лазить «своей» ложечкой в соль и перец, знал, как поступать с лавровым листом в бульоне, куда класть использованную салфетку, и для чего предназначена двузубая вилка. Забавно, но эти «бесценные» знания он приобрел, в основном, благодаря общению с Бикфордами. В кабачках Кайоны они были без надобности. Для рома и сильно перченного мяса там использовался только один универсальный столовый прибор: деревянная доска, бутыль, собственные руки и горло, а обязанности слуг сводились к тому, чтобы пустые емкости вовремя сменялись полными.

Рик почти не принимал участия в светском разговоре, ограничиваясь короткими репликами. Фраза «вы безусловно правы, сэр», как он знал по опыту, могла с успехом заменить диплом Оксфорда, сказанная и к месту, и не к месту, она всегда служила хорошую службу, позволяя прослыть человеком умным и сведущим в любой области, не прилагая к этому ни малейшего труда.

Стараясь не показать вида, Рик внимательно следил за своими сотрапезниками, пытаясь понять, как угораздило таких порядочных и, в общем, далеко не глупых людей, связаться с мерзавцем чистейшей воды, которому Яша Рикович не доверил бы билет в трамвае прокомпоссировать. Неужели Эдит могла настолько потерять голову?!

Молодая женщина слегка повернула голову к супругу, ровно настолько, чтобы не погрешить против этикета, и, аккуратно положив нож кончиком на специальную подставку, коротко ответила на его вопрос… При этом лицо ее даже чуть‑чуть не оживилось. Может быть, конечно, причиной было глубокое горе. Но, воля ваша, на женщину, сходившую с ума от страсти, она совсем не походила. Да и Ричмонд, сказать прямо, не лучился супружеским счастьем.

Наконец подали десерт: стол заполнили чайник для заварки, чайник для кипятка, молочник, две сахарницы и тарелочки с тонко нарезанным лимоном, чайные чашки, корзиночки с пирожками, блюдо с сыром и целая стайка симпатичных розеток и креманок. Слуги удалились, и обязанности хозяйки по разливу чая приняла на себя Эдит.

Вынужденное воздержание закончилось, и первым этим воспользовался Ричмонд.

– Итак, насколько я понимаю, Джеймс прибыл, чтобы договориться о новых поставках?

Рука Эдит невольно дрогнула, и лишь благодаря ее самообладанию сливки не оказались на скатерти. Заметив это, Адам поморщился.

– Может быть, отложим разговор о делах до того, как пройдем в курительную?

– Можно отложить все что угодно хоть до страшного суда, – пожал плечами Ричмонд, – но стоит ли? Заказ готов, подходящий корабль свободен для фрахта, мы ожидали лишь подтверждения и аванса. Надеюсь, с финансами проблем нет?

– С финансами – нет, – кивнул Рик.

– Значит – все в порядке. Завтра с утра вы переведете деньги на счет компании, и, как только я получу подтверждение платежа, распоряжусь начинать отгрузку. Думаю, к полудню среды ваш заказ будет доставлен и размещен в трюме.

– Не так быстро, Кларк, – Рик покачал головой и отложил нож, которым собирался намазать масло и джем на пирожок. Хотя охотнее приставил бы его к горлу Ричмонда… если бы не опасался шокировать Эдит. Но, похоже, способа избавить ее от неприятного разговора не было, проходимец ни в какую не желал понимать намеков, и как‑то очень навязчиво демонстрировал, что теперь, после смерти основных наследников, делами компании распоряжается он. Придется поставить его на место.

– Я сказал, что проблем нет с финансами, – повторил капитан, – но это не значит, что их нет вообще.

– И в чем же сложность? – Кларк удивился, или сделал вид, что удивлен.

– В вас, – бросил Рик.

– Объяснитесь, – потребовал тот, мельком глянув на тестя. Но Адам, похоже, вмешиваться не собирался. Он лишь с тревогой посмотрел на дочь, прикидывая, не стоит ли попросить ее что‑нибудь принести с кухни. Но Эдит, отставив чайник, уселась за стол с таким видом, что стало ясно – сдвинуть с места ее не сможет и пара волов.

– Все просто, – сказал Рик, – груз, который вы обязались доставить на острова, был абсолютно секретным.

– Как всегда, на протяжении последних лет, – добавил Адам.

– О месте рандеву никто не знал, кроме нас. И вот в безлюдной бухте, где нет даже питьевой воды и черепах для засолки, вдруг, в то самое время, когда ваша «Марианна» спешит навстречу, появляется совершенно французский капер и с ходу начинает военные действия. Не находите странным? Чем это можно объяснить?

– Мир полон случайных совпадений, – возразил тот, – бывает и не такое.

– Случайные совпадения? Я не верю в такие случайности, Кларк, и не поверю никогда. Мне с превеликим трудом удалось угомонить французов и отстоять свой груз!

– Все бывает, – Ричмонд пожал плечами, с таким видом, будто речь идет о пустяшной безделице.

– Бывает… Но есть еще одна небольшая деталь, которая мне очень не нравиться. Вы заметили, куда стрелял этот капер?

– Куда… Странный вопрос. Шел бой. Он стрелял туда, где мог принести самый большой ущерб противнику. И куда мог попасть.

– Куда угодно, только не по «Фортуне». Вам и это не кажется странным? Ведь по логике он должен был напасть на меня. Потопить, или вывести их игры, а уж потом заняться «купцом».

– Вовсе нет. «Фортуна» выглядела более устрашающе, вот французы и не взялись за Вас.

– Бред, – хмыкнул Рик. – И это говорит человек, служивший в королевским флоте?! Капер атаковал ваш флейт и тем самым дал мне возможность почти безнаказанно пустить его на дно. Абсурд. Французы не достигли своей цели и это чистое безумие. А я лично не склонен считать лягушатников идиотами. Даже если бог был бы в тот день на их стороне, им ни за что было не взять флейт. Так в чем же был тайный умысел господин Кларк?

Ричмонд чуть заметно побледнел.

– Вы в чем‑то обвиняете меня? – он картинно поднял левую бровь.

– Не в «чем‑то», а в конкретном действии. Во‑первых: в разглашении конфиденциальности торговых операций, – отчеканил Рик, глядя прямо в наглые глаза Кларка, – капер очень хорошо знал, о месте рандеву. Его кто‑то навел. Адам правильно заметил, мы делаем дела уже несколько лет. И всегда все было в порядке. За исключением последнего раза, когда доставка была поручена именно вам, Кларк.

– Серьезное обвинение, – пробурчал Адам.

– И второе, – продолжил Рик перебив Ричмонда, которых хотел было открыть рот, – и второе. Самое главное. Цель капера заключалась в устранении Артура и Генри.

– Это более чем серьезное обвинение, – руки старшего Бикфорда до боли сжали подлокотники стула.

– Очень серьезное. И надо заметить – совершенно голословное, – подхватил его зять, – тайну знал не я один. Артур и Генри ее тоже знали. И они могли проболтаться в любом портовом кабачке, они же были совсем мальчишки, а ром развязывает языки и не таким!

– Не могли, – уверенно качнул головой Рик.

– Почему вы в этом так уверены?

– Они были Бикфорды.

– По‑вашему, этого достаточно? – вскинулся Кларк.

– Вполне, – заверил Рик. И поймал горячий, полный благодарности взгляд Эдит. Первый «живой» взгляд женщины за весь этот тягостный обед.

– Хм. За такие слова полагается отвечать со шпагой в руке, – с едва заметной угрозой в голосе проговорил Ричмонд.

– Полагается – отвечу, – Рик пожал плечами и переключился на прекрасную выпечку. С момента, когда ледяная леди ожила, напомнив прежнюю Эдит, его настроение резко пошло в гору.

 

* * *

 

Ближе к вечеру Рик вышел прогуляться перед сном, и, первым делом, направился к пруду в центре парка. Путь его пролегал по довольно широкой и прямой аллее мимо больших мохнатых шаров: искусно обрезанных кустов самшита. Время от времени встречались каменные скамьи и небольшие беседки. Один раз в небольшом углублении меж сплетенных ветвей густых акаций Рик расслышал шум фонтана и даже разглядел серебряный отблеск падающей воды. Прекрасный парк был любимым детищем покойной миссис Бикфорд, она следила за ходом работ от разработки проекта до посадки цветов. Несколько раз она меняла уже готовые решения, стараясь совместить несовместимое: строгую геометрию жестко упорядоченной природы, так называемый «французский» вариант и простую, но изысканную прелесть природы дикой, которую предпочитали англичане. Она хотела создать чудо. После ее смерти здесь уже никто ничего не менял. Старший садовник и его помощники лишь поддерживали парк в том состоянии, в котором его оставила создательница, именно этого требовал хозяин и именно за это он платил им довольно хорошее жалование. В парке как будто еще витал незримый дух хозяйки.

Рик как раз думал об этом, спускаясь к пруду, когда из темноты вдруг выступил и поплыл ему навстречу тонкий, почти невидимый, но изящный силуэт, окутанный туманом. При всей своей храбрости капитан вздрогнул. Он не чувствовал в себе готовности к встрече с потусторонним.

К счастью, это оказался не призрак. Хотя вблизи сходство с миссис Бикфорд, чей парадный портрет висел в холле над лестницей, сделалось несомненным. К Рику подошла Эдит, одетая в темное платье, и до самого подбородка закутанная в плотную шаль: в парке было свежо.

– Добрый вечер, – мягко сказала она, наклонив голову.

– Добрый, – слегка растерялся Рик, – я не ожидал вас тут встретить.

– Я часто здесь гуляю. Это мое любимое место.

– Да, но… Ваш экипаж отбыл. Я думал, что вы уехали домой.

– Я решила переночевать у отца. Муж не возражал, напротив. Он никогда не возражает… Говорит, что у него много дел в городе, – в тихом голосе Эдит послышались резкие нотки.

– Эти дела… вы считаете, что у Ричмонда есть любовница? – спросил Рик с прямотой человека иного времени, привыкшего к тому, что женщины так же самостоятельны и умны, как и мужчины, и обладают такими же правами.

Эдит если и удивилась, то ничем не показала этого. Она тоже была не слишком примерной дочерью старой доброй Англии. Пансион ей заменили Антильские острова, поэтому при слове, которое порядочной женщине даже знать не полагалось, она не стала падать в обморок, а лишь пожала плечами:

– Точно я этого знать не могу. Но не вижу причин, почему бы моему мужу не содержать любовницу. Ко мне он привязан слабо, а святость семейных уз не страдает. В конце концов, он не собирается требовать развода, хотя… иногда я жалею об этом.

– Вы не слишком счастливы в браке, – Рик не спрашивал, а утверждал.

– Любой брак – это, прежде всего, сделка, – с циничной прямотой произнесла Эдит, – счастье не входит в контракт. Иногда оно приходит потом. Но далеко не всегда. Я… не хочу говорить об этом. Тем более что уже ничего не изменишь, – она вдруг вскинула голову и, глядя в лицо капитану, быстро и горячо проговорила, – я благодарна вам, Рик, за то, что вы сказали за обедом. За то, КАК вы это сказали. Я люблю отца, но… он сомневался! Ричмонд может быть очень убедительным, если захочет. Одно время я боялась, что отец поверит ему.

– Поверит, что ваши братья виноваты в том, что произошло в колониях? – осторожно уточнил Рик.

– Этого не могло быть! Ни один Бикфорд никогда…

– Ни один Бикфорд, никогда… – эхом повторил Рик, – это очевидно, Эдит. По крайней мере, для меня. Кто бы не выдал нас французам, это были не Артур и Генри.

– Значит, это был он, – спокойно сказала женщина. Если она и волновалась, то это выразилось лишь в том, что Эдит поглубже запахнула шаль.

– Вы сами сказали, точно мы этого знать не можем, – возразил Рик.

– Ваши возможности больше моих… – бросила она, глядя в сторону. Рик понял ее. И даже не стал делать вид, что не уловил намека.

– Конечно, я могу провести расследование. Собственно, я для этого и приехал.

– И вы поделитесь результатами? Со мной?

– Вы уверены, что хотите этого? – мягко спросил Рик, – правда может ранить очень больно.

– Ничего, потерплю. Эти раны обычно заживают, – усмехнулась Эдит, – а вот ложь – это яд. От него можно умереть куда вернее.

С минуту они молчали, слушая, как шумит в акациях вечерний ветер.

– Хорошо, – сказал, наконец, Рик, – вы узнаете правду. Какой бы она ни была.

– Слово?

– Слово.

Неожиданно женщина улыбнулась, остро напомнив ту непосредственную девушку, которую Рик узнал на Ямайке.

– Можно ли верить вашему слову, капитан? Ведь вы не Бикфорд. Для нас сдержать слово – вопрос чести, а вы… Вы ведь кое‑что обещали мне в нашу прошлую встречу. И где же моя испанская собака?

Рик невольно улыбнулся в ответ.

– Простите, Эдит. Просто она мне не встретилась на жизненном пути… – он беспомощно развел руками и молодые люди рассмеялись. На берегу пруда, в сгущающихся сумерках и все быстрее наползающем тумане смех этот прозвучал странно. Пожалуй, стороннему наблюдателю они могли бы показаться парочкой неуместно жизнерадостных привидений. К счастью, поблизости никого не было.

– Я прощу вас, капитан Рик, – кивнула Эдит, – но только в том случае, если это слово вы сдержите.

– Я сержу его как Бикфорд, – искренне поклялся Рик.

– Будьте осторожны. Слова Ричмонда о поединке – не пустая угроза, – добавила Эдит, – он и в самом деле может вас вызвать. У него уже было пять или шесть дуэлей, и все они закончились плохо для его противников. Он учился фехтованию у самого Торсона.

Рик кивнул, но тотчас выбросил ее предостережение из головы. Угроза дуэли сейчас беспокоила его меньше всего. Когда Рикович только появился здесь, шпага в его руке была лишь немногим опаснее кочерги… но с тех пор он успел это исправить, и, не без оснований считал себя неплохим фехтовальщиком. А то, что «неплохого фехтовальщика» и настоящего мастера разделяет пропасть, ему еще только предстояло узнать, заплатив за самоуверенность изрядной порцией собственной крови.

 

* * *

 

Первый завтрак в доме Бикфордов подавали в восемь, прямо в спальню. Как правило, это был чай с молоком, гренки и яйцо. К ланчу, состоявшему из овсянки, иногда – бекона и пирога, следовало спускаться в столовую, правда, хвала Господу, это можно было сделать в удобной домашней одежде и мягких тапочках. Рик так и поступил.

В столовой он обнаружил лишь хозяина. Стол был накрыт на двоих.

– Эдит не присоединиться к нам? – удивился Рик.

– Эдит уехала рано утром.

– Мне показалось, она охотно гостит здесь.

– Это правда, – кивнул Адам, – здесь ей легче дышится, – в ответ на вопросительный взгляд капитана, старик неохотно добавил, – вы не слепой, Рик, и не глупец. Это один из многих не слишком удачных браков. Вероятно, я что‑то упустил в воспитании дочки. Как не ко времени она лишилась матери! Если бы Эдит хватило женской мудрости делать вид, что она не замечает некоторых слабостей мужа, может быть со временем они бы и притерлись друг к другу. Или каждый зажил бы своей жизнью и нашел какой‑то свой интерес. Для дочери это могли бы быть дети.

– А, может быть, имеет смысл просто хорошенько отделать эту сво… этого своеобразного, но достойного джентльмена, чтобы он оставил привычку шляться налево и огорчать жену?

Адам грустно улыбнулся.

– Это могло бы иметь смысл, если бы господин Кларк был трусом. К сожалению, это не так. Он отважен и вполне решителен. Быстро думает и верно действует в сложных ситуациях. Это и было одной из причин, почему я в последний раз послал его с грузом. Мальчики… могли растеряться.

– Он играет в карты? Могут у него быть долги?

Адам ненадолго задумался.

– Вообще, Кларк – человек азартный, но карты – не думаю. Слишком мелко для него. Если он и играет, то по более высоким ставкам, чем несколько фунтов.

– Женщина? Понимаю, для вас это тяжело, но вы, кажется, не испытываете иллюзий?

– Женщина или женщины… Не думаю, что он тратит на них больше, чем зарабатывает у меня в компании. Если бы он содержал куртизанку, способную профукать такое жалование, об этом бы знал весь Лондон. Подобные дамочки не довольствуются будуаром. Да их и заводят не для этого.

– Тогда остается только одно. Тщеславие. Ему могло не понравиться, что в компании он всего лишь второе лицо, а в перспективе – вообще никто. И если он действительно такой решительный господин, он мог попытаться это исправить.

Адам вскинул на Рика пронзительный взгляд.

– Вы хотите сказать, что гибель мальчиков была не случайной?

– Я допускаю такую возможность, – осторожно, но веско произнес Рик.

– Доказательства? – бросил пожилой джентльмен, и по тому, как побелели и вытянулись в ниточку его губы, Рик понял, что угодил прямиком в больное место: наверное Адам и сам подозревал что‑то подобное.

– К сожалению, у меня пока лишь подозрения, – признался Рик, – но с вашей помощью я надеюсь добыть факты.

– Мне кажется, вы предубеждены, друг мой.

– Если ваш зять окажется чист, я буду только рад, – заверил Рик.

Адам Бикфорд размышлял почти минуту. За это время Рик успел доесть пирог и проиграть в голове несколько вариантов убеждения, если старик вдруг заупрямиться: от мягкого и вежливого до осады поместья с легкими пушками.

– Какая помощь вам нужна? – спросил он, наконец, и Рик перевел дух. Пушки не понадобились.

 

* * *

 

– Кажется, мы наконец напали на след, – бросил Рик в полголоса, не поворачивая головы. Сегодня он был с ног до головы джентльменом, выходил из респектабельного клуба и садился в личный экипаж, запряженный изумительной двойкой. И, конечно, такому господину не полагалось вести долгих бесед с кучером.

– Хорошо бы, – сидевший на козлах со скучающим видом Денни Расвен тронул поводья, – нет ничего хуже, чем ждать да догонять. Куда, ваша милость?

– В Гринвич, – скомандовал Рик и скрылся в карете.

Помощь Адама Бикфорда оказалась поистине бесценной для двух молодых людей, совершенных новичков в столице. Он не только снабдил их огромным количеством необходимой информации, но и написал несколько записок, которые открыли Рику и Денни двери в такие места, куда не пустили бы не только двух моряков с сомнительной репутацией, но, пожалуй, и герцога Йоркского, вздумай он туда сунутся без подходящих рекомендаций. Ссылка на Бикфорда и друзей Бикфорда, осторожные расспросы и несколько банковских билетов, свернутых в трубочку сделали свое дело. К вечеру самозваные сыщики уже знали, что долгов у господина Кларка почти нет, по крайней мере таких, с которыми он бы не мог расплатиться, в карточном шулерстве либо чем‑то еще его не подозревают, несколько поединков, хоть и считались преступлением, лишь добавили зятю Бикфорда популярности в определенных кругах. Ведь он же победил, а победителей не судят. А вот женщина, похоже, нашлась. В соответствии с известной поговоркой, она оказалась француженкой. В приватном разговоре, который стоил Рику пары фунтов, выплыло имя: Мишель Эктон и адрес – домик в довольно респектабельном предместье столицы.

Первоначальный план был прям, как ручка от лопаты: подъехать прямо к дому красотки, войти туда, если надо, преодолев сопротивление слуг и потребовать подробных сведений о любовнике. Если дама пойдет на сотрудничество добровольно – подарить пару камешков, если заартачиться – пригрозить пистолетом. Просто и со вкусом. Но, уже подъезжая к небольшому домику в милом сельском стиле, где, по слухам, жила женщина, друзья неожиданно заметили въезжающий в ворота крытый экипаж. План пришлось менять на ходу. Проехав чуть дальше по улице, они остановились напротив глухой стены, так, чтобы не бросаться в глаза.

– Думаете, сэр, это он? – спросил Денни, пересаживаясь в карету.

– Без понятия… У такой дамочки может быть и не один покровитель, – ответил Рик.

– Но если он только что приехал, значит, останется до утра?

– Или они вместе поедут куда‑нибудь «проветриться»…

– А потом вернутся и останутся до утра…

Денни и Рик переглянулись.

– И что, так и торчать тут под этим забором до самого рассвета?

– Если понадобиться, будем торчать хоть до греческих календ, – буркнул Рик, без особого, впрочем, энтузиазма.

– Тогда, может быть, поищем местечко повеселее? Какой‑нибудь трактир, – предложил смирившийся с судьбой штурман.

– Погоди. Есть идея получше. Ты поищешь местечко, где мы не будем бросаться в глаза. А я постараюсь заглянуть к этой красотке хотя бы в окно.

– Фу, капитан! – Денни изобразил на лице отвращение, – и охота вам ломать шею. Что такого они могут вам показать, о чем взрослый мужчина еще не знает?

– Ну, всегда есть шанс удивиться, – рассмеялся Рик, – по крайней мере, посмотрю, кто у нашей девушки. А потом по обстоятельствам.

– Отличный план, – «одобрил» Дэнни, – самое главное – всесторонне продуманный. Если бы вы так же тщательно разработали наш налет на Сантьяго‑де‑лос‑Кавалерос, мы все уже получили бы в подарок от губернатора по симпатичному галстуку из высококачественной пеньки. Удачи вам, сэр. Я жду вас… – и тут его взгляд упал на приземистое строение, через дом от них. Вывеска, даже в наступающих сумерках, отчетливо запечатлелась красными буквами в мозгу Денни – «Золотая утка».

– Я жду Вас, сэр вон там, – штурман указал рукой на вывеску кабачка, – ровно час. Если не дождусь, действую по вашему же плану, то есть по обстоятельствам.

Рик кивнул и они разошлись…

На улице сумерки почти не ощущались, но здесь, в саду, под плотной сенью грабов, они были уже не смутным обещанием наступающей ночи, а свершившимся фактом. И этот факт был на руку Рику. Для того, чтобы, перемахнув через забор, больше красивый, чем серьезный, отыскать в полутьме тропинку и пробраться к стене из красно‑коричневых камней, где горели спокойным желтым светом два незакрытых окна, ему понадобилось меньше получаса. Освещенная комната (или комнаты) находились на втором этаже, и не было никакой возможности заглянуть в окна, если только каким‑то образом вскарабкаться по отвесной и почти гладкой стене… Рик остро пожалел об отсутствии монтерских «кошек», но тут уж ничего нельзя было поделать. Он прижался к стене, стараясь, насколько возможно, слиться с ней, и напряг слух, коль скоро зрение оказалось бесполезным. Неясные поначалу голоса вскоре обрели отчетливость: либо утих ветер, либо он сосредоточился. Либо просто собеседники заговорили громче.

– Он отказался. Прямо и недвусмысленно отказал мне! – голос принадлежал мужчине и показался знакомым. Спустя мгновение Рик опознал Кларка. Иногда слова коверкались, разбиваясь о стекло и до Джеймса долетали лишь короткие обрывки. По всему было видно, что он и она в порыве беседы мерили ногами комнату, то отходя, то приближаясь к окну.

– А ты ожидал чего‑то иного? После того, как этот пират облил тебя грязью? – женский голос был резковат, интонации наводили на мысль о том, что его обладательница не чурается крепких напитков… а может даже и табака. Фу! Рик поморщился. Он не любил курящих женщин, еще с прошлой жизни, в далеком теперь двадцать первом веке. И слава Богу, что здесь ему еще встречались курящие дамы. Куртизанки и прочия из вертепов Нового Света не в счет.

Меж тем женский голос на миг отдалился, а потом зазвучал отчетливее. Впрочем, в нем не было ничего неприятного, скорее, его хрипотца была влекущей. И он тоже был знаком Рику!

– И что теперь прикажешь делать?

– А что делать? Я связан с этой замороженной рыбой со стеклянными глазами «на горе и на радость, пока смерть не разлучит», хм… а ее отец отказывается признать меня наследником и дать все права! – Ричмонд горячился все больше, теперь его голос доносил до Рика все слова.

– Ну и о чем ты так беспокоишься? – перебила женщина, – можно подумать, он в этих наследниках как в гнилых персиках роется, не знает, какого выбрать. Кроме тебя у него не осталось никого, старик это понимает. Подожди немного. Он подпишет завещание, ведь другого выхода у него нет.

– Он может все отписать на благотворительность.

– И пустить по миру свою единственную дочь? Не смеши меня.

– Это не смешно, – послышался звук, словно пробку из бутылки вырвали с силой, может быть, даже, зубами. Через пару мгновений мужской голос, изрядно севший, спросил, – Что мне делать, Мишель?

– Ты просто выпускаешь пар, или тебе и впрямь нужен совет?

– Выпускаю пар, но и от хорошего совета я бы не отказался.

Короткая пауза. Рик скорее догадался, чем услышал, как два бокала чокнулись.

– Тогда слушай: прекращай таскаться за юбками, в том числе и за моей и постарайся поладить с женой. Что ты на меня смотришь, будто у меня вторая голова отросла? Эдит – все, что осталось у старика. Он ее любит и сделает все, что она попросит. Ублажай ее как следует, дари цветы, покупай шляпки. Запудри ей мозги, как ты умеешь. И вспомни, где находится супружеская постель! Для женщины нет более тяжкого оскорбления, чем то, что ты делаешь. Напрягись, милый, пусть она будет довольна. И ты сам не заметишь, как Эдит обработает старика, а ты получишь все что хочешь.

– Но если она забеременеет, Бикфорд объявит наследником внука.

Женщина пренебрежительно фыркнула.

– Можно подумать, ты все еще маленький мальчик, которому нужна няня. Ты не знаешь, как сделать так, чтобы женщина не понесла? Научить?

– Да нет, спасибо, я знаю, – слегка успокоился Ричмонд, – а ты уверена, что это сработает?

– Разве я когда‑нибудь давала плохие советы? Поверь мне, и ты выиграешь эту партию.

– Мишель…

– Э, нет, милый. Оставь‑ка сегодня свой пыл для жены, – за окнами завозились. Похоже, женщина пыталась освободиться от объятий. Впрочем, не слишком энергично.

– Ты прогоняешь меня?

– Прошу проявить благоразумие. На этот вечер, милый.

– Только на этот?

Звук долгого поцелуя – и хлопок закрывшихся дверей. Ричмонд покинул будуар любовницы.

Капитан все еще размышлял, стоит ли ему попытаться все‑таки влезть в окно и порасспросить женщину, или же заняться мужчиной… Когда полуоткрытый ставень почти над его головой распахнулся на всю ширину и хриплый женский голос, который отчего‑то казался ему знакомым, прозвучал отчетливо и довольно иронично:

– Вы там не замерзли, сэр? Может, поднимитесь ко мне и выпьете немного коньяка?

От неожиданности Рик слегка опешил, но быстро опомнился.

– Я думал, что вы хотите остаться одна.

– Правильно думал, – так же насмешливо подтвердила женщина, – я пригласила вас только выпить. За остальное мужчины мне, как правило, платят и платят дорого. Ну, поднимайтесь, его экипаж уже отъехал, парадная лестница свободна. Я вас встречу.

«Вот так вот! – покачал головой Джеймс. – У нее звериное чутье. Или я чем‑то выдал себя?»

Все еще изумленно качая головой, капитан Рик обошел дом вокруг. Любопытство побуждало его принять это, более чем странное приглашение. Но перед тем, как толкнуть массивную дубовую дверь, он проверил, на месте ли тонкий стилет, который он обычно носил под камзолом, на скрытой петле. Просто на всякий случай.

Неизвестно, что он ожидал увидеть. После ее слов о том, что мужчины платят, и платят дорого за ее благосклонность, Рик был готов к тому, что дверь ему откроет сногсшибательная красавица, на которую нельзя смотреть в упор, как на солнце, без риска ослепнуть или потерять последний разум. И маленькое, сухощавое создание с копной темных растрепанных волос он вначале принял за служанку.

– Ну, проходите же, не стойте в дверях, – поторопила она, и заблуждение капитана рассеялось.

Мишель Эктон оказалась старше, чем он предположил. Уже за тридцать, и если в его «родном» веке для женщины это было время расцвета, то здесь – начало увядания. И для нее, безусловно, это было так. Резкое, неправильное лицо чем‑то неуловимо отличалось от всех виденных лиц, и скоро Рик сообразил – чем. Морщинками. Сеточкой мелких морщин вокруг глаз и более глубоких – у большого подвижного рта. Обозначились они и на лбу, высоком, может быть даже слишком. До сих пор все женщины, которых он видел, считали своим долгом маскировать даже легкие признаки возраста: крем, пудра, даже рыбий клей. В тяжелом случае – густая вуаль. Мишель явно считала такие уловки ненужными, лишними. И она была права. Рик и сам не заметил, как попал под обаяние больших темных глаз, смотревших на него в упор, пытливо, без малейшего смущения, настоящего или наигранного.

Ее маленькое, сухое тело было закутано в толстый халат так, что и не угадаешь, что там, под ним. Но порывистые, нервные движения невольно приковывали взгляд.

Что‑то в ней, определенно, было.

Она ловко разлила коньяк: себе ту же порцию, что и гостю, и торопливо сжала бокал в ладонях, словно не грела его, как это положено, а сама хотела согреться.

– Как вы догадались, что я стою под окнами? – спросил Рик.

– Это было нетрудно, – она опустилась в мягкое кресло перед небольшим комодиком, на котором и было сервировано угощение, – вы так неуклюже двигались через сад и так шумно дышали.

– У вас тонкий слух, – признал Рик. – И вы – смелая женщина. Вы ведь здесь совсем одна – слуг нет?

– Я их не держу, – она пригубила янтарный напиток, – слишком много слышат, слишком много видят, слишком много говорят. Я непривередлива и не ленива, так что вполне могу обслужить себя сама. Так гораздо меньше риска, что какому‑нибудь сыну или брату, помешанному на семейной чести, придет в голову избавиться от меня с помощью стилета или не дай Бог пули.

Она сделала какое‑то специфическое ударение на слове стилет. На мгновение Рику показалось, что она видит его насквозь. Читает его мысли. Капитан с трудом удержал себя, чтобы не потянуться к своему спрятанному оружию.

– Предпочитаете сталь?

– Уж лучше тонкое жало. Смерть быстра, и мало крови. А пуля – фи. Кругляш свинца и все платье в непотребном виде. А если в голову? – и она сдержанно засмеялась. Едва приоткрыв рот.

– Я вижу, Вы прекрасно осведомлены о современном оружие.

Мишель сделала еще один маленький глоток.

– Отчего Вы не пьете? Cognac из Пуату[3] прекрасен. – Она произнесла слова коньяк с истинно французским прононсом. – А оружие… – она изящно махнула ручкой, – оставим на потом.

– Не думал, что ваше занятие так опасно, – признал Рик, и тоже попробовал коньяк. Он на самом деле оказался превосходным.

– Гораздо опаснее, чем ваше, – сказала она. Мишель сидела в кресле, подобрав под себя ноги, и даже немного горбясь, но это ее ничуть не портило а, напротив, странным образом делало ближе и понятнее. Поэтому гость совсем не удивился, а лишь уточнил.

– И много вы знаете о моих занятиях?

– Вполне достаточно для поддержания светской беседы, капитан Рик. Капитан брига «Фортуна». Очень интересного брига. Во многом – уникального.

Если бы на него вдруг обрушилась крыша, удар был бы менее сокрушительным. Рик «устоял» фигурально выражаясь, лишь потому, что сидел. Но глоток коньяка, который он сделал, опустошил бокал.

Мишель это, разумеется, заметила, но ничем не выразила, лишь пододвинула пузатый бутыль и кивнула, призывая не стесняться. Рик так и поступил. Он чувствовал, что допинг необходим прямо сейчас.

Она взяла с ломтик лимона и грациозно мизинцем пододвинула блюдце к Рику.

– Прошу вас не стесняйтесь – угощайтесь.

– Благодарю.

Джеймс и не стеснялся. Он налил ей и себе.

– За встречу.

– За более чем странную, мадам.

Мишель провела языком по небу, смакуя напиток.

– О, не более странную, чем это может показаться. Все в этой жизни имеет свои закономерности.

– Мадам еще и философ.

– Шутить изволите? Хотя о ваших приключениях на Карибах, я с удовольствием бы пофилософствовала. – Она мягко улыбнулась… даже слишком мягко.

Рик налил еще.

– Видимо, в подробности моей биографии вас посвятил господин Кларк, – предположил он.

– Отчасти. Но, направляясь в Англию, я уже примерно знала, кого мне нужно отыскать.

Рик метнул в женщину острый, испытующий взгляд, но то ли промазал, то ли она обладала сверхпрочным щитом: взгляд отскочил от нее, как дротик от медной пластины.

– Я озадачен, – честно признал капитан.

– Чем? – Мишель по‑настоящему удивилась, – рано или поздно это должно было случиться, и если вы умный человек, вы должны были это предвидеть. Неужели вы думали, что ваши игры со стальными ядрами никого не заинтересуют? А эти Ваши многозарядные ружья?

– На кого вы работаете? – прямо спросил Рик.

– На французскую корону. У меня поручение, подписанное месье Кольбером. Если интересуетесь, могу показать.

– Обязательно. Позже, – Рик отставил коньяк и с силой потер вдруг занывшие виски. Он и в самом деле об этом не подумал.

– Почему скромным капером без патента заинтересовался сам Кольбер?

Мишель пожала плечами.

– Странный вопрос, капитан. Вы владеете кораблем, настолько необычным, что он может нарушить хрупкое равновесие сил, которое сложилось между Англией, Францией, Испанией и Голландией. И нарушить не в пользу Франции.

Предупреждение, граничащее с обвинением, было более чем опасным. Насколько мог знать Рик, англо‑голландские войны уже отгремели, и на них он не успел, волей случае его закинуло в семнадцатый век несколько позже. А вот война с французами еще только предстояла. Это Яшка Рикович знал наверняка. Однако точной даты не помнил, ибо имел за плечами школьный аттестат с твердой тройкой по истории.

– Кольбер всерьез опасается, что моя «Фортуна» может соперничать со стодесятипушечным «Солей Ройял»? – Рик покачал головой, – я польщен.

– Что вам может помешать создать целую флотилию? И потом Вы лукавите Джеймс. Стальные ядра пробивают дубовый массив до сорока дюймов.

– До сорока двух дюймов, – поправил ее Рик, чуть склонив голову вперед.

– Вот, – ее рука грациозно вспорхнула над столиком. – Вот видите целых сорок два…

Тут Рик отбросил деликатность и рассмеялся в голос.

– Сущая мелочь, мадемуазель Эктон. У меня денег несколько меньше, чем у французского короля. Эти игрушки, как вы их назвали, настолько дороги, что на «Фортуне» лишь пара пушек заряжается ими. Все остальные ядра на моем корабле – чугун. Опасными их делает точность канониров да репутация моего брига.

– Я всего лишь женщина и не разбираюсь в таких тонкостях, – проговорила Мишель, – мое задание заключалось в том, чтобы найти вас и предупредить – пока вежливо: стальные ядра должны остаться монополией французской короны. Если «Фортуна» продолжит их получать… вас устранят, капитан.

Больше изумленный, чем возмущенный, Рик оглядел маленькую женщину с ног до головы.

– Я буду очень внимателен и острожен, – сообщил он. – Во всяком случае я буду стараться.

– Наверное, так, – согласилась она, по‑прежнему не проявляя никаких признаков страха или волнения, – но везти вам будет не всегда. Один раз вы опередите руку короны, второй… может быть даже пятый. Но людей много, в отличие от стальных ядер. В конце концов, одиннадцатый или же двадцать седьмой подосланный человек окажется быстрее или хитрее вас. Подумайте об этом. Ссорится с королями опасно и невыгодно, капитан Рик.

Свечи на столе затрещали от ветра, который проникал в приоткрытое окно.

– Если я скажу «нет»…

– Вы начнете войну, – подтвердила Мишель, – войну, которую вам не выиграть.

– Но я могу сопротивляться довольно долго. Настолько долго, что положение может измениться. Не в пользу французской короны. Или не в пользу месье Кольбера…

– Я всего лишь женщина, – повторила Мишель, – и мое задание заключалось лишь в том, чтобы найти вас и предупредить, что вы сильно рискуете. Решение за вами.

– Только предупредить – и все? – не поверил Рик, – Никакого яда в бокале? Никакого выстрела в спину?

– Не мое амплуа. Для этого есть другое люди. Пейте смело, это дорогой напиток, и я угощаю вас от всего сердца. Мне нравится ваша храбрость.

– Я начинаю понимать, за что мужчины платят вам деньги, – произнес капитан, задумчиво разглядывая стену позади нее, – искренность – это дорогой товар. Я не так богат, как Луи, но, пожалуй, я бы вам тоже заплатил, если сойдемся в цене. Скуп я не буду.

– Что за товар вас интересует? – подобралась Мишель, – предупреждаю сразу, против Франции я ничего делать не стану.

– Да, я помню… «ссорится с королями невыгодно». Нет, мадемуазель Эктон, мне нужно нечто совсем другое. Это не вопрос государственной политики, это семейное дело. Но оно для меня важно. Ричмонд Кларк выдал тайну нашего предприятия… вам?

– Да. И получил за это вексель французского национального банка на десять тысяч франков.

– А доказательства? Существуют?

– Его расписка, – кивнула Мишель.

– Я могу ее выкупить?

С минуту женщина сосредоточенно размышляла, взвешивая возможные выгоду и опасность. Рик старался ей не мешать.

– За тысячу фунтов один человек, за которого вы поручитесь, сможет на нее взглянуть. Здесь. При мне. Один день. Завтра, – решила Мишель и поднялась с кресла, давая понять, что разговор окончен.

Уже выходя за ворота, Рик вдруг сообразил, что именно показалось ему в этой женщине таким странным и даже знакомым. Мишель Эктон была как две капли воды похожа на великую Эдит Пиаф. Даже голос… Особенно голос.

 

Глава третья

Враги