Транслятор как средство цели

Напомним, что любое движение, прожив полный цикл, чаще всего переходит в мемориальную фазу. Чрезвычайно редко движения исчезают как социальные явления, оставив только культурный след. Так случилось с советским движением тимуровцев 40-х годов, и то определённая традиция была заимствована от них в рамках синтеза новыми движениями − коммунарами и «Нашими».

Возможен и новый цикл существования движения, повторение ещё одной волны со старыми, слегка модифицированными трансляторами. С консорциями более низких порядков − клубами, кругами − так бывает часто. С большими массовыми движениями − редко, но так случилось с радиолюбителями и
с поисковиками.

О движении радиолюбителей начала ХХ века мы уже упоминали. Но это была лишь первая волна 1910-1935 гг − коротковолновики: базовый транслятор – сеансы дальней связи, их документальные подтверждения; второстепенные – выставки, клубная и просветительская деятельность. Затем настала мемориальная фаза, а внутри движения постепенно зарождались смены мультипликаторов: телевидение, звукозапись и бытовая автоматика (электроника). Культурным наследием прошлого являлось умение проектировать и собственноручно изготавливать электронные приборы. В 1960-1985 началась новая волна, в возрождении и\или синтезе новых радиолюбителей участвовали те, кому надо было получать информацию из-за рубежа сквозь государственное радиоглушение и тиражировать её − поклонники джаза и рок-музыки, диссиденты и касэпэшники (магнитиздат). С другой стороны радиокружки, как подвид образовательной деятельности вписались в виде конвиксии в советскую систему дополнительного образования. В этот период радиолюбители породили новый транслятор: радиорынок.

Слово «рынок» употреблено не в нынешнем макроэкономическом смысле. «Радиорынок» (другие названия «радиобазар», «сходняк», иногда в регионах по топониму места сбора на улице) − это нелегальные места торговли, на которых продавались и обменивались радиодетали «позаимствованные» с военных заводов второй в мире технологической державы. Радиобазары выполняли и функции обмена опытом, городского клуба. Ещё один из трансляторов – выставка технического творчества, официальная, поддерживаемая властями, старательно делавшими вид, что не замечают, из каких деталей собраны экспонаты. Вот кстати: игнорирование противоправных действий может быть хорошим методом поддержки властями неформальных движений. Не так ли нынче происходит со скинхедами и националистами-экстремистами?

Следующий этап с 80-х – сборка и освоение персональных компьютеров, и переход к синтезу новых движений: Фидо, затем интернет. Одна из любимых самоделок радиолюбителей ZX-Spectrum изобретён в 80-ом году, примерно в то же время на радиорынках появился процессор 8080 советского производства. До появления доступных «советских XT-шек» (IBM-совместимых ЕС1840 Минского завода в 1986 году), а потом и Западных IBM-XT самоделки на базе «спектрума» и «восьмидесятки» обросли множеством модификаций и вариантов, в том числе могли работать с телефонными и радиомодемами.

Множество радиолюбителей ушли в компьютерщики, фидошники, затем в интернет-деятели. Часть их не «предала» радио, но комбинировала − они строили свои радио-компьютерные сети по принципу сотовых. Статьи об электронной почте («пакетная связь» в радиолюбительской терминологии) с подробным описанием действующих самоделок регулярно появлялись в журнале «Радио» начиная со второй половины 80- годов. В отличие от Фидо пакетная радиосвязь не зависела от госмонополии телефонной связи – постоянной головной боли и Фидо, и интернета в начале 90-х − и породила другую сеть и другое сообщество, слабо пересекающееся по персоналиям с фидошниками, имеющее другие традиции. Так даже, казалось бы, незначительная смена мультипликатора и модификация транслятора порождает новые сообщества. Эта линия технического и социального развития не прервана и ныне, находится в мемориальной фазе.

Другой пример − поисковики, самодеятельные археологи новейшей истории, другие названия − искатели, трофейщики. Основной транслятор − поисковые экспедиции. Один пик движения зафиксирован в конце 50-х − начале 60-х, когда после Великой Отечественной войны возник новый пласт − поиск пропавших без вести участников войны. Второй пик происходил в 80-е − начале 90-х. Как и в случае с радиолюбителями между циклами есть некоторое время мемориального существования.

Ещё один пример «многоволнового» движения − меломаны: 1935-1960 − джаз, блюз и позже рок-н-ролл, тесно связанные с субкультурой танцевальных площадок. С 1960-х − ВИА, плавно переходящие в дискотеки с диск-жокеями. Смена терминов субкультуры отнюдь не случайна: сменился мультипликатор − модифицировался транслятор. Наконец, русский рок, базовым транслятором его некоммерческой части были сначала полулегальные концерты, потом фестивали, принципиально отличающиеся от субкультуры дискотек.

Это подряд идущие движения, которые можно рассматривать либо как одно − меломанское, но имеющее несколько волн, либо как разные, последовательно сменяющие друг друга в одном и том же онтологическом поле.

Встречаются и примеры возрождений старых движений после мемориальной фазы в новых формах, но с тем же базовым транслятором. Так происходит с движением футбольных фанатов (трансляторы − матч и шествие), имевшим свой пик на волне 1960-1985 годов, затем − мемориальную фазу и новый
подъём сейчас.

Рокеры (мотоциклисты) 60-80-х ныне возрождаются в виде байкеров. Базовый транслятор − массовые гонки на мотоциклах и машинах по дорогам общего пользования.

Возможно, нечто подобное происходит сейчас и с политическими движениями диссидентского толка.

При рассмотрении Систем мы видели, что подъём во втором цикле, при условии сохранения старых форм существования, является менее ярким, чем первый. То же можно сказать и о поисковиках − это тот самый пример, когда циклы уже пройдены до конца и есть возможность их оценить задним числом. Не исключено, что это закономерность. Если же модификация транслятора имеет место, то яркость новой волны может и не упасть, но по многим параметрам эти движения могут быть восприняты как разные, например, волны меломанов и радиолюбителей (ведь параллельно с теми, кто ушёл в интернет, продолжает существовать и столетнее движение КВ-связистов). Та же закономерность, что и в жизни отдельных клубов и систем − при переходе от одного цикла к другому.

Если новые трансляторы молодёжного политического движения так и не будут найдены, оно либо погибнет, либо зародится, но будет менее выражено и менее влиятельно, чем диссидентское движение 1960-1980-х годов.

Ярким, новым лидером движение сможет стать лишь при рождении новых трансляторов. Казалось бы, транслятор — только форма. Но это лишь на первый взгляд.

Средства для достижения цели должны обладать качествами этой цели. Тогда они способны привести к ней, в ином случае приведут куда-то не туда. Эта философская лемма противоречит тезису «цель оправдывает средства», выдвинутому в эпоху формирования абсолютизма, и показывает важность взаимосвязи формы и содержания. Новое содержание чаще всего подразумевает и новую форму воплощения. Иначе откуда возьмутся средства с новыми содержательными качествами? Другое дело, что члены отдельных движений часто не осознают это новое содержание. Они просто живут в новых предложенных им формах, осознавая свою инаковость. Но с точки зрения внешнего наблюдателя, вопрос транслятора связан с вопросом нового содержания в ткани общественной жизни куда теснее, чем это кажется на первый взгляд.

Несмотря на заявку НБП, мы считаем, что сейчас не наблюдается таких принципиально новых трансляторов, которые способны породить лидера молодёжной политической гонки. (Хотя мы видим только начало синтеза, и время для появления транслятора ещё есть.)

Неразвитость молодёжного политического движения подчёркивает, например, отсутствие общего названия для него в общественной ткани в целом. НБП и «Наши» − названия субдвижений, названия же движения в целом пока нет, хотя нарождающееся движение состоит не только из этих политических субъектов. Есть ещё «Молодёжный Левый Фронт», а также «Молодёжное Яблоко» и другие правые молодёжные клубы, и т.д. Безымянность типична для периода синтеза движения, появление названия и его укрепление, как среди самих членов движения, так и среди внешнего окружения, как правило, является признаком окончания синтеза. А до тех пор движение часто путают с его отдельными субкультурами и внутренними субдвижениями − что мы и наблюдаем.

Политикам, да и многим нормальным людям, конечно, интересно, какая политическая идея победит на общественном поле (мы же не рассматриваем государственные и коммерческие организации).

Мы, со своим технологическим мышлением, можем сказать только: точно НЕ победит тот, кто не создаст нового транслятора. Появление двух трансляторов и двух соперничающих политических движений не исключено, но исход этих «скачек» обсуждать преждевременно.

 

Некоторые заметки о синтезе «политической молодёжки»

Синтез новых движений, как правило, происходит на основе традиций движений старых.

В нарождающемся новом молодёжном политическом движении, во всех его субдвижениях, наблюдаются корни мемориального диссидентства, что легко прослеживается даже по персоналиям лидеров (которые всегда носители и переносчики традиций субкультуры): у НБП − Э. Лимонов, у «Левого Фронта» − Б. Кагарлицкий, у истоков «Молодёжного Яблока» стоял В. Игрунов и т.д.

Преемственность с прошлыми поколениями неформалов видна у НБП и у «Наших». Селигерский лагерь по организации жизни и досуга − заимствование опыта спортивных туристов, список лекторов в нём на 50% можно взять из досье антидиссидентских спецслужб 60-х − 80-х годов, упоминание в списках методической литературы Л.И. Уманского и термин «комиссары» указывает на культурный след мемориальных коммунаров.

Синтез идёт полным ходом, но базовые трансляторы пока заимствованы у НБП, своих нет. Руководство «Наших», особенно центральное, не идёт на прямое взаимодействие с другими молодёжными движениями, а только такое взаимодействие может породить синтез нового. И дело здесь, несомненно, не в политической ориентации, а в социотехнике: так, даже вчистую аполитичных спортивных туристов (в том числе новых и мощных «экстремалов») «Наши» привлекают лишь на работу в качестве обслуги лагеря, пресекая контакты в послелагерное время. В среде «Наших» задаётся императив: кругом враги и засланцы, ни с какими движениями не дружить. Вероятность появления транслятора в таких условиях резко падает.

Всё, написанное про «Наших», прослеживалось в «Идущих вместе» и повторяется в «Молодой гвардии», «Местных» и т.п. Впрочем, в последнее время наблюдается некая коррекция этого курса, например, лидеры «Молодой Гвардии» стали искать более тесных контактов сначала с ролевиками, а потом и с другими неформалами. Но это всё-таки, похоже, исключение − не установка сверху, а личная инициатива лидера молодогвардейцев Ивана Демидова.

В методической брошюре «Молодой гвардии» рекомендуется с ходу приглашать к сотрудничеству на своей территории других некриминальных неформалов, и ничего не говорится о том, что до того нужно создать своё ядро, которое установит на этой территории свои порядки, свою идеологию. (30). Потом, по идее, необходимо перейти к Системе с разнообразными типами деятельности, и уже на неё «нанизать» различные круги неформалов. Возможно, это как-то подразумевается по умолчанию или доводится до активистов по другим каналам. А может, и нет; тогда в итоге «крыша» будет общая, а единства не будет, как в обычном Доме Творчества, бывшем Доме Пионеров. А «Наши» даже этого не делают.

Большинство подобных организаций проповедует изоляционизм, а не наращивание контактных зон с иными неформальными движениями. Это можно было БЫ посчитать генеральной и грубейшей социотехнической ошибкой, если тупо верить опубликованным декларациям этих организаций. Оно было бы ошибкой в случае, если их целью является порождение нового субъекта политической и общественной жизни, чей срок эффективной преобразовательской деятельности до деградации измеряется десятилетиями, каким был в своё время комсомол. Версия о том, что создатели этих организаций малограмотны, не исключена, но неинтересна.

Интерес представляет флэш-версия: эти организации созданы на одну избирательную кампанию, после которой их самостоятельность не только бесполезна, но и опасна. Это хороший, целесообразный метод, заимствованный у социотехников оранжевой революции.

У оранжистов был характерный для перспективных новых движений скачкообразный всплеск массовости, «майдан» имел некоторые черты инкубатора, во всяком случае, времени «стояния» и ресурсов для порождения нового транслятора было более чем достаточно.

Но обычный срок эффективной жизни молодёжных движений − 20-25 лет, а уже через год после «майдана» оранжевое движение на Украине перестало быть сколько-нибудь значимым фактором общественной жизни. За несколько месяцев (в этом масштабе времени − мгновенно) оно оказалось в мемориальной фазе.

При этом, в отличие от большинства мемориальных движений, так же скачкообразно оно потеряло массовость. Такие активнейшие в предвыборный период молодёжные организации, как «Пора» и «Братство», оказались в состоянии нынешнего «Молодёжного Яблока». «Пора» опять разделилась на чёрную и жёлтую, среди её активистов появились 50-летние «старпёры перестройки». «Братство» из оранжевого стало антиоранжевым. По выражению одного из региональных лидеров: «занимаемся кондотьерством — наша концепция этого не запрещает». В общем, мавр сделал своё дело и уходит с политической сцены.

Неудивительно, что оппоненты российского политического движения подчёркивают, что оно держится лишь на кремлёвском финансировании, в лучшем случае, послужит резервом для кадровой ротации КДМов и окостенеет в аппарате. Случай, лучший для верхушки движения, − а для страны? Какое там гражданское общество?

Что произойдёт в реальности − покажет будущее, синтез ещё не окончен. Время начала оформления молодёжного политического движения − 2002-2004 г. До того − латентная форма, скрытая фаза подъёма, выраженная не только в оживлении и воскрешении НБП, как вроде бы достаточно старого проекта, но и в зарождении АКМ, появление троцкистских ячеек «Социалистического Сопротивления» и т.д. и т.п. Возможно, если бы не оранжевая революция, то выход в информационное поле, в зону интереса относительно широкого общественного мнения, произошёл бы на несколько лет позже.

Но, так или иначе, что произошло − то произошло. Молодёжное политическое движение стало первой ласточкой приближающегося условного часа «Х» − ~2010 года, вокруг которого и должна произойти смена лидерства в поле общественных движений.

 

Политклубы

Уже около двух лет идёт проект открытых политических семинаров на базе кафе Bilingua, организованных известным Интернет-журналом Полит.ру. Каждый четверг организаторы приглашают лектора, который 45 минут докладывает, а потом около часа идёт обсуждение в форме пресс-конференции со свободной аудиторией.

Постепенно действо обросло командой вокруг бессменного ведущего Виталия Лейбмана, он же − главный редактор Полит.ру. Члены команды располагаются в зале и поддерживают обсуждение, задавая «уровневые вопросы». Команда эта легко вычисляется, так как состоит фактически из одних и тех же людей. После лекции и обсуждения аудиозапись действа расшифровывается, и текст вывешивается на сайте polit.ru в разделе «публичные лекции».

Поначалу всё это выглядело как удачный коммерческий и маркетинговый проект самого сайта. Но уже через год в Москве можно было встретить массу подобных политклубов. Собирались они в разных вузах, Академии наук, в других кафе, перенявших удачную практику…

Гуманитарные лекции существовали и раньше, например, в рамках сети московских кафешек под брэндом «ОГИ», Bilingua оттуда и происходит. Но ранее не наблюдалось такой широкой волны подражаний. Через некоторое время в интернет-издании «Русский Журнал» появился раздел «Русские ночи», с журналистскими репортажами о подобных встречах. Сайт охватывал, правда, лишь либеральный сектор, как классический, так и новый, модный − либерал-консервативный. У левого и лево-патриотического секторов активно действовали свои политклубы, которые «Русские ночи» игнорировали (дело вкуса). Репортажи велись в слегка андерграундном стиле, часто весьма ехидном, что только придавало популярности сайту среди московской молодёжи. Учитывая очень высокую интернетизацию населения Москвы, особенно молодёжи, это явление давно переросло рамки отдельной инициативы Полит.ру и превратилось в нечто большее.

По персоналиям политклубы слабо пересекаются с молодёжным политическим движением. Не только НБП, но и ресурсно обеспеченные «Наши» не имеют таких открытых дискуссионных площадок. У «Левого фронта» была лишь одна, и та выполнена в столь традиционно советской стилистике времён застоя, что очевидно проигрывала раскрученным точкам либералов. Были ещё точки умеренных левых, которые уже давно не организуют пикетов и акций прямого действия, а являются, скорее, левой интеллектуальной средой, например, книжный магазин «Фаланстер», весьма настороженно относящийся к «Левому Фронту». Регулярных расшифровок и репортажей из левых клубов в Интернете нет, встречаются лишь отдельные обрывки и объявления.

Проект «ОГИ» начинался со скрещивания книжного магазина и кафе, традицию эту продолжает и Bilingua. Книги всегда были признаком интеллектуальной среды. Это свидетельство того, что мы имеем дело с качественно иным синтезом, отличным от молодёжного политического движения. НБП набирает кадры из совершенно иных общественных страт.

У данного явления, принявшего весьма широкий размах в границах московского полиса, выявились свои лидеры и своя периферия. Лидеры ближе подошли к организации транслятора, потому-то лидерами и являются. Похоже, транслятором здесь выступает факт публичной лекции с обсуждением и с обязательным репортажным эхом в интернете. С точки зрения стыка разных культур в рамках данного инкубатора − здесь пересекаются мемориальные диссиденты (чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть на список авторов, читавших лекции в акциях Полит.ру) и активные интернет-деятели. Кроме того, прослеживается явное влияние движения меломанов (рок, фолк, блюз и т.д.), уже давно освоивших пространство молодёжных кафешек. Также, судя по стилистике ведения семинара В. Лейбманом, имеет место влияние методологического движения, закончившего свой цикл и перешедшего в мемориальную фазу в начале 90-х, одним из последних в прошлой волне (другие названия − игротехники, щедровитяне − по имени основателя Г.П. Щедровицкого).

Так же, как и в случае с молодёжным политическим движением, нет уверенности в том, что генезис движения политклубов завершился, а движение твёрдо встало на ноги. Оно является региональным − попытки повторить его в провинции были безуспешны, оно безымянно даже в своём регионе. Наконец, устойчивость транслятора сомнительна. Но то, что это зона идущего синтеза − достаточно очевидно.

Для окончательного оформления не хватает ещё нескольких важных звеньев. К примеру, данное явление может перерасти в сеть независимых интернет-вещаний, в том числе интернет-телевидения. В этом случае кафешки превратятся в своеобразные неформальные студии. Рестораторам это выгодно, так как привлекает новых посетителей в кафе, и движение в этом случае может состояться, имея под собой некую коммерческую составляющую (как было с русским роком).

Остановить такое развитие событий может либо объективный фактор − скорость развития интернет-коммуникаций и технологий у нас в стране (транслятор зависит от мультипликатора), либо субъективный − если лидеры движения выберут иной тренд собственного развития, либо завяжут вещание на слишком уж профессиональную и потому недоступную массам технику. Каково будет развитие в реальности − покажет будущее.

 

Флэшмобы

Почти двадцать лет люди активно обживали новое пространство − виртуальное. Люди уходили за общением в Сеть и не возвращались, о чём поётся в киберпанке. Пелевин описал полужизнь в компьютерной игре, Лукьяненко создал модель бессмертия в Сети. Появились Библиотека Мошкова, электронные версии бумажных газет и большое количество литературных конкурсов. Случаев, когда впервые опубликованное в Сети потом издавалось в бумажном виде, на порядки меньше, чем наоборот, когда бумажное уходило в Сеть. Сеть всасывала в себя, но не выдавала наружу.

Но есть и другое измерение и другая делёжка: на тех, кто действует в реале, и кто нет, кто вносит в Сеть, а кто выносит из Сети в Мир. Сеть может вместить на свои хард-диски всё человечество, но количество физиологических виртуалов в популяции хомо сапиенс, очевидно, ограничено. Они все уже ушли в Сеть и живут там долго и счастливо. За ними пришла вторая волна: люди действия, для которых Сеть − не поле жизни, а всего лишь то, для чего она и была создана, − средство связи.

Все действия моберов исполняются без команды ровно вовремя, с точностью до долей минуты. В нашем разболтанном третьем мире люди, делающие такое − мечта работодателя. Моберы производят впечатление людей успешных и благополучных. Людям реала тесно в Сети, и они, обособленные новейшими технологиями коммуникации, начинают выплёскиваться наружу.

В Денвере толпа в 400 человек разделилась по разным этажам здания. Верхние кричали: «Пинг!» Нижние отвечали: «Понг!» В Лос-Анджелесе сто моберов в масках с лицом Буша ровно семь минут кричали: «Буш − лжец!»

14 августа сто бразильцев на людной улице Сан-Паоло сняли по одной туфле и постучали ею по мостовой.

16 августа в 17.20 на Ленинградском вокзале москвичи встречали с поезда №61 Владимира Владимировича из Питера. Это было видно по табличкам
с его именем.

24 августа в 12.00 в Красноярске точно с началом мелодии часов на мэрии примерно 20 человек исполнили команду «замри», а при каждом ударе часов меняли положение на одну фазу. С окончанием боя часов они продолжили нормальное движение и разошлись по своим делам.

24 августа в 15.00 в Минске, у входа на Комаровский рынок, сотня моберов под собственные бурные аплодисменты возложила подношения в виде чупа-чупсов к подножию железной бабы.

6 сентября 2003 года состоялось историческое для флэшмоба событие: одесских моберов повязали менты. Сценарий был самый безобидный: каждый должен был взять в супермаркете 1 бублик, стать в очередь в одну кассу, заплатить, а выйдя за кассу, надкусить бублик и сказать «Yes». Всё. Тем не менее, пятерых (из примерно 80) участников увезли в отделение милиции и продержали около часа, впрочем, без зверств, даже давали поговорить по мобильнику.

Стоит посочувствовать власть имущим всех видов власти, особенно в неправовых государствах, странах с низким уровнем законности. Они оказались перед неразрешимой проблемой типа: «Имею ли я право? − Да! − А могу ли я? − Нет!» Могут ли несколько сотен человек одновременно совершить что-то, не запрещённое законом − купить бублик? Создание легитимного запрета на такого рода действия потребует пересмотра самих основ права, в том числе международных конвенций прав человека. В то же время стихийная самоорганизация масс опасна для властей, так как выпускает на свободный рынок «товар», конкурентоспособный в нише, на монополию в которой они претендуют. Новая социальная технология, которая на наших глазах создаётся и совершенствуется, может быть использована и в коммерческих, и в политических целях.

Флэшмоб пришёл к нам с Запада. С точки зрения генезиса движений, это не имеет никакого значения. С Запада и ранее приходили новые трансляторы, составляющие костяк некоторых былых движений. Флэшмоб − это озорная выходка, договорившихся между собой пользователей электронных сетей (кроме Интернета, активно используются и мобилы). Озорство было и раньше свойственно хипам, андерграундным художникам под названием «арт-акция» и т.д. Вероятно, эти мемориальные группы и приняли участие в генезисе флэшмоба, когда пересеклись с культурой интернетовцев.

Появившись в начале 2000-х годов, флэшмоб стал уже весьма заметным явлением к 2003-2004 году, что по срокам почти совпадает с появлением молодёжных политических движений. Технология флэшмоба использовалась создателями оранжевой революции (31).

Генезис флэшмоба в России продолжился и принял совсем уж экстравагантные формы. Другое название и/или модификация этого транслятора − «квест». Например, акция «Бегущий город», впервые проведённая в Питере, но не оставшаяся региональной − в московском весеннем забеге 2006 г. участвовало более 1,5 тысячи человек. Участник получает «маршрутный лист» с заданиями, по выполнении которых в неких точках города (КП − контрольные пункты) он сможет ответить на вопрос, указанный в маршрутном листе, после чего «выбегает» на маршрут. «Выбегает» − это условное название, так как существует масса различных номинаций: «львы» − они обязаны не бегать, а прогуливаться, «бронемашины» − эти ездят на личном автотранспорте, «всадники» − могут пользоваться любым из общественных видов транспорта, и т.д.

Иногда задания сформулированы завуалированно: «Кого любят в таком-то дворе?» Придя на место и оглядевшись по сторонам, можно увидеть огромное граффити «Я люблю тебя, моя прелесть» − и, отметив в маршрутном листе, что «здесь любят прелесть», двигаться далее.

Иногда вопросы сформулированы более чётко. Например: «Сколько пожарных лестниц у такого-то особняка?» Прикол в том, что во двор дома не так легко попасть − там есть сторож. Когда участники пытаются достучаться до него, то видят перекошенную от надоедливых «гостей» морду, выкрикивающую сразу же после открытия двери: «Одна!» Где-то надо перелезть через забор, где-то найти нужную точку обзора и т.д.

«Бегущий город» − это уже не просто озорство, это акция, которая знакомит жителей с интересными местами их города. Она явно несёт и познавательную функцию.

Элементы и истоки синтеза известны. В 90-х годах подобные акции проводил местный реликт коммунарского движения «Петербургский Форпост Культуры». Среди лидеров-зачинателей питерского «Бегущего Города» есть и один из известных питерских ролевиков. Название «квест» тоже указывает на влияние ролевиков. Но больше всего элементов синтеза принесла субкультура спортивных туристов, у которых давно есть внутренние виды спорта: спортивное ориентирование и городское ориентирование. Терминология − «маршрутный лист», «КП», «старт», «финиш» − всё это спортивно-туристские словечки.

В 40-х годах 20-го века на стыке движений спортивного туризма и радиолюбителей в Англии и Дании синтезирована помесь ориентирования с радиопеленгацией ARDF − «Amateur Radio Direction Finding» (любительская радиопеленгация). К нам она пришла и получила широкое развитие (при огромной поддержке государства) под именем «Охота на лис». Сейчас, на новом витке технологической спирали, квестеры используют систему навигации GPS и средства навигации мобильных телефонов. Появились и модификации «фотокросс» − где надо предоставить комиссии фотографии на заданную тему, «кинокросс» − где за день необходимо снять и смонтировать короткометражный любительский фильм, и т.д.

Появились разные школы, направления, субсубкультуры флэшмоба. Например, театральная, где моб представляет собой не минутную выходку, как ранее, а целый уличный хэппенинг. Некоторые его даже репетируют, сценарий сложен и разбит на роли (влияние театрального андерграунда, движения молодёжных уличных театров и ролевиков). Возникают политическое и коммерческое направления, когда мобы исполняются по заказам, и другие. Первоначально всего этого не было, а был классный прикол. С нарастанием зрелости любое движение, как правило, делится на различные субкультуры и субдвижения.

Все эти факты мы привели в подтверждение того, что флэшмоб как транслятор (и соответственно − молодёжное движение) ещё далеко до конца не оформился и активно продолжает свой генезис. Куда приведёт этот генезис − пока не совсем понятно, но то, что мы столкнулись с ещё одним инкубатором, для нас несомненно.

 

Альтер (анти)глобалисты

Движение альтерглобалистов, или антиглобалистов, как любят называть его в СМИ, стало известным явлением в последние годы ХХ века. Первоначально движение началось с волны протестов против создания ВТО. Предвестником его была манифестация, проведённая по этому поводу в Женеве ещё в 1995 г. Об антиглобалистах заговорили на многих телеканалах мира после событий в Сиэтле, где манифестантам удалось сорвать работу форума ВТО и добиться фактического «моратория на переговоры».

Движение возникло на стыке многих движений, первоначально западных стран и стран Латинской Америки: «крестьян и экологистов, обеспокоенных вопросами продовольственной безопасности, разнообразия биологических видов и борьбы с ГМП (генетически-модифицированными продуктами); работников культуры, борющихся против американской культурной гегемонии (особенно они активны во Франции); профсоюзных деятелей, сопротивляющихся снижению социально-трудовых гарантий и вывозу производства в страны с дешёвой рабочей силой; защитников коммунальных и общественных служб; и т.д. и т.п.» (32). Движение смогло организационно объединить многие из этих движений, и поэтому его нередко называют «движением движений».

Инкубатором движения стала инициатива «Юбилеи 2000». Университетский профессор Мартин Дан предложил использовать ветхозаветное понятие юбилея об отмене долгового рабства в качестве метафоры для проблемы долга стран «третьего мира». Его поддержала католическая церковь и выбрала 2000 г. для празднования Юбилея. «Движение быстро набирало обороты и в октябре 1997 г. перешло к созданию коалиции, куда вошли многие НГО (негосударственные общественные объединения), профсоюзы, женские движения и организации беженцев. В июле 1998 г. коалиция «Юбилей 2000» смогла объединить в живую цепь около 70 тысяч человек, которые окружили место заседания «Большой Семёрки» в Бирмингеме. Под своей петицией движению удалось собрать 24 млн. подписей в 166 странах мира, что является абсолютным рекордом в этой области. В конце концов «Большая Семёрка», МВФ и Всемирный Банк согласились на условное сокращение долга 40 самых бедных стран, а потом расширили этот список до 52-х. Было решено, что движение достигло своей цели, и оно было распущено в конце 2000 г. Но активисты не захотели расходиться и продолжили акцию за акцией, уже под другими лозунгами. Так родилось альтерглобалистское движение.

Многие из альтерглобалистов не любят, когда их называют антиглобалистами, подчёркивая, что последнее из названий им навязывает СМИ. Они утверждают, что «не против глобализации как таковой, а против тех её форм, которые навязывают брюссельские чиновники и транснациональные корпорации, за иную модель глобализации, обращённую к рядовому человеку, а не к общественным элитам».

В мире идут процессы глобализации и интеграции. Это объективные процессы. Также в мире действуют различные силы, пытаясь использовать эти процессы в своих интересах и навязать остальным свои проекты глобализации.

ТНК хотят получить максимум свободы для перемещения капитала, товаров и трудовой силы, для увода офисов своих компаний в небольшие страны с льготным налогообложением. Им нужна глобализация, мировое пространство общего рынка, но при этом − слабые центральные институты. Другими словами, глобализация как совокупность договоров об открытии рынков между возможно более мелкими государственными субъектами, но при возможно большем их количестве. Мелкими − потому что так их легче купить.

Другим субъектом мировых сил является, к примеру, брюссельская бюрократия Евросоюза. Она хочет реализовать свой проект глобализации. При этом здесь, в отличие от проекта ТНК, центральное правительство оказывается сильным, что, понятно, в интересах самой бюрократии.

В любом случае, подчёркивают альтерглобалисты, все эти проекты глобализации не в интересах простых тружеников, а в интересах бюрократии и ТНК. Труженикам же надо объединяться и вырабатывать свой проект глобализации. Тех, кто это понял и готов действовать, и объединяют альтерглобалисты. Свою альтернативу они видят в принципах построения взаимодействия, основанных на «сетевом принципе» - горизонтальных связях.

Причинами появления движения, безусловно, являются процессы глобализации как экономики (например, массовый вывод производств в страны с дешёвой рабочей силой, что обесценивает профсоюзную борьбу рабочих в странах метрополии и заставляет их действовать в более широких рамках), так и в области культуры и международной коммуникации (например, распространение Интернета и сотовой связи).

Основным транслятором движения стали акции протеста против ВТО, МВФ, «Большой Восьмёрки», а также Социальные Форумы, которые альтерглобалисты начали проводить в пику Давосскому Форуму мировых элит. Первый Всемирный Социальный Форум (ВСФ) прошёл в феврале 2001 г. по предложению бразильской делегации в Порту-Аллегри. В нём участвовало более 20 тысяч человек. Далее численность нарастала. На втором таком форуме в начале 2002 г. было уже 50 тысяч участников, 60 тысяч на Европейском Социальном Форуме в ноябре 2002 г., и, наконец, 70 тысяч участников − на третьем ВСФ в январе 2003 г. в том же Порту-Аллегри. Кроме мировых ВСФ, появились форумы континентальные − европейские, азиатские и т.д., а также форумы отдельных стран. Похоже, что подобные форумы стали основными трансляторами. Их сеть сегодня и представляет собой фундамент всего движения.

После форума обязательна массовая демонстрация. Она, по словам самих участников, придаёт наибольшую энергетику движению. «Социальный форум» − это большой кон (конвент, симпозиум, конференция etc) различных неформалов − сторонников сетевых отношений и развитого гражданского общества. На нём проходят семинары, знакомства, разработка новых концепций.

В рамках альтерглобалистов уже выделились отдельные субкультуры, между которыми возникают противоречия и конфликты: умеренные и радикалы. Первые выступают сторонниками реформирования ВТО («поскольку эта организация всё-таки необходима, чтобы существовали определённые правила»), вторые выступают как сторонники её упразднения («так как это ВТО может установить лишь плохие правила»).

Основными движущими силами альтерглобалистов на сегодняшний день выступают следующие движения: «ATTAC», выступающий за введение налога Тобина, Французская Конфедерация Крестьян во главе с Жозе Бове, мексиканские сапатисты, движение безземельных, особенно его бразильская часть, «Via Campesina» − «крестьянский интернационал», европейские движения безработных, студенческие движения и другие…

С Запада движение пришло к нам. Про «антиглобалистов», громящих «Макдонольсы», знают уже все обыватели — ящик оповестил. В субкультуру движения уже достаточно интегрированы неформальные левые организации России. Возможно, поэтому они не оказались в лидерах молодёжных политических движений, как НБП и «Наши», так как у тех совершенно иной базовый транслятор.

Левые никак не могут сделать свой выбор и как бы зависли «между двумя стульями». Но это же даёт им шанс породить новый транслятор, так как точка пересечения разных культур и движений удобна для создания инкубатора нового движения, а времена синтеза только начались. Правда, остальные культурные традиции левыми пока большей частью игнорируются. Они намного слабее представлены и в ЖЖ, среди них очень мало рок-музыкантов и меломанов, не видны их пересечения ни с ролевиками, ни с туристами-экстремалами, ни даже с мемориальными коммунарскими группами, казалось бы, идеологически родственными. По понятным причинам они чураются и футбольных фанатов.

Результат − очень бедное культурологическое поле. Если левые не изменят свою «социотехническую политику», то, вероятнее всего, будут поглощены культурой западных альтерглобалистов и станут просто их российской ветвью. Широкое распространение «Социальных форумов» как базового транслятора достаточно проблематично и сильно привязано к финансированию со стороны западного «третьего сектора». У нас нет такого обилия независимых общественных фондов, как на Западе, социальная технология «третий сектор» (НКО, НГО, НПО) не укоренилась.

С точки зрения авторов, использование российского «Социального форума» не в качестве базового транслятора, как сейчас, а в качестве инкубатора для рождения нового транслятора, может произойти. В этом случае наследники альтерглобалистов могут иметь перспективу.

 

Текстовые иллюстрации

Флэшмоб