Необычайная храбрость Беззубика

 

Тут бы и пришел Иккингу конец, если бы не удивительная храбрость Беззубого Дрёма.

Беззубик, если вы помните, наотрез отказался участвовать в битве у Мыса Мертвая Голова. Он намеревался улететь куда‑нибудь подальше, спрятаться и переждать опасность, но вместо этого замешкался на Самой Высокой Горе, гоняя птиц и кроликов.

Наверно, за этим занятием он чудесно проводил время, потому что не услышал, как на поляне появился Стоик Обширный с целой толпой Хулиганов и Остолопов в придачу. Стоик схватил дракончика за шкирку.

– ГДЕ МОЙ СЫН? – поинтересовался Великий Вождь.

Беззубик непочтительно пожал плечами.

– ГДЕ МОЙ СЫН? – изрыгнул Стоик вопль столь громкий, что у Беззубика задрожали ушки.

Беззубик ткнул крылом в сторону Мыса Мертвая Голова.

– ПОКАЖИ, – мрачно велел Стоик.

Под суровым взглядом Вождя Беззубик неохотно полетел, оскорбленно хлопая крыльями, к Мысу Мертвая Голова, а за ним поспешили оба Племени.

Прибыли они как раз в тот момент, когда Дракон подкинул Иккинга высоко‑превысоко в воздух и поймал его в пасть, будто смородиновую ягодку.

«Вот вам и Дьявольски Хитроумный План», – подумал Беззубик.

Он уже хотел воспользоваться тем, что Стоик отвлекся, и ускользнуть в укромное место, но что‑то его остановило.

Никто не знает, чем было это «что‑то».

Этот миг в корне изменил мировоззрение отважных воинов из Племени Лохматых Хулиганов. Много веков они считали (и, надо заметить, весьма справедливо!), что драконы не способны на заботу о ближнем и великодушные поступки. Но то, что совершил Беззубик, невозможно объяснить, исходя из его сиюминутных драконьих интересов.

Все его собратья, домашние драконы, в эту минуту летели где‑то над Внутренним Океаном. Как только раздался крик Огневицы «Бежим! Шухер! Атас!  » все драконы, которые прятались в пещерах, или в расселинах между камней, или среди папоротников, гигантской стаей взмыли в воздух и, покинув бывших Хозяев, со всех крыльев бросились наутек.

Все дикие драконы с Обрыва Дикого Дракона улетели еще несколько часов назад.

Но Беззубик не последовал за ними. Что‑то удержало ею – быть может, душераздирающий беспомощный крик Стоика «НЕ‑Е‑Е‑Е‑Т!!!!!!». А может быть, в глубине своего эгоистичного драконьего сердца он всё‑таки привязался к Иккингу и был благодарен ему за те часы, которые тот ухаживал за ним, не кричал, рассказывал анекдоты и угощал самыми вкусными и сочными омарами.

– Все д'дpa‑раконы – эгоисты, – убеждал сам себя Беззубик. – Д'дpa‑раконы б'бе‑бессердечны и не в'ве‑ведают жалости. В'во‑вот почему мы и в'вы‑выживаем в самых суровых обстоятельствах.  

Но всё‑таки ЧТО‑ТО заставило ею повернуть обратно, ЧТО‑ТО заставило его сложить крылья за спиной и ринуться на Громадного Монстра, как маленькая коричневатая молния. Что, как я уже говорил, было далеко не в интересах Беззубика.

Беззубик влетел прямо в левую ноздрю Чудовища и принялся порхать там вверх‑вниз, щекоча стенки крыльями.

Моредраконус отчаянно мотал головой, морщил нос и громко ревел:

– А‑А‑А‑А‑АААААААА…

Исполин сунул в нос свой исполинский коготь и, будто невоспитанный мальчишка, принялся ковыряться, пытаясь извлечь надоедливую козявку.

Один раз Беззубику не удалось увернуться от грозного когтя, и тот царапнул его по груди. Но маленький дракончик был так возбужден, что даже не почувствовал удара и продолжал порхать и щекотать дальше.

– А‑А‑А‑А‑ААААААААААААП… – ревел Морской Дракон.

Иккинга, висевшего на копье, трясло и швыряло из стороны в сторону. Драконья глотка ходила ходуном. Он изо всех сил старался удержаться на копье, которое грозило вот‑вот обломиться.

– …ПЧХИИИИИИИИ‑И‑И‑И‑И‑И!!!!!

Дракон чихнул. Иккинг, копье, Беззубик и целые тучи отвратительных соплей вылетели из драконьей пасти и рассеялись по окрестностям.

Очутившись в воздухе, Беззубик вспомнил, что мальчики не умеют летать.

Он сложил крылья и спикировал вслед за Иккингом, который стремительно приближался к земле.

Беззубик схватил Иккинга за локоть. Когти у драконов необычайно сильные, и дракончик сумел замедлить Иккинговое падение – хоть и не остановить его совсем, но всё же смягчить приземление в кусты вереска.

Через заросли папоротника к ним поспешно продирался Стоик Обширный.

Он подхватил сына, прикрыл его неподвижное тело щитом и повернулся к Чудовищу.

Беззубик спрятался за спину Стоика. Зеленый Смерч оправился от приступа чихания. Он из последних сил полз вперед, истекая кровью из смертельных ран на груди и шее. Дракон медленно опустил грозную голову, пока она не сровнялась с верхним краем обрыва, и устремил на Стоика свои злобные желтые глаза.

– Пришло время всем нам умереть, – прорычал Зеленый Смерч. – Тебе его не спасти. Ты ничего не сможешь сделать! Мое пламя расплавит этот щит, как масло…  

Зеленый Смерч разинул пасть.

Медленно втянул в себя побольше воздуха.

Стоик попытался удержаться за вересковый куст, но его, Иккинга и Беззубика неумолимо втягивало в громадный черный тоннель между разверстыми челюстями Монстра.

Зеленый Смерч выждал мгновение, потом снова выдохнул, наслаждаясь ужасом своих жертв.

– В'во‑вот что б'бы‑бывает, когда нарушаешь Драконий Закон… – в ужасе пискнул Беззубик, выглядывая из‑за края Стоикова плаща.

Чудовище раздуло щеки, и Стоик с Беззубиком приготовились, что вот‑вот их пожрет пламя.

Но пламени не было.

Зеленый Смерч удивленно заморгал.

Он снова надул щеки и пыхнул сильнее.

Опять никакого огня.

Дракон попытался еще раз, и от усилий его голова окрасилась странным лиловатым оттенком…

Окрасилась и стала раздуваться, будто ее накачивали воздухом изнутри.

Монстр понятия не имел, что происходит. Он испуганно заметался, его глаза всё сильнее и сильнее вылезали из орбит, и, наконец, с грохотом, который разнесся на сотни миль по окрестным морям…

…Зеленый Смерч лопнул у всех на глазах!

Это казалось чудом или, может быть, вмешательством богов, но на самом деле взрыв имел вполне логическое объяснение. Ибо когда Иккинг висел в драконовой глотке, из последних сил повторяя «Надо выжить, надо выжить!», он снял с себя шлем и как можно глубже засунул его рога в драконьи огнедырки.

Получилась идеальная затычка.

Поэтому, когда Дракон захотел изрыгнуть огонь, давление у него в голове начало нарастать и в конце концов повысилось так сильно, что Зеленый Смерч взорвался.

Остатки огромного Дракона рассыпались по всей округе. Стоику и Беззубику еще повезло, что ни один кyсок не попал в них, хоть они и стояли очень близко к месту катаклизма.

Но один горящий драконий Зуб длиной футов восемь (самый маленький из тех, что были у Чудовища) летел прямо на Иккинга. Могучий Монстров вдох вытащил мальчика из‑за укрытия под Стоиковым щитом, и теперь он лежал на земле в паре футов от Стоика и Беззубика, абсолютно беззащитный.

Уголком глаза Стоик заметил летящий Зуб и, подхватив щит, метнулся вперед. Только викинг успел бы добраться туда вовремя. Когда с детства охотишься на вальдшнепов с луком и стрелами, это отлично развивает быстроту реакции.

Поэтому щит Стоика всё‑таки спас Иккингу жизнь. Если бы не он, громадный Зуб пригвоздил бы Иккинга к земле, как булавка – бабочку. Летящий Зуб воткнулся глубоко‑преглубоко в самую середину толстого бронзового щита и остался торчать, покачиваясь, среди языков зеленого драконьего пламени.

Стоик в ужасе поднял щит, чтобы посмотреть, не прошел ли Зуб насквозь и не задел ли он его сына. Но Иккинг был цел и невредим. Он лежал с открытыми глазами и к чему‑то прислушивался. Откуда‑то – казалось, прямо из торящего Зуба – доносился странный звук. Это было пение, хриплое, раскатистое, как гул ветра в коралловых пещерах. Слова у песни были такие:

 

«Я могу сожрать большого  

Синего кита,  

Погасить Луну и Солнце  

Кончиком хвоста.  

Трепещите, ветры в море,  

Я иду на бой.  

Разве есть еще на свете  

Зверь такой большой?»  

 

– Слышите? – радостно воскликнул Иккинг перед тем, как потерять сознание. – Обед поет.

 

ИККИНГ НЕЗАМЕНИМЫЙ

 

Четыре сотни викингов, собравшихся на краю обрыва, встретили Иккинга и Беззубика бурными аплодисментами.

Странное это было зрелище, дикое и варварское – мальчик и дракон возвращаются, с ног до головы покрытые гадкой зеленой Драконьей Слизью и Соплями, но сияющие от неземного восторга. Еще бы – ведь они только что спаслись от Неминуемой Смерти.

Ужасная битва опустошила все окрестности. Удушающий зеленовато‑серый дым застилал глаза, мешая видеть, но было и так ясно: от Мыса Мертвая Голова противники в пылу боя отхватили изрядные куски земли. Пляж был усыпан грудами камней, обрыв изъеден камнепадами. В глубокой воде громоздилась огромная туша Пурпурного Смерча, а куски Зеленого Смерча были раскиданы по всему берегу и половине острова. Большие участки вереска и папоротников всё еще пылали.

Однако, каким‑то чудом, почти все викинги и их драконы остались живы после страшной битвы.

Я говорю «почти все», и вот почему. Когда Беззубик подполз к хозяину, чтобы лизнуть его трепетным раздвоенным язычком, Стоик заметил у него на груди глубокую рану, из которой текла ярко‑зеленая кровь. Коготь Зеленого Смерча пронзил самое сердце маленького дракончика, которого все считали бессердечным.

Беззубик проследил взгляд Стоика и опустил глаза. Увидев рану, он взвизгнул от ужаса и упал замертво.

 

***

 

Проснулся Иккинг только через два дня, страшно голодный. Всё тело болело. Был поздний вечер. Он лежал на огромной кровати Стоика. В комнату набилась целая толпа народу. Здесь были и Стоик, и Валгалларама, и Старый Сморчок, и Рыбьеног, и почти все Старейшины Племени.

Были тут и драконы: у ног Стоика переругивались Головотяп и Крючкозуб, на спинку Иккинговой кровати взгромоздилась Страхкорова. (Драконы вернулись, как только услышали взрыв и поняли, что Прежние Хозяева Олуха снова стали Хозяевами. Будучи драконами, они никак не объяснили свое исчезновение, однако из вежливости всё же напустили на себя чуть‑чуть виноватый вид.)

– Он жив! – восторженно закричал Стоик Обширный, и все радостно загалдели. А Валгалларама увесистым кулаком ткнула Иккинга в плечо, что у викингов равносильно крепкому объятию.

– Мы тут все собрались, – сказала Валгалларама. – Ждали, когда ты проснешься.

Иккинг сел на постели. Сон как рукой сняло.

– Не все, – возразил он. – А где Беззубик?

Все смущенно замялись, никто не отваживался посмотреть Иккингу в глаза. Стоик неловко покашлял.

– Прости, сынок, – сказал он. – Но его с нами нет. Он умер всего несколько часов назад. В эту самую минуту всё Племя устраивает ему Героические Похороны. Это великая честь, – тороплива продолжил Стоик. – Он будет первым драконом, похороненным по Викинговскому Обряду…

– Откуда ты знаешь, что он умер? – раздраженно спросил Иккинг.

Стоик удивленно заморгал.

– Ну, как откуда: все признаки налицо – сердце не бьется, дыхания нет, тело холодное как камень. Совершенно ясно: он мертв.

– Нет, ПРАВО, папа, – воскликнул Иккинг, едва сдерживая злость. – Ну неужели ты НИЧЕГО не знаешь о драконах? Он, наверное, впал в СОННУЮ КОМУ! А это ХОРОШИЙ ПРИЗНАК: значит, он выздоравливает.

– Oх, клянусь усами Тора! – засуетился Стоик. – Похороны начались полчаса назад…

– Надо их немедленно остановить! – завопил Иккинг. – Драконы слабо огнеупорны. Они сожгут его заживо!

С удивительной энергией (если учитывать обстоятельства) Иккинг вскочил с постели, выбежал из комнаты, а потом и из дома. За ним по пятам мчался Рыбьеног со Страхкоровой.

 

***

 

На берегу Хулиганской Гавани торжественная церемония Викинговских Военных Похорон подходила к концу.

Зрелище было удивительное, но у Иккинга не было настроения на него любоваться.

Небо было усеяно звездами. Безмятежное море блестело, как стекло. На скалах в полном молчании выстроились Племена Лохматых Хулиганов и Безжалостных Остолопов, и каждый держал в руке горящий факел.

Пришел даже Сопляк. Он старался напустить на себя торжественный вид; в знак уважения снял с головы шлем и то и дело приглаживал гладко причесанные волосы.

– Туда ему и дорога, головастику с крылышками, – тихо шепнул он Песьедуху Тугодуму, и тот угодливо хихикнул.

– Так ему и надо за то, что нарушил Закон, – фыркнула Огневица, взглянув на Слизняка, который ковырял в носу, сидя на плече у Песьедуха.

На воду была спущена точная копия викинговской ладьи. Ветерок тихо погнал ее прочь от острова Олух, по лунной дорожке, мимо голых остовов сгоревших флотов Стоика Обширного и Пирамидона Остолопа. На палубе ладьи Иккинг с трудом различил маленькое тельце Беззубика. Возле него стоял Стоиков щит, пронзенный длинным Драконовым Зубом, точно гигантским вражеским мечом.

Брехун Крикливый протрубил в рог траурный сигнал. Он уже полностью оправился после недавнего неожиданного полета.

– Т‑Р‑Р‑У‑У‑У‑У‑У‑М‑М‑М!

Двадцать шесть отборных лучников Стоика, стоявших в почетном карауле вдоль правого берега гавани, медленно подняли луки. Каждый из них вложил в лук зажженную стрелу.

– Н‑Н‑Е‑Е‑Е‑Е‑Е‑Т! – во всё горло завопил Иккинг самым громким криком, на какой был способен.

Но было уже поздно.

Пылающие стрелы изящно взмыли в воздух, опустились на кораблик и подожгли его.

 

Кое‑кто в толпе поднял глаза, чтобы посмотреть, кто это осмелился нарушить ход церемонии.

– ИККИНГ! – радостно закричал Бандюг Остолоп, первым узнавший фигурку на горизонте. По толпе прокатился удивленный ропот: все шептали друг другу «Иккинг?», повторяли его имя всё громче и громче, приветствовали радостными криками.

У Сопляка отвисла челюсть. Он был совсем не рад видеть Иккинга живым и здоровым. Сопляк еще мог примириться с Иккингом как с мертвым Героем, но появление живого Героя Иккинга его сильно разочаровало.

А Иккинг смотрел на горящий кораблик, и по его лицу катились слезы.

Ладья накренилась, и Стоиков щит с драконьим Зубом упал в воду. И когда последний обломок кораблика был готов исчезнуть под волнами, погибнуть под натиском огня и воды, пламя взметнулось в воздух футов на двадцать. И из этого пламени, расправив крылья, как птица Феникс, волоча за собой огненный хвост, как комета, выпорхнул… как бы вы думали, кто?

Беззубик!

Он воспарил высоко‑высоко, к самым звездам, оставляя за собой яркий огненный след. А потом стал пикировать всё ниже, ниже, ниже, к морю, и в последний миг снова взметнулся вверх, под восторженные крики зрителей. Иккинг всё тревожился, не больно ли ему, но тут, наконец, дракончик пролетел прямо над его головой. И мальчик услышал победоносный клич Беззубика.

Пусть у Беззубика и были свои недостатки, нельзя было не восхититься его артистическим дарованием. Обычно Простые Садовые драконы не славятся своими летными качествами, но даже самый простой Простой Садовый дракон, объятый пламенем, являет собой потрясающее зрелище.

Беззубик пылающей звездой носился по черному небу, как живой фейерверк, выполняя головокружительные сальто, вычерчивая мертвые петли. Толпа, мгновение назад готовая оплакивать гибель и Беззубика, и, возможно, Иккинга, восторженно бесновалась и аплодировала дракончику, а тот порхал над головами, осыпая зрителей дождем искр.

Наконец пламя стало слишком жарким, и Беззубик нырнул в море, чтобы погаснуть, но тотчас же выпорхнул обратно и взлетел на плечо Иккингу. Оттуда он торжественно раскланялся в ответ на бурные аплодисменты, слегка испортив впечатление самодовольным «Ку‑ка‑ре‑ку!».

Стоик Обширный призвал толпу к молчанию и в полный голос, пророкотал Праздничную Речь:

– Хулиганы и Остолопы! Грозы Морей, Сыновья Тора и самые суровые Хозяева Драконов! Имею честь представить вам нового воина Племени Лохматых Хулиганов. Мой сын – ИККИНГ НЕЗАМЕНИМЫЙ!

Слова его эхом раскатились по окрестным холмам и были много раз повторены ликующей толпой. Ночной ветерок подхватил их и разнес по островам, и вскоре, казалось, весь мир повторяет, каким Незаменимым оказался в конце концов Иккинг.

Таков, друзья мои, таков Самый Трудный Путь в Герои.