Служба государственной безопасности

 

Штаб‑квартира Службы государственной безопасности располагалась на третьем этаже полицейского управления, попасть в которое можно было с Польхемсгатан. На стоянке вертолетов, устроенной на крыше следственной тюрьмы, кто‑то свистнул в свисток. Отделом, ответственным за меры безопасности, руководил Вернер Санден, высокий длинноносый мужчина с угольно‑черными глазками и глубоким басом. Сейчас он сидел за своим столом, широко расставив ноги и подняв руку в успокаивающем жесте. Тусклый свет падал через выходящее во внутренний двор окошко. Пахло пылью и накалившимися лампочками. В этом необыкновенно тоскливом кабинете стояла молодая женщина по имени Сага Бауэр. Она уже дослужилась до комиссара и специализировалась на борьбе с терроризмом. Саге было всего двадцать пять; в длинных светлых волосах сверкали зеленые, желтые и красные ленты, что придавало ей вид лесной феи, стоящей на полянке в луче света. Под мышкой висел крупнокалиберный пистолет. На Саге была шапочка и расстегнутая спортивная кофта с логотипом боксерского клуба «Нарва».

– Я вела это дело больше года, – умоляюще говорила она. – Я занималась им без выходных, по ночам не спала…

– Тут другое, – с улыбкой перебил шеф.

– Ну пожалуйста… Вы не можете опять обойти меня.

– Не могу? Криминалист из уголовной полиции серьезно ранен, напали на комиссара, квартира могла взорваться.

– Я знаю. Мне нужно туда…

– Я уже отправил Йорана Стуне.

– Йорана Стуне? Я работаю здесь три года, мне ни одно дело не дают довести до конца, это же моя экспертная область. Йоран не разберется…

– Он хорошо показал себя в подземных коридорах.

Сага с трудом сглотнула, потом ответила:

– Это тоже было мое дело, это я нашла связь между…

Вернер серьезно возразил:

– Но оно стало опасным, и я продолжаю считать, что поступил правильно.

Сага покраснела, опустила глаза, собралась и заговорила, стараясь оставаться спокойной:

– Я хорошо справляюсь, меня же учили как раз этому…

– Да, но я принял другое решение.

Санден подергал себя за нос, вздохнул и положил ноги на корзину для бумаг, стоявшую под столом.

– Вы же знаете, что я здесь не потому, что меня направил сюда Комитет по вопросам женского равноправия, – медленно проговорила Сага. – Я здесь не по какой‑то квоте, я лучше всех в группе прохожу все проверки, я отлично стреляю, я расследовала двести десять разных…

– Я просто боюсь за тебя, – сказал Санден и взглянул в ее голубые глаза.

– Я не кукла, не принцесса и не фея.

– Но ты такая… такая…

Вернер покраснел до корней волос и беспомощно поднял руки:

– Ладно, черт с тобой, договорились. Ты ведешь следствие, но Стуне будет работать с тобой, подстрахует, если что.

– Спасибо. – Сага с облегчением улыбнулась.

– Но не забывай, мы не в игрушки играем, – пробасил Санден. – Сестра Пенелопы Фернандес убита, ее казнили, саму Пенелопу никто не может найти…

– Сейчас активизировались левоэкстремистские группировки. Мы проверяем, не стоит ли «Революционный Фронт» за кражей взрывчатки в Ваксхольме.

– Уточните, способны ли они на немедленные действия.

– И радикалы подняли голову, – как‑то слишком уж настойчиво продолжала Сага. – Я только что говорила с Данте Ларссоном из МАСТ. Он сказал, что этим летом они ожидают диверсий.

– Сосредоточимся на Пенелопе Фернандес, – улыбнулся Вернер. – Всякие технические моменты мы будем решать совместно с уголовной полицией, но в остальном легавых стоит держать в стороне.

Сага Бауэр кивнула, немного помолчала, потом спросила:

– Я закончу это расследование? Оно важно для меня, потому что…

– Пока ты в седле, – перебил шеф. – Но мы понятия не имеем, где закончится это дело. Мы даже не знаем, где оно начинается.

 

22

«Что вам нужно?»

 

Неподалеку от Решюльгатан в Вестеросе стоит длинный, ослепительно белый дом. Его жильцам рукой подать до школы, футбольного поля и теннисного корта.

Из подъезда номер одиннадцать вышел юноша с мотоциклетным шлемом в руке. Юношу звали Стефан Бергквист; ему скоро должно было исполниться семнадцать. Стефан учился в техническом колледже и жил вместе с матерью и ее приятелем.

Длинные светлые волосы, серебряная сережка в нижней губе, черная футболка, штанины мешковатых джинсов спускаются под пятки кроссовок.

Стефан не спеша спустился на парковку, повесил шлем на руль своего мотоцикла и медленно покатил по дорожке вокруг дома, потом вдоль железнодорожных путей, проехал под виадуком и оказался в большой промышленной зоне. Там он остановился возле большого то ли сарая, то ли склада, покрытого синими и серебристыми граффити.

Здесь Стефан обычно встречался с приятелями; они наперегонки носились по дорожке вдоль железнодорожной насыпи, переезжали запасные пути, а потом возвращались на Терминалвеген.

Четыре года назад они нашли среди разросшегося позади здания репейника ключ от склада и с тех пор устраивали здесь сходки. На складе никто не появлялся уже лет десять. По какой‑то причине его забросили, предварительно потратив немало времени и сил на строительство.

Стефан слез с мотоцикла, отпер висячий замок, сдвинул стальной засов и открыл деревянную дверь. Вошел, закрыл дверь, глянул на часы в телефоне и увидел, что звонила мама.

Мальчик не заметил, что за ним наблюдал человек лет шестидесяти в серой замшевой куртке и светло‑коричневых брюках. Мужчина стоял за мусорным контейнером возле низенького нежилого строения по ту сторону путей.

Стефан прошел в кухоньку, вытащил из раковины пакет чипсов, вытряхнул последние крошки в ладонь и отправил в рот.

Свет попадал в сарай через два грязных зарешеченных окна.

В ожидании друзей Стефан принялся рыться в кипе старых газет, валявшихся на чертежном столе. На первой полосе «Лектюр» под заголовком «Вас оближут, да еще и заплатят!» красовалась молодая женщина с обнаженной грудью.

Мужчина в замшевой куртке спокойно покинул свое укрытие, прошел мимо электроопоры и перебрался через рельсы на бурой насыпи. Потом подошел к мотоциклу Стефана, выбил подпорку и подкатил его к складу.

Оглядевшись, он положил мотоцикл на землю и придвинул его к двери, намертво заклинив выход. Потом открыл бак, и бензин полился на землю.

Стефан продолжал рыться в старых газетах, рассматривая выцветшие фотографии из женской тюрьмы. Светловолосая женщина сидела в камере, широко расставив ноги и демонстрируя охранникам влагалище. Стефан уставился на картинку и дернулся, только услышав позвякивание снаружи. Он прислушался; ему показалось, что там кто‑то ходит, и он торопливо сложил газету.

Человек в замшевой куртке взял забытую мальчишками красную канистру и принялся поливать бензином землю вокруг здания. Первые крики он услышал уже на заднем дворе. Мальчик колотил в дверь, пытаясь открыть ее; его шаги затопали по полу, потом в грязном окне появилось испуганное лицо.

– Откройте дверь, не смешно, – громко сказал он.

Человек в замшевой куртке обошел вокруг склада, вылил остатки бензина и поставил канистру на место.

– Вы что делаете?! – завопил мальчик.

Он попытался высадить дверь, но она не поддалась. Мальчик кинулся звонить матери, но ее телефон оказался выключен. Сердце тяжело билось от страха; Стефан перебегал от одного окна к другому, стараясь разглядеть что‑нибудь через стекло в серых потеках.

– Вы что, дурак?!

Он учуял резкий запах бензина, и желудок свело от ужаса.

– Э‑эй! – испуганно позвал Стефан. – Я знаю, вы здесь!

Мужчина достал из кармана коробок спичек.

– Что вам нужно? Ну пожалуйста, скажите, что вам нужно!

– Ты ни в чем не виноват, но ночной кошмар должен сбыться, – не повышая голоса ответил человек и зажег спичку.

– Выпустите меня! – закричал мальчик.

Мужчина бросил спичку на сырую траву. Раздался тихий хлопок, словно бы огромный парус вдруг наполнился воздухом. Синеватое пламя вздулось с такой силой, что мужчина попятился. Мальчик звал на помощь. Пламя окружило склад. Мужчина продолжал отступать; ему в лицо повеяло жаром, он слышал крики смертельно испуганной жертвы.

В несколько секунд огонь охватил строение полностью, стекла за решеткой полопались от жара.

Мальчик завыл – у него занялись волосы.

Человек в замшевой куртке перешел железнодорожные пути и остановился возле какого‑то хозяйственного строения. Старый склад полыхал, словно факел.

Через несколько минут послышался грохот – с севера приближался товарный состав. Он медленно катился по рельсам; коричневые вагоны со скрежетом и скрипом двигались мимо пылающего склада, а человек в серой замшевой куртке исчез где‑то на Стенбюгатан.

 

23

Криминалисты

 

Несмотря на выходной день, шеф уголовной полиции Карлос Элиассон находился в своем кабинете. Элиассон становился все нелюдимее и оттого с удвоенной силой сопротивлялся неожиданным посещениям. Дверь была заперта, горела красная лампочка «Не входить!». Йона открыл дверь, постучав на ходу.

– Морская полиция что‑нибудь нашла?

Карлос отодвинул книгу, лежавшую на столе, и спокойно ответил:

– На вас с Эрикссоном напали, вы пережили шок. Вам нужно поберечь себя.

– Побережем.

– Поиски с вертолета прекращены.

Йона окаменел.

– Как прекращены? И сколько они успели?..

– Не знаю, – перебил Карлос.

– А кто глава следственной группы?

– Уголовная полиция здесь ни при чем. Это дело морской полиции.

– Не мешало бы знать, сколько убийств мы расследуем – одно или два, – огрызнулся комиссар.

– Ты пока ничего не расследуешь. Я поговорил с Йенсом Сванейельмом. Мы создаем группу вместе со Службой безопасности. От уголовки туда войдет Петтер Неслунд.

– А у меня какое задание?

– Взять отпуск на недельку.

– Нет.

– Тогда съезди в Высшую школу полиции, прочитай лекцию.

– Нет.

– Уперся как баран, – посетовал Карлос. – Твое упрямство мне не нравится.

– Плевать мне на тебя. Пенелопа…

– Плевать на меня? – поразился Элиассон. – Да ты что? Я же твой начальник…

– Пенелопа Фернандес и Бьёрн Альмскуг могут быть еще живы, – твердо сказал Йона. – Квартиру Альмскуга сожгли, квартира Фернандес сгорела бы, не окажись там меня. Убийца искал что‑то, что у них было. По‑моему, он хотел заставить Виолу говорить, прежде чем утопить ее…

– Большое спасибо, – раздраженно перебил Карлос. – Спасибо за интересные мысли, но у нас… Нет, минуточку. Я знаю, тебе трудно с этим согласиться, но кроме тебя, Йона, есть и другие полицейские. И да будет тебе известно, большинство из них – опытные люди с головой на плечах.

– Согласен. И тебе стоит их поберечь, – недобро заметил комиссар и посмотрел на бурые пятна на рукавах своей рубашки. Кровь Эрикссона.

– В смысле?

– Я уже столкнулся с преступником. Боюсь, в этом расследовании погибнет не один полицейский.

– Вы не ожидали нападения, я понимаю, в какой ад вы попали…

– Ладно, – тяжело сказал Йона.

– Томми Кофоэд сейчас работает на месте преступления. А я позвоню Бриттис в полицейскую школу, скажу, что ты сегодня заедешь к ним, а на следующей неделе прочитаешь лекцию.

* * *

На улице комиссара сразу окатило жарким воздухом. Йона снял пиджак и заметил, что сзади к нему кто‑то приближается – из тенистого парка, по улице между припаркованными машинами. Йона повернулся и увидел мать Пенелопы, Клаудию Фернандес.

– Господин Линна… – сдавленным голосом произнесла Клаудия.

– Что с вами, Клаудия? – серьезно спросил комиссар.

Клаудия только покачала головой. Глаза у нее были красные, лицо – умоляющее.

– Найдите ее, найдите мою девочку! – И она протянула комиссару пухлый конверт.

Конверт оказался набит деньгами. Комиссар попытался отдать его Клаудии, но та взмахнула руками.

– Пожалуйста, возьмите. Это все, что у меня есть. Но я достану еще, я продам дом, только найдите ее.

– Клаудия, я не возьму ваших денег.

Ее умоляющее лицо сморщилось:

– Прошу вас…

– Мы делаем все, что можем.

Наконец комиссару удалось сунуть Клаудии конверт. Она с отсутствующим видом зажала его в руке, пробормотав, что пойдет домой и будет ждать звонка. Потом остановила комиссара и снова принялась объяснять:

– Я сказала ей, что она может не приходить… она никогда не позвонит мне.

– Клаудия, вы просто поссорились. Это же не на всю жизнь.

– Но как у меня язык повернулся?! – Она ударила себя по лбу. – Как можно говорить такие вещи собственным детям?

– Вы просто…

Йона вдруг замолчал, по спине потек пот. Комиссар постарался прогнать проснувшиеся воспоминания.

– Я не переживу этого, – тихо пробормотала Клаудия.

Йона пожал ей руку и сказал, что сделает все, что сможет.

– Ваша дочь вернется к вам, – прошептал он.

Клаудия кивнула, и они разошлись. Йона торопливо зашагал к машине, щурясь и посматривая в небо. День был солнечный, но в воздухе как будто висела дымка, к тому же стояла духота. Комиссар вспомнил, как прошлым летом сидел в больнице и держал за руку мать. Они говорили по‑фински. Йона обещал, что, как только матери станет лучше, они вместе поедут в Карелию. Она родилась там в маленькой деревеньке, которую, в отличие от многих других, русские не сожгли во время Второй мировой войны. Мать ответила: будет лучше, если он поедет в Карелию с кем‑нибудь, кто ждет его.

Комиссар купил бутылку «Пеллегрино» в «Иль кафе» и глотнул воды, прежде чем садиться в нагретую машину. Руль раскалился, сиденье обжигало спину. Вместо того чтобы ехать в полицейскую школу, комиссар отправился в дом номер три по Санкт‑Паульсгатан, в квартиру пропавшей Пенелопы Фернандес. Он думал о человеке, с которым там столкнулся. В движениях нападавшего были удивительная быстрота и точность, нож как будто жил собственной жизнью.

Перед дверью подъезда была натянута бело‑синяя лента со словами «Полиция» и «Проход запрещен».

Йона предъявил удостоверение и пожал руку полицейскому в форме. Они иногда встречались, но вместе не работали.

– Жарко сегодня, – сказал Йона.

– Да уж.

– Сколько экспертов на месте? – Йона кивнул на лестницу.

– Один от наших и трое от Службы безопасности, – радостно сообщил дежурный. – Хотят поскорее собрать ДНК.

– Они ничего не найдут, – предсказал комиссар скорее самому себе и пошел вверх по лестнице.

Возле двери квартиры на третьем этаже стоял Мелькер Янос, немолодой полицейский. Йона помнил его еще по полицейской школе как человека нервного и высокомерного. Тогда карьера Мелькера шла в гору, но тяжелый развод и периодические запои сделали свое дело – Мелькер постепенно скатился до патрульного. Завидев комиссара, Мелькер сухо и раздраженно поздоровался и с ироническим поклоном открыл ему дверь. Йона сказал «спасибо», не ожидая ответа.

Почти на пороге он увидел Томми Кофоэда, координатора техников‑криминалистов из Комиссии по расследованию убийств. Кофоэд, доходивший комиссару только до груди, сутулился и по обыкновению был чем‑то недоволен. Когда их взгляды встретились, рот Кофоэда растянулся в радостной детской улыбке.

– Йона, как я рад тебя видеть! А я думал, ты поехал в полицейскую школу.

– Я перепутал поворот.

– Здорово.

– Нашли что‑нибудь?

– Мы проверили отпечатки подошв в прихожей.

– И они совпадают со следами моих ботинок, – сказал комиссар, пожимая руку Кофоэду.

– И ботинок нападавшего. – Кофоэд улыбнулся еще шире. – Мы сняли несколько замечательных отпечатков. Он двигался невероятно ловко, правда?

– Правда, – коротко ответил Йона.

В прихожей лежали специальные метки, не дававшие спутать уже проверенные отпечатки с непроверенными. На штативе торчала камера с направленным в пол объективом. Мощная лампа с алюминиевым экраном лежала в углу, шнур был скручен. Эксперты искали невидимые отпечатки при помощи рассеянного света. Потом техники обрабатывали следы электростатическим съемником – это позволяло понять, как преступник передвигался по кухне и прихожей.

Йона подумал, что виртуозы‑криминалисты работают зря. Скорее всего преступник уже сжег и обувь, и перчатки с одеждой.

– Как же он бегал? – спросил Кофоэд, указывая на отметки на полу. – Там, там… наискосок туда, потом ничего, а потом – здесь и здесь.

– Ты пропустил один след, – улыбнулся Йона.

– Голову даю на отсечение.

– Вон там, – показал комиссар.

– Где?

– На стене.

– Зараза.

Сантиметрах в семидесяти от пола на светло‑серых обоях виднелся след подошвы. Томми Кофоэд позвал еще одного техника и попросил его снять желатиновый отпечаток.

– Теперь можно ходить по полу? – спросил Йона.

– Только по стенам не бегай, – фыркнул Кофоэд.

 

24

Что же он искал?

 

В кухне стоял какой‑то человек в джинсах и светло‑коричневом пиджаке с кожаными заплатами на локтях. Он время от времени поглаживал светлые усы и что‑то громко говорил, указывая на микроволновую печь. Йона прошел в кухню и увидел, как техник‑криминалист в респираторе и защитных перчатках кладет в бумажный пакет покореженный баллончик, складывает пакет вдвое, заклеивает скотчем и что‑то пишет на нем.

– Вы Йона Линна, правильно? – сказал человек со светлыми усами. – Если вы и вправду такой гений, как говорят, то давайте к нам.

Они пожали друг другу руки.

– Йоран Стуне, Служба безопасности, – довольным голосом сообщил мужчина.

– Это вы руководите предварительным следствием?

– Да, я… хотя формально – Сага Бауэр… статистики ради, – криво улыбнулся Стуне.

– Я видел Сагу Бауэр, – сказал Йона. – Она производит впечатление способной…

– …на что? – Стуне захохотал и тут же зажал себе рот.

Йона выглянул в окно, подумал о дрейфующей яхте и попытался представить себе убийцу, которому могли отдать приказ о ликвидации. Он сознавал, что расследование еще только началось, что еще рано делать выводы, но восстановить ход событий было бы полезно. Скорее всего, единственной целью преступника была Пенелопа. Убивать же Виолу он наверняка не собирался, поскольку не знал, что она вообще может оказаться на яхте. Ее присутствие было для убийцы досадной случайностью, подумал комиссар и перешел в спальню.

Постель застелена, на сливочно‑белом покрывале ни морщинки. На подоконнике комиссар увидел ноутбук; рядом стояла Сага Бауэр из Службы безопасности (это она распоряжалась компьютером) и говорила по телефону. Комиссар помнил ее по семинару по борьбе с терроризмом.

Йона сел на кровать и попробовал снова собраться с мыслями. Вызвал в воображении образы Виолы и Пенелопы, возле них поместил Бьёрна. Наверняка Пенелопы с Бьёрном не было на яхте, когда была убита Виола, иначе преступник не совершил бы ошибки. Он убил бы всех троих, рассадил бы трупы по правильным кроватям и потопил судно. Ошибка исключала присутствие Пенелопы на яхте. Значит, Пенелопа с приятелем должны были находиться в каком‑то другом месте.

Йона поднялся и перешел в гостиную. Он скользнул взглядом по укрепленному на стене телевизору, дивану с красным пледом, по модному столику, заваленному журналами «Урдфронт» и газетами «Эксит». Подошел к книжному шкафу, занимавшему всю стену, вспомнил провода в машинном отделении яхты – через несколько минут от электрической дуги должна была вспыхнуть набивка сиденья, – и подтянутый поближе шланг топливного насоса. Но яхта не затонула. Видимо, мотор работал недостаточно долго.

Речь больше не шла о случайности.

Квартира Бьёрна сгорела дотла. В тот же день убивают Виолу. Яхта взорвалась бы, если бы люди не бросили ее.

Потом убийца попытался устроить взрыв газа в квартире Пенелопы.

Квартира Бьёрна, яхта, квартира Пенелопы.

Убийца искал что‑то, что было у Бьёрна и Пенелопы. Начал, обыскав квартиру Бьёрна, и, не найдя нужного, сжег ее. Потом последовал за яхтой, обыскал и яхту, ничего не нашел, пытался вынудить Виолу говорить и, не получив ответа на свой вопрос, отправился в квартиру Пенелопы.

Йона позаимствовал у техников пару латексных перчаток, снова подошел к книжным полкам и принялся рассматривать тонкий слой пыли на них. Он заметил, что на некоторых корешках пыли нет. Значит, в последние пару недель кто‑то вытаскивал эти книги.

– Мне не нравится, что вы здесь, – сказала Сага Бауэр за спиной у комиссара. – Это мое расследование.

– Я сейчас уйду, только уточню кое‑что.

– У вас пять минут.

Комиссар обернулся:

– Можете сфотографировать книги?

– Уже сфотографировали, – сухо ответила Сага.

– Немного сбоку и сверху, чтобы было видно пыль, – невозмутимо пояснил Йона.

Сага поняла, что он имеет в виду. Не меняя выражения лица, она взяла фотоаппарат у одного из экспертов и сфотографировала все полки, до которых дотянулась, а потом разрешила комиссару осмотреть книги на пяти нижних полках.

Йона вытащил «Капитал» Маркса, пролистал книгу – множество подчеркнутых строк и примечаний на полях. Заглянул в пустое место, оставшееся после книги, но ничего не заметил. Комиссар вернул «Капитал» на полку и стал рассматривать остальные книги. Биография Ульрики Майнхоф[15], антология под названием «Основные тексты женщин‑политиков», избранные произведения Брехта.

На второй снизу полке комиссар неожиданно обнаружил книги, которые явно недавно вытаскивали.

Перед ними не было пыли.

«Как спасались антилопы» – свидетельства очевидцев резни в Руанде, томик Пабло Неруды Cien sonetos de amor и «Исторические корни шведской идеи расовой биологии».

Йона пролистал книги одну за другой. Когда он открыл «Идеи расовой биологии», оттуда выпало фото. Комиссар поднял снимок. Черно‑белая фотография изображала серьезную черноволосую девочку с косичками. Йона сразу узнал Клаудию Фернандес. Ей здесь было лет пятнадцать, и она поразительно походила на своих дочерей.

Но кто способен положить фотографию своей матери в книгу о расовой биологии, подумал комиссар и посмотрел на оборот снимка.

Там кто‑то написал карандашом: No estés lejos de mí un solo día.

Без сомнения, это была строка из стихотворения «Не уходи ни на единый день».

Йона снова достал томик Неруды и скоро нашел строфу целиком: No estés lejos de mí un solo día, porque cómo, porque, no sé decirlo, es largo el día, y te estaré esperando como en las estaciones cuando en alguna parte se durmieron los trenes [16].

Вот где должна была лежать фотография. В книге Неруды.

Это ее место, подумал комиссар.

И если убийца что‑то искал в книге, фотография могла выпасть.

Он стоял здесь, рассуждал Йона, смотрел на пыльные полки, совсем как я, и торопливо пролистывал книги, которые брали с полки в последние несколько недель. Внезапно убийца обнаруживает, что фотография выпала и лежит на полу; он подбирает ее, но кладет не в ту книгу.

Йона прикрыл глаза.

Вот так все и было, подумал он.

Ликвидатор рылся в книгах.

Он знал, что ищет, и этот предмет находился между страницами книги.

Так что же это было?

Письмо, завещание, фотография, признание?

Компакт‑диск, карта памяти или сим‑карта?

 

25

Девочка на лестнице

 

Йона заглянул в ванную, которую как раз подробно фотографировали эксперты, потом вышел на лестничную клетку и остановился у двери соседней квартиры.

Перед частой решеткой лифтовой шахты переминался с ноги на ногу Мелькер.

Комиссар постучал, подождал. Вскоре в квартире послышались шаги. Полная женщина за шестьдесят приоткрыла дверь и выглянула.

– Да?

– Здравствуйте, меня зовут Йона Линна, я комиссар уголовной полиции…

– Но я уже говорила, что не видела его лица, – перебила женщина.

– Полиция уже была здесь? Я не знал.

Женщина распахнула дверь. Две кошки, лежавшие на телефонном столике, спрыгнули на пол и исчезли в глубине квартиры.

– На нем была маска Дракулы, – нетерпеливо сказала женщина, словно уже объясняла это бессчетное число раз.

– На ком?

– На ком, на ком… – пробурчала хозяйка квартиры, ушла и через минуту вернулась с пожелтевшей газетной вырезкой.

Йона вполглаза просмотрел статью двадцатилетней давности. В ней говорилось об эксгибиционисте, пугавшем женщин в Сёдермальме.

– Ниже пояса на нем не было ни лоскутка…

– И вы думаете…

– Я, конечно, туда и не смотрела, – продолжила она. – Хотя я уже все рассказала вашим.

Йона улыбнулся.

– Я хотел спросить совсем о другом.

Женщина удивленно уставилась на него:

– Что ж вы сразу не сказали?

– Вы хорошо знаете Пенелопу Фернандес, вашу соседку?..

– Она мне как внучка, – затараторила женщина. – Такая чудесная, такая милая…

Женщина вдруг замолчала, потом тихо спросила:

– Она умерла?

– Почему вы так решили?

– Потому что пришли из полиции и задают всякие вопросы.

– Вы не видели – к ней на днях не приходили необычные гости?

– Я, конечно, старуха. Но у меня нет привычки шпионить и записывать, кто когда к кому ходит.

– Я подумал – может, вы случайно что‑то видели.

– Не видела.

– Может, что‑нибудь было? Что‑то необычное?

– Совершенно ничего. Она разумная прилежная девочка.

Комиссар поблагодарил, сказал, что, возможно, зайдет еще с вопросами, и отодвинулся, чтобы женщина смогла закрыть дверь.

На площадке третьего этажа квартир больше не было. Комиссар стал подниматься по лестнице, но на полпути увидел, что на ступеньке сидит девочка. Лет восьми, похожа на мальчика: волосы коротко подстрижены, наряд – джинсы и потертая флисовая кофта. На коленях у девочки лежал пакет: бутылка минеральной воды «Рамлоса» с почти отставшей этикеткой и полбулки.

Йона остановился рядом с девочкой, робко смотревшей на него, и сказал:

– Привет. Как тебя зовут?

– Миа.

– А меня – Йона.

Комиссар заметил грязь у девочки под подбородком, на тонкой шейке.

– А у вас есть пистолет? – спросил ребенок.

– Почему ты решила, что у меня есть пистолет?

– Вы сказали Элле, что вы полицейский.

– Правильно. Я комиссар.

– У вас есть пистолет?

– Да, есть, – нарочито равнодушно сказал Йона. – Хочешь пострелять?

Девочка уставилась на него раскрыв рот:

– Да ладно!

Йона улыбнулся, и девочка рассмеялась.

– Почему ты сидишь на лестнице? – спросил комиссар.

– Мне тут нравится. Можно слушать всякое.

Йона сел рядом с девочкой и неторопливо спросил:

– Что же ты слышала?

– Ну, я слышала, что вы полицейский и что Элла вам наврала.

– О чем наврала?

– Что она прямо ужас как любит Пенелопу, – пояснила Миа. – А сама сует кошачьи какашки ей в почтовый ящик.

– Зачем?

Девочка пожала плечами и провела пальцем по пакету.

– Не знаю.

– А тебе нравится Пенелопа?

– Она всегда говорит мне «Привет!».

– Но ты ее не знаешь?

– Нет.

Йона огляделся.

– Ты что, живешь тут, на лестнице?

Девочка застенчиво улыбнулась:

– Нет, я живу на первом этаже с мамой.

– Но ты целями днями сидишь на лестнице.

Миа пожала плечами:

– Ну да.

– И спишь здесь?

Девочка поколупала пальцем этикетку «Рамлосы» и коротко ответила:

– Иногда.

– В пятницу, – медленно начал Йона, – рано утром Пенелопа вышла из дома. Села в такси.

– Бьёрну ужасно не повезло, – заторопилась девочка. – Он немножко опоздал, пришел, когда она уже ушла. Я сказала ему, что Пенелопа уехала.

– И что он ответил?

– Что ничего страшного, что он просто кой‑чего забыл.

– Кой‑чего забыл?

Миа кивнула.

– Я часто прошу у него телефон, поиграть в игры, но в тот раз он торопился, просто зашел в квартиру и сразу вышел, запер дверь и побежал вниз по лестнице.

– Ты не видела, что он нес?

– Нет.

– А что было потом?

– Ничего не было. Без пятнадцати девять я пошла в школу.

– А после школы, вечером? Вечером что‑нибудь было?

Миа пожала плечами:

– Мамы не было, я сидела дома. Съела макароны, посмотрела, что по телевизору.

– А вчера?

– Вчера ее тоже не было, и я осталась дома.

– Значит, ты не видела, кто ходил по лестнице?

– Не видела.

Комиссар достал визитную карточку, написал телефоны.

– Посмотри сюда, Миа, – сказал он. – Вот это – отличные телефонные номера. Один – мой. – Он указал пальцем на выпуклые цифры на визитке с эмблемой полиции. – А второй номер, 0200–230 230 – это Служба помощи детям. Можешь позвонить и поговорить о чем хочешь.

– Ладно, – прошептала Миа и взяла карточку.

– Не выбрасывай карточку, как только я уйду. Даже если ты не станешь звонить сейчас, потом она может тебе пригодиться.

– У Бьёрна была рука вот так, когда он уходил, – сказала Миа и прижала руку к животу.

– Как будто у него болит живот?

– Да.

 

26

Ладонь

 

Йона обошел и другие квартиры, однако выяснил только, что Пенелопа была соседкой тихой и почти застенчивой, принимала участие в ежегодной уборке и присутствовала на годовых собраниях. Закончив опрос, комиссар снова спустился на третий этаж.

Дверь в квартиру Пенелопы была открыта. Техник из Службы безопасности вырезал дверной замок и положил задвижку в бумажный пакет.

Йона вошел, остановился и стал наблюдать за криминалистами. Ему всегда нравилось следить за работой экспертов, смотреть, как они последовательно фотографируют все, что видят, фиксируют следы и заносят в протокол каждый этап. Работа на месте преступления становилась чем дальше, тем кропотливее. Ведь место преступления постепенно, участок за участком, подвергается изменениям, порядок нарушается. Очень важно сохранить его так, чтобы ни одна улика, ни один ключ к цепи событий не были потеряны.

Йона обвел взглядом чисто прибранную квартиру Пенелопы Фернандес. Что делал здесь Бьёрн Альмскуг? Он явился, как только Пенелопа вышла на улицу. Как будто прятался за дверью подъезда, дожидаясь, когда хозяйка уйдет.

Может быть, это всего лишь совпадение, но не исключено, что Бьёрн хотел избежать встречи с подружкой.

Бьёрн вбежал, увидел на лестнице девочку… он так торопился, что не поболтал с ней, сказал, что ему надо кое‑что найти. В квартире оставался всего несколько минут.

Вероятно, он пришел забрать что‑то, как он сказал девочке. Забыл ключи от яхты или что‑то, что можно сунуть в карман.

А может быть, он, наоборот, что‑то оставил. Или ему надо было что‑нибудь посмотреть, проверить информацию, уточнить телефонный номер.

Йона прошел в кухню и огляделся.

– Холодильник проверили?

Молодой человек с козлиной бородкой посмотрел на него и спросил по‑далекарлийски[17] тягуче:

– Есть захотели?

– В холодильнике хорошо прятать мелкие вещи, – сухо ответил комиссар.

– Мы пока не занимались кухней.

Йона вернулся в гостиную. Сага наговаривала что‑то на диктофон, стоя в углу комнаты.

Томми Кофоэд приладил скотч на прозрачную пленку и взглянул вверх, на Йону.

– Нашли что‑нибудь неожиданное? – спросил Йона.

– Неожиданное? Нашли. Отпечаток подошвы на стене.

– Больше ничего?

– Все важное всегда приходит из лаборатории в Линчёпинге.

– Заключение будет через неделю?

– Если мы встанем у них над душой с хлыстом. – Кофоэд пожал плечами. – А я как раз собирался осмотреть место в косяке, куда воткнулся нож, хотел сделать слепок лезвия.

– Да ну, не надо, – пробормотал комиссар.

Кофоэд решил, что это шутка, и рассмеялся, потом снова посерьезнел: