Дин‑дон, козел мертв. 3 страница

Мне нужны были имена людей, с которыми папа говорил много лет назад, когда ездил в Ирландию, чтобы найти медицинскую карту заболевшей Алины. Я хотела знать, что именно они ему сказали.

Но я не могла расспрашивать его в присутствии Бэрронса и Риодана. Если они учуют хотя бы намек на пророчество о том, что я могу уничтожить мир, они меня запрут и выбросят ключ.

– Я соскучилась. Мои родители должны знать, что я жива.

– Они знают. Я заснял, как вы входили, Бэрронс показал им запись. – Риодан помолчал и добавил: – На этом настоял Джек.

Я быстро взглянула на него. Что это, слабая улыбка?

Ему нравился мой отец. Я слышала это в его голосе, когда Риодан назвал моего отца по имени. Риодан уважал его. Я просияла. Я всегда гордилась папой, но теперь, когда он произвел впечатление даже на Риодана... Пусть я терпеть не могла владельца «Честерса», но это восприняла как комплимент.

– Жаль, что на самом деле ты не его дочь. У него сильная кровь.

Я ответила Риодану взглядом, которому научилась у Бэрронса.

– Но никто не знает наверняка, откуда ты взялась, Мак, так ведь?

– Моей биологической матерью была Исла О'Коннор, глава Хевена ши‑видящих, – холодно сообщила я.

– Правда? Когда Бэрронс сказал мне о словах старухи О'Рейли, я всерьез занялся этим вопросом. Как оказалось, у Ислы был один ребенок, а не два. Ее дочь звали Алина. И она мертва.

– Значит, ты плохо копал, – возразила я. Но внезапно мне стало плохо. Вот почему Нана называла меня Алиной. – Наверное, я родилась позже. Нана об этом просто не знала.

– Исла была единственной из Хевена, выжившей в ту ночь, когда «Синсар Дабх» освободилась.

– Где ты взял эту информацию?

– И для нее не было никакого «позже».

– Откуда ты знаешь? Что тебе известно о моей матери, Риодан? Он посмотрел на Бэрронса. Они обменялись взглядами, которые явно говорили о многом, вот только я не знала этого языка.

Я уставилась на Бэрронса.

– И ты удивляешься, что я не во всем тебе признаюсь? Ты же мне ничего не рассказываешь.

– Оставь, я сам справлюсь, – сказал Бэрронс Риодану.

– Предлагаю справляться получше.

– А я предлагаю тебе на хрен отвалить.

– Мак не сказала тебе, что Книга посетила ее в ту ночь у Дэррока. Проникла в ее разум, считала мысли.

– Я думаю, что «Синсар Дабх» может читать только поверхностные мысли, – быстро уточнила я. – Не все.

– Книга убила Дэррока, потому что узнала от Мак, что ему известен короткий путь. Интересно, что еще она узнала?

Бэрронс повернулся и уставился на меня. «И вы ничего мне об этом не сказали?»

«А ты ничего не сказал мне о моей матери? Что ты знаешь о ней? И обо мне?»

Темные глаза пообещали мне расплату за молчание.

Мои тоже.

Я ненавидела это. Мы с Бэрронсом были врагами. Это сбивало меня с толку и ранило мое сердце. Еще совсем недавно я горевала о нем так, словно потеряла единственного дорогого мне человека, а теперь он вернулся и мы снова противники. Кто решил, что наша судьба – вечно быть врагами?

«Одному из нас придется начать доверять другому», – сказала я взглядом.

«Начнем с вас, мисс Лейн».

В этом‑то и заключалась проблема. Ни один из нас не станет рисковать. У меня есть длинный список причин, веских причин, по которым не стоит этого делать. Мой папа смог бы довести мое дело до Верховного суда. Бэрронс не вызывает у меня желания доверять ему. И он даже не пытается его мне внушить.

«Когда замерзнет ад, Бэрронс».

«Та же страница, мисс Лейн. Та же чертова...»

Я отвела взгляд на середине фразы: своеобразный эквивалент оттопыренного среднего пальца.

Риодан внимательно наблюдал за нами.

– Отвали, – предупредила я. – Это между нами. Ты должен всего лишь обеспечить моим родителям безопасность и...

– Это сложновато, пока вы ведете себя, как отвязавшаяся пушка.

Дверь распахнулась, вошли Лор и двое других. От них волнами растекалось напряжение, настолько густое, что мне показалось, будто оно вытянуло из комнаты весь кислород.

За ними вошел Фейд со стопкой простыней и мотком скотча.

– Ты не поверишь, кто только что заявился в клуб, – сказал Лор Риодану. – Разреши мне измениться. Произнеси слово.

Я нахмурилась. Лор просит у Риодана разрешения? Или это просто дань вежливости клубу?

– «Синсар Дабх», верно? – Риодан бросил на Бэрронса многозначительный взгляд. – Поскольку она вытащила данные из головы Мак и знает, где нас искать.

– Ты долбаный параноик, Риодан. С чего бы ей вас искать?

– Возможно, – сказал один из вошедших, – потому что мы для нее чертовски привлекательные носители и нам не нравится, что нас используют.

– Ты вообще не учил ее стратегии? – выпалил Риодан в сторону Бэрронса.

– У меня было не так уж много времени.

– Это Видимый. Долбаный Принц, – сказал Лор. – Он привел несколько сотен Светлых из десятка разных каст. Они ждут снаружи. Принц угрожает нам войной. Требует закрыть это место и перестать кормить Невидимых.

Я ахнула.

– В'лейн?

– Это ты велела ему прийти! – заявил Риодан.

– Она его знает?! – взорвался Лор.

– Это еще один ее бойфренд, – ответил Риодан.

– Помимо Дэррока? – осведомился кто‑то.

Лор уставился на Бэрронса.

– Когда ты наконец поумнеешь и пристрелишь эту стерву ради нашего общего блага?

Уровень тестостерона взлетел на опасную высоту. Внезапно я испугалась, что они превратятся в чудовищ и я окажусь посреди стаи рычащих монстров с клыками, когтями, рогами, а знак Бэрронса вряд ли защитит меня от остальных пяти. Я даже не знала, сработает ли он с Бэрронсом.

– Вы думаете, что вам стоит беспокоиться о Видимых? – спросил Фейд.

– А о чем нам, по‑твоему, стоит беспокоиться? – раздраженно спросил Бэрронс.

Фейд перехватил автомат и выпустил несколько очередей раньше, чем Бэрронс и остальные успели пошевелиться.

– Обо мне.

 

 

20

 

 

Это сработало только потому, что Фейд застал их врасплох. Бэрронс мог двигаться так быстро, что убить его из огнестрельного оружия было непросто.

Но он не ожидал выстрела от Фейда, а Фейд был таким же быстрым.

Не знаю, кто они все такие, но пока кто‑нибудь не разубедит меня, я буду считать, что все они одинаковы. У них обостренные чувства: обоняние, зрение, слух. Бэрронс силен, как десятеро мужчин, и у него очень крепкие кости. Я видела, как он спрыгнул с десятиметровой высоты и приземлился мягко, как кот.

Фейд удивил всех. Он успел застрелить и Риодана, прежде чем остальные бросились к нему и отобрали автомат.

Фейд попятился к стене, и я подумала: как странно, что, потеряв оружие, он все еще цепляется за простыни.

– Какого хрена, Фейд? – зарычал Лор. – Опять забыл принять лекарства?

Фейд посмотрел на меня.

– Твои родители будут следующими, – произнес он. – Я уничтожу все, что ты любишь, МакКайла.

Я могла только вздохнуть от ужаса. Риодан не был параноиком. Он был прав. «Синсар Дабх» просканировала меня, выудила информацию о них и быстро ее использовала.

Она была здесь – в одной комнате со мной!

Она узнала о «Честерсе» и пришла осмотреться, проверить, что она сможет выяснить.

Я вышла из Зеркал три дня назад – и вот уже третий раз подряд она меня находит!

Неужели и правда моя вина в том, что Книга отправилась в аббатство, не найдя меня в Дублине? И я косвенно виновата в смерти ши‑видящих? Как долго «Синсар Дабх» перескакивала с человека на человека, подбираясь ко мне все ближе?

Достаточно долго, чтобы узнать о моих родителях...

– Она в простынях! – закричала я. – Хватайте простыни!

И тут же пожалела о своих словах. Любой коснувшийся Книги тоже станет одержимым, а ведь все они вооружены.

– Нет, не трогайте простыни!

Фейд ринулся прочь со скоростью молнии. И исчез.

Остальные последовали за ним, оставив меня одну.

Я рванулась к двери, но она захлопнулась прямо передо мной, и я понятия не имела, как ее открыть. Я прижимала ладонь к десятку разных мест, но безуспешно.

Я развернулась и уставилась во внешнюю комнату. Если «Синсар Дабх» добралась до моих родителей... если Фейд отнес ее туда... если она убила их...

Одна мысль об этом была нестерпимой.

Мои родители стояли и смотрели на меня, но я знала, что они меня не видят. Они просто повернули головы в ту сторону, откуда доносилась стрельба.

Дверь за мной с шипением открылась и закрылась.

– Мне нужно увести тебя отсюда, – прорычал Лор. Я обернулась, уже с копьем в руке.

– Откуда я знаю, что ты не Книга?

– Посмотри на меня. Где бы я мог ее спрятать?

Его штаны и рубашка облегали тело, словно вторая кожа. Я взглянула на обувь. Сапоги.

– Сними обувь. Он разулся.

– Теперь ты. Сними плащ. Я сбросила его с плеч.

– И юбку.

– У нас нет на это времени, – отрезала я. – Мои родители...

– Фейд ушел из клуба. Теперь они в безопасности.

– Этого недостаточно!

– Мы примем меры. Теперь мы настороже Кто‑то же принес Книгу. Никто не войдет на этаж к твоим родителями в одежде.

Мои брови взлетели вверх. Это будет для мамы настоящим шоком.

– Я сказал: сними юбку.

– Но как Фейд мог передать мне Книгу?

– Вероятность минимальна. Но я не буду рисковать.

Вздохнув, я расстегнула и сбросила юбку Свитер плотно облегал мое тело. На мне были черные танга. Голенища сапог плотно прилегали к голеням. Мне негде было прятать Книгу.

– Доволен?

– Едва ли.

Натянув и застегнув юбку, я бросила последний долгий взгляд на родителей и отвернулась. Затем я посмотрела на искореженное тело Бэрронса и вздрогнула.

Я стояла у трупа Бэрронса. Опять.

Я знала, что на самом деле это ненадолго, но слишком свежим было горе и слишком запутанными мои эмоции.

– Сколько он будет... – Я осеклась, с ужасом услышав слезы в своем голосе.

– А тебе не пофиг?

– Нет, то есть я просто... Дерьмо.

Я отвернулась и замолотила по стене кулаками. Мне было все равно, услышат ли мои родители звуки ударов, и наплевать, что стена затряслась. Мне было наплевать на то, что обо мне подумает Лор. Я ненавидела смерть Бэрронса. Ненавидела. Вне всяких причин. Это было за гранью понимания.

Я била по стене кулаками, пока Лор не схватил мои окровавленные руки и не оттащил меня в сторону.

– Сколько? – потребовала я. – Мне нужно знать! И тебе лучше ответить на мой вопрос!

Он слабо улыбнулся.

– А то что, ты накормишь меня кровавыми рунами?

Я нахмурилась.

– Вы, ребята, рассказываете друг другу все?

– Не все. Мне было зверски интересно узнать о при‑йа. Но подробностей я не дождался.

– Сколько? Отвечай мне. – Я использовала Глас.

– В этот раз я не уверен. Но не так долго, как в прошлый. А если ты еще хоть раз попытаешься воздействовать на меня с помощью Гласа, женщина, я сам убью твоих родителей.

 

 

21

 

 

– Что должен сделать Принц, чтобы получить поцелуй на День святого Валентина, МакКайла?

Слова парили в темноте, Эрос прокатывался по коже, колол меня сотнями крошечных стрел. Даже имея иммунитет к состоянию при‑йа, я не могла не реагировать на музыкальный и чувственный голос В'лейна. Я больше не раздевалась при его появлении, но глубоко во мне все еще жила девочка, которая никогда не переставала этого хотеть, особенно когда он был игривым, соблазняющим.

Сколько Дней святого Валентина закончились для меня поцелуем?

Хватит двух пальцев, чтобы сосчитать.

Это были обычные поцелуи, ничего особенного. И уж точно ничего такого, что способно расшатать мир женщины.

Я застыла, взявшись за ручку входной двери «КСБ». Бэрронс сменил замки в гараже и двери черного хода, поэтому пришлось оставить «вайпер» на аллее и обойти дом с фасада. Это была тяжелая ночь. Я готова была ее закончить. Я хотела укрыться с головой и забыться глубоким сном без сновидений.

Несколько часов назад я убеждала себя, что, даже если Бэрронс на меня разозлился, я смогу уснуть, зная, что он жив.

Ага. Счастливого Валентина, Мак.

– Я думаю, люди‑мужчины дарят цветы.

Внезапно меня окутал тонкий аромат роз. В моей руке возник букет. Лепестки щекотали мой нос. Земля под ногами была усыпана ими. Влажные, пышные, они источали неземной аромат.

Я прижалась лбом к стеклянной вставке на вишневой двери. Сквозь стекло можно было различить мой разгромленный магазин.

– Ты тоже пришел обвинять меня в предательстве? Осыпать меня подарками и в то же время угрожать мне будет очень в стиле Фейри. Мне надоело оправдываться. Когда я увидела безжизненные глаза Бэрронса, мне показалось, что я вернулась на тот обрыв. Не знаю, почему меня так впечатлила его смерть, я ведь знала, что она не настоящая. Лор заверил меня, что они оживут, хотя и не уточнил когда. Почему он не мог этого сказать? Потому что телу Бэрронса нужно исцелиться, а некоторые раны заживают дольше других?

Я не могла выбросить эту сцену из головы. Теперь у меня было два видения, которыми можно себя пытать: Бэрронс выпотрошенный и Бэрронс застреленный. А еще я дико боялась за своих родителей. Я была в ужасе от того, с какой легкостью «Синсар Дабх» отсеяла все значимое для меня. Вначале аббатство, затем Дэррок, Бэрронс, а теперь она угрожает моим родителям. Я уже не могла спорить с утверждением Риодана о том, что Книга ищет меня. Она играет со мной? Но почему она просто не убьет меня? Книга действительно считает, что я, как говорил Риодан, «сменила приоритеты»? Ничто, связанное с «Синсар Дабх», не имело смысла. Иногда она награждала меня жуткой, сокрушительной болью, и я чувствовала ее приближение за милю. А сегодня, к примеру, я не поняла, что она находится в одной комнате со мной.

Книга убивала всех, с кем контактировала. Кроме меня. Она причиняла мне боль, но всегда оставляла в живых. Почему?

Я требовала, чтобы Лор увез из Дублина моих маму и папу. Он отказался даже подумать об этом. Сказал, что никто и пальцем не пошевелит, если Бэрронс не отдаст такой приказ. Все они требовали мою голову – а оказалось, что последнее слово принадлежит Бэрронсу.

Я всегда могла убедить В'лейна телепортироваться, забрать моих родителей, перенести их в безопасное место, вот только... Наверное, это кровь ши‑видящих не позволяла мне доверить родителей Фейри.

– Я не дурак, МакКайла. Ты играла с Дэрроком. Я лишь хочу спросить почему.

С моих плеч рухнул огромный груз. Самое время ощутить хоть чье‑то доверие. Как оказалось, доверял мне только В'лейн.

– Спасибо, – просто сказала я.

Я обернулась, и мои глаза распахнулись от увиденного. В'лейн всегда умел себя подать. Сейчас он «приглушил» себя до человеческой формы, но это ничуть не уменьшило его невероятного шарма. В черных брюках, сапогах, черном кашемировом свитере, с длинными волосами, ниспадавшими на спину, и бархатной золотистой кожей В'лейн казался падшим ангелом.

Сегодня он был величественным, как никогда. Наверное, командование армией Светлых указало ему цель, которой ему не хватало. Он перестал быть капризным скучающим бессмертным и превратился в истинного вождя своего народа. В'лейну наверняка сложно было управлять Светлым Двором. Скорее всего, Джайн и его люди, подстрелив и убив множество Фейри, заставили Светлых прийти в себя. Немного сложностей и страданий явно пошло Видимым на пользу.

– Ты ни разу не усомнился во мне? Даже когда я стояла на улице с армией Невидимых?

– Я знаю, что ты за женщина, МакКайла. Будь ты Фейри, ты принадлежала бы к моему Двору. – Он изучал меня древними разноцветными глазами. – Моя армия не настолько проницательна. Они считают тебя союзницей Дэррока. Мы убедим их в обратном. – Улыбка тронула уголки его губ. – К тому же тебя выдало заявление о том, что Бэрронс мертв. Я видел тебя с ним сегодня в «Честерсе». – В'лейн помолчал. – Не знаю, как тебе удалось обмануть Невидимых Принцев. Они уверены в его смерти.

В'лейн сообщил это все таким ровным тоном, что я чуть не пропустила и вопрос, и угрозу. Под кружевом его слов скрывалась сталь. Под игривостью В'лейна таилось опасное настроение. Но почему? Я видела его в «Честерсе». Что‑то случилось после того, как Лор вытащил меня из клуба и усадил в «вайпер»? В'лейн знает, что «Синсар Дабх» тоже была там?

– Я просто освоила один трюк.

– Бэрронс не умер. Он... на время потерял дееспособность?

В'лейн и Бэрронс ненавидели друг друга, поскольку давным‑давно Бэрронс убил Принцессу Светлых. Инстинкт, более глубокий, чем я могла осознать, заставил меня солгать.

– Ты что, шутишь? Бэрронс бессмертен.

– Я узнаю, как ты обманула Принцев, МакКайла. – И снова сталь под шелком. Это был не вопрос. Это был почти приказ.

В'лейн вошел ко мне под навес, и опьяняющий аромат Двора Фейри, жасмин и сандал, смешался с тонкой ноткой крошащихся под сапогами пурпурных лепестков. Опасность вошла вместе с В'лейном.

Я подняла лицо, всматриваясь. И вдруг поняла, почему В'лейн так зол. Он балансировал на краю не потому, что я смогла обмануть Темных Принцев. Его беспокоила мысль о том, что Принцы знали, что Бэрронс не мертв, и каким‑то образом обманули его.

В'лейн входил в Высший Совет Королевы. Он был избран властительницей их расы, чтобы видеть истину сквозь любые интриги Двора. А он не смог этого сделать. Собственная неспособность отличить правду от лжи – причем в Невидимых – потрясла его. Я это понимала. Осознание того, что ты не можешь доверять собственным суждениям, крайне изматывает.

Однако в данном случае В'лейн не ошибся. Бэрронс действительно умер, Невидимые Принцы не обманули его. Но я не собиралась в этом признаваться. Не только потому, что на этом настаивал Бэрронс, но и потому, что у меня, похоже, появился железобетонный императив: сохранить секрет Бэрронса.

Зная об этом, он мог закрепить это еще одной татуировкой.

И все же я решила сказать В'лейну часть правды.

– Помнишь, ты говорил, что я начну понимать, что я такое?

Его взгляд стал цепким, он кивнул. И коснулся моих волос.

– Я рад, что ты восстановила их, МакКайла. Они прекрасны.

Ага, хотя Бэрронс так не думал.

– Ты был прав. Недавно я больше узнала о той моей части, где хранятся знания, которых я не могу объяснить. Я чувствую то, чего не понимаю.

Он склонил голову, ожидая.

– Я нашла руны, которые не нравятся Принцам. И использовала их в сочетании с другими, чтобы создать иллюзию смерти Бэрронса, – солгала я.

В'лейн понял меня: Невидимые ему не лгали. Это я обманула Невидимых. Тонкие линии напряжения сошли с его лица.

– Ты убедила Дэррока и Принцев, что Бэрронс мертв, чтобы Дэррок поверил, будто ты ищешь с ним союза?

– Именно.

– Зачем?

Я медлила.

– МакКайла, неужели мы не можем доверять друг другу? – мягко спросил он. – Как мне убедить тебя? Приказывай, я повинуюсь.

Я так устала от взаимной лжи и недоверия.

– Дэррок знал, как управлять «Синсар Дабх». Поэтому Книга его и убила.

– Так, значит, мы слышали правду. Это был не Охотник.

Я кивнула.

– И что это за короткий путь?

– Я не успела расспросить его.

В'лейн изучал меня.

– Чтобы так ловко обмануть Принцев, необходима огромная сила. – В'лейн явно хотел еще что‑то сказать, но передумал. Миг спустя он осторожно добавил: – Какого цвета были те руны?

– Алые.

Он замер, разглядывая меня так, словно не был уверен, на что смотрит. Это мне очень не понравилось. Затем В'лейн произнес:

– Они бились, как маленькие человеческие сердца?

– Да.

– Это невозможно!

– Хочешь, я призову их сейчас?

– Ты можешь? Вот так легко?

Я кивнула.

– В этом нет необходимости. Я верю тебе на слово, МакКайла.

– Что они означают? Дэррок не сказал мне об этом.

– Думаю, что, увидев их, он еще больше заинтересовался тобой. Ты обладаешь невероятной силой, МакКайла. Это паразиты. Они впиваются в то, к чему прикоснутся, растут и распространяются, как человеческие болезни.

Вот черт. Я помнила, как руны выросли в спальне пентхауса. Получается, я выпустила в мир еще одну заразу Невидимых?

– Если их использовали с Песнью Творения, они создавали непроницаемую клетку, – сказал В'лейн. – Сам я никогда их не видел, но наши истории повествуют о том, что при первой Королеве Светлых эти руны использовались для наказания, а после стали частью стен тюрьмы Невидимых.

Я вздрогнула.

– Но как я могу знать о рунах, которые использовались для постройки тех стен?

– Именно это я и хотел бы выяснить.

Я вздохнула и потерла глаза. Новые вопросы. Их количество скоро сведет меня с ума.

– Ты устала, – мягко сказал В'лейн. – Сегодня ночь влюбленных. Где ты проведешь ее, МакКайла? В шелковом гамаке среди пальмовых деревьев, покачиваясь над тропическими волнами, с любовником Фейри, который исполнит любое твое желание? Разделишь ли ты приют со Светлым Принцем Фейри? Или взойдешь по лестнице разрушенного магазина, чтобы спать в одиночестве в доме того, кто никогда не доверял тебе и никогда не будет доверять?

Ох.

Он коснулся моей скулы, провел пальцем по подбородку, заставил поднять лицо.

– Ты стала прекрасной женщиной. Передо мной уже не ребенок, приехавший сюда несколько месяцев назад. Ты закалилась. Твое тело излучает силу и уверенность, твердость и целеустремленность. Но стала ли ты мудрее? Или тобой правит сердце, привязанность к тому, кто тебе не подходит? И ты, как большинство людей, не способна измениться? Изменить свои запросы и признать ошибку? Твоя раса предпочитает оправдывать ошибки, а не исправлять их.

– Мое сердце ни к кому не привязано.

– Хорошо. Тогда оно все еще может стать моим. – В'лейн наклонился и поцеловал меня.

Я закрыла глаза и растаяла, прижавшись к его телу. То, что кто‑то в меня верил, отвечал на мои вопросы, просто был со мной вежлив, было приятным разнообразием, да и отрицать эротизм В'лейна я не могла. Когда имя Фейри нежно скользнуло мне в рот, дразня, предлагая, ожидая приглашения и разрешения остаться, я вздохнула, не прерывая поцелуя, и В'лейн ответил мне. Согласные, которые я не смогу произнести, гласные, состоящие из небольших арий, начали впиваться в мой язык, отчего все мое тело запылало чувственным удовольствием.

Я вдыхала запах Принца Фейри и пьянящий аромат лепестков. Неплохой поцелуй на День святого Валентина, ох, какой неплохой.

В'лейн не торопился, отдавая мне свое имя, позволял невозможным звукам звучать нежно и медленно, а когда они заняли свое место, я испытала оргазм. Я стояла на крытом крыльце «КСБ» и целовала В'лейна еще долго после того, как он вернул мне свое имя.

И я продолжала светиться изнутри, когда взбежала по лестнице и упала на свою кровать.

 

– О блин, это что тут случилось?

Я прислонила метлу к упавшему шкафу и обернулась, чтобы посмотреть на Дэни. Стоя в открытых дверях «КСБ», она засовывала в рот протеиновый батончик. Ее глаза сузились, быстро оценивая ущерб. Утренний свет проникал под навес крыльца и превращал ее кудряшки в огненный ореол. День был ясный, почти безветренный – пятнадцать градусов тепла после недавнего снега, – но я не могла согреться, даже включив оба камина.

– Закрой дверь, пожалуйста, – попросила я.

Мне снова снилось Холодное Место. Я выныривала в полудрему от страха сорваться в пропасть, над которой меня преследовал безымянный ужас, но каждый раз кошмар затягивал меня обратно.

Я взбиралась на ледяные утесы в поисках прекрасной и печальной женщины, звала ее, верила, что найду ее сразу за следующим хребтом. Но, взобравшись на вершину, понимала, что вижу только десятки песочных часов. Черный песок быстро вытекал в нижнюю половину. Я бежала и лихорадочно переворачивала одни часы за другими, но за считанные секунды песок снова пересыпался.

За секунду до пробуждения я поняла, что не могу найти эту женщину, потому что слишком долго ждала. Время имело огромное значение, а я опоздала. Она исчезла. И надежда, как мелкий черный песок, утекала все быстрее.

Я облажалась.

Я приняла душ и оделась. На моих плечах лежал груз вины. Мне хотелось хоть какого‑то прогресса, хоть какого‑то достижения, поэтому с метлой и жаждой мести я атаковала мусор разгромленного магазина. Уборка длилась уже несколько часов, я выбивала опилки и щепки из ковров Бэрронса, сметала битое стекло в небольшие кучки.

Дэни зашла внутрь и закрыла дверь.

– В'лейн сказал, что ты хотела меня видеть. Не знаю зачем, но сегодня утром я не слишком занята, так что я тебя слушаю. И лучше бы тебе сменить тон, потому что в прошлый раз ты говорила со мной совсем не по‑дружески. – Она просияла. – В'лейн принес мне шоколад. Чуваки! Словно я его Валентина или типа того. Мы с ним даже поговорили. Я сказала, что мне почти четырнадцать и что однажды я подарю ему свою девственность.

Я застонала. Она действительно ему это сказала? Прежде чем отправить В'лейна к Дэни, я заставила его поклясться, что он «выключит» свой эротизм.

– Как только все утихнет, нам с тобой предстоит долгий разговор о девственности и о В'лейне.

– Последние новости, Мак: оно никогда не утихнет. Это мир. Такой, какой он есть. И живем мы в нем сейчас. – Несмотря на ее обычную развязность и дерзкий тон, глаза Дэни оставались холодными. Настороженными.

Тяжелые слова. Жестокая правда, с которой тяжело смириться. Мне это не под силу.

– Все не останется таким же, как сейчас, Дэни. Мы этого не позволим.

– А что мы можем сделать? Мир слишком большой. И к тому же он не так плох. Мы с тобой варимся, как горошины в мегакотле, и других овощей в нем нет. А ты ведешь себя так, словно готова завалить Главного Монстра. Меня это бесит.

Дэни бросила на меня взгляд, полный непроизнесенных слов: «Ты меня бросила. Оставила одну. Я здесь, и ты уж лучше не порть мне настроение». Дэни вытащила из кармана яблоко и вгрызлась в него.

Прошлой ночью, перед уходом В'лейна, я попросила его найти Дэни с утра и сказать ей, что Бэрронс не умирал, я была под прикрытием и прошу прощения за обман. Но никакой испорченный телефон не заменит реальности. Дэни нужно было услышать это от меня. А мне нужно было произнести это вслух.

– Прости, Дэни. Мне очень тяжело было причинять тебе боль.

– Эй, да забей. Мне не больно. Чтобы причинить мне боль, нужно нечто большее. Ну был у тебя ПМС. Фигня. Я просто хотела услышать, что ты коза.

– Я коза. И даже если тебе все равно, я чуть с ума не сошла от этого. Ты простишь меня?

Дэни вздрогнула. Ей явно было неловко. Этот не по годам развитый, одаренный подросток в аббатстве знал только два вида обращения: приказы или игнорирование. Сомневаюсь, что кто‑то хоть раз извинился перед ней.

– Да хватит уже, господи. Нечего распускать сопли. Ты же взрослая. Ха! – Дэни переступила через разбитую кассу и попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой. – Что тут произошло? Мини‑торнадо?

– Сними плащ. – Я ушла от ответа. Не могла же я сказать: «После того как я убила Бэрронса, он так разозлился, что разгромил магазин».

– Ага. Забыла.

Дэни повела плечами, и черный кожаный плащ кучей осел на полу. На Дэни были узкие джинсы с низкой посадкой, облегающий свитер и высокие темные ботинки. Зеленые глаза сияли.

– Учитывая то, что Книга шастает автостопом и прячется среди людей, нам придется носить гламурные штучки, да? Все в обтяжку. Чувиха, да все у всех будет видно, а от вида некоторых толстых дур из аббатства у меня глаза на лоб вылезут. Отвисшие сиськи... Бэ‑э‑э!

Я прикусила губу, стараясь не рассмеяться. Это Дэни. Ни грамма такта. Как и мир вокруг нее, она оставалась собой, неординарной и несдержанной.

– Не у всех такой ускоренный метаболизм, как у тебя, – сухо сказала я.

Чего бы я только не отдала за это! Я бы ела шоколад на завтрак, пирожные на обед и пироги на ужин.

Дэни бросила огрызок яблока на кучу мусора.

– Не могу дождаться, когда увижу Бэрронса, – выпалила она. – А ты? Нет, тебе, наверно, все равно. Ты же видела его голым. Как долго? Несколько месяцев?

Иногда я очень жалела, что у нее не сохранилось хоть каких‑то табу. Внезапно я снова очутилась в подвале и увидела, как Бэрронс идет ко мне через комнату. Я говорила ему, что он самый красивый мужчина на свете.

Я быстро сменила тему.

– Что сейчас происходит в аббатстве? Я знаю, что ты ушла оттуда, но что там было до того?

Ее лицо помрачнело.

– Там плохо, Мак. Очень плохо. А что? Ты думаешь вернуться? Честно говоря, это не самая удачная идея.

Удачная или нет, но выбора у меня не осталось. По словам Наны, когда «Синсар Дабх» вырвалась двадцать с чем‑то лет назад, Хевен возглавляла моя мать. По словам Риодана, все члены Хевена были уничтожены в ту ночь. За исключением моей матери.

Нана называла меня Алиной.

Если верить Риодану, Алина была единственным ребенком Ислы. Попытка допросить скрытного Риодана ничего не даст, не говоря уже о том, что сейчас он мертв и я не знаю, как долго это продлится.