Когда в Европе наступили «темные века», приток путешественников в Египет резко сократился, поскольку возможности для путешествий значительно уменьшились по сравнению с римской эпохой. Одним из немногих европейцев, добравшихся до Египта, был ирландский монах Фиделий, в 762 году побывавший у пирамид на пути в Святую Землю. Описание его путешествия составил другой монах, Дикуил, ошибочно назвавший пирамиды «зернохранилищами святого Иосифа». Благодаря монахам-переписчикам это ошибочное мнение относительно пирамид продержалось несколько столетий. Лишь в V веке его оспорили два римских автора, однако на одном из куполов базилики Святого Марка в Венеции сохранилась мозаика XII века, изображающая пирамиды именно как зернохранилища. Дикуил писал, что пирамид семь — по числу «лет изобилия», о которых упоминается в Ветхом завете; вероятно, он сосчитал, наряду с тремя большими пирамидами, и малые, ныне разрушенные. «Они подобны горам, четыре в одной стороне и три в другой, — сообщал Дикуил со слов Фиделия. — Великое удивление вызывает, что от самого подножия и до наивысшей макушки сложены они из камня, а макушка у каждой острая, как игла».
Также в Египте побывал Ибн Убейр, секретарь эмира Гранады, мусульманского государства на юге Испании. Он посетил Каир в 1182 году и оставил сообщение о «древних пирамидах, замечательных сооружениях, которые приятны взгляду и похожи на огромные шатры, уходящие в небеса; две из них настолько велики, что земля уходит из-под ног, когда запрокидываешь голову…» О назначении пирамид Ибн Убейр говорит, что это либо усыпальницы ранних пророков, о которых говорится в Коране, либо, опять же, зернохранилища святого Иосифа. Впрочем, свое рассуждение он завершает логичным заключением: «Лишь Аллаху Всемилостивому ведомо их предназначение».
Наш старый знакомый доктор Абдул Латиф побывал в Каире приблизительно в то же время. Он записал, что малые пирамиды быстро разрушаются, ибо султан Саладин использует их камень для строительства Цитадели (между 1193 и 1198 годами сын Саладина попытался снести пирамиды, и его армия встала лагерем близ пирамиды Менкауры. Работы по разборке продолжались восемь месяцев со скоростью два блока в день, и в конце концов султан отказался от этой затеи). По словам Латифа, две крупнейшие пирамиды «выдаются подобно грудям над поверхностью земли». Пирамиды произвели на него такое впечатление, что он даже определил и научно обосновал причину их долголетия:
Одно из преимуществ их формы состоит в том, что каждое из сооружений само является центром тяжести. Оно давит на самое себя и само поддерживает собственную великую массу, все его части благодаря этому опираются друг на друга, и потому нигде нет избыточной нагрузки.
Интерьер Великой пирамиды показался Латифу не заслуживающим внимания — вероятно, потому, что внутри путешественников встретили стаи летучих мышей («размером каждая с голубя»), а пол покрывал толстый слой помета. Во второе посещение пирамиды Латиф преодолел две трети длины главного коридора, «едва не сомлев от ужаса, и вернулся на свет полуживой».
К концу Средних веков стало распространяться убеждение, что пирамиды строились не как зернохранилища, а как гробницы. В своем романе «Арабский кошмар» (1983), книге увлекательной и весьма необычной, действие которой происходит в Каире XV столетия, Роберт Ирвин вкладывает упоминание об этом в уста главного героя, английского паломника Балиана, который идет из Нориджа в монастырь Святой Екатерины на Синае. Балиан говорит, что видел «пирамиды Гизы, едва различимые в знойном мареве», с холма Цитадели: примеру этого вымышленного монаха ныне следует большинство туристов. Другой пилигрим, Эммануил, сообщает Балиану, что «местные считают сии пирамиды зернохранилищами Иосифа, каковые возводили рабы, дабы хранились в них припасы, собранные за семь лет изобилия… Но чего еще ожидать от язычников, прозябающих в дикости? Никогда здания сии не были зернохранилищами, и руки человеческие их не касались». По объяснению Эммануила, «возведены они силою магической, что подняла их из земли… а внутри них тысячи мертвых покоятся, ожидая Страшного суда Господа нашего и воскрешения». Еще монах мрачно прибавляет, что «в старину в сей стране тела усопших бальзамировали, а ныне арабы в Гизе торгуют трупами».
В 1517 году Египет оказался под властью турецкого султана, поэтому путешествия по стране для европейцев сделались безопаснее. Интерес к пирамидам вырос, в Европе сложился рынок египетских древностей (включая мумии). В 1646 году Джон Гривз, профессор астрономии Оксфордского университета, опубликовал работу «Пирамидография», в которой подробно описал внутреннее и внешнее устройство пирамид, опираясь на собственные измерения. В определенной степени Гривза можно считать предшественником египтологии как науки, однако он и другие авторы той эпохи, естественно, не избежали ошибок. В книге 1670 года об Африке, составленной из фрагментов описаний древних и современных путешественников, Джон Огилби привел иллюстрацию, на которой Сфинкс подозрительно напоминает пышногрудую даму эпохи Реставрации: голова и плечи Сфинкса поднимаются над песком, а на заднем плане видны пирамиды, настолько крутые, что, имей они такую форму на самом деле, они давно бы рухнули. Также Огилби свято верил рассказам о том, что в пещерах под Мемфисом уже три тысячи лет не гаснут масляные лампы.
С течением времени знания о Древнем Египте постепенно накапливались. Сопровождавшие Наполеона ученые плодотворно потрудились в годы кратковременной французской оккупации страны (1798–1802); их усилия привели к уточнению представлений о Египте — и к дальнейшей популяризации ее достопримечательностей. Отчет Вивана Денона, озаглавленный «Путешествие по Верхнему и Нижнему Египту» (1803), стал во Франции бестселлером и привлек в Египет немало любопытствующих. К середине XIX столетия, благодаря железным дорогам и пароходам, туризм начал приобретать массовый характер. Первые «открытки с пирамидами» датируются концом XIX века; на некоторых изображен нильский паводок и пирамиды, отражающиеся в воде. После постройки англичанами в 1902 году Асуанской плотины эта сцена стала достоянием истории. В 1870-х годах открылся отель «Мена», расположенный в непосредственной близости от плато Гиза. Французский морской офицер и писатель Пьер Лоти (псевдоним Луи Вио, 1850–1923) позднее нелестно отзывался о «непрерывных сигналах автомобильных клаксонов под окнами этого высокого здания, в которое толпой вливаются модно одетые мужчины и женщины, причем последние все в шляпках с перьями, будто краснокожие, пляшущие со скальпами врагов». И чем больше становилось туристов («бездельников и выскочек со всего света», по выражению Лоти), тем назойливее делалось столь привычное ныне предложение сопутствующих товаров и услуг. Один из путеводителей того времени, путеводитель Брэдшоу, предостерегает относительно «арабских юношей, живущих поблизости от Гизы, предлагающих себя в проводники, помощники и тому подобное и не делающих и шагу без «бакшиша»… Если они ведут себя чрезмерно настойчиво, следует обратиться к шейху, который не замедлит употребить свою власть и избавит путешествующего от дальнейших неприятностей».
Несмотря на взрыв бомбы в камере Великой пирамиды в 1993 году (по счастью, никто не пострадал) и недавнее сокращение туристического потока на Ближнем Востоке после 11 сентября 2001 года и войны в Ираке, пирамиды по-прежнему остаются главной «приманкой» для туристов в Египте. Когда в сумерках покидаешь плато, трудно освободиться от уникального очарования пирамид; пожалуй, никакие другие древние камни на планете не притягивают к себе с такой силой. И это притяжение пирамид столь велико, что многие посетители музея под открытым небом покидают его с желанием получше узнать о пирамидах — и получить ответы на вопросы, которые пирамиды задают человечеству. Главный среди вопросов таков — кто, собственно, построил пирамиды?
