Саудовский ваххабитский тип фундаментализма (геополитически солидарный с атлантизмом),

5) разнообразные версии "исламского социализма" (Ливия, Ирак, Сирия, модели близкие к панарабизму "левого" толка).

Сразу ясно, что чисто атлантистские полюса в исламском мире, будь они "светскими" (как в случае Турции) или исламскими (в случае Саудовской Аравии), не могут выполнять функции южного полюса Евразии в глобальном проекте континентальной Империи. Остается "иранский фундаментализм" и "панарабизм" (левого толка).

С точки зрения геополитических констант, приорите том в этом вопросе обладает, безусловно, Иран, так как он удовлетворяет всем евразийским параметрам это крупная континентальная держава, тесно связанная со Средней Азией, радикально антиамериканская, традиционалистская и акцентирующая одновременно "социальный" политический вектор (защита "мустазафов", "обездоленных"). Кроме того, Иран занимает такую позицию на карте материка, что создание оси Москва Тегеран решает огромное число проблем для Новой Империи. Включив Иран в качестве южного полюса Империи, Россия мгновенно достигла бы той стратегической цели, к которой она шла (неверными путями) несколько столетий выход к теплым морям. Этот стратегиче ский аспект отсутствие у России такого выхода был главной козырной картой атлантистской геополитики еще со времен колониальной Англии, которая полностью контролировала Азию и Восток, пользуясь именно отсутствием у России прямого доступа к южным берегам континента. Все русские попытки выйти в Средиземно морье через Босфор и Дарданеллы были стремлением к соучастию в политической организации прибрежных районов Евразии, где безраздельно властвовали англичане, легко пресекавшие любые попытки русской экспансии через контроль над этой береговой зоной. Однако, даже если бы России удалось это осуществить, атлантистский контроль над Гибралтаром всегда оставался бы препятствием для действительно крупномасштабных морских операций и не дал бы России подорвать английское могущество. Только Иран, континентально примыкающий к России и выходящий непосредственно в Индийский океан, и тогда и теперь мог и может быть радикальным решением этой важнейшей геополитической проблемы. Получив стратегический доступ в первую очередь, военно-морские базы на иранские берега, Евразия будет в полной безопасности от стратегии "кольца анаконды", т.е. от реализации традиционного атлантистского плана по "удушению" континентальных просторов материка через захват прибрежных территорий по всей протяженно сти Евразии, и особенно на Юге и Западе.

Создание оси Москва Тегеран разом рассекает "анаконду" в самом уязвимом месте и открывает России безграничные перспективы к приобретению все новых и новых плацдармов внутри и вовне Евразии. Это самый существенный момент.

С другой стороны, существует проблема бывшей советской Средней Азии, где сегодня конкурируют три геополитические тенденции "пантюркизм" (Турция, атлантизм), "ваххабизм" (Саудовская Аравия, атлантизм) и "фундаментализм" (Иран, антиатлантизм). По вполне понятным причинам "панарабизма" среди тюркоязычных в большинстве своем народов Средней Азии быть не может. Наличие же параллельно с этим мощной прорусской ориентации также следует принимать в расчет, но трудно себе представить, каким образом эти исламские регионы с пробуждающимся национальным самосозна нием смогут снова примкнуть к России бескровно и безболезненно. Совершенно очевидно, что среди "непромос ковских" тенденций Новая Империя может опираться только на проиранскую ориентацию, которая выведет этот регион из-под прямого или косвенного контроля атлантистов. Одновременно с этим прочная ось Москва Тегеран снимет все противоречия между русофильст вом и исламизмом (иранского типа), сделает из них одну и ту же геополитическую тенденцию, ориентирован ную и на Москву и на Тегеран одновременно. Параллельно с этим такая ось автоматически означала бы прекращение гражданского конфликта в Таджикистане и Афганистане, которые подпитываются только за счет геополитической неопределенности этих образований, раздираемых противоречиями между исламско-иранским фундаменталистским вектором и тяготением к России. Естественно, на фоне такого противоречия обостряются и мелко –этнические трения, а также облегчается деятельность атлантистских "агентов влияния", которые прямо или косвенно (через Турцию и Саудовскую Аравию) стремятся дестабилизировать внутриазиатские пространства в их ключевых центрах.

Иран геополитически и есть Средняя Азия, точно так же, как Германия есть Средняя Европа. Москва как центр Евразии, ее полюс, должна в рамках Новой Империи делегировать Тегерану миссию наведения "иранского мира" (Pax Persica) на этом пространстве, организацию прочного среднеазиатского геополитического блока, способного противостоять атлантистскому влиянию во всем регионе. Это означает, что будет резко прерваны пантюркистская экспансия, а также финансово-политическое вторжение саудитов. Традиционно враждебный и Турции и Саудовской Аравии Иран выполнит эту функцию гораздо лучше, чем русские, которые решат свои геополитические проблемы в этом сложном центре только с помощью стратегической поддержки иранской стороны. Но здесь, как и в случае с Германией, речь не должна идти о создании Иранской Империи или об иранизации Средней Азии. Следует говорить о создании "Среднеази атской Империи", которая на федеральных началах смогла бы интегрировать различные народы, культуры и этносы в единый южный геополитический блок, создав, тем самым, стратегически однородное, но этнически и культурно многообразное исламское образование, неразрывно связанное с интересами всей Евразийской Империи.

В вопросе оси Москва Тегеран важное место занимает армянский вопрос, так как он традиционно служит центром дестабилизации в Закавказье. Надо заметить, что армяне арийский народ, ясно осознающий свою иафетическую природу и родство с индоевропейскими народами, особенно азиатскими т.е. с иранцами и курдами. С другой стороны, армяне народ христианский, их монофизитская традиция вписывается именно в общий настрой Восточной Церкви (хотя она и признана Православием еретическим течением), и геополитическая связь с Россией осознается ими очень живо. Армяне занимают земли крайней стратегической значимости, так как через Армению и Арцах лежит путь из Турции в Азербайджан и далее в Среднюю Азию. В оси Москва Тегеран Ереван автоматически становится важнейшим стратегическим звеном, дополнительно скрепляющим Россию с Ираном, и отрезающим Турцию от внутриконти нентальных пространств. При возможной переориента ции Баку с Анкары на Тегеран в общем проекте Москва Тегеран быстро разрешится и карабахский вопрос, так как все четыре стороны будут жизненно заинтересо ваны в немедленном установлении стабильности в столь важном стратегическом регионе. (В противном случае, т.е. при сохранении протурецкой ориентации Азербай джана, эта "страна" подлежит расчленению между Ираном, Россией и Арменией.) Почти то же самое относится и к другим регионам Кавказа Чечне, Абхазии, Дагестану и т.д., которые будут оставаться зонами конфликтов и нестабильности только при столкновении в них геополитических интересов атлантистской Турции с евразийской Россией. Подключение сюда иранской геополитической линии мгновенно лишит содержания видимость столкновения между "исламом и православием" на Кавказе, которую пытаются придать конфликтам в этой области турецкие и российские "агенты влияния" атлантизма, и восстановит мир и гармонию.

В данном проекте переустройства Средней Азии следует заметить, что русские этнические интересы смогут быть защищены наилучшим образом, так как Среднеазиатская Империя будет строиться не на основании искусственных политических конструкций, фиктивной "постимперской легитимности", но на основании национальной однородности, что предполагает мирный переход под прямую юрисдикцию Москвы всех территорий Средней Азии (особенно Казахстана), компактно заселенных русскими. А те территории, этнический состав которых спорен, получат особые права на основании русско-иранских проектов в пределах той или иной Империи. Следовательно, путем евразийского геополитиче ского проекта русские смогут добиться того, что представляется целью "малого (этнического) национализма", но что сам этот национализм выполнить никогда не сможет.

Важно учитывать также необходимость навязывания Турции роли "козла отпущения" в этом проекте, так как интересы этого государства на Кавказе и в Средней Азии вообще приниматься в расчет не будут. Более того, вероятно, следует акцентировать поддержку курдского сепаратизма в самой Турции, а также автономистские требования турецких армян, в целях вырвать этнически близкие Ирану народы из-под светско-атлантистского контроля. В качестве компенсации Турции следует предложить или развитие на южном направлении в арабский мир через Багдад, Дамаск и Эр-Рияд, либо провоцировать проиранских фундаменталистов в самой Турции на кардинальное измерение геополитического курса и на вхождение в дальней перспективе в Среднеазиат ский блок под антиатлантистским и евразийским знаком.

Ось Москва Тегеран является основой евразийско го геополитического проекта. Иранский ислам наилучшая версия ислама для вхождения в континенталь ный блок, и именно эта версия должна быть приоритет но поддержана Москвой.

Второй линией евразийского альянса с Югом является панарабский проект, который охватывает часть передней Азии и Северную Африку. Этот блок также жизненно важен для континентальной геополитики, поскольку эта зона является стратегически важной в вопросе контроля над юго-западным побережьем Европы. Именно поэтому английское, а позже американское присутст вие в этом регионе является историко-стратегической константой. Контролируя Ближний Восток и Северную Африку, атлантисты традиционно держали (и держат) континентальную Европу под политическим и экономиче ским давлением.

Однако интеграцию панарабского проекта с общей Евразийской Империей следует доверить сугубо европейским силам, вернувшись к проектам Евроафрики, представляющей собой, с чисто геополитической точки зрения, не два континента, а один. Европейская Империя, жизненно заинтересованная в максимально глубоком проникновении на юг африканского континента, должна в перспективе полностью контролировать, опираясь на панарабский блок, Африку вплоть до Сахары, а в будущем постараться стратегически внедриться на весь африкан ский материк. В перспективе Евроафрики Средиземное море не является подлинным "морем", но лишь внутрен ним "озером", не представляющим собой ни преграды, ни защиты от атлантистского влияния. За пределом арабской Африки следует разработать подробный полиэтни ческий проект, который помог бы переструктурировать черный континент по национально-этническому и культурному признаку, вместо того противоречивого постколониального конгломерата, который представляют собой современные африканские государства. Нюансиро ванный панафриканский (неарабский) национальный проект смог бы стать геополитическим дополнением к плану панарабской интеграции.

Учитывая, что модель чисто иранского фундамента лизма вряд ли сможет стать универсально приемлемой в арабском мире (во многом, за счет специфики шиитской, арийской версии иранского ислама), панарабский проект должен стремиться к созданию самостоятельного антиатлантистского блока, где приоритетными полюсами стали бы Ирак, Ливия и освобожденная Палестина (при определенных условиях также Сирия), т.е. те арабские страны, которые яснее других осознают американскую опасность и радикальнее других отвергают рыночно-ка питалистическую модель, навязываемую Западом. При этом в панарабском проекте "козлом отпущения" станет, в первую очередь, Саудовская Аравия, слишком укорененная в атлантистской геополитике, чтобы доброволь но войти в панарабский блок, дружественный Евразии. В отношении Египта, Алжира и Марокко дело обстоит несколько иначе, так как правящие проатлантистские силы в этих государствах не выражают национальных тенденций, не контролируют до конца ситуацию и держатся лишь на американских штыках и американских деньгах. При начале панарабской освободительной войны на достаточно интенсивном уровне все эти режимы падут в один час.

Но необходимо четко понять, что наиболее гармонич ная конструкция панарабского пространства дело не столько России, сколько Европы, Средней Европы, Германии, а еще точнее, Европейской Империи. Россия (точнее, СССР) вмешивалась в арабские проблемы лишь тогда, когда она сама в одиночку представляла собой евразийское государство перед лицом американизма. При наличии мощной европейской базы евразийской ориента ции, т.е. после создания оси Москва Берлин, эту функцию следует делегировать Берлину и Европе в целом. Непосредственной заботой России в исламском мире должен быть именно Иран, от союза с которым зависят жизненные стратегические и даже узко этнические интересы русских.

Иран, контролирующий Среднюю Азию (включая Пакистан, Афганистан и останки Турции или "Турцию после проиранской революции") вместе с Россией, является центром приоритетных интересов Москвы. При этом следует употребить традиционное влияние России среди "левых" режимов панарабской ориентации (в первую очередь, Ирак и Ливия) для сближения арабских стран с Ираном и скорейшего забвения искусственного и инспирированного атлантистами ирано-иракского конфликта.

Империя многих Империй

Новая Империя, построение которой отвечало бы глобальной, планетарной цивилизационной миссии русского народа, есть сверхпроект, имеющий множество подуровней. Эта Новая Империя, Евразийская Империя, будет иметь сложную дифференцированную структуру, внутри которой будут существовать различные степени взаимозависимости и интегрированности отдельных частей. Совершенно очевидно, что Новая Империя не будет ни Русской Империей, ни Советской Империей..

Основным интегрирующим моментом этой Новой Империи будет борьба с атлантизмом и жесткий отпор той либерально-рыночной, "морской, "карфагенской" цивилизации, которую воплощают сегодня в себе США и планетарные политические, экономические и военные структуры, которые служат атлантизму. Для успеха этой борьбы необходимо создание гигантского геополитического континентального блока, единого стратегически. Именно единство стратегических континентальных границ будет главным интегрирующим фактором Новой Империи. Эта Империя будет единым и неделимым организмом в военно-стратегическом смысле, и это будет накладывать политические ограничения на все внутренние подимпер ские формирования. Все блоки, которые будут входить в состав Новой Империи, будут политически ограничены в одном категорическое запрещение служить атлантистским геополитическим интересам, выходить из стратегического альянса, вредить континентальной безопас ности. На этом и только на этом уровне Новая Империя будет целостным геополитическим образованием.

На следующем, более низком, уровне Новая Империя будет представлять собой "конфедерацию Больших Пространств" или вторичных Империй. Из них сразу следует выделить четыре основных Европейская Империя на Западе (вокруг Германии и Средней Европы), Тихоокеанская Империя на Востоке (вокруг Японии), Среднеазиатская Империя на Юге (вокруг Ирана) и Русская Империя в Центре (вокруг России). Совершенно логично, что центральная позиция является в таком проекте главной, поскольку именно от нее зависит территори альная связанность и однородность всех остальных составляющих гигантского континентального блока. Кроме того, отдельные самостоятельные Большие Простран ства будут существовать и помимо указанных блоков Индия, панарабский мир, панафриканский союз, а также, возможно, особый регион Китая, чей статус пока трудно определить даже приблизительно. Каждая из вторичных Империй будет основываться на особом расовом, культурном, религиозном, политическом или геополитическом интегрирующем факторе, который в каждом случае может быть разным. Степень интеграции самих Империй будет также переменной величиной, зависящей от конкретной идеологической базы, на которой та или иная Империя будет создаваться.

Внутри этих вторичных Империй также будет действовать конфедеративный принцип, но уже применитель но к более мелким этническим, национальным и региональным единицам к тому, что, с большим или меньшим приближением, можно назвать "страной" или "государством". Естественно, суверенитет этих "стран" будет иметь существенные ограничения в первую очередь, стратегические (вытекающие из принципов всей континентальной Новой Империи), а во вторую, связанные со спецификой тех Больших Пространств, в состав которых они войдут. И в этом вопросе будет применен принцип предельно гибкой дифференциации, учитываю щий исторические, духовные, географические, расовые особенности каждого региона.

Великороссы, к примеру, могут рассматриваться как отдельный народ или даже "страна" в рамках Русской Империи, наряду с украинцами, белорусами, возможно, сербами и т.д., но в то же время все они будут тесно связаны с юрисдикцией славянско-православного типа, воплощенной в специфической государственной системе. Одновременно Русская Империя будет зависеть от Евразийской Империи, Новой Империи, стратегические интересы которой будут поставлены выше национально – расовых и конфессиональных интересов восточных православных славян.

То же самое можно сказать, к примеру, и о французах, которые останутся народом или "страной" в рамках Европейской Империи наряду с немцами и итальянца ми, связанными с ними общей европейской имперской традицией, христианской религией и принадлежностью к индоевропейской расе. Но сама Европейская Империя, в свою очередь, будет подчиняться стратегическим императивам всей великоконтинентальной Новой Империи.

Так же дело будет обстоять и в Средней Азии, и на тихоокеанском пространстве, и в арабском мире, и в черной Африке, и в Индии и т.д.

При этом на глобальном уровне строительство планетарной Новой Империи главным "козлом отпущения" будет иметь именно США, подрыв мощи которых (вплоть до полного разрушения этой геополитической конструк ции) будет реализовываться планомерно и бескомпро миссно всеми участниками Новой Империи. Евразий ский проект предполагает в этом отношении евразий скую экспансию в Южную и Центральную Америку в целях ее вывода из –под контроля Севера (здесь может быть использован испанский фактор как традиционная альтернатива англосаксонскому), а также провоцирова ние всех видов нестабильности и сепаратизма в границах США (возможно опереться на политические силы афро-американских расистов). Древняя римская формула "Карфаген должен быть разрушен" станет абсолют ным лозунгом Евразийской Империи, так как он вберет в себя сущность всей геополитической планетарной стратегии пробуждающегося к своей миссии континента.

Конкретика в выяснении статуса того или иного народа, той или иной "страны", той или иной "Империи Больших Пространств" в рамках общего континенталь ного блока станет актуальной только после геополитического объединения, после создания необходимых осей, и лишь тогда евразийские народы и государства смогут решать свои внутренние проблемы совершенно свободно, без давления со стороны атлантистских сил, которые принципиально заинтересованы только в одном не допустить в Евразии мира, гармонии, процветания, независимости, достоинства и расцвета Традиции.