Призраки — безжизненные предметы

 

Отличительной чертой китайской демонологии является «оживление» безжизненных предметов и мертвой субстанции. Мы знаем, что душа любой вещи может покидать ее и принимать облик человека или животного; она же может превратить безжизненный предмет в живой и действующий, особенно если речь идет о статуе или изображении. От подобных представлений прямой путь до доктрины, что мертвые предметы могут источать болезненное демоническое влияние, или, проще говоря, преследовать людей и вредить им.

В текстах такие «предметы-призраки» называются цзин, как и призраки-животные, а их пришествие — цзин гуай, «явление цзин». Значительную часть этого класса призраков составляют уже упоминавшиеся «демоны земли», которые обитают в тяжелых, редко передвигаемых вещах, и могут разгневаться, если кто-то их потревожит, и принести вред беременным женщинам или детям. Однако из всего этого отнюдь не следует, что каждый, живущий в каком-нибудь неодушевленном предмете призрак является «демоном земли».

Духи безжизненных вещей часто проявляют свою порочную природу, возвещая о неблагоприятных и несчастливых событиях. По простоте душевной люди делают из этого вывод, что духи на самом деле являются единственной причиной и источником всяких бед. В сочинениях часто описываются случаи, когда, после того как мебель в доме опрокидывалась без всякой видимой причины, появлялись странные знаки наподобие сгустков крови, в воздухе летали вещи странного цвета, возникал яркий неведомый цвет, в окна вплывали облака, поблизости сгущался туман — неожиданно умирали люди, вспыхивали пожары или происходили какие-либо прочие напасти. Во многих случаях все сомнения относительно того, что это призраки одушевляют безжизненные предметы, снимались либо благодаря внезапным вспышкам яркого света, либо, еще чаще, видением в облике зверя или человека — том образе, который, как мы знаем, как правило, принимают души предметов. Гэ Хун говорил о представляющих опасность для человека, взращивающих зло призраках золота и яшмы, наводняющих леса и горы в облике женщин. Мы читаем также о маленьких, миниатюрных людях и животных, сделанных из камня или железа, которые возникают и исчезают, словно живые призраки. «В Цзянхуай жила женщина, отличавшаяся распущенностью. Ее все время одолевали похотливые мысли, от которых она не могла избавиться ни днем, ни ночью. Как-то, поднявшись на рассвете, она увидела позади своего дома двух юношей, молодых и прекрасных лицом, похожих на придворных пажей. Она хотела уже было схватить их, но они вдруг превратились в веники, которые она потом сожгла» («Ю мин лу»). Подобные галлюцинации, сравнимые с умопомешательством, вполне серьезно принимались за действие призраков-соблазнителей. Однако мертвые вещи могут вести себя и похуже. «Цзян Вэй-юэ не боялся ни демонов, ни духов. Как-то он спал в одиночестве под окном и услышал снаружи человеческие голоса. "Это вы, проклятые призраки? — гневно воскликнул он. — Если да, то входите, поглядим друг на друга; но если у вас здесь нет никакого дела, то незачем пугать меня". Не успел он произнести эти слова, как призраки ворвались в дверь и хотели уже было залезть на его постель, но увидели, что Вэй-юэ совсем их не боится, и отошли к стене. Всего их было семь. Вэй-юэ спросил их, зачем они встали у стены, а когда не получил ответа, набросился на них с подушкой. Один за одним призраки выбежали через дверь; Вэй-юэ бросился за ними, но увидел только, как они исчезли во дворе. На следующий день он перекопал землю и нашел семь сломанных спиц от колеса» («Гуан и цзи»).

«В годы Кайчэн (836–841) случилось так, что в семью Ши Цзун-у, помощника командующего Гуйлиня, с юности отличавшегося хорошим искусством стрельбы из лука, пришла тяжелая заразная болезнь, которой заболели все старшие и младшие члены семьи. Каждый день глубокой ночью в дом входил человек, от тела которого исходил свет, и с его появлением больные начинали кричать и стонать еще сильнее. Ни один лекарь не мог справиться с болезнью, и тогда Цзун-у в один из вечеров взял свой лук и встал на страже у ворот, ожидая призрака. Когда призрак появился Цзун-у прицелился и выстрелил. Первая же стрела достигла цели — сияющее пламя призрака разлетелось мелкими искорками. Тогда Цзун-у приказал принести факелы, чтобы осмотреть место, и они нашли перевернутый подсвечник из камфорного дерева, которым в семье пользовались уже много лет. Подсвечник разрубили на мелкие кусочки, сожгли их, а пепел выбросили в реку. После этого все больные поправились» («Гуйлинь фэн ту цзи», «Описание земель и обычаев Гуйлиня»).

В неодушевленные предметы со злобными намерениями превращаются и горные демоны, о которых мы говорили во второй главе, широко известные в Китае благодаря своим хитрым и опасным для человека проделкам. «В первом году Юаньцзя династии [Лю]Сун (424) в Фуяне один человек по фамилии Ван устроил в почти высохшем канале запруду для того, чтобы наловить крабов. Отправившись наутро осмотреть ее, он обнаружил кусок дерева размером в два чи и дыру в запруде, через которую все крабы убежали. Он починил ловушку, а кусок дерева выбросил на берег, но когда на следующий день он опять пришел к ловушке, она, как и накануне, оказалась сломанной. Во второй раз он восстановил запруду и выбросил кусок дерева, на третий день все повторилось. Ван понял, что это дело рук призрака. Он положил кусок дерева в корзину, в которой собирался нести крабов, закрыл ее крышкой и отправился домой, повторяя про себя, что разрубит его на куски и сожжет. Когда до дома оставалось еще две-три ли, он вдруг почувствовал, что в корзине что-то шевелится. Он обернулся, чтобы посмотреть, в чем дело — оказывается, дерево превратилось в существо с лицом человека и телом обезьяны, с одной рукой и одной ногой. "Я очень люблю крабов, — сказало существо. — Поэтому сегодня я залез в воду, сломал запруду и съел их всех. Я совершил преступление против вас, но прошу вас, господин, простите меня, откройте корзину и выпустите. Я — горный дух, я помогу вам и загоню в вашу ловушку самых больших крабов". — "Ты досаждаешь и беспокоишь людей, — ответил Ван. — И это не единственное преступление, которое ты совершил, и это будет стоить тебе жизни". Всеми способами существо просило отпустить его, но Ван просто смотрел ему в лицо и ничего не отвечал. Наконец, существо спросило: "Как ваши имя и фамилия, господин? Я хочу знать их". Оно повторяло вопрос вновь и вновь, но Ван ничего не отвечал. Когда они были уже рядом с домом, существо пробормотало: "Он не отпускает меня, не называет своего имени, что бы мне такое придумать? Если он только ответит, то сразу же умрет". Придя домой, Ван разжег огонь и бросил туда дерево; оно больше не шевелилось и не издавало ни звука. Местные жители говорили, что это был горный сао: если сао знает имя и фамилию человека, он может ударить и ранить его, вот почему он так настойчиво добивался от Вана ответа, чтобы навредить человеку и освободиться самому» («Coy шэнь хоу цзи», гл. 7).

Подобных историй в китайской литературе неисчислимое множество. Встречаются они и у достаточно поздних авторов. Так, Суй Юань сообщает: «Когда пассажиры плыли на лодке по озеру Поянху, внезапно поднялся ветер и откуда ни возьмись появился черный канат, похожий на дракона, который начал бить их; все люди в лодке получили раны. Его назвали "канат-полководец". В течение ряда лет ему приносили жертвы, а в десятом году Юнчжэн (1728) во время сильной засухи, на образовавшейся в озере мели нашли сгнивший канат. Крестьянин разрубил его на куски и сжег их. Когда вода исчезла, из него выступила кровь. С тех пор "канат-полководец" больше никому не вредил, и команды кораблей более не совершали в честь него жертвоприношений» («Цзы бу юй», гл. 18).

Мы читаем о целых шайках антропоморфных призраков как больших, так и малых размеров, сеющих ужас и панику, а в конце концов оказывающихся разносимыми ветром листьями. Читаем мы и о людях, слышащих по ночам странные разговоры и выясняющих наутро, что их вели меж собой предметы домашней утвари: после сожжения этих вещей ночные диалоги прекращались. По причинам, объяснять которые нет необходимости, способностью обращаться в призраков и вредить людям наделялись мин ци, сосуды и прочие предметы, которые опускали в могилу вместе с умершими. После того как призраков били, рубили, кололи либо стреляли в них, они возвращались в свою изначальную форму. Порой по воздуху летают крышки гробов, нанося людям увечья и даже убивая их — сладить с ними нет никакой возможности, если только не сжечь гроб со всем его содержимым. От множества таких летающих предметов исходит отвратительный запах разлагающейся человеческой либо животной материи; если к ним прикоснуться, они оказываются мягкими и скользкими на ощупь. Преследовать излишне суеверных потомков могут и вещи, принадлежащие их предкам. «К Лю Сюаню, жившему в Юэчэне, как-то после захода солнца явилось существо в черных штанах и черном плаще. Он взял факел, взглянул в лицо непрошеному гостю и увидел, что у того нет семи отверстий, так что оно слепо натыкалось на все подряд. Он попросил предсказателя узнать с помощью гадательных стеблей, что предвещает это событие, и предсказатель ответил: "Эта вещь принадлежала твоим предкам; если она будет продолжать существовать, то вскоре превратится в призрака и станет убивать людей. Но раз у нее нет глаз, ты можешь с ней справиться". Лю схватил существо, связал его веревками и несколько раз ударил мечом — оно превратилось в подушку, которая, оказывается, служила еще его деду» («Ци и цзи»).

Сгнившие деревья и метлы могут вызывать пожары. «В год дин-мао губернатора Люйчжоу Аю Вэя перевели в Цзянси. После его отъезда в провинции случился большой пожар, а по ночам время от времени с факелами ходили какие-то существа. Поскольку схватить их не удавалось, некоторых из них убили стрелами — они оказались досками гробов, сгнившими деревьями, старыми метлами и тому подобными вещами. Весть эта вселила еще больший ужас в сердца жителей провинции, и только через несколько месяцев, когда губернатором Люйчжоу стал Чжан Цзун, пожары прекратились» («Цзи шэнь лу»).

Нет необходимости напоминать читателю, что с настоящими людьми и животными китайцы наиболее охотно отождествляют те предметы, которые наиболее походят на них. Как следствие, особой способностью вредить людям наделялись статуи. В китайской литературе множество историй и преданий на этот счет. «В доме Лу Цзань-шаня стояла фарфоровая фигурка невесты. Она находилась в доме уже несколько лет, и как-то жена Лу в шутку посоветовала ей стать наложницей ее мужа. И с этого момента Лу постоянно был в возбуждении и все время видел женщину, лежавшую за занавесками на его кровати. Поскольку видение не прекращалось, он подумал, что, должно быть, это фарфоровая статуя преследует его; он отправил ее в монастырь, чтобы там ей подносили жертвы. На следующее утро послушник, подметая пол в главном храме монастыря, увидел женщину. Он спросил ее, откуда она, и женщина ответила, что она — наложница Лу Цзань-шаня, а отослали ее сюда оттого, что жена ревнует ее. Увидев кого-то из членов семьи Лу Цзань-шаня, послушник обо всем рассказал ему. Цзань-шань подробно расспросил послушника и понял, что женщина, которую тот видел, и лицом и одеждой походила на статую. Тогда он приказал разбить статую на мелкие кусочки — внутри ее обнаружили пятно спекшейся крови, размером с куриное яйцо» («Гуан и цзи»).

«У северных ворот Цзяхэ (пров. Хунань) находился Детский мост, названный так потому, что на каждом из четырех углов балюстрады стояла статуя ребенка, вырезанная из камня. Когда его построили — неизвестно, однако по прошествии с тех пор долгого времени на мосту стали появляться призраки. Иногда это происходило ночью: призраки стучались в двери домов и просили еду, бродили и скакали на базаре при свете луны. Люди часто видели их там. Как-то наиболее смелые и отважные жители остались на ночь у моста посмотреть за ними — и, действительно, они увидели, как вторая и третья каменные статуи медленно сошли с моста. С громкими криками "призраки! призраки!" люди погнались за ними, размахивая мечами, пока не догнали их и не отрубили им головы. С тех пор призраки перестали появляться» («Гуа и чжи»).

«У военного судьи из Юэчжоу Лю Чуна внезапно выступили на голове язвы, отчего он стонал и вздыхал, вызывая у всех жалость и сочувствие. Он позвал знатока магических искусств. Лекарь наблюдал за ним целую ночь, а потом сказал: "Женщина в зеленой юбке не отвечает на мои вопросы. Она под вашим окном — немедленно избавьтесь от нее". Чун

 

осмотрел место под окном, но не обнаружив ничего, кроме изящной фигурки девушки- певички, сделанной из фарфора зеленого цвета. Статуэтку истолкли в железной ступке, а порошок сожгли. Язвы сразу же исчезли» («Чжао е цянь цзай»).

«В правление династии Тан некто Вэй Сюнь проводил каникулы в столице. Как-то раз он читал в своем кабинете "Алмазную сутру", как вдруг увидел за воротами дома женщину, ростом в три чжана, в бардовой юбке. Взобравшись на стену, женщина проникла в дом. Она схватила господина за волосы, повалила его на пол и потащила за собой, но он не выпускал из рук сутру и смог, хоть и насмерть перепугавшись освободиться. Когда существо тащило Сюня за собой, все обитатели дома бежали за ним и кричали на призрака, который поэтому был вынужден спрятаться в большой куче навоза. Г осподин к тому времени весь посинел, а язык его вывалился изо рта на целый чи. Обитатели дома отнесли его в кабинет, но прошло еще много времени прежде чем он пришел в себя. Потом крестьяне разворошили навозную кучу и нашли в ней фигурку невесты, сшитую из кусков материи, в белой рубашке и бардовой юбке. Они сожгли ее на том месте, где встречаются пять дорог и тем самым положили конец ее превращениям» («Гуан и цзи»).

Среди преследующих людей видений упоминаются также большие бумажные «Избавители», которых, как мы помним, носили впереди погребальных процессий с тем, чтобы отогнать злых духов. Казалось бы, весьма странно, что эти образы вместо того, чтобы честно I исполнять то, для чего они созданы, напротив, сами выступают в роли демонов. Однако впечатления, производимого их устрашающим видом на простодушных и суеверных людей, было вполне достаточно для того, чтобы человеческое воображение наделило их чертами на стоящих призраков, блуждающих в поисках жертвы. «Фуянский принц Хуань Янь-фань[65] отправился как-то на озера, чтобы вместе с друзьями предаться веселью и винопитию. На закате большинство гостей разошлись, но он, а также несколько его друзей, были настолько пьяны, что заснули среди озер. После второй стражи вдруг появилось существо в целый чжан[66] ростом и более десяти пядей в обхвате, которое держало в руках алебарду. Сверкая гневными глазами и громко крича, оно бросилось прямо на Фаня и его друзей, которые спрятались и боялись пошелохнуться. Но Фань обладал и мужеством, и силой. Он вскочил на ноги и с громкими криками, выставив вперед кулаки, двинулся вперед, заставив существо повернуться и бежать. Фань увидел неподалеку большую иву, отломал от нее сук и набросился на существо. Удары звучали так, словно стучали по полому предмету. Фаню пришлось нанести их немало, прежде чем существо бросилось наутек. С неистовой яростью Фань гнался за ним, пока оно не исчезло в старой могиле. Наутро они приблизились к могиле и поняли, что имели дело со сломанным "избавителем"» («Гуан и цзи»).

А вот что гласит история, повествующая о случае, произошедшем в середине восьмого века. «Доу Бу-и занимал пост канцлера палаты. Собравшись попросить об отставке в связи с преклонным возрастом, он вернулся в родные места. Дом его находился в Тайюани (пров. Шаньси), неподалеку от северной стены города, в уезде Янцюй. Бу-и был человеком сильным, смелым и отважным. В нескольких ли к северо-востоку от Тайюани на дороге постоянно блуждал призрак ростом в два чжана; особенно часто он появлялся, когда облака сгущались и шел сильный дождь. Люди, которые, случалось, видели его, умирали от страха. Несколько молодых людей пообещали пять тысяч монет тому, кто вступит в борьбу с призраком и убьет его, но никто не польстился на награду, кроме Бу-и. Вечером он отправился в путь. Люди говорили: "Этот человек спрячется где-нибудь за городом, а потом будет кормить нас баснями, что убил его. Должны ли мы верить ему?" И они тайком последовали за ним.

Бу-и добрался до места как раз в тот момент, когда появился призрак. Бу-и кинулся на него и выстрелил из лука; стрела попала в призрака, и тот бросился наутек. Бу-и побежал за ним и выстрелил в него еще дважды, после чего призрак упал в ущелье. Когда Бу-и вернулся, люди встретили его с весельем и радостью; они отдали ему деньги, которые он потратил на угощение. На следующий день все отправились на поиски того существа, которое подстрелил Бу-и. В ущелье они нашли "избавителя", сплетенного из веток, из которого торчали три стрелы. После этого демон дороги исчез» («Цзи вэнь»),

В следующей части данной книги, посвященной колдовству, читатель узнает, как под чарами колдунов, желающих причинить зло другим, статуи и прочие предметы превращаются в призраков.

 

Глава восьмая

Демоны и медицина

 

Предыдущие главы продемонстрировали внимательному читателю, что разнообразные призраки, исполняющие главную роль в распространении зла в космосе, чаще всего приносят людям вред и беды в виде насылаемых ими болезней. Именно таковыми их чаще всего рисуют китайские авторы, поэтому говорить об этом еще было бы излишним, если бы китайская система патологии и медицины также не рассматривала их в качестве источника болезней. Поэтому мы не можем обойти вниманием свидетельства наиболее ярких китайских представителей данной области человеческих знаний об этом вопросе.

Вера в то, что призраки являются причиной болезней, насчитывает долгую историю в Китае. Любопытная история Чжуан-цзы показывает, что люди, в том числе и представители высшего сословия, верили в это уже в его времена. «Циский Хуань-гун (683–642 до н. э.) вместе с Гуань Чжуном, управлявшим колесницей, охотился на болотах и увидел призрака. Князь схватил Гуань Чжуна за руку и сказал: "Вы видите его, отец Чжун?" — "Ваш преданный слуга ничего не видит", — ответил тот. С охоты правитель вернулся, разбитый болезнью, и не выходил несколько дней. Среди циских чиновников был один по имени Хуан-цзы Гао-ао, который сказал: "Князь вредит сам себе, как может демон повредить вам?"… Тогда Хуань-гун сказал: "Да, но существуют ли демоны?" Чиновник ответил: "В глубине живут ли, на поверхности — се, а в кучах пыли во дворе дома обитают лэй-тин; в низинах северо-востока прыгают бэй-э и ва-лун, в низинах на северо-западе есть и-ян; в воде живут ван-сян, на холмах — чжэнь, в горах — гуй, в полях — фан-хуан, а в болотах — змеи вэй "[67]. — "Позвольте спросить, как выглядит змея вэй?" — сказал Хуань-гун. "Толщиной она со ступицу колеса, а длиной — с оглоблю, на ней пурпурное одеяние и красная шапка; существо это не выносит грохота повозок, и, как только заслышит его, зажимает руками уши и встает; тот, кто увидит ее, станет властителем-гегемоном". Хуань-гун рассмеялся и сказал: "Именно ее я и видел". С этими словами он облачился в официальную одежду и головной убор и посадил рядом с собой Хуан-цзы. Еще прежде, чем закончился день, болезнь незаметно отступила» («Нань хуа чжэнь цзин», гл. 19).

То, что вера в демонов, насылающих болезни, идет с глубокой древности, подтверждается и уже отмечавшимся нами выше фактом: традиция, сохраненная авторами, жившими при династии Хань, приписывает способность приносить вред здоровью людей трем давно покойным сыновьям мифического императора, жившего в двадцать шестом столетии до новой эры, считая их распространителями лихорадки и чумы, болезней, в силу своей частоты и исключительной опустошительности глубоко потрясавших китайцев. В шестой главе «Ле-цзы»[68] мы находим описание визита трех лекарей к больному другу Ян Чжу, двое из которых заявляют, что причиной болезни не являются призраки. В то же время отметим, что в «Ши мин», тексте, датируемом вторым веком нашей эры, говорится (гл. 1, разд. 1), что «и (эпидемия, чума или заразная болезнь) — это то же самое, что и и (использовать, задействовать); то есть гуй заставляют чуму действовать».

Ван Чун, в целом скептически относившийся к распространенным в его время суевериям, также не поднялся над этими представлениями. «Одни говорят, — пишет он, — что гуй — это ци, которых люди видят и от которых заболевают. Ци, не гармонирующие с природой человека, могут поразить его; поразив человека, они превращаются в гуй, принимают человеческий облик и становятся видимыми. Когда болезнь вступает в самую тяжелую стадию, ци процветают; в этом состоянии ци в облике человека являются к больному, и, когда достигают его, он может видеть их. Если человек заболел в горном лесу, тогда демон, которого он видит, — это призрак горного леса; если же человек заболел в области Юэ, он увидит перед собой человека из этой области. Отсюда ясно, что явления Гуань Фу и Доу Ина — это принимающие зримую форму ци господствующего времени года… Другие говорят, что гуй происходят от людей и становятся болезнями, когда сталкиваются с людьми» («Лунь хэн», гл. 22).

Китайский фольклор, да и медицина, часто приписывали возникающие болезни действию призраков или демонов. Начиная еще со времен ханьской династии практически в каждой книге так или иначе присутствуют «примеры» того, как потусторонние существа тем или иным образом вызывают у людей недуги или даже приводят их к смерти. Их появление и присутствие ощущается через холод или ледяной ветер — ведь они принадлежат инь, темному, холодному началу; либо через отвратительный запах; они могут захлопывать двери и окна, бросать камни и другие предметы, производить таинственные звуки, особенно наверху, на крышах домов; они могут называть своих жертв по именам, имитировать диалоги и беседы, которые явно будут услышаны — все эти события легковерные люди воспринимали как предвестье неминуемых бед. Наиболее распространенное представление — и наиболее естественное: призраки проникают в тело тех, на кого они насылают болезнь. Оно сложилось еще задолго до новой эры, о чем, в частности, свидетельствует эпизод из «Цзо чжуань», относящийся к 580 г. до н. э.

«Князю Цзинь-хоу явился во сне большой демон с растрепанными волосами, свисавшими до самой земли, который, ударяя себя в грудь и топая ногами, говорил: "Ты несправедливо убил моих внуков, но Небесный император откликнулся на мою просьбу". С этими словами демон сломал большие ворота, достиг внутренних ворот и вошел внутрь; князь в страхе бежал в задние покои, но призрак сломал и эту дверь. Правитель проснулся и, призвав колдунью Сан-тянь, рассказал ей свой сон. "Что он означает?" — спросил князь. "Вы не попробуете зерна нового урожая", — ответила она.

Князь заболел. Он попросил царство Цинь прислать лекаря, и циньский правитель отправил к нему лекаря по имени Хуань. Еще до прибытия лекаря князю приснился сон, что причиной его болезни стали два мальчика. "Это искусный лекарь, боюсь, он навредит нам. Может, нам лучше бежать?" — говорил один. На что другой ответил: "Если мы спрячемся над его хуан и под его гао [69]  , то что он сможет сделать с нами?" Лекарь прибыл и заявил: "Вашу болезнь одолеть невозможно, ибо она затаилась над хуан и под гао. Я не могу с ней справиться, мои (иглы) не достанут туда, мои лекарства не проникнут туда. Вылечить болезнь невозможно". — "Вы, действительно, искусный лекарь", — сказал князь, щедро одарил его и отослал обратно.

В шестом месяце Цзинь-хоу пожелал отведать новой пшеницы и отправил своего интенданта в поле, наказав принести ее. Повар приготовил блюдо, а князь велел привести колдунью Сан-тянь, показал ей пшеницу и казнил ее. Он собрался уже было отведать блюдо, как вдруг у него схватило живот; он пошел в отхожее место, упал в яму и умер. Утром одному мелкому чиновнику приснился сон, как он несет правителя на небо; в полдень он обнаружил в отхожем месте Цзинь-хоу, вытащил его и был впоследствии погребен вместе с ним».

Еще одним свидетельством в пользу того, что китайцы часто приписывали болезнь проделкам демона, может служить следующая история из книги, датируемой четвертым или пятым столетием новой эры. «Ли Цзы-юй, несмотря на молодые годы, уже слыл искусным лекарем; современники превозносили его проницательность и чудесное умение. Сюй Юн был губернатором Юйчжоу и жил в Лияне, когда его младший брат заболел. Более десяти лет у него страшно болели сердце и живот, и он уже находился при смерти, когда в один из вечеров случайно услышал, как один демон из-за ширмы обращается к другому, проникшему в его живот: "Почему ты не убьешь его немедленно?" — спрашивал тот, что за ширмой. "Если ты не сделаешь этого, Ли Цзы-юй, оказавшись здесь, испробует против тебя то, что прежде не применяли, и ты умрешь". На что демон, сидевший в животе, ответил: "Я не боюсь его". Наутро Сюй Юн послал за Цзы-юем. Не успел Цзы-юй войти в ворота дома, как больной услышал внутри себя жалобный голос. Цзы-юй вошел в дом, взглянул на больного и сказал: "Это болезнь, вызванная демоном". Он достал из своей холщовой сумки пилюлю красного цвета, составленную из восьми, ядов, и дал его больному — в животе его тут же раздались громкие звуки. Несколько раз больного проносило, после чего он поправился. Этим лекарством была "пилюля девяти ядов", который применяют до сих пор» («Coy шэнь хоу цзи», гл. VI).

Те демоны, что являются душами умерших, могут насылать болезни с помощью вещей, которые родственники опускают в могилы вместе с усопшим. Так, о знаменитом предсказателе Гуань Ло мы читаем: «В то время жена и дочери начальника Синьду жили в постоянном страхе; они заболели одна за одной. Он приказал Гуань Ло гадать об их состоянии. Ло дал ответ: "Мой господин, в западном углу этого зала лежат два мертвеца: один с копьем, а другой — с луком и стрелами; их головы внутри стены, а их ноги — снаружи. Один из них протыкает копьем головы членов вашей семьи, и поэтому головы у них болят так сильно, что они не могут даже их поднять; другой метит в их грудь, вот почему сердца их тревожатся и болят так, что они не могут ни пить, ни есть. Днем они слоняются по свету, а к ночи возвращаются и насылают на людей болезни, вселяя в них беспокойство и страх". Тогда скелеты достали и выбросили, и все в доме поправились» («Сань го чжи», гл. 29, 1.15).

В китайских источниках демоническое влияние, оказываемое на человека потусторонними силами через овладение его естеством или каким-либо иным способом, обозначается тем же самым словом мэй, о котором читатель уже знает. Мэй — это горные, лесные призраки; может данный иероглиф обозначать и призраков в целом, особенно призраков старых существ. Как мы помним из предыдущих глав, проникать в людей и вредить им — вполне обычное дело для духов животных, растений и даже неодушевленных предметов. Мэй, таким образом, не только существительное, но и глагол, имеющий значение «терзать, мучить, сбивать с толку, наводить порчу». Например: гуй мэй жэнь, «гуй терзает человека», или жэнь бэй гуй вэй мэй, «человек околдован призраком», и т. д. Другие похожие термины — и и пин с первоначальным значением «опираться», а также фу, «привязывать себя к»; то или лай, «покоиться»; жань, «заражать» и т. д.

Чаще всего призраки выступают в качестве источников болезни в тех случаях, когда они мстят людям за причиненное зло. Мы уже говорили в специальной главе, что, как правило, в таких случаях жертва бредит или сходит с ума и в конце концов умирает. Действительно, разве для простодушных людей беспорядочная, бессвязная речь бредящего больного есть что-либо иное, как не действительное отражение того, что он слышит и видит, а спазматические движения его конечностей вызваны чем-либо еще, а не отчаянной борьбой с невидимыми мучителями, а болевые судороги творят не чьи-то незримые, беспощадные руки? Во многих историях говорится, что мучители сами сообщают устами больного находящимся рядом о том, почему они проникли в его тело, и тогда всякий экзорцизм и лекарства, как правило, оказываются бесполезными.

Отождествление болезней с проделками демонов произошло в Китае, очевидно, еще в глубокой древности, но и до сего дня принцип этот является чуть ли не фундаментальным для китайской патологии и медицины. Лекари, во все эпохи обогащавшие китайскую медицинскую литературу многочисленными и объемными трактатами, чаще всего обозначают влияние демонических сил словом се, с которым читатель уже сталкивался и которое в более узком смысле «вызывания болезни» мы встречаем и в «Су вэнь», и в «Нань цзин», старейших из известных нам сочинений по китайской медицине. Иероглиф суй всегда являлся специальным медицинским термином и обозначал «эффект, последствия се». Именно в этом смысле он употребляется в «Цзо чжуань», где под 540 год до н. э. мы читаем о болезни цзиньского правителя, в связи с чем гадатели заявили, что духи «Ши-чэнь и Тай-тай произвели суй». Также и в медицинских, и в прочих сочинениях нередко встречается и термин се суй, хотя в общем-то его можно счесть излишне пространным.

Есть, однако, и такие авторы, которые отрицают, что болезни вызваны призраками, и настаивают даже с несколько странным упорством, что виной всему — се. Но если спор по поводу се что-то и доказывает, так только то, что слово это стало скорее техническим термином, обозначающим некое таинственное, неестественное, неблагоприятное влияние, реальность которого каждый мало-мальски образованный китаец отрицает, но которое невежественные люди слепо отождествляют с призраками точно так же, как это делали их предки.

Китайские лекари различают несколько видов се. Особенно охотно рассуждают они о внешних и внутренних се, воздействующих на человека извне и изнутри; соответственно, се могут обитать в людях, и поэтому на практике отождествляются с теми призраками, что их вызывают; болезнь, таким образом, сводится к действию демонических сил.

Кроме того, проводится четкое разграничение между ян се и инь се. Первые вредят здоровью человека, подавляя и нейтрализуя действие инь как внутреннее, так и внешнее, а последние в свою очередь то же самое проделывают с ян. Ян се любят нападать на человека днем, а инь се — ночью. Особая роль придается фэн се, «се ветра», что неудивительно, поскольку именно с ветром в первую очередь связано изменение погоды, температуры, а значит, ветер есть главная причина болезни, тем более что еще в глубоко почитаемой медицинской библии Хуан-ди сказано, что «ветер есть начало ста существующих болезней» («Хуан-ди су вэнь», гл. III). Далее следуют шу се, «се жары», влияние которых особенно зримо в жаркое время года; хань се, «се холода», вызывающие катар и ревматизм; ши се, «се влажности и испарений», и цзао се, «се засухи». Хо се, «се огня», иссушают кровь и жизненные соки организма либо сгущают их и мешают потоотделению; му се, «се дерева», как правило, проявляют свою вредную природу весной, ибо это время года ассоциируется с деревом и т. д.

Теорий относительно способов функционирования се также великое множество, но они сходятся в том, что все се без исключения порождают в организме человека разрушающие здоровье ду ци, «ядовитое дыхание или воздействие», или просто ду, «яды». Если се приводят к смерти человека, то это ша се, «убивающие се», а их яды — это ша ци, «убивающие воздействия». Как правило, авторы признают, что как только ци крови, составляющие шэнь, покидают тело, ухудшаются или ослабевают, се тут как тут и готовы занять их место; другими словами, когда чжэн ци, «правильные, естественные ци» устраняются, се ци, их противоположности, становятся на их место, и тогда больной человек, словно подтверждая реальность данного процесса, бредит, мечется, произносит бессвязные речи и совершает сумасбродные поступки. Из всего этого следует, что пока жизненные силы человека находятся в состоянии шэн, «полноты, изобилия», он в состоянии справиться с се и ему нечего их бояться; но как только это состояние равновесия нарушается вследствие одной либо нескольких причин из великого множества таковых, придуманных китайским воображением, се овладевают организмом, подтачивают и разрушают его. Таким образом, едва ли есть какая-либо болезнь, в которой не замешаны бы были уничтожающие силы се; они редко бывают первопричиной, но именно их действие наиболее активно и значительно по последствиям.

Призраки, нападающие на того человека, в котором они замечают болезнь, в медицинских трактатах обозначаются термином ши, «труп», который в данном случае надлежит переводить как «фактор, превращающий в труп», «фактор смерти», «смертность». О них упоминал Ван Чун, говоривший, что люди с несчастливой судьбой иногда видят фэй ши, «летящих ши», или цзоу сюн, «бегущих сюн» (сюн — зло), или людей — все они есть гуй. В своем сочинении он упоминает «летящих ши» наряду с «плывущими сюн» и говорит о «летящих сюн» и «плывущих ши», обитающих в жилищах людей («Лунь хэн», гл. 25, разд. «Цзе чу» и гл. 24, разд. «Бянь суй»). Очевидно, что все эти термины в его время обозначали одно и то же: призраков, вызывающих смертельные болезни.

Более подробные сведения о ши дает нам медицинский трактат в восьми главах «Чжоу хоу бэй цзи фан», «Готовые и быстрые средства для (того места, что) позади локтя», приписываемый Гэ Хуну, но значительно и профессионально дополненный и отредактированный Тао Хун-цзином[70]. В первой главе этого сочинения ши подразделяются на пять видов, которые одновременно и молниеносно нападают на человека:

«1. Летящие или, просачивающиеся сквозь кожу и проникающие в кишки и внутренности; когда бы они ни действовали, они вызывают непрерывную острую боль.

2. Спрятанные ши, прилепляющиеся к костям, проникающие в плоть и поражающие кровяные сосуды. Если они начинают действовать, не следует приближаться к трупам и совершать траурные визиты. Ибо при звуках плача и стенаний они активизируются.

3. Ши ветра, которые мечутся по четырем конечностям больного, так что определить, куда они проникли, невозможно. Когда они проявляют себя, больной становится понурым и встревоженным. Действуют они, когда дует ветер или идет снег.

4. Проникающие ши, извиваясь, движущиеся по четырем конечностям, поражающие сердце и бока и вызывающие спазмы и острую боль. Действуют они в холодное время.

5. Ши -болезни; все тело парализовано, жизненные силы действуют неестественно и беспорядочно, больной всегда понурый и слабый. Если характер болезни меняется каждые две недели, внезапно наступит великое зло (смерть)».

Симптомы воздействия этих пяти ши не слишком отличаются друг от друга, и потому эффективными в борьбе с ними могут оказаться одни и те же, или почти одни и те же, средства и лекарства. «Симптомы эти следующие: вздутие живота и сильные боли в нем, затрудненное дыхание, приступы в сердце и груди, приступы боли в обоих боках».

Едва ли можно сомневаться в том, что Гэ Хун либо его предшественники, философы и знатоки медицины, пришли к открытию пяти ши вследствие того, что цифра «пять» играет огромную роль в системе вселенной, в естественной этике и внутреннем строении человеческого тела. В любом случае, несомненным фактом является то, что авторы медицинских трактатов учили о соответствии каждого ши одному из пяти цветов и пяти внутренностей, к которым они по природе своей стремятся. Благодаря столь мудро предустановленному порядку, хороший врач, при помощи полезных книг, при любой болезни может установить, какое из пяти категорий лекарств для лечения внутренних органов следует заказать в ближайшей медицинской лавке.

В том же классическом сочинении по медицине говорится: «Демонические болезни — это, согласно Гэ Хуну, "болезни-трупы", входящие в пять ши; они охватывают также все порчи, вызываемые гуй и се. Разнообразных форм их от тридцати шести до девяносто девяти. Как правило, они бросают человека то в жар, то в холод, вызывают выделение жидкости, угнетенное состояние, а также лишают человека способности говорить, так что от него становится невозможно узнать, что причиняет ему страдания, хотя на теле его нет ни одного места, которое бы не болело. Так проходят месяцы и годы, силы человека растрачиваются, а функции организма — прекращаются, и концом этого является смерть. А после смерти болезнь переходит к тем, кто его окружал, так что вся его семья может погибнуть» («Чжоу хоу бэй цзи фан», гл. 1)[71]. Кроме вышеназванных недугов, против которых, как и можно было ожидать, китайские лекари со своим искусством оказывались бессильными, упоминается еще один, явно инфекционный, который называется чуань ши, «передаваемый, наследуемый ши». «Болезнь эта, — говорится в одном древнем сочинении, — заключается в том, что кровь и дыхание человека ухудшаются и ослабевают, а внутренние органы истощаются и опустошаются. Болезнь возникает тогда, когда человек попадает под влияние призраков, и те задействуют свои се»[72]. Таким образом, очевидно, что чахоточные болезни относятся к данному классу недугов.

Но призраки в первую очередь являются причиной внезапных болезней, называемых поэтому гуй цзи, «удар призраков» или «нападение призраков». Вот как описывает их Гэ Хун: «Сильная боль в груди, острая боль в боках, режущая боль в животе, которую невозможно терпеть; иногда у больного внезапно случается кровавая рвота, либо кровь течет из носа или из заднего прохода. Такие болезни называют также гуй пай, "толчки призрака"» («Чжоу хоу бэй цзи фан», гл. 1, пар. 4). Бянь-цяо (шестой век) говорил, что быть пораженным злом (чжун э) — то же самое, что внезапная смерть (цзу сы) или «удар призрака». «Те, кто заболевают от удара призрака, никогда не умирают медленной смертью; он поражает человека, словно укол кинжала» («Бэй цзи цянь цзинь яо фан», разд. «Гуй цзи»). Внезапное нападение (цзу у) равносильно «удару зла, оно принадлежит к тому же типу, что внезапная смерть или удар демона» (Там же, разд. «Цзу у»).

Попасть под такие чжун э, «удары зла», или, полностью, цзу чжун э ци или цзу чжун гуй ци, «внезапные удары зла или ци призраков» человек может в любое время, но особенно часто ночью, если он выйдет из дома и тем самым подставит себя. Поэтому мудр тот, кто, выходя в ночь, берет с собой фонарь, оберегающий от призраков, или еще лучше, факел. Вообще ночных прогулок следует избегать, за исключением разве что самых необходимых, таких как, например, с целью справить нужду. Человек может внезапно почувствовать спазмы в груди и внутренностях и упасть на землю от удушья, судорог, с онемевшими пальцами и руками; изо рта и носа может пойти кровь. В таких случаях, когда человек уже вроде бы лишился жизненных сил или с виду даже умер, ему необходима немедленная помощь, иначе он больше не очнется. Уносить его с того места, где он упал, опасно; люди, собравшиеся вокруг него, должны бить в гонги и барабаны, зажечь ладан, и плевать ему в лицо, пока он не придет в себя.

Внезапное оцепенение, коматозное состояние, транс, каталепсию, эпилепсию, летаргию, конвульсии и прочие последствия «ударов призраков» китайские авторы обозначают общим термином цзюе, который следует понимать как «подвешенное состояние» после похищения души призраком. Ранее мы уже говорили об этом, называли два класса призраков — похитителей душ и перечисляли простейшие средства, которыми, по китайским поверьям, можно вернуть души обратно в тела несчастных жертв. Гэ Хун в воем медицинском трактате называет такие болезни ши цзюе, где ши — «труп», а цзюе пишется с ключом «нога» и имеет значение «похищать, оттягивать», что вряд ли можно считать случайностью или ошибкой переписчика. «Болезни ши цзюе, — говорит автор, — это цзу сы, или внезапная смерть, при которой, однако, пульс еще прощупывается, больной слышит шипение или свист, а в ногах его сохраняется тепло» («Чжоу хоу бэй цзи фан», гл. 1, пар. 2). Таким образом, Гэ Хун относит эти болезни к разряду вызываемых «ударом призрака», идентичных «внезапной смерти»; точно так же поступали и все знатоки медицины последующих времен. Отметим мимоходом, что, по практически всеобщему убеждению, «потеря души» вовсе не обязательно сразу же проявляется «болезненным образом». Свидетельство тому — следующая история.

«В правление династии Южная Ци, в первый год Юнмин (483) придворный канцлер Ма Дао-ю сидел как-то во дворце, как вдруг пространство перед ним заполонили призраки, которых слуги, однако, не видели. В мгновение ока двое демонов проникли ему в уши и вытащили из него душу (хунь), и душа упала прямо ему на башмаки. Указывая на нее пальцем, канцлер спросил слуг, видят ли они что-нибудь, но окружавшие его ничего не заметили. Тогда они спросили, какой формы его душа, и Дао-ю ответил: "Она похожа на лягушку. У меня больше нет жизненных сил, и призраки по-прежнему в моих ушах". Слуги взглянули на его уши и увидели, что они непомерно раздуты. На следующий день канцлер умер» («Щу и цзи»).

Чжу Чжэнь-син, живший при династии Юань, писал: «Ши цзюе, летающие ши и внезапные цзюе — все это следствия ударов зла. Если проявляется неправильное (бу чжэн) влияние, руки и ноги неожиданно утрачивают подвижность и холодеют, кожа покрывается пупырышками, лицо становится черно-синим, а жизненный дух не удерживается в теле. Больной говорит с ошибками либо лепечет бессвязные речи, либо у него сжимаются челюсти, либо он утрачивает способность восприятия и никого не узнает, либо у него начинается головокружение, он вскакивает, вертится и. в конце концов, падает. Таковы симптомы внезапных цзюе, внешних влияний (гэ у), летающих ши и ударов призраков. Болезни эти часто являются следствием траурных визитов, посещений храмов или могил» — т. е. тех мест, где обитают призраки» («Синь фа», разд. «Цзюе ни»). А Чжан Цзе-бинь, живший в пятнадцатом столетии, говорит: «Ши цзюе есть безусловное проявление внезапного "удара зла", вызванного внешними се, такими как неправильное (бу чжэн) воздействие четырех сезонов либо горных демонов, или смертоносное влияние земли, или пяти ши, ночных призраков[73] кошмаров и так далее». «Удары зла» — худшие из болезней, насылаемых демонами — могут проявляться по-разному. Лоу Ин утверждает, что среди них следует различать боли в животе, запоры или колики, астму, искривление спины и бедер и т. д. Более того, он говорит: «Если у больного внезапно расширяется сердце и раздувается живот и при этом нет ни поноса, ни рвоты, значит, его поразило то, что люди называют "ударом зла". Причина этого кроется в том, что жизненные силы его незавершенны, сердце и воля переполнены страхом, и поэтому его настигает удар злых духов. Некоторые из пораженных пребывают в угнетенном состоянии и молчат, другие бормочут бессвязные и исступленные речи, клевещут и поносят людей, разглашают чужие тайны и чернят даже тех. кого, казалось бы, должны почитать. Иногда они сулят беду или счастье, но когда наступает время для исполнения пророчеств, ничего не происходит. Они взбираются на кручи и пересекают пропасти, словно ступают по ровной поверхности; некоторые рыдают и плачут, другие стонут и вздыхают, они избегают общества людей и ведут себя словно пьяные либо сумасшедшие. Болезнь проявляется десятью тысячами способов, каждый из которых надлежит исследовать и лечить в соответствии с местными обычаями» («И сюэ ган му»).

Таким образом, китайские лекари и знатоки медицины пребывали в убеждении, что больные, мечущиеся в бреду или отмеченные какими-либо иными признаками умопомешательства, поражены «ударом зла», т. е. что ими завладел демон. Дьявольскому вмешательству приписываются даже жар или горячечное исступление; одним словом, нет ни одной болезни, о характере которой было бы сформировано правильное представление. Как мы уже отмечали, в соответствии с идущей из глубины веков традицией, жар отождествляли с демоном сына мифического императора, жившего аж в двадцать шестом веке до новой эры; здесь же укажем, что на протяжении всей китайской истории ни один из признанных авторитетов в области медицины так и не подверг сомнению демоническое происхождение этой болезни. Периодически повторяющаяся лихорадка, утверждали они, это демоны или их се, время от времени проникающие в тело больного и покидающие его, вызывая тем самым горячую лихорадку (ян), также называемую «мужской» (му нюэ), или холодную (инь), также называемую «женской» (пинь нюэ). Внезапные приступы, во время которых больной бредит, особенно случающиеся по ночам, прямо именовались «дьявольской лихорадкой» (гуй нюе). Точно так же многие лекари обозначают и эпидемии малярии, преобладающие в то или иное время года, при том или ином ветре, во влажном и жарком климате; некоторые, правда, называют «дьявольской лихорадкой» только ночные приступы, ведь ночь — время царствования призраков, и нет надобности говорить, что данной «концепции» придерживались в основном простые необразованные люди. Существует весьма тонкая классификация типов лихорадки, в частности, есть вызываемая ян се, гнездящимися в светлой либо темной душе человека, или же инь се, содержащимися в одной из этих душ, но подобные детали выходят за сферу нашего исследования.

В любом случае, фольклорные свидетельства с гораздо большей степенью яркости и достоверности, чем научные, подтверждают наличие демонического начала в любом типе лихорадки. «Начальник уезда Шанъюань (пров. Цзянси) Чэнь Ци-дун в молодости жил вместе с неким Чжаном в храме Гуаньди в Тайпине. Там Чжан заболел лихорадкой. Чэнь, занимавший с ним одну комнату, как-то в полдень почувствовал усталость и прилег на кровати прямо напротив больного, как вдруг заметил во дворе бледного лицом мальчика в блестящей одежде, в темно-синих шапке, обуви и чулках. Мальчик просунул голову в дверь и посмотрел на Чжана, а Чэнь, решив, что он, наверное, служит кем-нибудь в храме, ни о чем не спросил его; внезапно у Чжана поднялся жар, а когда мальчик ушел, жар спал. На следующий день, когда Чэнь опять прилег отдохнуть, он проснулся от исступленного крика Чжана, которого рвало так сильно, словно это бил ключом источник. Когда Чэнь открыл глаза, он увидел, что у постели Чжана стоит тот самый мальчик, пританцовывает, делает какие-то движения руками и смеется, и при этом смотрит на больного, будто говоря, что делает это нарочно. Тут Чэнь понял, что перед ним демон лихорадки. Чэнь бросился к нему, чтобы ударить, но, коснувшись кулаками демона, он ощутил, какой тот нестерпимо холодный. Мальчик со свистом вылетел из комнаты, Чэнь бросился за ним и преследовал его до центрального двора, где призрак исчез. Чжан пошел на поправку, но руки у Чэня почернели, словно их кто-то закоптил, и оставались такими до конца его дней» («Цзы бу юй», гл. 7).

В Амое боязнь «призраков лихорадки» въелась в сердца людей настолько глубоко, что они с явной неохотой произносят даже название этой болезни хань-жэ, что значит «холод-и- жара»; поистине, наилучший способ призвать дьявола — это произнести его имя. Люди предпочитают называть лихорадку ци ши а бин, «болезнью нищего» в надежде показать тем самым призракам болезни, что они ненавидят ее, и заставить призраков перестать досаждать людям. Заболевших лихорадкой расспрашивают не о том, на что конкретно они жалуются, а об их общем самочувствии, тем самым тоже пытаясь отвести лишнюю угрозу. Впрочем, подобную линию поведения можно проследить по отношению практически ко всем болезням. Более того, считается признаком дурного тона и невоспитанности использовать в переписке слова «болезнь» или «демоны болезни»; их заменяют выражениями типа цзао хуа сяо эр, «дети, несущие превратности судьбы».

Действию потусторонних сил и злых духов в Китае приписывается не только лихорадка, но и сумасшествие. В классическом каноне по искусству врачевания выделяется пять его причин: «Ниже даны пять видов помешательств, вызываемых се: когда они входят в ян (человека), он сходит с ума; когда они входят в инь, его разбивает паралич. Если они твердо завладеют его ян, у него начнутся припадки эпилепсии, если они твердо завладеют его инь, он онемеет. Если ян се войдут в его инь, человек становится тихим, если инь се покинут его ян, он станет буйным. Таковы пять помешательств» («Хуан-ди су вэнь», гл. 23).

Се могут разрушать разум больного в несколько этапов через последовательный ряд заболеваний. В трактате по медицинскому искусству Чжан Цзи, высокого сановника, жившего во втором-третьем веках новой эры, сказано: «Когда се своим завыванием тревожат спокойствие хунь или по человека, его дыхание и кровь убывают; убывание крови и дыхания передается сердцу, сердце и дыхание ослабевают, и человек становится пугливым. И тогда, когда во время сна он закрывает глаза, ему снится, что он уносится вдаль, ибо дух его рассеивается, его хунь и по беспорядочно блуждают, упадок инь приводит к эпилепсии, а упадок ян вызывает умопомешательство»[74]. В русле данной концепции авторы медицинских трактатов утверждают, что, если сумасшедший под демоническим влиянием видит и говорит о странных, неизвестных вещах, о призраках и духах, теряя даже минимальный контроль за своими глазами, ушами, языком и жестами, это доказывает, что «пустота дыхания и крови» достигла апогея, а разум утратил остатки ясности. Однако обильное выделение слизи вкупе с сумасбродным буйством и беспокойством отнюдь не всегда являются подтверждением действия се; их можно объяснить катаром, инфекцией и пр. Если женщине снится, как она вступает в сексуальную связь с призраком, или если она бредит после тяжелых родов или во время сильной менструации, причиной этого может быть пустота крови, ставшая следствием истечения ее шэнь. Авторы медицинских трактатов также практически единодушны в том, что психоз и безумие есть следствие овладения се сердцем больного — средоточием его души.

Взгляды ученых мужей на проблему умопомешательства удивительным образом совпадают с представлениями простых людей. В Амое люди говорят, что все сумасшедшие без исключения находятся под властью сяо гуй, «демонов безумия». Если человек страдает припадками в первые теплые дни года, он пребывает в сетях таохуа гуй, «демонов цветов персика», ибо в это время персиковые деревья одевают свой весенний наряд; поэтому человека можно сделать безумным, просто ударив веткой персика. Сяо гуй боятся в первую очередь из-за того, что, по поверьям, они крепко-накрепко прилепляются к своим жертвам. Против них бессильны самые изощренные заклинания и заговоры, какие только придуманы человеческим гением, и, если такой демон проник в человека и отнял у него разум, семье его не остается ничего более, как терпеливо ждать, когда призрак соблаговолит уйти по собственной воле.

Тот факт, что безумие повсеместно и безусловно приписывается действию злых духов, вполне объясняет и то, почему галлюцинации мечущихся в бреду людей, которым мерещатся воображаемые существа и звери, здоровые люди принимают ни больше ни меньше как за реальное появление призраков. И просто поразительно, насколько часто в медицинских трактатахпри перечислении симптомов сумасшествия «безумные, бессвязные речи» (ван юй) упоминаются в непосредственной связи с «видением призраков» (цзянь гуй). Впрочем, если уж китайцам, находящимся в здравом уме и полной памяти, повсюду видятся призраки, то что говорить о тех случаях, когда они больны и мечутся в бреду. Близки к демонам сумасшествия, но менее злобны и привязчивы демоны, вызывающие скоротечную либо постоянную рассеянность рассудка, которых китайцы Амоя называют ми хунь гуй, «призраками, смущающими или сбивающими с толку хунь», либо у шэнь а гуй, «духами, приводящими к утрате шэнь». Они похищают из людей хунь и шэнь, составляющие человеческий разум, либо часть их, и тем самым вызывают глубокую апатию, рассеянность и забывчивость. Действию этих духов приписываются утрата внимания, временное умопомрачение, сумасшествие, но без буйства и бешенства, а также идиотизм и слабоумие — словом, все психические отклонения, неопасные для остальных людей.

Как уверяют китайцы, очень часто призраки похищают души тех, кто глубокой ночью покидает свой дом и направляется в общественную уборную. Потерянный и неприкаянный, такой человек блуждает между зловонных ям и никак не может найти выход в лабиринте стен. Однако, если случится появиться другому человеку с фонарем или факелом, душа тут же возвращается в лунатика, ведь похитивший ее призрак, как и все прочие потусторонние существа, страшно боится света и, только завидев его, тут же исчезает, спасая свою жизнь. Именно фотофобией демонов люди объясняют тот факт, что подобных случаев в общественных уборных никогда не бывает днем. Но порой происходит гораздо более худшее: многих мужчин и женщин, выходивших ночью из дома с неизвестными целями, спустя много дней находили где-нибудь среди холмов, истощенных от голода и с помраченным рассудком. Сознание несчастным можно вернуть только многократно и громко выкрикивая их имена — тогда душа, услышав призыв, откликается на него и возвращается в тело. Выше мы приводили слова Гэ Хуна о таких духах.

Маленькие дети, немощные и слабые, организм которых обладает куда меньшей, в сравнении со взрослыми, сопротивляемостью, подвержены демоническому влиянию в значительно большей степени. Проискам се приписывается любой испуг ребенка, переходящий сначала в хныканье, а потом и в истеричный рев. «Истеричный плач, вызванный испугом, — это влияние се, пробравшихся в сердце, и лечить их следует успокаивающими душу пилюлями», — говорится в специальном медицинском сочинении[75]. Представления эти «блестяще» подтверждаются тем, что нередко детей охватывают конвульсии и спазмы. Итак, подытожим, что же говорят авторы о данном классе болезней. Они возникают вследствие испуга, поражают сердце и печень, а потом вредят и душе ребенка. Причин их может быть несколько. Главная и наихудшая среди них — это кэ у, «столкновение со странным внешним влиянием», описанное в медицинском трактате, приписываемом Гэ Хуну. Как утверждал этот признанный авторитет всех времен, «кэ у относятся к типу ударов зла и приводят к сердечным судорогам и вздутию живота, с острой болью в сердце и груди. У означает столкновение, т. е. столкновение с внешним воздействием» (Чжоу хоу бэй цзи фан», гл. 1). Источником внешнего воздействия могут быть и люди, вот почему разделяются два вида конвульсий: чжун гуй у и чжун жэнь у, «столкновение с призраком» и «столкновение с человеком». Впрочем, многие проницательные авторы подразделяют последние еще на несколько подвидов, в зависимости от того, какая именно женщина или какой именно мужчина напугали ребенка, или даже в зависимости от того, какое животное вызвало его испуг, и в каждом конкретном случае предписывают разные лекарства. Кэ у противодействуют нормальной (чжэн) ци, т. е. здоровым силам в организме ребенка; они есть се, которых непреднамеренно передают люди, приближающиеся к ребенку, звери или даже ветер. Подхватить подобную «инфекцию» ребенок может в любое время, даже в момент рождения. Поскольку конвульсии несколько напоминают каталепсию как по причинам, так и по проявлениям и последствиям, их также называют «ударами призраков» или «ударами зла». Как и при прочих болезнях, вызываемых потусторонними силами, проникновение в организм призраков и их се становится возможным при плохом здоровье или неправильном расположении органов. Впрочем, подробно останавливаться на этом мы не будем.

Призраки, нападающие на детей, особенно «любят» похищать их души. «Влияние шэнь маленького ребенка — мягкое и слабое, его дух хрупок и недостаточен, вот почему когда его шэнь или хунь похищает демон, это проявляется во внезапном обострении какой-нибудь тяжелой болезни. Ребенок не может двигаться, кожа желтеет, он громко и часто кричит, а изо рта идет смрадный запах[76]. В свое время мы говорили, что жители Амоя пытаются лечить страдающих от конвульсий, призывая их души и возвращая их в тело с помощью гонгов и одежды больного.

Особый тип демонов-похитителей детей — это цзи, порожденные суеверными представлениями еще в глубокой древности. В «Шо вэнь» сказано: «Цзи — это одеяние призрака; также говорят, что это демоны, похищающие детей. Иероглиф состоит из элемента "призрак" и фонетика цзи» (гл. 9, I). Вполне возможно, что демоны-похитители как-то связывались или даже отождествлялись с призраками, пугающими детей, так называемыми «детьми Чжуань-сюя».

Первым, кто предоставил нам некоторые сведения о цзи и их деяниях, был Сунь Сы-мо. «Как правило, — пишет он, — ребенок получает болезнь цзи, если в тот момент, когда мать его забеременела, злой дух из зависти поражает плод в ее утробе и тем самым вызывает болезнь у ребенка. Поэтому цзи — крошечные призраки. Болезнь проявляется также иногда в том случае, если беременная женщина не изгнала цзи до конца. Когда дух порождает болезнь, начинается понос и жар, а иногда появляется волосатое, отвратительное и омерзительное существо с длинными бровями — таковы симптомы. Больные должны пить отвар из желчи дракона. Если женщина, ребенок которой еще не ходит, вновь становится беременной и продолжает при этом кормить грудью первого ребенка, то плод подвергнется воздействию цзи и пожелтеет; симптомами являются истощение, выпадение волос и сильный жар» («Бэй цзи цянь цзинь яо фан»).

Авторы более позднего времени объясняют влиянием цзи и другие детские болезни и предписывают принимать различные «действенные» лекарства. Говорить об этом подробнее также нет необходимости. Все они единодушно советуют беременным матерям, кормящим грудью старшего ребенка, сразу же отнимать его от груди, как только они заметят ухудшение его здоровья. Впрочем, в китайских деревнях, где нередко можно видеть женщину, кормящую грудью четырех-пятилетнего ребенка, вряд ли следовали этому совету. Естественно, что точно так же авторы медицинских трактатов отговаривают родителей разрешать вскармливать детей кормилицам, если те беременны. Вообще, молоко беременных женщин они считают вредным и ядовитым. «Такое молоко, — говорит Ли Ши-чжэнь, — я называю запретным; если ребенок ест такое молоко, у него начинаются понос и рвота, атрофия и болезнь цзи, ибо оно чрезвычайно ядовито («Бэнь-цао ганму», гл. 52, 1.22).

Таким образом, если верить Сунь Сы-мо и другим авторам, цзи — это душа плода, приносящая вред его старшим братьям и сестрам. Однако некоторые врачи уверяют, что болезнь цзи получила свое название оттого, что вызывает у больного ребенка истощение, и он выглядит вялым и слабым, точно таким же, как и цзи. Возможно, что в распространенном в Амое, где люди хорошо знакомы с самыми разными призраками, выражении цзи-цзи хао — так называют таинственные щебечущие звуки, раздающиеся порой в доме, цзи-цзи обозначает именно таких демонов — похитителей детей. А иностранцев они иронически называют а-цзи.

Поскольку медицинская наука, как и вся китайская наука в целом, заключается преимущественно в осмыслении заключений различной степени вероятности, сделанных на основе наблюдения за фактами, подпитываемого суевериями и заблуждениями, она не умеет четко отличать транс, каталепсию и прочие формы нечувствительности от собственно смерти. Ведь тело остается неподвижным, онемелым и сохраняет ту позу, которая была ему придана; интеллект не работает, невозможны и преднамеренные движения, но такое состояние может быть временным. Неудивительно поэтому, что в китайских медицинских трактатах мы находим множество советов, как лечить «мертвых», т. е., как возвращать их к жизни; и авторы их легко используют слово «смерть» там, где речь идет только о напоминающем таковую временном состоянии. Также вполне естественно, что смерть, как и прочие формы потери чувствительности, представляется результатом деятельности злых духов, поражающих своих жертв либо крадущих их души.

В качестве подтверждения приведем следующую историю. «В конце периода правления под девизом Шэнпин династии Цзинь (361) в уезде Гучжан, глубоко в горах, жил старик, у которого была дочь. Некто Чжао Гуан из Юйхана попросил ее руки, но получил отказ. Вскоре старик заболел и умер. Девушка отправилась в уездный город, чтобы купить гроб, по дороге встретила Гуана и рассказала ему, что случилось. "Я сейчас так занята, — добавила она. — Если вы отправитесь в мой дом и побудете рядом с телом отца, пока я не вернусь, то я выйду за вас замуж". Гуан согласился. "В свинарнике, — сказала девушка, — вы найдете свинью. Забейте ее, чтобы мы смогли приготовить жертвенное угощение".

Когда Гуан подошел к дому девушки, он услышал, что кто-то хлопает в ладоши, смеется и танцует. Он приподнял циновку, висевшую на дверях дома, и увидел, что толпа призраков бросает туда и сюда тело несчастного старика. Гуан схватил палку и с громкими криками ворвался в дом. При виде его все призраки разбежались. Гуан встал около тела, а потом вывел свинью и забил ее.

Ближе к ночи он вдруг увидел позади тела старого демона. Демон протянул руку, прося немного мяса, но Гуан крепко схватил ее, так что призрак не мог никуда бежать. Он держал призрака и не отпускал его, как вдруг где-то снаружи другие призраки заголосили как один: "Старый слуга, этот обжора, вот он попался так попался, ура!" — "Ах ты старый дьявол!" — воскликнул Гуан. "Так это ты убил старого господина! Немедленно верни сюда его дух, и тогда я отпущу тебя. В противном случае пеняй на себя!" — "Это мои дети, развлекаясь, убили его!" — вскричал старый призрак и велел молодым демонам вернуть душу обратно. Старик ожил, и Гуан отпустил демона. Когда девушка вернулась с гробом домой и увидела своего отца живым и невредимым, она остолбенела, а потом разрыдалась. Гуан взял ее в жены» («Ю мин лу»).

Считается также, что призраки иногда убивают своих жертв, проникая в пищу и так попадая в живот человека. «Жители Юйчжана, — свидетельствует «Цзи шэнь лу», — любят употреблять в пищу грибы, но выше всего они ценят за изысканный вкус гриб, который они называют "Желтая госпожа". Один человек как-то приготовил такие грибы для работников, чинивших его дом. Один из работников, укладывавший черепицу на крыше кухни, взглянул вниз и увидел около котла, накрытого маленькой крышкой, в котором готовилось кушанье, голого призрака. Призрак подбежал к котлу и прыгнул в него. Хозяин дома подал приготовленные грибы, и тот работник был единственным, кто не ел их, хотя и не сказал, почему. В тот же самый вечер все, кто ел грибы, умерли».

Вера в призраков, насылающих болезни, была широко распространена среди простого народа во все времена; и ночные кошмары как ничто другое подкрепляли и поддерживали ее. Действительно, для того, кто находится в плену подобных представлений, если спящий задыхается, то под тяжестью демона, якобы сидящего у него на груди; если дыхание его затрудняется, то оттого, что демон схватил его железной хваткой, а внезапные резкие движения во сне есть не что иное, как отчаянная попытка сбросить демона. Вполне естественно поэтому, что сам иероглиф янь, «кошмар», состоит из элементов «призрак» и «давить». В классических сочинениях этот иероглиф не встречается, из чего, однако, не следует, что идея о насылании ночных кошмаров демонами в древние времена отсутствовала. Мы говорили выше, что такими призраками могут быть пауки. И словно в подтверждение суеверия, что причиной ночных кошмаров являются призраки, в медицинских сочинениях они называются «гуй янь», «дьявольскими кошмарами». Их авторы уверяют нас, что призраки «удушают» людей — весьма удобный способ объяснения внезапной смерти человека в постели от апоплексии или чего-либо еще. Все подобные случаи: цзу янь, «внезапные кошмары», гуй янь бу у<