I. Земско-статистические данные о НовоРоссии

 

Г-н В. Постников в своем сочинении: “Южнорус­ское крестьянское хозяйство” (М. 1891)[xxxviii] собрал и обра­ботал данные земской статистики по Таврической, отчасти также Херсонской и Екатеринославской гу­берниям. В литературе о крестьянском разложении это сочинение должно быть поставлено на первое место, и мы считаем необходимым свести по принятой нами сисчеме собранные г. Постниковым данные, дополняя их иногда данными земских сборников. Таврические земские статистики приняли группировку крестьян­ских дворов по величине посева — прием очень удач­ный, позволяющий точно судить о хозяйстве каждой группы вследствие преобладания в этой местности зерновой системы хозяйства при экстенсивном земле­делии. Вот общие данные о хозяйственных группах таврического крестьянства[38].

Группы крестьян		По Днепровскому уезду					По трем уездам
		% всего числа дворов	Душ об. пола	Работников муж. пола	% всего числа	Средний размер посева на 1 двор, десятин		Вся площадь посева, десятин	То же в % в итогу		% всего числа дворов
1	Не сеющие	9	4,6	1,0	7,5	-		-	-	12,1	40,2
2	Сеющие до 5 дес.	11	4,9	1,1	11,7	3,5		34070	2,4
3	“” 5-10	20	5,4	1,2	21	8,0		140426	9,7
4	“” 10-25	41,8	6,3	1,4	39,2	16,4		540093	37,6	37,6	39,2
5	“” 25-50	15,1	8,2	1,9	16,9	34,5		494095	34,3	50,3	20,6
6	Более 50	3,1	10,1	2,3	3,7	75,0		230583	16,0

 

 

Неравномерность в распределении посева очень зна­чительна: 2/5 всего числа дворов (имеющие около 3/10 населения, ибо состав семьи здесь ниже среднего) имеют в своих руках около 1/8 всего посева, принадлежа к малосеющей, бедной группе, которая не может по­крыть своих потребностей доходом от своего земле­делия. Далее, среднее крестьянство обнимает тоже около ^g всего числа дворов, которые покрывают свои средние расходы доходом от земли (г. Постников счи­тает, что на покрытие средних расходов семьи тре­буется 16—18 десятин посева). Наконец, зажиточное крестьянство (около 1/5 дворов и 3/10 населения) сосре­доточивает в своих руках более половины всего посева, причем размер посева на 1 двор ясно показывает “ком­мерческий”, торговый характер земледелия этой группы. Чтобы точно определить размеры этого торгового земле­делия в разных группах, г. Постников употребляет следующий прием. Из всей посевной площади хозяй­ства он выделяет площади: пищевую (дающую продукт на содержание семьи и батраков), кормовую (на корм скоту), хозяйственную (на посевное зерно, площадь под усадьбами и пр.) и определяет таким образом раз­мер рыночной или торговой площади, продукт которой идет в продажу. Оказывается, что у группы с 5—10 дес. посева всего лишь 11,8% посевной площади дает ры­ночный продукт, тогда как по мере увеличения посева (по группам) этот процент повышается следующим образом: 36,5%—52%—61%. Следовательно, зажиточ­ное крестьянство (2 высшие группы) ведет уже торговое земледелие, получая в год 574—1500 руб. валового денежного дохода. Это торговое земледелие превра­щается уже в капиталистическое, так как размеры посева у зажиточных крестьян превышают рабочую норму семьи (т. е. то количество земли, которое может обработать семья своим трудом), заставляя их прибе­гать к найму рабочих: в трех северных уездах Таври­ческой губ. зажиточное крестьянство нанимает, по расчету автора, свыше 14 тысяч сельских рабочих. Наоборот, бедное крестьянство “отпускает рабочих” (свыше 5 тысяч), т. е. прибегает к продаже своей рабо­чей силы, так как доход от земледелия дает, например, в группе с 5—10 дес. посева только около 30 руб. день­гами на двор[39]. Мы наблюдаем, следовательно, здесь именно тот процесс создания внутреннего рынка, о ко­тором и говорит теория капиталистического производ­ства: “внутренний рынок” растет вследствие превра­щения в товар, с одной стороны, продукта торгового, предпринимательского земледелия; с другой стороны — вследствие превращения в товар рабочей силы, прода­ваемой несостоятельным крестьянством.

Чтобы ознакомиться ближе с этим явлением, посмот­рим на положение каждой отдельной группы крестьян­ства. Начнем с высшей. Вот данные о ее землевладении и землепользовании:

 

Группы дворов		Днепровский уезд Таврической губернии
		Надельной[xxxix]	Купчей	Арендлованной	Всего
1	Не сеющие	6,4	0,9	0,1	7,4
2	Сеющие до 5 дес.	5,5	0,004	0,6	6,1
3	“” 5-10 дес.	8,7	0,05	1,6	10,3
4	“” 20-25 дес.	12,5	0,6	5,8	18,9
5	“” 25-50 дес.	16,6	2,3	17,4	36,3
6	“” свыше 50 дес.	17,4	30,0	44,0	91,4

 

Мы видим, следовательно, что зажиточное крестьян­ство, несмотря на наивысшую обеспеченность его на­дельной землей, концентрирует в своих руках массу купчих и арендуемых земель, превращается в мелких землевладельцев и фермеров[40]. На аренду 17—44 дес. расходуется в год, по местным ценам, около 70—160 руб. Очевидно, что мы имеем здесь дело уже с коммерческой операцией: земля становится товаром, “машиной для добывания деньги”.

Возьмем далее данные о живом и мертвом инвентаре;

 

Группы дворов		По трем уездам Таврической губернии				В Днепров. У.
		Приходится голов на 1 двор			% дворов без раб. скота	Приходится на 1 двор инвентаря[41]
		Рабочего	Прочего	Всего		Перевозочного	Пахотного
1	Не сеющие	0,3	0,8	11	80,5	-	-
2	Сеющие до 5 дес.	1,0	1,4	2,4	48,3	-	-
3	“” до 5-10 дес.	1,9	2,3	4,2	12,5	0,8	0,5
4	“” 10-25 дес.	3,2	4,1	7,3	1,4	1,0	1,0
5	“” 25-50 дес.	5,8	8,1	13,9	0,1	1,7	1,5
6	“” свыше 50 дес.	10,5	19,5	30,0	0,03	2,7	2,4

 

Зажиточное крестьянство оказывается во много раз обеспеченнее инвентарем, чем бедное и даже чем сред­нее. Достаточно взглянуть на эту табличку, чтобы понять полную фиктивность тех “средних” цифр, с ко­торыми так любят оперировать у нас, говоря о “кре­стьянстве”. К торговому земледелию у крестьянской буржуазии присоединяется здесь и торговое ското­водство, именно: взращивание грубошерстных овец. Относительно мертвого инвентаря приведем еще дан­ные об улучшенных орудиях, заимствуя их из земско-статистических сборников[42]. Из всего числа жнеек и косилок (3061)—2841, т.е. 92,8%, находятся в руках крестьянской буржуазии (Vg всего числа дворов).

Вполне естественно, что у зажиточного крестьянства и техника земледелия стоит значительно выше среднего (больший размер хозяйства, более обильный инвен­тарь, наличность свободных денежных средств и т. д.), именно: зажиточные крестьяне “производят свои по­севы скорее, лучше пользуются благоприятной погодой, заделывают семена более влажной землей”, вовремя производят уборку хлеба; одновременно вместе с воз­кою и молотят его и т. д. Естественно также, что вели­чина расхода на производство земледельческих про­дуктов понижается (на единицу продукта) по мере увеличения размеров хозяйства. Г-н Постников дока­зывает это положение особенно подробно, пользуясь следующим расчетом: он определяет количество работ­ников (вместе с наймитами), голов рабочего скота, ору­дии и пр. на 100 десятин посева в различных группах крестьянства. Оказывается, что это количество умень­шается по мере увеличения размеров хозяйства. Например, у сеющих до 5 десятин приходится на 1W десятин надела 28 работников, 28 голов рабочего скота, 4,7 плуга и буккера, 10 бричек, а у сеющих свыше 50 десятин — 7 работников, 14 голов рабочего скота, 3,8 плуга п буккера, 4,3 брички. (Мы опускаем более детальные данные по всем группам, отсылая тех, кто интересуется подробностями, к книге г. Постни­кова.) Общий вывод автора гласит: “С увеличением размера хозяйства и запашки у крестьян расход по содержанию рабочих сил, людей и скота, этот главней­ший расход в сельском хозяйстве, прогрессивно умень­шается, и у многосеющих групп делается почти в два раза менее на десятину посева, чем у групп с малой распашкой” (стр. 117 назв. соч.). Этому закону большей продуктивности, а, следовательно, и большей устой­чивости крупных крестьянских хозяйств г. Постников совершенно справедливо придает важное значение, доказывая его весьма подробными данными не только для одной Новороссии, но и для центральных губерний России[43]. Чем дальше идет проникновение товарного производства в земледелие, чем сильнее, следовательно, становится конкуренция между земледельцами, борьба за землю, борьба за хозяйственную самостоятель­ность, — тем с большей силой должен проявиться этот закон, ведущий к вытеснению среднего и бедного крестьянства крестьянской буржуазией. Необходимо только заметить, что прогресс техники в сельском хо­зяйстве выражается различно, смотря по системе сель­ского хозяйства, смотря по системе полеводства. Если при зерновой системе хозяйства и при экстенсивном земледелии этот прогресс может выразиться в простом расширении посева и сокращении числа рабочих, ко­личества скота и пр. на единицу посева, то при скотоводственной или технической системе хозяйства, при переходе к интенсивному земледелию, тот же прогресс может выразиться, например, в посеве корнеплодов, требующих большего количества рабочих на единицу посева, или в заведении молочного скота, в посеве кормовых трав и пр. и пр.

К характеристике высшей группы крестьянства надо добавить еще значительное употребление наемного труда. Вот данные по 3-м уездам Таврической губернии:

 

Группы дворов		Процент хозяйств с батраками	Доля посева (в%) у каждой группы
1	Не сеющие	3,8	-
2	Сеющие до 5 дес.	2,5	2
3	“” 5-10 дес.	2,6	10
4	“” 10-25 дес.	8,7	38
5	“” 25-50 дес.	34,7	34	50
6	“” свыше 50 дес.	64,1	16

 

 

Г-н В. В. в указанной статье рассуждал об этом во­просе следующим образом: он брал процентное отноше­ние числа хозяйств с батраками ко всему числу кре­стьянских хозяйств и заключал: “Число крестьян, прибегающих для обработки земли к помощи наемного труда, сравнительно с общей массой народа, совершен­но ничтожно: 2—3, maximum 5 хозяев из 100, — вот и все представители крестьянского капитализма; это” (батрацкое крестьянское хозяйство в России) “не си­стема, прочно коренящаяся в условиях современной хозяйственной жизни, а случайность, какая была и 100 и 200 лет тому назад” (“Вести. Евр.”, 1884, № 7, стр. 332). Какой смысл сопоставлять число хозяйств с батраками со всем числом “крестьянских” хозяйств, когда в это последнее число входят и хозяйства батраков? Ведь по подобному приему можно бы отделаться лишь и от капитализма в русской промышленности: стоило бы лишь взять процент промысловых семей, держащих наемных рабочих (т. е. семей фабрикантов и фабрикантиков) ко всему числу промысловых семей в России; получилось бы “совершенно ничтожное” отношение к “массе народа”. Несравненно правильнее сопостав­лять число батрацких хозяйств с числом одних лишь действительно самостоятельных хозяйств, т. е. живу­щих одним земледелием и не прибегающих к продаже своей рабочей силы. Далее г. В. В. упустил из виду мелочь: именно — что батрацкие крестьянские хо­зяйства принадлежат к числу крупнейших: “ничтож­ный” в “общем и среднем” процент хозяйств с батра­ками оказывается очень внушительным (34—64%) у того зажиточного крестьянства, которое держит в своих руках больше половины всего производства, которое производит крупные количества зерна на продажу. Можно судить поэтому о нелепости того мнения, будто ото батрацкое хозяйство — “случайность”, бывшая и 100—200 лет тому назад! В-третьих, только игнорируя действительные особенности земледелия, можно брать, для суждения о “крестьянском капитализме”, одних батраков, т. е. постоянных рабочих, опуская поден­щиков. Известно, что наем поденных рабочих играет особенно большое значение в сельском хозяйстве[44].

Переходим к низшей группе. Ее составляют несеющие и малосеющие хозяева; они “не представляют большой разницы в своем хозяйственном положении... как те, так и другие либо служат батраками у своих односель­чан, либо промышляют сторонними и большей частью земледельческими же заработками” (стр. 134 указ. соч.), т. е. входят в ряды сельского пролетариата. За­метим, что, например, в Днепровском уезде в низшей группе 40% дворов, а не имеющих пахотных орудий 39% всего числа дворов. Наряду с продажей своей рабочей силы сельский пролетариат извлекает доход от сдачи в аренду своей надельной земли:

 

Группы дворов		Днепровский уезд проценты
		Домохозяев, сдающих надельную землю	Сдаваемой надельной земли
1	Не сеющие	80	97,1
2	Сеющие до 5 дес.	30	38,4
3	“” 5-10 дес.	23	17,2
4	“” 10-25 дес.	16	8,1
5	“” 25-50 дес.	7	2,9
6	“” свыше 50 дес.	7	13,8

 

Всего по 3-м уездам Таврической губ. сдавалось (в 1884—1886 гг.) 25% всей крестьянской пашни, причем сюда не вошла еще земля, сдаваемая не крестья­нам, а разночинцам. Всего сдаст землю в этих 3-х уездах около '/з населения, причем арендует наделы сельского пролетариата главным образом крестьянская буржуа­зия. Вот данные об этом.

В трех уездах Таврической губернии	Снято десятин надельной земли у соседей	В %
Хозяевами, сеющими до 10 дес. на двор	16594	6
“” 10-25 “”	89526	35
“” 25 и более “”	150596	59

 

 

“Надельная земля служит в настоящее время пред­метом обширной спекуляции в южнорусском крестьян­ском быту. Под землю получаются займы с выдачей векселей,...земля сдается или продается на год, два и более долгие сроки, 8, 9 и 11 лет” (стр. 139 цит. соч.). Таким образом, крестьянская буржуазия является также представительницей торгового и ростовщического ка­питала[45]. Мы видим здесь наглядное опровержение того народнического предрассудка, будто “кулак” и “ростовщик” не имеют ничего общего с “хозяйственным мужиком”. Напротив, в руках крестьянской буржуазии сходятся нити и торгового капитала (отдача денег в ссуду под залог земли, скупка разных продуктов и пр.) и про­мышленного капитала (торговое земледелие при помощи найма рабочих и т. п.). От окружающих обстоятельств, от большего или меньшего вытеснения азиатчины и распро­странения культуры в нашей деревне зависит то, какая из этих форм капитала будет развиваться на счет другой.

Посмотрим, наконец, на положение средней группы (посев 10—25 дес. на двор, в среднем 16,4 дес.). Ее по­ложение переходное: денежный доход от земледелия (191 руб.) несколько ниже той суммы, которую расхо­дует в год средний тавричанин (200—250 руб.). Ра­бочего скота здесь по 3,2 штуки на двор, тогда как для полного “тягла” требуется 4 штуки. Поэтому хозяйство среднего крестьянина находится в положении неустой­чивом, и для обработки своей земли ему приходится прибегать к супряге[46].

Обработка земли супрягой оказывается, разумеет­ся, менее продуктивной (трата времени на переезды, недостача лошадей и проч.), так что, например, в одном селе г. Постникову передавали, что “супряжники часто буккеруют в день не более 1 дес., т. е. вдвое меньше против нормы”[47]. Если мы добавим к этому, что в средней группе около Vg дворов не имеет пахотных орудий, что эта группа более от­пускает рабочих, чем нанимает (по расчету г. Постни­кова), — то для нас ясен будет неустойчивый, пере­ходный характер этой группы между крестьянской буржуазией и сельским пролетариатом. Приведем не­сколько более подробные данные о вытеснении средней группы:

Днепровский уезд Таврической области [48]

 

Группы домохозяев	% к итогу		Надельной земли		Купчей земли		Арендован. земли		Сданной в аренду земли		Все землепользование группы		Посевная площадь
	Дворов	Душ обоего пола	Десятин	%	Десятин	%	Десятин	%	Десятин	%	Десятин	%	Десятин	%
Бедная	39,9	32,6	56445	22,5	2003	6	7839	6	21551	65,5	44736	12,4	38439	11
Средняя	41,7	42,2	102794	46,5	5376	16	48398	35	8311	25,3	148257	41,2	137344	43
Зажиточная	18,4	25,2	61844	28	26531	78	81646	59	3039	9,2	166982	46,4	150614	46
Всего по уезду	100	100	221083	100	33910	100	137883	100	32901	100	359975	100	326397	100

 

Таким образом, распределение надельной земли наи­более “уравнительно”, хотя и в нем заметно оттеснение низшей группы высшими. Но дело радикально меняется, раз мы переходим от этого обязательного землевла­дения к свободному, т. е. к купчей и арендованной земле. Концентрация ее оказывается громадной, и в силу этого распределение всего землепользования крестьян совсем не похоже на распределение надельной земли: средняя группа оттесняется на второе место (46% надела - 41% землепользования), зажиточная весьма значительно расширяет свое землевладение (28% надела—46% зем­лепользования), а бедная группа выталкивается из числа земледельцев (25% надела — 12% землепользо­вания).

Приведенная таблица показывает нам интересное явление, с которым мы еще встретимся, именно: уменьшение роли надельной земли в хозяйстве кре­стьян. В низшей группе это происходит вследствие сдачи земли, в высшей — вследствие того, что в общей хозяйственной площади получает громадное преоб­ладание купчая и арендованная земля. Обломки доре­форменного строя (прикрепление крестьян к земле и у равнтельное фискальное землевладение) окончательно разрушаются проникающим в земледелие капитализ­мом.

Что касается, в частности, до аренды, то приведен­ные данные позволяют нам разобрать одну весьма рас­пространенную ошибку в рассуждениях экономистов-народников по этому вопросу. Возьмем рассуждения г-на В. В. В цитированной статье он прямо ставил вопрос об отношении аренды к разложению крестьян­ства. “Способствует ли аренда разложению кресть­янских хозяйств на крупные и мелкие и уничтожению средней, типичной группы?” (“Вести. Евр.”, 1. с., стр. 339—340). Этот вопрос г. В. В. решал отрицательно. Вот его доводы: 1) “Большой пропет лиц, прибе­гающих к аренде”. Примеры: 38—68%; 40—70%; 30— 66%; 50—60% по разным уездам разных губерний. — 2) Невелика величина участков арендуемой земли на 1 двор: 3—5 дес. по данным тамбовской статистики. — 3) Крестьяне с малым наделом арендуют больше, чем с большим.

Чтобы читатель мог ясно оценить не то что со­стоятельность, а просто пригодность таких доводов, приводим соответствующие данные по Днепровскому уезду[49].

 

	% арендующих дворов	Дес. пашни на 1 арендующий двор	Цена 1 дес. в рублях
У сеющих до 5 дес.	25	2,4	15,25
“” 5-10 дес.	42	3,9	12,00
“” 10-25 дес.	69	8,5	4,75
“” 25-50 дес.	88	20,0	3,75
“” свыше 50 дес.	91	48,6	3,55

 

Спрашивается, какое значение могут иметь тут “сред­ние” цифры? Неужели тот факт, что арендаторов “много” — 56%, — уничтожает концентрацию аренды богачами? Не смешно ли брать “средний” размер аренды [12 дес. на арендующий двор. Часто берут даже не на арендующий, а на наличный двор. Так поступает, напр., г. Карышев в своем сочинении “Крестьянские вненадельные аренды” (Дерпт, 1892; второй том “Итого и земской статистики”)], — складывая вместе крестьян, из которых один берет 2 десятины за безумную цену (15 руб.), очевидно, из крайней нужды, на разоритель­ных условиях, а другой берет 48 десятин, сверх доста­точного количества своей земли, “покупая” землю оптом несравненно дешевле, по 3,55 руб. за десятину? Не менее бессодержателен и 3-й довод: г. В. В. сам позаботился опровергнуть его, признавши, что данные, относя­щиеся “к целым общинам” (при распределении крестьян по наделу), “не дают правильного понятия о том, что делается в самой общине” (стр. 342 указанной статьи)[50].

Было бы большой ошибкой думать, что концентрация аренды в руках крестьянской буржуазии ограничивается единоличной арендой, не простираясь на общественную, мирскую аренду. Ничего подобного. Арендованная земля распределяется всегда “по деньгам”, и отношение между группами крестьянства нисколько не меняет­ся при мирских арендах. Поэтому рассуждения, например, г. Карышева, будто в отношении мирских аренд { единоличным проявляется “борьба двух начал (!?) — общинного и личного” (стр. 159, 1. с.), будто общинным арендам “свойственно трудовое начало и принцип равномерного распределения снятого участка между общинниками” (230 ibid.), — эти рассуждения относятся цели-<ом к области народнических предрассудков. Несмотря на свою задачу подвести “итоги земской статистики”, г. Карышев старательно обошел весь обильный земско-статистический материал о концентрации аренды в руках небольших групп зажиточного крестьянства. При­ведем пример. По трем указанным уездам Таврической губ. земля, арендованная у казны обществами крестьян, распределяется по группам следующим образом:

 

	Число арендующих дворов	Число десятин	В % к итогу		Десятин на 1 арендующий двор
Сеющие до 5 дес.	83	511	1	4	6,1
“” 5-10 дес.	444	1427	3		3,2
“” 10-25 дес.	1732	8711	20		5,0
“” 25-50 дес.	1245	13375	30	76	10,7
Свыше 50 дес.	632	20283	46		32,1
Всего	4136	44307	100		10,7

 

 

Маленькая иллюстрация “трудового начала” и “прин­ципа равномерного распределения”!

Таковы данные земской статистики о южнорусском крестьянском хозяйстве. Полное разложение кресть­янства, полное господство в деревне крестьянской буржуазии ставится этими данными вне сомнения[51].

Весьма интересно поэтому отношение к этим данным гг. В. В. и Н. —она, тем более, что оба эти писателя признавали раньше необходимость поставить вопрос о разложении крестьянства (г. В. В. в указанной статье 1884 года, г. Н. —он в “Слове” 1880 г. — замечанием о том любопытном явлении в самой общине, что “нехо­зяйственные” мужики забрасывают землю, а “хозяй­ственные” подбирают себе лучшую; см. “Очерки”, с. 71). Необходимо заметить, что сочинение г. Постни­кова носит двойственный характер: с одной стороны, автор искусно собрал и тщательно обработал чрез­вычайно ценные земско-статистические данные, сумев при этом отрешиться от “стремления рассматривать крестьянский мир как нечто целое и однородное, ка­ким он и до сих пор еще представляется нашей городской интеллигенции” (стр. 351 назв. соч.). С другой стороны, автор, но руководимый теорией, совершенно не сумел оценить обработанных им данных и взглянул на них с крайне узкой точки зрения “мероприятий”, пустившись сочинять проекты о “земледельческо-ремесленно-заводских общинах”, о необходимости “ограничить”, “обя­зать”, “наблюдать” и пр. и пр. И вот наши народники постарались не заметить первой, положительной части сочинения г. Постникова, обратив все внимание на вторую часть. И г. В. В., и г. Н. —он принялись с пресерьезным видом “опровергать” совершенно несерьезные “проекты” г. Постникова (г. В. В. в “Русской Мысли” за 1894 г., № 2; г. Н. —он в “Очерках”, с. 233, прим.), обвиняя его за нехорошее же­лание ввести капитализм в России и тщательно обходя те данные, которые обнаружили господство капитали­стических отношений в современной южнорусской деревне[52].