Право и поведение. Понятие правомерного поведения. Виды правомерного поведения. Понятие правонарушения. Виды правонарушений. Социальная природа и причины преступности. Социальная ответственность и ее виды. Юридическая ответственность и ее виды. Освобождение от юридической ответственности. Презумпция невиновности.
В предыдущих темах неоднократно упоминалось «правило поведения» как синоним нормы права. Шла речь и о воздействии права на поведение, и о поведении как объекте правоотношения, и о бихевиористском подходе к пониманию права, когда в основе лежит изучение связки «право – поведение». Словом, поведение также оказывается важным предметом интересов теоретико-правового знания.
В общем, так оно и должно быть. Ибо если само право – это социально-регулятивная система, то регулирует она прежде всего и главным образом поведение человека, то, как он действует, как должен действовать.
Вот почему теория права традиционно обращается прежде всего к характеристике поведения, вырабатывая критерии, которые позволили бы оценить конкретное поведение. Ведь именно поведение выступает итогом, результатом реализации права, и только эти оценки могут ответить на вопрос – соответствует ли поведение правовым требованиям или, напротив, отклоняется от этих требований, правомерно ли оно, противоправно.
И, конечно, всегда надо отвечать на вопрос: а что делать, если адресат нормы действительно отклоняется в своем поведении от правовых требований, если нарушил правовую норму, стал правонарушителем? Какую ответственность он за это должен нести? Зачем нужна вообще ответственность обществу?
Таким образом, юридический интерес к поведению – это также одно из важных направлений в познании права как целостного социального института. Теория права при этом выделяет и формулирует только то, что органично связывает поведение с правовым воздействием, с регулятивной природой права.
На первом месте при этом оказывается проблема мотивов поведения: участвуют ли в формировании этих мотивов правовые требования или их природа знает иные, может быть, более глубокие пласты, причины.
Конечно, это область знания не только теории права. Здесь она основательно пересекается с другими науками, и прежде всего с психологией. Теория права в этой области во многом использует современные наработки именно психологии, особенно социальной психологии.
Современный научный уровень знания последовательно связывает мотивы поведения с интересами, определяя последние как объективные или субъективные потребности и жизнедеятельности субъектов права. Различают личные, общественные, государственные, национальные и иные интересы.
У физических лиц интерес всегда формирует те или иные личностные установки предрасположенности, штампы, ценностные ориентиры, цели, способы их достижения и иные сознательные и эмоциональные стороны поведения, знать и учитывать которые особенно важно при правоприменении.
Эти установки могут формировать различные стереотипы поведения личности. Например, прагматические, когда все поведение субъекта права оценивается, «пропускается» сквозь призму выгодности или пагубности «для себя». Одной из психологических форм такого поведения является эгоизм и его крайние проявления в виде эгоцентризма.
Вместе с тем эгоизм может формировать мотивы предприимчивости, деловитости, карьерности (а не только карьеризма), что в общем не всегда заслуживает негативной оценки.
В свою очередь иные установки могут формировать мотивы, определяющие поведение, полезное для «ближнего», для общества, так называемые альтруистические мотивы. Альтруизм, так же как и эгоизм, имеет различные уровни и формы проявления и также определяется в конечном счете осознанными или «прочувствованными» интересами.
Одна из древних альтруистических форм – это установка на самопожертвование для помощи тому, кто в этом нуждается, во имя общественных идеалов и целей.
Весьма распространенной в истории является и такая альтруистическая форма, которую обозначают как теодицию. Теодиция – это претерпевание страданий в настоящем ради благополучия, даже «блаженства» в будущем.
Религиозные догмы теодиции широко известны: претерпевание страданий на земле во имя блаженства в загробной жизни. Это один из основных библейских мотивов, объясняющий и устанавливающий, почему надо претерпевать те или иные страдания. Он трогательно и красочно дан в описаниях несчастий Иова, в так называемой вавилонской теодиции.
Характерно, что теодицивные мотивы широко использовались и в коммунистической утопии, превращая коммунистическую идеологию в одно из религиозных течений. А чем же, как не теодицией, были настойчивые уверения Ленина, Сталина, Хрущева о том, что сейчас народу надо немного потерпеть, а через несколько лет будет коммунизм и всеобщее благополучие и благосостояние, «молочные реки и кисельные берега». Ленин, выступая в 1920 году на 3-м съезде комсомола, определил срок наступления коммунизма в 15-20 лет, Сталин в 40-е годы – в 4-5 пятилеток, Хрущев в 1962 году отвел теодиции 20 лет.
Впрочем, мотивы теодиции – личностные, общественные – действительно, как кажется, нужны человеку со времен «неолитической революции», когда он занялся трудовой деятельностью, которая несет не только радость созидания, но и горечь несправедливого распределения результатов труда и всего сопутствующего этому в политической, экологической и иных сферах жизни.
Рассуждая о разных направлениях в мотивационной сфере человека, следует предостеречь от одного весьма распространенного предрассудка. К сожалению, он распространяется некоторыми психологами, но не имеет достаточно убедительных исторических обоснований.
Речь идет о том, что как уверяют некоторые ученые, первоначально наш предок, особенно при этом достается неандертальцу, был агрессивен, эгоистичен, в том числе по отношению к своим соплеменникам. Эти свойства сохранились и до сих пор и формируют различные антисоциальные поступки как отдельного человека, так и коллективных образований. Процесс социализации эти ученые видят в ограничениях агрессивности как чуть ли не прирожденного психологического состояния человека.
С этими утверждениями трудно согласиться, так как имеются археологические данные, показывающие, что альтруистические мотивы были распространены и среди наших самых далеких предков. Известно, например, что жизнь сородича без одной руки и с черепной травмой соплеменники поддерживали более двух десятков лет – и это 70 тысяч лет назад – так датированы соответствующие находки. Известно также, что неандертальцы лечили травами заболевших соплеменников, знали семейные формы брака.
Словом, альтруистическая взаимная поддержка друг друга у наших предков была также весьма распространена, хотя, конечно, выйдя из животного мира и заняв 3 миллиона лет назад экологическую нишу крупного всеядного дневного хищника, наш предок, разумеется, не отличался великосветскими манерами. Но искать в биологической природе человека социальные причины современной мотивации поведения – вряд ли перспективное дело.
Для теории права значительно полезней обратиться в этом процессе к волевым и сознательным элементам мотивации.
Психологическая характеристика воли как установки на достижение цели знает нормальные и дефективные формы своего проявления. Неумение сосредоточиваться, определять разумные средства для достижения цели, подчиненность другим (крайний случай – каталептические состояния), иные расстройства воли также формируют те или иные мотивы. Правоприменительная деятельность, например, расследование преступления, просто не может обойтись без их учета в конкретных ситуациях.
На рациональном уровне мотивации поведения также приходится оценивать, правильно ли был определен выбор путей для достижения цели или сознание субъекта права было дефектным. Иными словами, в мотивации поведения или его отсутствии могло проявиться расстройство сознания и тогда субъект права мог оказаться невменяемым.
Шизофрения, паранойя и разных формах, в том числе такой феномен, как раздвоение личности, галлюцинации – слуховые, зрительные, тактильные, – иные патологические состояния задают немало загадок врачам и юристам при определении, каким же было поведение и что надо делать с тем или иным субъектом права, если налицо нарушение правовых требований, правовых предписаний.
Разумеется, если поведение правомерное, то есть соответствует требованиям права, то делать ничего не надо. В этом случае в поведении субъекта права (физического лица, государственного органа, общественной организации, должностною лица) реализуется право – он соблюдает, исполняет, использует, применяет его.
Гражданин ведет себя законопослушно, и это поведение, собственно, и обеспечивает право, доводя свои требования до гражданина. Вот почему классическая формулировка «закон вступает в силу с момента опубликования» нацелена на то, чтобы адресат закона узнал о его появлении и, соответственно, организовал свое правомерное поведение.
Но издавна возникала проблема – а как быть, если гражданин не знал закона, не вел себя в связи с этим правомерно? Можно ли принимать отговорку субъекта права об этом как основание для его освобождения от всякой ответственности?
Теория права сформировала принцип: «незнание закона не освобождает от ответственности». Иными словами, если государство выполнило свою обязанность обнародовать, опубликовать закон в той или иной форме, то соблюдение этого закона становится основой для правомерного поведения. Обнародование закона знает самые различные формы. От стел, на которых выбивались законы во времена Хаммурапи, от глашатаев во времена средневековья до деятельности самых мощных современных средств массовой информации – таковы способы доведения законов до тех, кого они касаются. Деловым обыкновением во многих странах стал показ по телевидению самого законодательного процесса.
Словом, право как сигнал второго типа, о котором шла речь выше (неперсонифицированный сигнал тем, кого это касается), может лежать в основе правомерного поведения лишь в случае доступности для субъектов права.
Ну, а если государство не выполнило своих обязанностей по обнародованию законов, если законодательный акт имеет закрытый или даже секретный характер, как быть тогда? Разве такое незнание закона может не освобождать от ответственности? Казалось бы, в этом случае должно освобождать.
Но, увы, опять же в истории отечественной правовой системы, были такие ситуации, когда те или иные акты законодательства (например, некоторые Указы Президиума Верховного Совета СССР) имели закрытый и даже секретный характер, даже если касались прав и свобод граждан. За их несоблюдение наказывались соответствующие граждане, так и не узнав, что же они нарушили.
Происходило это в СССР в период борьбы с так называемыми тунеядцами, у которых конфисковались дома, которыми они владели на праве личной собственности.
Так, в 1960-1961 годах постановлением правительства собственникам домов запрещалось сдавать в аренду помещение для производственной работы на дому. Такое извлечение доходов считалось тунеядством и дом конфисковался государством. Но что постановление правительства было секретным и у соответствующего собственника конфисковался дом, хотя ему и не сообщали, на каком основании.
Многие акты законодательства, которыми определялась после войны горькая участь возвращающихся из плена, на основе которых осуществлялись депортации целых народов Северного Кавказа, также были закрытыми.
Поэтому норма Конституции Российской Федерации 1993 года о том, что «закон подлежит официальному опубликованию. Неопубликованные законы не применяются» (часть 3 статьи 15 Конституции) – это великое завоевание отечественной демократии, продвижение к развитию прав и свобод российских граждан.
Более того, Конституция устанавливает, что «любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения». Вот при таких условиях принцип «незнания закона не освобождает от ответственности» действительно может действовать и обеспечивать правомерное поведение.
Однако иллюзией было бы представлять, что граждане только и делают, что ищут и изучают законы, чтобы вести себя правомерно. Нет ничего более далекого от действительности, чем подобное представление.
Социологические исследования показывают, что каналов, по которым гражданин получает правовую информацию, несколько. Рассмотрим некоторые из них.
Это прежде всего официальный канал – ведомости, газеты. Важную роль играют также иные средства массовой информации, которые придают в настоящее время новые грани процессу юридизации общества, например телевидение.
Узнают о праве граждане в специализированных информационных узлах общества – юридических консультациях, агентствах, фирмах.
Важный источник – сведения от уже «попавших» в жернова юстиции соседей, родственников, «бывалых» людей.
Правовые сведения дают работники различных государственных органов, общественных организаций. Наконец, в конце XX века создаются компьютерные телекоммуникационные системы правовой информации, которые вообще переводят правовую осведомленность граждан на новый уровень.
И все же требовать от каждого, чтобы он знал все право, разумеется, было бы нелепо. Даже юристы не обладают этим знанием. В лучшем случае они знают, «куда надо посмотреть».
Однако для гражданина знание общих принципов, начал отечественной правовой системы, которые формируют правомерное поведение, является и возможным, и обязательным. А знание конкретных правовых норм, необходимых для нормальной жизнедеятельности, например для занятий предпринимательством, для определения условий труда, всегда можно почерпнуть из соответствующих правовых каналов.
Да так было и всегда в истории правовой жизни человечества. Заповеди Моисея, Законы XII таблиц, Билль о правах, основные права и свободы в Конституции и т.п. – это поистине главные ориентиры правомерного поведения в разные эпохи, в разных странах и «выучить» их было всегда возможно.
На этой основе субъект права всегда может оценить и организовать свое поведение, определить его общественное значение, осуществить свои права и свободы не за счет прав и свобод других граждан, пожелать или сознательно допустить те или иные последствия своего поведения. Социально вредным стало сейчас в России открытие по экономическим конъюнктурным соображениям юридических факультетов в сельскохозяйственных и подобных им вузах. Нет ни преподавателей, ни учебников, а погоня за средствами абитуриентов просто безнравственна.
Вот почему порой совсем бессмысленным является хаотическое преподавание различных юридических отраслевых дисциплин в школах, технических учебных заведениях, чуть ли не в детских садах. Это не правовое просвещение, а его профанация. Общие начала, принципы – да, это всем. А специальные знания все же надо оставлять юристам. Иначе все это – не формирование в обществе юридического мировоззрения, а нечто несуразное.
Правомерное поведение может иметь активный характер – соответствующие действия. И это один вид правомерного поведения. Это поведение может иметь и пассивный характер – бездействие, воздержание от действия. И это иной вид, но также правомерного поведения, если оно соответствует требованиям диспозиции правовой нормы.
Правомерное поведение имеет различные сферы проявления, которые можно соответствующим образом классифицировать: по отраслям права, по субъектам, по областям деятельности, по формам (демократические, авторитарные), по культуре, традициям. Собственно – это реальная, правовая жизнь общества, и ее обеспечивает правовой пласт общественной жизни.
Но в обществе в силу тех или иных причин существует и иной пласт, который также является глобальным интересом теории права. Это правонарушение.
Правонарушение – одно из тех социальных явлений, которые представляют исключительный интерес для теоретического и практического правового знания, да и не только правового. Действительно, почему закон, казалось бы, принятый для общей пользы, освященный авторитетом государственной власти, воплотивший не один раз обсужденные, наиболее разумные правила поведения, тем не менее нарушается? Да подчас еще таким образом, что нарушение угрожает стабильности, устойчивости общественной жизни, становится общественно опасным, требует каких-то ответов общества!
Пожалуй, с тех самых далеких времен, кода в раннеклассовых обществах зародилось право и появился ею неразлучный спутник – правонарушение, теоретико-правовая мысль ищет ответ на вопрос – каковы причины и формы правонарушения, прежде всего особо опасного его вида – преступления. Почему возникает поведение (действие или бездействие), нарушающее правовые принципы, правила, предписания? И что надо делить, чтобы противостоять правонарушению, чтобы устранить эти опасные отклонена из общественной жизни? Поиск идет уже не одно столетие.
В этом поиске теория права не одинока. Она сотрудничает с социологией, другими гуманитарными науками – философией, социальной психологией, специальными юридическими науками: криминологией, наукой уголовного права.
Однако определение правонарушения, его видов и иных основных юридических характеристик – это дело теории права.
И первое, что можно выделить в правонарушении, – это поведение. Это действие (или бездействие), имеющее противоправный характер, т.е. нарушающее запреты, не исполняющее обязанности, установленные нормой права. Этим оно отличается от иных видов антиобщественного поведения, например от безнравственного или дезорганизующего поведения. И хотя противоправное поведение, как правило, включает в себя и нарушение моральных норм и содержит дезорганизацию, однако основной признак правонарушения – это противоправность. Правонарушение всегда направлено против охраняемых законом различных интересов: личных, общественных, государственных и иных. Оно причиняет этим интересам соответственно физический, имущественный, моральный, социальный, духовный ущерб.
Поэтому правонарушение – это не просто антисоциальное поведение, а наиболее вредное антиобщественное поведение, запрещенное правом. По степени вредности различают преступления и проступки. Поведение, которое характеризует преступление, называют деянием.
Наряду с преступлением и проступком еще одним видом правонарушения является деликт – отклонение от требований права, от положений договоров в среде имущественных и связанных с ними неимущественных отношений.
Общим признаком правонарушения является его свойство порождать юридическую ответственность, то есть различные установленные законом неблагоприятные последствия для правонарушителя: физические, имущественные, моральные и иные страдания, ущемления.
В этом смысле, утверждается, что правонарушение является основой для наступления юридической ответственности. Не может быть юридической ответственности без правонарушения.
Прежде чем определить и охарактеризовать более конкретно каждый вид правонарушения, следует в рамках теории права рассмотреть еще некоторые, общие для всех видов, основные черты правонарушения.
Эта задача решается в конструкции так называемого состава правонарушения. Понятие состава правонарушения помогает на практике определить, имеется или отсутствует правонарушение в конкретном поведении того или иного субъекта права. Социальное значение такого процесса трудно переоценить. Ведь правонарушение, если устанавливается, что таковое имеет место, может сломать жизнь любого человека, его родных, близких. Недаром говорится: «от тюрьмы да от сумы не зарекайся» – все может случиться на жизненном пути. Именно поэтому теория права должна совершенно точно сформулировать характеристики правонарушения.
В этой связи под составом правонарушения понимают наличие объективной и субъективной сторон, субъекта и объекта правонарушения. Причем только совокупность этих элементов позволяет говорить о наличии или отсутствии конкретного правонарушения.
Правонарушение это не столько юридическое, сколько социальное явление, так как общим объектом всех правонарушений являются социальные сущности, прежде всего правопорядок. Правопорядок как наиболее общий объект правонарушения характеризует юридическое состояние общественных отношений, представляет суммарный итог, результат соблюдения, исполнения, использования и применения правовых норм в обществе. Понятно, что любое правонарушение и той или иной степени ослабляет правопорядок, выбивает из-под него то или иное основание, разрушает то или иное звено.
Поэтому любое правонарушение наносит ущерб, причиняет вред устойчивости, стабильности жизни общества, личным и общественным интересам, а в конечном счете правопорядку.
Кроме этого общего объекта правонарушения, теория права выделяет конкретный объект каждого правонарушения. Это могут быть права и свободы человека, его жизнь и здоровье, собственность и безопасность. Это могут быть имущественные и финансовые интересы юридического лица, экологические интересы, это может быть и сфера государственного устройства – основы конституционного строя, форма правления, политический режим, военная сфера и т.д.
Важно подчеркнуть, что объект правонарушения – это всегда личное и общественное благо, которое охраняется, обеспечивается правом. Именно формальный момент – противоправность того или иного действия (бездействия) – прежде всего характеризует правонарушение.
Поведение субъекта права составляет объективную сторону правонарушения, то есть те внешние действия, которые можно наблюдать, устанавливать, оценивать. Эта объективная сторона в свою очередь представляет единство трех элементов: противоправного поведения, вреда и причинной связи между действием (бездействием) и причиненным вредом.
О противоправности действия, вреде речь шла выше. Причинно-следственная связь требует специального рассмотрения.
Действие (бездействие) только тогда становится противоправным, когда порождает последствия, которые являются социально нежелательными, вредными, запрещенными правом. Понятие причинной связи открывает черты объекта, когда одно явление порождает другое (следствие).
Впрочем, некоторые действия (бездействия) являются сами по себе противоправными, независимо от результата. Эти действия (бездействия) попросту запрещаются правом, учитывая потенциальный вред, который они могут причинить.
Поэтому различают реальные (первая ситуация) и формальные (вторая ситуация) составы правонарушения.
Так называемый казус вообще исключает наличие правонарушения. Казус (случай) появляется там, где отсутствует причинная связь между действием (бездействием) и результатом. Например, должник не выполняет свои обязательства перед кредитором, не возвращает арендованное имущество, так как стихийное бедствие уничтожило это имущество. Внешне должник противоправно бездействует, но не это бездействие ведет к нежелательному результату, а стихийное бедствие.
Субъектом правонарушения является дееспособный субъект права: вменяемый, достигший определенного возраста, гражданин государства или иностранец, не обладающий дипломатическим иммунитетом, либо лицо без гражданства.
Важное значение имеет возраст. Субъектом преступления может быть только лицо, достигшее 16 лет, а но некоторым преступлениям – 14 лет, для субъекта административного правонарушения – 16 лет, в деликтах возраст деликтоспособности начинается в некоторых правонарушениях с 15 лет, а как правило, с гражданского совершеннолетия.
Наконец, субъективная сторона. Она характеризуется виной – психическим отношением субъекта к своему действию (бездействию), к его результатам. Свобода воли, которая определяет выбор субъектом тех или иных вариантов поведения, проявляется и в психическом отношении этого субъекта к своему поведению, его итогам.
Это отношение прежде всего может быть сознательным, умышленным, когда субъект предвидит последствия своего поведения, желает либо допускает их наступление. Поэтому умысел бывает прямым или косвенным.
В отличие от умысла иной формой психического отношения является неосторожность. Субъект предвидит наступление вредных последствий, но легкомысленно надеется их предотвратить. Иной вариант – не предвидит, хотя мог и должен был предвидеть, это так называемая халатность.
Умысел, неосторожность – все эти формы вины составляют субъективную сторону правонарушения. И без вины, то есть без субъективной стороны, также не может быть правонарушения. Только единство объективной и субъективной стороны свидетельствует о наличии правонарушения. И в субъективной стороне правонарушения может иметь место казус, когда имеет место невиновное причинение вреда, не в связи с волей и желанием субъекта права.
При отсутствии вины (субъективной стороны) признание какого-либо действия (бездействия) правонарушением является также нарушением, имя которому в сфере уголовного права – «объективное вменение». Субъект не только не хотел, но и не мог и не должен был предвидеть наступления вредных последствий от своего действия (бездействия), а его в наступлении этих последствий обвиняют – вот этот произвол и называется «объективным вменением». В отечественной истории такие нарушения расцвели в 30-е годы, когда обвинения типа «вредитель», «враг народа» приобрели широкое распространение без всяких на то оснований.
Теперь о некоторых конкретных видах правонарушения. Преступление-это предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние, посягающее на общественный или государственный строй, экономические основы, собственность, личные, политические и иные права и свободы граждан, на иные социальные ценности. Главное в определении преступления – эта общественная опасность деяний, за которые может последовать уголовное наказание. Преступление знает также такие формы, как покушение, даже приготовление, соучастие. Все это вызвано особо опасным характером преступления. Для того, чтобы застраховать граждан от необоснованных обвинений в преступлениях, демократические общества выработали так называемую презумпцию невиновности. Она относится к важнейшим конституционным гарантиям прав гражданина. Статья 49 Конституции Российской Федерации гласит, что «каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда».
Презумпция невиновности – также важное демократическое завоевание. Об этом стоит напомнить, имея в виду многие штампы 30-х годов отечественной истории. Ведь тогда была в ходу расхожая фраза «органы не ошибаются» (имелись в виду НКВД и арестованные этими органами лица), то есть до суда вопрос о виновности конкретного лица был уже решен. Конечно, в те же годы к издевательствам над презумпцией невиновности следует отнести и предварительные решения политбюро, утверждающие «расстрельные списки» («осудить по 1-й категории»). А что стоило в 1938 году письмо Сталина секретарям обкомов о том, что пытки для получения показаний от «злостных врагов» разрешаются! Утверждалось бездоказательно, что конкретные лица – «враги народа», поэтому к ним можно применить пытки,поскольку «буржуазия» также применяет пытки к революционерам.
Да еще и сейчас в обыденном сознании существуют устойчивые штампы: как это может адвокат защищать преступника? И невдомек вопрошающему, что адвокат защищает человека, а преступник он или нет – это может установить только суд. Словом, у обывателя в этом штампе заключена классическая логическая ошибка: следствие поменялось местом с причиной, телега поехала впереди лошади. Еще и еще раз подчеркну, уже Французская революция XVIII века в Декларации прав человека и гражданина утвердила презумпцию невиновности как одну из величайших социальных ценностей после столетий абсолютистского произвола. Указывалось, что каждый человек, обвиняемый в совершении преступления, считается невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком путем гласного судебного разбирательства, при котором ему обеспечивались все возможности для защиты. Это же положение внесено и во Всеобщую Декларацию прав человека (1948 г.).
Следует также отметить, что преступление и наказание – это всеже, в общем, основной предмет науки уголовного права.
Проступок – это также вид правонарушения, отличающийся от преступления тем, что действие (бездействие), образующее проступок, общественно вредно, но не признается законом общественно опасным.
Административный проступок направлен против государственного и общественного порядка. Он вредит организации общественной жизни в ее самых разных сферах. Этот вред заключается в дезорганизации общественных отношений, в нарушении тех или иных правил управления. Эти административные правила устанавливаются исполнительной властью и обеспечиваются административной ответственностью.
Хотя теоретически различие между преступлением и административным проступком можно определить достаточно уверенно, однако те или иные социальные процессы, взаимодействие политических сил подчас переводят некоторые конкретные преступления в ранг проступков и наоборот. Реализуется это, разумеется, законодательным путем, но стоят за этим либо либеральные, либо консервативные тенденции. Излишняя криминализация юридической ответственности, то есть определение как преступление тех или иных правонарушений, чрезмерное увеличение числа составов преступлений – показатель, как правило, такого состояния общества, когда имеется наличиевнем авторитарных, даже диктаторских тенденций власти.
Проблему административных правонарушений, борьбу с ними разрабатывает наука административного, в ряде государств полицейского права. Сейчас сфера интересов этой науки расширяется, соответственно выделяются все новые подотрасли административного права.
Дисциплинарный проступок – это общественно вредное нарушение трудовой, исполнительной, учебной и иной дисциплины, то есть нарушение обязательного порядка деятельности учреждений, предприятий и иных коллективных образований. Эти проступки дезорганизуют работу, а дезорганизация является общественно вредным состоянием управленческих отношений. Прогулы, опоздания на работу, нетрезвое состояние при исполнении служебных обязанностей, невыполнение распоряжений администрации – все это примеры дисциплинарного проступка.
Гражданское правонарушение (деликт) – также общественно вредное поведение, нарушающее урегулированные нормами права имущественные и связанные с ними личные неимущественные отношения.
Публичные высказывания, публикации в печати, унижающие честь, достоинство и деловую репутацию гражданина, действие (бездействие), причиняющее ущерб имуществу, неисполнение обязательств, прежде всего невыполнение договора, нарушение авторских прав и т.п. – все это примеры деликтов.
Деликты также влекут ответственность, но уже гражданско-правовую.
Особым видом правонарушения является неправовая деятельность органов исполнительной, судебной власти: издание неправомерных актов, вынесение неправосудных приговоров и т.п.
Социальная и юридическая природа правонарушений, как отмечалось выше, изменялась на протяжении длительного времени, и теория права разработала ряд важных положений, прежде всего о юридической и социальной ответственности.
Юридическая ответственность – одна из форм государственного принуждения, обеспечивающего правовую систему общества. По сути, это всегда отрицательная реакция государства на противоправное действие. Эта реакция содержит неблагоприятные последствия для правонарушителя, установленные правом. Юридическая ответственность устанавливается законом. И если организация или гражданин объявляют, что они не несут установленную юридическую ответственность, это объявление имеет ничтожный характер, не исключает ответственности.
Например, редакция одной из газет, опубликовав секретный доклад, полученный неофициально, объявила, что она снимает с себя всякую ответственность за разглашение сведений. Это неверно, т.к. статья 4 Закона о средствах массовой информации запрещает распространение сведений, составляющих государственную тайну, а статья 57 того же законане предусматривает освобождение от ответственности в указанном случае.
В гостиницах часто можно встретить объявление, что они не принимают на себя ответственность за несохранность вещей постояльцев. Это тоже неверно в силу статьи 925 Гражданского кодекса, которая устанавливает ответственность гостиницы за утрату, недостачу или повреждение вещей постояльца, внесенных в гостиницу, за исключением денег, иных валютных ценностей, ценных бумаг и других драгоценных вещей. Особого соглашения на этот счет заключать с гостиницей не надо.
Юридическая ответственность – это одна из форм социальной ответственности. Но кроме юридической ответственности, в обществе действуют и иные формы социальной ответственности: моральная, политическая, организационная, общественная, партийная и иная. Организационная и политическая ответственности знают такие формы как отчет, отставка, моральная – осуждение общественным мнением, партийная – исключение из партии и т.п. В совокупности все эти виды и предназначаются для обеспечения упорядоченности, стабильности общественных отношений в различных сферах жизнедеятельности общества. Но юридическая ответственность по целому спектру признаков отличается от всех других видов.
Прежде всего, она всегда оценивает прошлое: это ответственность за действие (бездействие), которое уже имело место, произошло. Этим юридическая ответственность отличается от организационной, политической и иных видов ответственности, обращенных в будущее (например, в постановлении какой-либо общественной организации определяется, что «товарищ Иванов отвечает за проведение мероприятия». Здесь налицо либо организационная, либо политическая ответственность и речь идет об ответственности товарища Иванова в будущем, если это мероприятие будет сорвано).
Далее, юридическая ответственность устанавливается за нарушение правовых требований, а не за их выполнение. Увы, весьма часто можно встретить штампы, когда «прописывают» в законопроектах ответственность за соблюдение правовых положений: за достоверную информацию (а надо за недостоверную), за выполнение договорных обязательств (а надо за нарушение и т.п.).
В одной из должностных инструкций можно было прочесть: «начальник отдела несет персональную ответственность за выполнение возложенных задач с учетом прав, предоставленных ему настоящим положением».
О связи юридической ответственности с государством уже упоминалось. Но здесь важно подчеркнуть, что только государство устанавливает меры этой ответственности и только органы государств их осуществляют в порядке, который также устанавливается государством. И меры эти всегда имеют неблагоприятные последствия для правонарушителя: имущественные, физические, политические и иные.
Следует иметь в виду, что именно в сфере юридической ответственности реализуется та возможность государственного принуждения, о которой шла речь как о свойстве права, обеспечивающем выполнение правовых норм.
Среди признаков юридической ответственности можно выделить: обязательное наличие правонарушения как основание для наступления юридической ответственности, отрицательную оценку государством (осуждение) поведения правонарушителя, официальный характер этой оценки, причинение правонарушителю страдания: морального, физического, имущественного (материального), использование механизмов государственного принуждения.
Некоторые ученые рассматривают юридическую ответственность как правоотношение между государством и гражданином, при котором государство в лице своих органов имеет право наказать правонарушителя, а он обязан претерпеть это наказание. По этим взглядам, у правонарушителя возникает как бы обязанность претерпеть определенные лишения, установленные государственно-властным путем за правонарушение. Но это все же слишком формальное и идеализированное понимание юридической ответственности, т.к. не всякий правонарушитель, особенно преступник, принимает на себя обязанность «претерпеть» наказание, напротив, он всячески стремится его избежать.
Таким образом, суммируя все вышесказанное, можно определить, что юридическая ответственность – это установленные законом меры воздействия на правонарушителя, содержащие для него неблагоприятные последствия, применяемые государственными органами в порядке, также установленном государством.
В теоретическом плане по мерам воздействия различают и виды юридической ответственности.
Прежде всего, это уголовная ответственность, которая наступает за преступления и содержит такие меры, как лишение свободы, штраф и иные меры, в том числе смертную казнь.
В отношении последней в научной сфере и в практике ряда стран идут споры – сохранить ее или устранить из «арсенала» уголовного наказания. Аргументы против ее сохранения заключаются в том, что она в целом никак не влияет на состояние преступности (об этом действительно свидетельствует статистика). Кроме того, судебную ошибку, а они, увы, действительно имеют место, – исправить уже невозможно, последствия ошибки становятся непоправимыми. Наконец, ссылаются еще и на то обстоятельство, известное еще в древности, что эффективность наказания заключается не в его жестокости, а его неотвратимости. Так, разделяя это мнение, Екатерина II в своем Наказе комиссии о сочинении проекта Нового уложения, отмечала: «Самое надежнейшее обуздание от преступлений есть не строгость наказания, но когда люди подлинно знают, что преступающий законы непременно будет наказан».
Устранение смертной казни в России обусловливается и фактом вхождения России в Совет Европы, где это требование является одним из условий сотрудничества.
Аргументы за сохранение смертной казни восходят к карательной, а не только к правовосстановительной, воспитывающей функции наказания – возмещение материального ущерба, возвращение похищенного имущества, восстановление доброго имени. Карательная функция вообще несет правонарушителю, особенно преступнику, возмездие, кару. Эта функция опирается на глубину психологического пласта жизни общества, которое не может мириться с существованием преступника, совершившего десятки изнасилований и убийств детей, осуществлявшего геноцид, террористические акты и тому подобные античеловеческие преступления. Такие преступники – это нелюди, а возмездие в виде смертной казни, при доказанности их вины, при медицинском заключении об их вменяемости, оправдано. Но, конечно, применение смертной казни за экономические преступления, что также имело место в отечественной правовой истории, должно быть исключено. В настоящее время разрабатываются меры, направленные на сокращение применения смертной казни как наказания, на ее устранение в будущем.
Словом, смертная казнь – это такой вид уголовной ответственности, который во все времена вызывал и еще будет вызывать споры, столкновение мнений. Да он и в отечественной истории не был однозначным, временами вводился, временами отменялся, потом опять сохранял свою ужасающую силу. В конце XX века этот неутихающий спор разгорается вновь с большой силой.
Следует подчеркнуть, что уголовное наказание может назначить только суд. В назначении такого наказания реализуется не только карательная функция уголовного наказания, но, как упоминалось, восстановительная. Она имеет предупредительный характер – общепревентивный и частнопревентивный. Иными словами, наказание конкретного преступника содержит двух адресатов – самого правонарушителя и общество, которому подается сигнал о неблагополучии, неустойчивости в конкретном случае и о возможных неблагоприятных последствиях для общества. Иногда можно встретить упования на расширение и ужесточения уголовной ответственности как на панацею от всех зол, как на главный инструмент наведения в обществе «порядка». Предлагается, например, привлекать к уголовной ответственности лиц, не исполняющих договорные обязательства. Разумеется, такие попытки уже имели место в истории. Так, в XVIII веке один из королей в африканском государстве ввел закон, в силу которого невозврат долга рассматривался как кража. Но от этого состояние имущественных отношений не улучшилось. Подобная криминализация ответственности в имущественной сфере – это, в общем, пройденный этап в правовом развитии человечества. Однако это вовсе не исключает в определенных случаях (мошенничество, иное злоупотребление доверием и т.п.) и применение уголовно-правовых мер.
Административная юридическая ответственность наступает за административный проступок – противоправное, виновное действие, посягающее на государственный или общественный порядок, собственность, права и свободы граждан, установленный порядок управления.
Эта ответственность наступает независимо от служебного положения и подчиненности субъекта права. Она налагается специальными органами, в частности инспекциями. Меры административной ответственности включают в себя предупреждение, штраф, исправительные работы, административный арест, конфискацию предмета, являвшегося орудием правонарушения, временное лишение специальных прав (например, на вождение автомобиля).
Меры дисциплинарной ответственности, наступающие за нарушение организационных правил – внутреннего трудового распорядка, исполнительной дисциплины, за невыполнение служебных обязанностей, также являются весьма многогранными. Это замечание, выговор, строгий выговор, перевод на нижеоплачиваемую работу на срок до 3-х месяцев или смещение на другую должность на тот же срок, увольнение.
К этим же мерам относятся и предупреждение о неполном служебном соответствии, понижение в классном чине.
Нарушение норм права в сфере имущественных и связанных с ними личных неимущественных отношений влечет за собой гражданско-правовую, деликтную ответственность.
Меры такой ответственности: опровержение сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию, возмещение убытков, обращение в доход государства, уплата неустойки (штрафа, пени), признание сделки недействительной, отобрание имущества, неправомерно оказавшегося во владении, принудительное устранение препятствия в осуществлении гражданских прав, возмещение упущенной выгоды и т.д.
Особый вопрос о юридической ответственности возникает при принудительном списании с банковского счета сумм, которые субъект права и так должен был бы уплатить кредитору; решении суда в этом случае в пользу одной из сторон, при котором вроде бы никаких неблагоприятных последствий не наступает; опровержении, при котором суд обязывает газету опубликовать опровержение недостоверных, дезинформирующих сведений, предварительно освободив ее от ответственности и возложив всю ответственность на автора публикации. Словом, возникает вопрос о принудительном характере подобных действий – относятся ли эти меры к юридической ответственности? Да, относятся, так как в каждом конкретном случае можно видеть дополнительные обременения, которые налагаются на правонарушителя. Это могут быть судебные издержки, которые он вынужден уплатить, иные расходы, потеря доброго имени и так далее.
Таким образом, принудительное исполнение –это также мера гражданско-правовой ответственности.
В совокупности гражданско-правовая ответственность наступает за нарушение правовых норм, договорных обязательств, причинение внедоговорного имущественного вреда. Меры этой ответственности имеют самый различный характер, но четко привязаны к имущественной природе деликтов.
Специфическими мерами юридической ответственности является отмена неправомерных актов государственных органов. В этой сфере важная роль принадлежит в России Конституционному Суду, органам прокуратуры.
Меры юридической ответственности не следует смешивать с другими мерами, которые также могут иметь принудительный характер и внешне очень сходны с мерами юридической ответственности, но имеют совершенное назначение. Это меры медицинского характера, когда лицо, совершившее внешне противоправное действие, признается невменяемым и в зависимости от характера и степени заболевания принудительно помещается в медицинское учреждение. Это меры административного характера – изъятие оружия, запрет на выезд из карантинной зоны и тому подобное.
Теория права выделяет и обстоятельства, исключающие юридическую ответственность. О некоторых речь шла выше. К иным обстоятельствам относятся такие социальные явления, как непреодолимая сила, необходимая оборона и крайняя необходимость.
Под непреодолимой силой понимаются обстоятельства, которые не зависят от воли и желания субъекта права, преодолеть которые он не может, и они объективно становятся на пути исполнения им обязательств, ведут его к правонарушению. Стихийные бедствия, в частности землетрясения, наводнения, –вот основные примеры непреодолимой силы.
Устраняет этот фактор юридическуюответственностьглавнымобразомвгражданско-правовой сфере.
Большой теоретической проблемой остается ситуация, когда те или иные договорные обязательства не удается исполнить в силу изменения законодательства, например специального постановления правительства. Как правило, на этот случай в договорах делается отметка в той или иной форме о возможном появлении непреодолимой силы, о страховании последствий подобной ситуации, о распределении риска.
Необходимая оборона – ситуация, когда подвергшийся нападению человек защищается и наносит нападавшему вред, предотвращающий продолжение нападения. Тут все теоретически достаточно исследовано: уровень интенсивности нападения, способы нападения и обороны, временные интервалы, превышение пределов обороны и т.п. В отечественной истории права было и такое время, когда, конкретизируя это юридическое понятие, Пленум Верховного Суда СССР стал на позицию соразмерности нападения и защиты и даже рекомендовал подвергнувшемуся нападению побыстрее покидать «поле битвы». После критики такой «трусливой» позиции упомянутое Постановление Пленума Верховного Суда было отменено, и ныне действует установка на активное противостояние нападающему, расширился и объект защиты. Сюда стали входить и родственники, и соответственно объекты собственности. Вместе с тем остается и такой состав преступления, как «превышение пределов необходимой обороны». Это важное оценочное понятие также раскрывается на практике в зависимости от многих конкретных обстоятельств дела.
Крайняя необходимость – еще более спорное общее понятие. Умирающий от голода человек ворует в магазине булку – вот характерный пример, который приводится во многих учебниках. Но он также рождает много вопросов, и первый из них – а почему человек оказывается в таком положении?
Во всяком случае, когда в отечественной истории в 30-е годы судили голодающих колхозников за сбор колосков после уборки урожая, о крайней необходимости судьи не вспоминали и наказание 10 лет лишения свободы распространялось на многих жертв сталинских репрессий. Кроме того, в той же ситуации «крайней необходимости» один человек займется воровством, другой – будет искать иной выход. Словом, «крайняя необходимость» –этоочень расплывчатое оценочное понятие, которое раскрывается в зависимости от многих конкретных обстоятельств правонарушения.
Учитывая весь спектр характеристик, относящихся к юридической ответственности, теория права сформулировала принципы юридической ответственности.
Они следующие: сочетание восстановительной и карательной функций, законность, справедливость и прежде всего соразмерность, неотвратимость, защита интересов государства, общества, коллективов, физических лиц, целесообразность, гуманность.
Такой предстает во всем своем многообразии юридическая ответственность. Но остается еще один, может быть самый важный вопрос: каковы же социальные причины правонарушений и, соответственно, общественного ответа на них в виде юридической ответственности.
Социальная природа и причины правонарушений, особенно преступлений, всегда были предметом изучения юридической науки в целом, многих отраслевых юридических наук.
Наука уголовного права, в частности, разрабатывала и разрабатывает меры, адекватные различным видам преступлений, имея целью создать систему общей и частной превенции (предотвращение) отклонениям от правовых предписаний, от нарушений установленного порядка. Учитывает эта наука и карательную функцию уголовного права, вытекающую из состояния общественного сознания, необходимости защиты государственных устоев, интересов общества, охраны прав и свобод граждан, наказания преступника.
В известные периоды отечественной истории на этой основе формировалась так называемая карательная политика, которая основной упор делала на чрезмерно жестокие принудительные меры. Но, разумеется, наука уголовного права разрабатывает и гуманистические начала в применении наказаний, имея в виду конкретные обстоятельства преступлений, личность преступника. Преступление и наказание как предмет науки уголовного права насчитывает много столетий размышлений ученых, отстаивающих разные теоретические подходы.
Правонарушения, их причины предмет интересов и науки административного (полицейского) права. Чего стоит только один «опрос – что относить к проступкам, а что к преступлениям. Ведь грань между общественно вредным поведением и общественно опасным поведением, в сущности, так тонка. И не случайно но многих правовых системах периодически происходит перевод составов правонарушений из преступлений в проступки и наоборот.
Разумеется, и наука гражданского права погружена в изучение деликтных правонарушений: неисполнения обязательств, причинения вреда и т.п.
Криминология рассматривает конкретные формы преступности и конкретные способы и приемы борьбы с преступностью, например с организованной преступностью, с терроризмом, с контрабандой наркотиков.
Но и теория права занимает достойное место в исследовании социальной природы и причин правонарушений, в разработке мер юридической ответственности. Прежде всего теория права формирует или поддерживает общие подходы к изучению обусловленности антисоциального поведения, рассматривает соотношение между законодательством и отклонениями от него, изучает и дает общую оценку мерам предотвращения правонарушений.
В отечественной теории права в 30-50-е годы была сформулирована оригинальная концепция причин преступлений. Считалось, что в основе социальных корней преступлений лежит эксплуататорский строй, капитализм с его апофеозом частной собственности, постоянным обнищанием трудящихся, недобросовестной конкуренцией, нравственным разложением общества, ограблением народа и т.п. Социализм же как антипод капитализма, заменяя частную собственность общественной собственностью, ликвидирует социальные корни преступлений и не должен иметь преступность. Более того, в одной из утопических картин будущего, в котором «отмирало» право, Ленин рисовал общество, где различные «эксцессы» будут немедленно пересекаться самим трудящимся путем самосудов.
На этой теоретической основе в 20-е годы были сделаны отчаянные попытки полностью ликвидировать преступность, вплоть до того, что так называемых социально опасных элементов, якобы потенциальных преступников, без следствия и суда выселяли из городов в исправительные лагеря, а к некоторым применялись «самосудно» и более суровые меры.
Были приняты и экзотические меры, чтобы заинтересовать правоохранительные органы активно раскрывать преступления, ловить преступников, а заодно и удовлетворить финансово-материальные нужды работников уголовного розыска, да и самого этого учреждения.
Так, в июле 1922 г. Правительство приняло декрет «О введении процентного отчисления с розысканного при содействии Уголовного розыска похищенного имущества». В соответствии с декретом 10% от возвращенного имущества государственных учреждений и предприятий и 15% от имущества частных лиц и коммерческих объединений шли в специальный фонд для вознаграждения отличившихся сотрудников Уголовного розыска.
Но время шло и, к удивлению строителей социализма, сохранились и в социалистическом обществе воры, бандиты, насильники и иные преступники. Более того, социализм породил и совершенно оригинальные виды преступлений – «самовольный уход с работы» (1940 год), «обвешивание и обмеривание», «выпуск недоброкачественной продукции», «невыработку трудодней», «спекуляцию», «извлечение нетрудовых доходов». Эти и многие другие виды поведения были объявлены преступными в уголовном кодексе сталинских времен, в некоторые другие времена.
Надо было как-то объяснить эти социальные явления, обозначить их социальные корни, не подрывая общей трактовки социализма как строя, которому предназначено ликвидировать преступность, поскольку в его основе лежит общественная собственность.
Тогда-то появилась в философских, юридических, социологических работах концепция причин преступлений, которую можно назвать «сознательной». Объяснение было сведено к личности преступника, у которого, де, сохраняются «пережитки капитализма в сознании». Этими «пережитками капитализма в сознании людей» и объяснялось длительное существование правонарушений, прежде всего преступлений, при социализме.
Однако в 60-е годы эта концепция стала подвергаться критике, прежде всего за то, что не могла объяснить наличие «пережитков капитализма» в сознании нового поколения людей, не знавших «нравов» капитализма, неживших в капиталистическом обществе. А в теоретическом плане эта приспособленческая (еще и поэтому «сознательная») идеалистическая концепция также обанкротилась, т.к., по существу, все сводила к некоторым общим идеологическим догмам и уходила от анализа реальных противоречий и негативов социализма, не создавала теоретических основ для практической борьбы с преступностью.
На смену этой идеалистической концепции некоторые ученые выдвинули биологическую концепцию, в которой утверждалось, что существует генетическая предрасположенность к преступной деятельности, к патологическим изменениям в психике, которые в конце концов сформируют из человека преступника. Речь шла о так называемой бытовой преступности – воровство, убийства, насилие и т.д. Причем подчас аргументация была весьма демагогической, «от противного». Поскольку, де, социализм не может порождать преступность, стало быть, причины надо искать не в социальной сфере. Те же, кто в этом сомневается, сами выступают против социализма и с ними также надо «разобраться».
Но перенос изучения причин преступности из социальной сферы в исследование хромосомных наборов, поведения близнецов также ничего не давал практике. Более того, будучи перепевом идей итальянского криминалиста Ломброзо и его последователей, утверждавших о природной предопределенности преступности, он толкал опять же правоохранительные органы на внесудебные расправы с якобы потенциальными преступниками. Конечно, не приходится вообще исключать роль патологии в формировании преступных мотивов, отклоняющегося поведения, подчас требующего медицинских мер защиты, о которых шла речь выше, а не юридических.
Однако связь преступного поведения с генетическим кодом, осталась недоказанной, особенно на примере близнецов, когда один из них становился преступником, а другой – вполне законопослушным гражданином. В случае же, когда оба близнеца оказываются правонарушителями, также нельзя было определить, что здесь первопричина общее воспитание или генетика. И эта концепция оказалась также несостоятельной.
В конце 70-х годов в отечественной теории права произошел мучительный перелом, потребовавший большого научного мужества и настойчивости. Внимание было обращено на реальные, материальные условия социалистической системы, на особые противоречия социализма, его коренные недостатки и иные социальные факторы, послужившие условиями, порождающими преступность, на то, что замена частной собственности общественной не исключила даже имущественные корыстные преступления. Социализм как система, порождающая преступность, – это вывод, конечно же, был неожиданным, но, увы, отвечал реальному состоянию общества и переводил изучение преступности из идеалистических, биологических концепций в материалистическое, перспективное направление. На этом пути и удается отличать от просто антиобщественного поведения наиболее вредное, общественно опасное поведение, запрещенное законом.
В идеологической парадигме социализм из «развитого, зрелого» «превратился» в систему, нуждающуюся в совершенствовании. Одно из направлений этого совершенствования и стало изучение реальных причин преступности и других видов правонарушений.
Социологические исследования подтвердили, что питательную среду для многих правонарушений создают психологические представления о том, что социалистическая собственность – это «ничья» собственность, что, как пелось в песне, «все вокруг мое».
Распределительная социалистическая система, в которой господствовал чиновник – распорядитель и распределитель, – порождала коррупцию, взяточничество. Последнее воспринималось как плата за «хорошее» управление, как своеобразное перераспределение результатов труда. Этот процесс в распределительных обществах известен под названием редистрибуции. Это перераспределение по вертикали. Тот же процесс деления доходами по горизонтали получили обозначение реципрокации.
Экономические законы социализма, в том числе закон стоимости – стихийное, синергетическое определение реальной стоимости товара, – пробивали себя при социализме в преступных формах взяточничества, поборов, привилегий. Эти преступные формы были включены в процессы производства, распределения, обмена, потребления, во всю экономическую жизнь социализма.
Те же социологические исследования раскрыли и иные социальные причины правонарушений: разорение уклада сельской жизни в коллективизацию, переселение в эти годы миллионов крестьян в другие местности, бегство многих в города, люмпенизация, нищенство, алкоголизм и тому подобные социальные бедствия.
А затем и такие отвратительные правонарушения, как контрабанда наркотиков, сутенерство, организованные формы преступности, стали также горестными приметами социалистического бытия.
Однако теория права идет дальше в определении этих причин. Ведь правонарушение – это противоправное поведение. Каково же состояние права? Всегда ли оно соответствует состоянию, потребностям, интересам общества? И тут выясняется, что причины многих правонарушений коренятся в несоответствии конкретных законов тенденциям общественного развития, исторически сложившимся пластам духовной жизни, стереотипам поведения. К последнему, в частности, относится горестная заметка историка Карамзина в начале XIX века на вопрос: что в России? «Воруют», – ответил Карамзин. Действительно, отношение к «казенному» в России как к чужому почти всегда лежало, да и лежит, в основе многих правонарушений.
Но те или иные правонарушения создают сами законы, обозначая отдельные виды поведения как противоправные.
Например, длительное время в отечественной истории, вплоть до конца 80-х годов, преступлениями (злоупотребление служебным положением) объявлялась инициативная деятельность руководителей предприятий, колхозов, поощрявших работников, колхозников вне установленных форм за хорошую работу. Так, председатель колхоза, поощривший колхозников путевками на круиз, был осужден за расхищение колхозных средств. Осуждалась как преступления обычная хозяйственная деятельность по договорам – так называемое шабашничество. Да и спекуляция как преступление, наполнявшая тюрьмы тысячами людей, особенно женщинами, также была создана, в сущности, социалистическим уголовным правом. А извлечение нетрудовых доходов, когда преступлением объявлялась сдача внаем жилого помещения, обыкновенная аренда?! А коммерческое посредничество – обычная деловая деятельность, которая также объявлялась преступлением?!
Но право не может прекратить нормальное течение жизни, и со временем, с изменением социальных условий все эти «виды» прекращают свое существование как преступления, идут процессы извинений, реабилитации. Однако уход от «идеологических» причин преступлений мало что уже может исправить. И хотя законы меняются, дело уже сделало, многие человеческие судьбы изломаны.
Но это некое социально-юридическое и психологическое применение теоретического знания в раскрытии генезиса преступности.
Философский же подход исходит из представлений о свободе воли, возможности вести себя в соответствии со своими желаниями, без внешнего принуждения. У человека всегда есть веер возможного поведения, выбор тех или иных вариантов. В одних и тех же обстоятельствах один человек «сломается», станет вором, расхитителем, взяточником, другой же мобилизует все свои силы, способности, возможности для того, чтобы преодолеть неблагоприятные обстоятельства, не поддаться на посулы. Иначе пришлось бы учитывать только внешние обстоятельства, соглашаться с ними. Не случайно же в одном шуточном примере из такой концепции «внешних обстоятельств» подсудимый, обвиняемый в убийстве родителей, в своем последнем слове просил суд учесть, что он, подсудимый, ни много ни мало сирота.
Варианты поведения, веер выбора существуют у каждого человека, но правовая норма определяет один из этих вариантов, предписывает его. Нежелание следовать этому правовому варианту, определение собственного противоправного выбора и ведет к правонарушению, к юридической ответственности.
Проблематика свободы воли как основы выбора поведения, в том числе противоправного, широко изучалась в философии, юридической науке. В классической немецкой философии XVIII–XIX веков в трудах некоторых ученых ставился знак равенства между свободой воли и свободой вообще. Материалистический вариант этой философии добавлял в понятие свободы воли информационный компонент. Энгельс, в частности, заметил: свобода воли – это способность принимать решение со знанием дела.
В средние века (XIV век) была сформулирована проблема так называемого равнозначного выбора и способов определения выбора путем жребия.
«Выборная» концепция причин правонарушений, исходящая из сознательного, активного отношения человека к своему поведению, оценки этого поведения обществом, государством, базируется на представлениях об абстрактном равенстве всех людей. Все люди формально равны перед законом, и дело каждого, как он будет поступать в конкретных обстоятельствах. Это формальное равенство, как отмечалось выше, и является неотъемлемым элементом содержания права.
Конечно, проблема равенства намного богаче, чем только подход к определению причин правонарушения, к правонарушителю как к лицу, имеющему якобы равный набор вариантов поведения и в силу свободы воли, без принуждения выбирающему тот или иной из этих вариантов.
Философия и теория права выделяют равенство возможностей, равенство результатов труда (уравниловка), в религиозных системах обсуждается равенство перед Богом. На основе представлений о равенстве выделяются равные права от рождения (естественные права), равенство перед законом, судом, властью. Широко распространены представления о равенстве независимо от национальности, расы, происхождения, языка, пола.
Среди этой палитры равенства яркие социальные краски принадлежат «выборной» концепции причин правонарушений. Человек обладает свободой воли и в силу этого становится либо законопослушным гражданином, либо порождает правонарушения.
Так, равенство включает в себя и баланс прав и свобод разных индивидов, свобода воли одного индивида ограничена, как отмечалось свободой воли другого индивида. И определение этого баланса являются труднейшей задачей теории права, и, разумеется, законодателя.
Так, ошибочные представления о неограниченной свободе воли каждого индивида лежат в основе некоторых общественно вредных, опасных социально-политических действий (например крайних форм анархизма), на бытовом уровне – в основе некоторых преступлений, например хулиганства.
К. Поппер, иллюстрируя эту проблему, привел шутливый диалог, который состоялся между хулиганом и судьей. В ответ на замечание хулигана, что он волен двигать кулаком, куда захочет, судья заметил, что движение кулака хулигана ограничено положением носа его соседа. Так-то оно так, но в других ситуациях этот баланс установить весьма сложно.
Разумеется, материалистическая концепция природы правонарушений не противостоит «выборной». Ведь тот или иной выбор поведения может определяться внешними обстоятельствами, условиями жизни, труда, состоянием общества, его отношением к праву, воспитанием и т.п. Но «выборная» концепция оставляет все же последнее слово за человеком, за его сознанием и волей. Человек в этой концепции активная, деятельная личность, а н
