Деятельностный подход в понимании правовой действительности

Деятельностный метод ориентирует исследователя на то, что правовая реальность не существует вне деятельности человека, вне его активности, направленной на достижение определённых целей.

Деятельностный подход в философии– это философская концепция, придающая деятельности более фундаментальный онтологический статус, нежели констатация существования отдельных объектов-вещей. Как объяснительный принцип в эпистемологии этот подход предполагает, что смысл понятий и человеческих представлений порождается характером деятельности и представляет собой результат ее опредмечивания.

Деятельность представляет собой единство процессов опредмечивания и распредмечивания. Опредмечивание – процесс есть процесс перевода знания, представленного в "форме деятельности", т.е. существующего как компонент в целостной системе деятельности, в материальные формы (в "форму объекта"), в результате которого некоторая вещь, втянутая в орбиту конкретной деятельности, приобретает смысл и значение как элемент человеческой активности. Распредмечивание, соответственно, есть процесс перевода свойства вещи из свойства объекта в свойство деятельности. Когда характеристики деятельности, опредмечивающиеся в свойствах ее продуктов, начинают истолковываться как имманентно принадлежащие самим продуктам, вне учета природы и целей деятельности, то возникает феномен, известный как "товарный фетишизм".

Объектом изучения деятельностного подхода является сама деятельность как целое.

Однако, мы можем видеть и критический взгляд на деятельностный подход в статье В.А. Лекторского « Деятельностный подход: смерть или возрождение?». Автор отмечает, что сегодня «деятельностная тематика как в философии, так и в психологии утратила былую популярность» и выделяет три группы обвинений в адрес деятельностного подхода.

Первая группа связана с отождествлением деятельностного подхода с соответствующими идеями К. Маркса, в результате чего распространившееся сегодня негативно-подозрительное отношение ко всему, что связано с именем К. Маркса и его философией, переносится и на деятельностный подход [№2, с. 56-57]. Эти обвинения, по мнению автора, основаны на ложной предпосылке: в действительности К. Маркс предложил лишь один из вариантов этого подхода, который в нашей стране в силу конкретных исторических обстоятельств был интерпретирован как единственно возможный.

Вторая группа обвинений обращает внимание на то, что конкретные теории деятельности, разработанные в отечественной философии, методологии, психологии (в частности, деятельностная методология Г.П. Щедровицкого, психологические теории деятельности А.Н. Леонтьева, П.Я. Гальперина и др.), столкнулись с рядом проблем, которые, по мнению критиков деятельностного подхода, не могут быть решены в рамках этих теорий, а предполагают выход за них. В плане перспектив подхода в целом подобная критика может быть весьма продуктивной – если, как предлагает автор, различить деятельностный подход как исследовательскую программу – и конкретные теории деятельности (философские, методологические, психологические), созданные в его (ее) рамках. Развитие, трансформация, переинтерпретация последних и даже отказ от них сами по себе не только не означают отказ от деятельностного подхода как рамки, но, наоборот, указывают на его новые возможности.

Третья группа обвинений исходит из того, что деятельностный подход предполагает очень узкое понимание философии, которое было возможно тогда, когда наши исследователи имели плохое представление о современных философских концепциях, в то время как далеко не все из них (например, феноменология, неотомизм, философия Хайдеггера) разделяют деятельностные идеи. Эти обвинения автор считает наиболее серьезными: ведь если они справедливы, то под сомнение ставится уже не конкретная версия теории деятельности, а деятельностный подход в целом, и наша философия и методология оказываются для мировой культуры чем-то «местечковым», провинциальным, лежащим в стороне от «магистральных путей» ее развития.

Экологически и консервативно настроенные философы обвиняют деятельностный подход в антропоцентризме. При таком понимании он оказывается следствием сциентизма, технократической установки на проектирование социальных процессов, а, возможно, и самого человека, порождает восприятие природы как простого ресурса человеческой деятельности. Подобное самонадеянное «деятельностное» вмешательство, претензии на проектирование и конструирование всего и вся порождают следствия, ставящие под угрозу существование природы и самого человека.

Обвинения представителей постмодернизма, сохраняющего определенную связь с деятельностным подходом, связаны с эффектом «расползания» деятельности: она приобретает фрагментарный и произвольный характер, ее нормы становятся совершенно условными, а результаты не могут контролироваться – поэтому проектировать деятельность бессмысленно. Самое же главное состоит в том, что такое понимание деятельности предполагает отсутствие ее носителя-деятеля (идея «смерти человека»): личность как агент действия, предполагающий наличие определенных ценностей, представлений о правах и обязанностях и ответственность за поступки, теряет смысл. Человек не может рассматриваться как автор своих поступков, поскольку реагирует в основном в соответствии с теми системами коммуникации, в которые он оказался случайно втянутым, его сознание оказывается «перенасыщенным» и «фрагментированным».

Общий вывод автора состоит в том, что деятельностный подход в современных условиях не только возможен, но и весьма перспективен. Однако его развитие менее всего может быть понято как простое навешивание термина «деятельность» на разнообразные феномены (т.е. как формальная онтологизация), а, напротив, предполагает переосмысление и пересмотр представлений, связанных с самим деятельностным подходом

С точки зрения деятельностного подхода сознание конструирует онтологию, приписывая миру те свойства, которые как бы заданы деятельностью и/или не противоречат самой возможности предстоящей деятельности.

Таким образом, в качестве объяснительного теоретико-познавательного принципа деятельностный подход предполагает, что знание необходимого анализировать под углом зрения порождающих его структур и особенностей деятельности. (Опубликовано в журнале "Эпистемология и философия науки",2007, Т.XIII, № 3. с. 144 – 146. В.А. Бажанов)