III. Стадии этического развития 2 страница

* Доклад автора “DasSchopferischealsZentralproblemderPsy-chotherapie” (“Творческое как центральная проблема психотерапии”) был представлен на четвертом международном симпозиуме по медицинской психотерапии (Барселона, I950).

** В Приложение включена также работа автора “Человек мистический” (прим. ред.}.

которых из моих формулировок. Мне предлагали изменить формулировки, но я так и не решился на этот шаг. Воинственный тон этой книги можно объяснить не только темпераментом ее автора. Дело в том, что, в сущности, книга объявляет воину этике. чья практическая беспомощность привела современного человека к ошушению крайней безысходности. Мне неприятно быть “источником раздражения”. Глубокое чувство религиозной ответственности, которая тяжким бременем лежит на совести современного психотерапевта, не позволяет ему занять неопределенную позицию теперь, когда неопределенность его религиозно-этической позиции нередко ставит под угрозу существование современного западного человека. Одна из задач данной книги заключется в том, чтобы показать, что искренность моральной позиции может возникнуть только из чувства благоговейного отношения к происходящему в человеческой душе.

Я хотел бы воспользоваться предоставленной мне возможностью, чтобы выразить благодарность моему учителю и другу К. Г. Юнгу не только за замечательные исследования, которые легли в основу моей работы, но и за множество предложенных поправок, которые мне удалось включить в данный перевод моей книги. Нет нужды говорить о том, что я несу полную ответственность за данную публикацию.

В заключение мне хотелось бы остановиться еще на одном неясном вопросе. “Уместно” ли говорить о новой, столь важной для современного человека этике, когда люди предпочитают не соблюдать старую, приуготовившую путь для новой, этику. Я отвечу на этот вопрос, рассказав одну хасидскую историю.

Однажды РаббиЕкиль Меир из Гостинина побывал вместе со своим учителем на празднике недель в Козке. Когда он возвратился домой, тесть спросил его: “Правда ли, что в Козке иначе толкуют откровение*, чем в других местах?” “Правда”, последовал ответ. “Ну и как?”, — спросил его тесть. “А как вы здесь понимаете заповедь „не укради"?”, — спросил в свою очередь РаббиЕкиль. “Ну, разумеется, — ответил тесть, — человек не должен красть у своего ближнего”. “Тогда они не вправе говорить нам об этой заповеди, — сказал раббиЕкиль. — В Козке эту заповедь толкуют так: „Нельзя обкрадывать самого себя!"”**

Тель-Авив. 1959

Эрих Ноиманн

* Откровение Закона, полученное Моисеем на горе Синайской.

** М.Buher. Tales of the Hasidim.Zurich, 1949.

 

I. Вступление

 

“Близок и труден для постижения Бог. Но там. где опасность таится, есть средство защиты от нее”.

Гельдерлин

Проблема зла составляет одну из центральных проблем современного человека. Обращение к старым ценностям и идеалам не способно спасти нас от сознания, что мы живем в мире, в котором зло, заключенное в недрах души человеческой. проявляется в гигантских масштабах и ставит перед всеми нами проблему методов борьбы с ним.

Нынешний век является той эпохой в истории человечества, когда наука и техника убедительно демонстрируют способность сознательного ума решать проблемы физической природы и овладевать ею в большей степени, чем в любой другой исторический период. Но нынешний век является и той эпохой, когда с ужасающей ясностью проявилась неспособность человека решать проблемы психической природы, проблемы человеческой души.

В результате этой неспособности было пролито море крови, которое поглотило Европу и угрожает поглотить весь мир, ибо мировые войны являются лишь одним из признаков этой неспособности.

Наша эпоха имеет еше одну отличительную особенность: коллективное проявление зла, заключенного в человеке, в таких масштабах, которых не знала ни одна из предыдущих эпох мировой истории. Поскольку, согласно глубинной психологии, сознательные (идеологические, политические, социологические) интерпретации никогда не отражают реальную причину явлений, они не способны объяснить, почему зло овладело душами многих миллионов людей. Старая этика иудейско-христианской эпохи доказала свою неспособность одолеть деструктивные силы, заключенные в человеке.

Можно показать, что упадок так называемой “старой этики” есть неизбежное явление в истории человечества. Но в таком случае необходимо ответить на вопрос: существуют ли тенденции или основные особенности новой этики. Этот вопрос возникает, потому что человечеству угрожает полное уничтожение по причине “морального безумия”, которое овладело человечеством и указывает на отсутствие этики в переходный период.

На первый взгляд может показаться, что границы конфликта, разделяющие человечество, достаточно ясно очерчены. Очевидно, что борьба со злом не есть зло. И тем не менее нынешнее состояние человечества, оказавшегося во власти зла, есть явление, которое не умещается в политические и военные границы и затрагивает душу каждого из нас, независимо от нашей позиции. Виновен не только убийца, но и его жертва.

В союз со злом вступил каждый из тех, кто видел зло, но ничего не сделал, кто отвернулся, потому что не хотел видеть зло, кто не видел зло, хотя и мог увидеть. Виновны в союзе со злом и те, чьи глаза не могли увидеть зло. Виновны мы все— все народы, все религии, все государства, все классы. Виновно само человечество.

Зло, проявившееся в притязаниях нацистов на мировое господство, есть то зло, которое до сих пор препятствует решению социальной проблемы и самоопределению “цветных” и прилагает все силы, чтобы уничтожить реальное единство человечества, сознание единой судьбы, культуры и род людской.

Современные люди находятся в незавидном положении. Кроме этики, утратившей силу психологического воздействия, они не располагают иными средствами борьбы со злом, которое осуществляет преднамеренное уничтожение мира. Внутренняя неуверенность человека, который полагается на ценности старой, иудейско-христианской этики, но в глубине души сознает их непригодность и в повседневной жизни убеждается в их бессилии, делает такого человека легкой добычей зла.

Все мы видели, как никто и пальцем не пошевелил в защиту “добра”, за исключением тех случаев, когда этот палец принадлежал телу, существованию которого угрожала непосредственная опасность. Однако отсюда следует. что деятельность даже тех лиц и народов, которые используют в своих интересах идеологию доброты, вовсе не обусловлена добром. Эти лица и народы начинают действовать благодаря инстинкту самосохранения, который срабатывает при наличии опасности. Они находят множество прелестных оправданий для своей бездеятельности, пока зло не угрожает их существованию. Но они отбрасывают все оправдания, как только зло начинает угрожать их личному существованию, существованию их дома или страны. Горькая правда нашей жизни состоит в том, что современного человека побуждает действовать не необходимость борьбы с самим злом, а необходимость противостоять тому уничтожению, которое несет с собой зло.

Мы склонны рассматривать эту реакцию как одну из общечеловеческих особенностей и как основную психологическую установку человечества. Но при этом мы упускаем из вида тот факт, что в истории человечества существовали периоды, когда люди брали на себя инициативу в борьбе со злом, и тогда возникали массовые движения. Анализ таких массовых движений и инициатив мог бы показать, что их обманывали противостоящие силы. Более того, всегда существовали силы. которые использовали доброту в качестве оправдания эксплуатации. И тем не менее в прошлые времена для сознания людей зло всегда было злом, а борьба со злом всегда была “священной войной”.

Ценности старой этики оказывали влияние на жизнь, пока она оставалась эффективной. Вторжение темной стороны в представление современного человека о мире настолько укрепило в нем скептицизм и неуверенность в вопросах этических ценностей, что он перестал рассматривать себя как борца за добро и борца со злом. Он утратил наивность борца, потому что его внутреннюю уверенность втайне разрушает вопрос: “Кто с кем сражается, что чему противостоит?”

Когда религиозная ориентация человека сформировала основу для его этической ориентации, он знал, что Иегова или Ормузд, Христос или Аллах повелели ему вести борьбу и определили иерархию ценностей. Существует тысяча различных ответов на комплекс вопросов, которые, на первый взгляд, представляются неразрешимыми. Что является движущей силой конфликта: “промышленность” или “класс”, “империализм”, “национальность” или “раса”? Заблуждается индивид относительно причин конфликта или попросту не знает их, потому что движущие силы конфликта действуют скрытно? Ведет ли он борьбу, не зная о существовании болезни, симптомом которой являются конфликты? Этот комплекс вопросов существует в сознании каждого участника борьбы со злом и свидетельствует о существовании хаоса в умах наших современников.

По общему признанию, безапелляционность, с которой противоположные идеологии предлагают себя в качестве решения упомянутого комплекса вопросов, “помогает” сознательному уму индивида, который может и позволить одной из идеологий овладеть его сознанием. Однако психологический закон, согласно которому каждое проявление фанатизма сознательного ума должно компенсироваться равным по силе проявлением сомнения в сфере бессознательного, объясняет, почему упомянутые идеологии так много способствовали в наше время дезориентации и так мало переориентации.

“Старая” этика, в иудейско-христианском варианте, сформировала характер западного человека. Потеря ее эффективности является причиной, следствием и выражением катастрофы, в которой стали зримыми противоположные, ранее сдерживаемые старой этикой силы. Однако теперь повсюду можно заметить появление зачатков новой этики, которая отражает изменение основного психического состава современного человека.

Современный человек сталкивается с проблемой зла как на индивидуальном, так и на коллективном уровне. За последние полтора века истории западной цивилизации она приобрела невиданный масштаб. Хотя эта проблема и разрушила старые культурные категории, тем не менее динамику ее развития можно достаточно подробно рассмотреть на примере психологической истории индивида.

Глубокое исследование психологического развития индивида. в котором проявляется проблема зла, находится в значительно лучшем положении, чем любое исследование коллективных событий, и позволяет определить те первые попытки осуществить синтез, которые являются основными элементами новой этики. Это связано с тем, что внешние коллективные события отстают на несколько десятилетий от развития индивида, который, так сказать, идет в авангарде коллектива и на более ранней стадии сталкивается с проблемами, которые впоследствии привлекают к себе внимание всего коллектива.

Нетрудно понять, почему позитивные попытки найти решение появляются раньше и легче распознаются в развитии индивида, чем в развитии коллектива. Столкнувшись с глобальной проблемой зла, индивид испытывает потрясение и нередко оказывается на грани гибели. Естественно, он вынужден защищаться от гибели. Вообще говоря, для того, чтобы выжить, он неизбежно, а не по своей воле, обращается за помощью к силам, которые таятся в недрах бессознательного. В этих силах и в самом себе он может найти новые пути, новые формы жизни, новые ценности и новые руководящие символы.

Но реальность зла, овладевшая индивидом, не просто проистекает из его личной реальности, но еще и отражает коллективную ситуацию на индивидуальном уровне. Аналогично этому, творческие энергии его бессознательного, с их скрытыми указаниями на новые возможности, являются не просто его собственными энергиями, но еще являются и индивидуальной формой, которую принимает творческая сторона коллективного, то есть общечеловеческого бессознательного.

Проблема и уровень ее решения уходят своими корнями в коллектив, хотя и проявляются в индивиде. Благодаря этому обстоятельству переживания индивида характеризуют обшую ситуацию, и поэтому творческие порывы, которые позволяют ему находить свои собственные решения и средства спасения, составляют начальные этапы формирования будущих ценностей и символов для всего коллектива.

Индивид (и его судьба) служит прототипом коллектива. Его можно сравнить с ретортой, в которой происходит дистилляция ядов и противоядий. Поэтому для переходного периода, когда происходит распад этических норм на уровне коллектива, имеет особое значение то, что происходит в глубинах психического отдельного человека и проявляется в доступной для восприятия форме.

Будущее коллектива существует в настоящем индивида. с его безотлагательными проблемами, которые можно рассматривать как своеобразные органы коллектива. Предвестниками будущего всегда были и есть впечатлительные. психически дестабилизированные и творческие личности. Их повышенная проницаемость для новых содержаний коллективного бессознательного, составляющих глубокий слой, который определяет динамику групповых событий. делает такие личности восприимчивыми к появлению новых содержаний, существование которых коллектив пока еше не осознал. Но эти личности относятся к числу тех людей, в личной жизни которых проблемы становятся актуальными по меньшей мере за сто лет до того, как коллектив узнает об их существовании.

Подобно тому, как женщины романтического периода предвидели появление проблемы современной женщины, Гете (в “Фаусте”) и Ницше предвидели появление морального кризиса XX века. Но то, что справедливо для творческой личности, так же справедливо, хотя и в меньшей мере, для сенситивов и некоторых невротиков. Сенситив нередко заболевает из-за своей неспособности решить проблему, которая остается невыявленной в мире. в котором он живет. Но эта проблема есть не что иное, как будущая проблема всего человечества, хотя в данный момент она встала перед отдельным сенситивом, бьющимся над ее решением.

Сказанное позволяет понять не только несовременность, отрешенность и эксцентрическую уединенность таких людей, но и их пророческую роль в качестве провозвестников будущего. Их судьба и нередко трагические попытки решить свои проблемы имеют принципиальное значение для коллектива, поскольку проблема и ее решение, критика, направленная на разрушение старого, и синтез, закладывающий фундамент для нового, осуществляются именно этими индивидами для коллектива, который, фактически, присваивает плоды их деятельности.

Между проблемами индивида и коллектива существует более тесная связь, чем принято считать. Мы не всегда сознаем “констелляцию совокупности”, благодаря которой каждый человек является органом коллектива. В коллективном бессознательном индивида содержится общая внутренняя структура коллектива. В этой структуре коллектив является не абстракцией, а объединением всех индивидов, в которых он представлен.

Супружеская трагедия индивида представляет собой ту область, куда коллектив помещает для разрешения проблему изменившихся взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Эта проблема имеет коллективное значение и актуальность и поэтому выходит за пределы супружеских конфликтов отдельного человека. Аналогично этому моральная проблема, которая приводит индивида к нервному заболеванию, является одновременно и областью психической деятельности, и выражением того факта, что коллектив не пытается разрешить проблему зла, настойчиво старающуюся привлечь к себе его внимание.

В этических вопросах индивид (если он не является исключительной личностью) не будет испытывать затруднении до тех пор, пока определенные ценности будут сохранять жизнеспособность и авторитет в коллективе. Он не заболеет в результате возникновения проблем, связанных с этическими ценностями, поскольку для решения в установленном порядке этических вопросов существуют формально установленные процедуры. Супружеская проблема не будет вызывать появление неврозов до тех пор, пока будет существовать святость брака. Будут существовать только адюльтер и грех, порицание и прошение. Это положение сохраняет силу даже тогда, когда индивид ведет себя неподобающим образом.

Индивид теряет способность разобраться в окружающей обстановке с помощью коллектива, когда коллектив лишается этических ценностей, то есть когда наступает кризис этических ценностей. В связи с отсутствием коллективного решения и соответствующей процедуры коллективного разрешения конфликта проблема становится причиной заболевания индивида. В таких случаях он становится участником конфликта, и освободить его от участия в конфликте не в силах ни одна общественная организация. Он должен самостоятельно выстрадать свое личное решение проблемы в живом процессе реализации своей личной судьбы.

 

II. Старая этика

 

Понятие “старая этика” имеет большую область применения. Она содержит большой спектр разнообразных человеческих идеалов и целую гамму степеней свободы. И тем не менее в каждом случае эта область применения предполагает утверждение абсолютного характера некоторых ценностей, представленных в старой этике в виде моральных “обязательств”.

Старая этика западной культуры имеет много истоков, среди которых важнейшими являются греческое и иудей-ско-христианское начала. В наши задачи не входят перечисление всех истоков, вариантов и модификаций старой этики и исследование пути ее развития. Идеальный прототип старой этики может быть представлен фигурой святого или мудреца, благородного или доброго, благочестивого или ортодоксального последователя закона, героя или человека, умеющего владеть собой.

Независимо от того, кем или чем представлен доминирующий символ — kaloskaiagathosy греков, идеалом джентльмена у англичан, набожностью святого Франциска или фарисейской верностью закону — в каждом случае добро, которое можно познать, представлено в виде абсолютной ценности. Эту ценность можно рассматривать как богоот-кровенный или имманентный закон, как интуитивно познанную истину или повеление разума., но она неизменно остается кодифицируемой, передаваемой, “универсальной” истиной, способной определять поведение человека.

Принято считать, что идеал совершенства может и должен быть реализован с помощью устранения несовместимых с ним качеств. “Отрицание отрицательного”, активное и систематическое исключение негативного составляет одну из особенностей старой этики. И тем не менее, при всей изменчивости доминирующих символов, моральную структуру личности можно реализовать в каждом случае только с помошьюсознательного стремления к односторонности и настойчивого акцентирования абсолютного характера этической ценности. Таким образом неизменно устраняются все группы качеств, несовместимых с данной ценностью. В наши задачи не входят анализ обоснованности ценностей (их релятивизация была одним из результатов развития западной культуры) и их ранжирование по старшинству. Вместо этого мы рассмотрим результаты психологического воздействия старой этики на западного человека. Существуют два основных принципа, точнее, два основных метода, обеспечивших реализацию старой этики. Этими методами являются подавление и вытеснение.

При подавлении эго-сознание целенаправленно вытравливает в личности все характеристики и тенденции, которые не соответствуют этической ценности. Наиболее ярким примером одного из основных принципов старой этики служит “отрицание отрицательного”. Известно, что метод подавления реализуется с помощью воздержания и аскетизма. Этот метод применяется иудейско-христиан-скими, индийскими и мусульманскими святыми для подавления телесных и сексуальных потребностей, верными последователями закона для устранения всех склонностей, противоречащих закону, джентльменом для отказа от всех свойств человеческого характера, несовместимых с его этическим идеалом.

Подавление является результатом сознательной деятельности это, поэтому необходимо систематически применять и совершенствовать сам метод подавления. Отметим, что при подавлении приносится жертва, которая приводит к страданию. Страдание считается необходимым, и поэтому отвергнутые содержания и компоненты личности сохраняют связь с эго.

Очевидно, что моральный запрет, требующий подавления определенного типа инстинктивной реакции, препятствует удовлетворению данного инстинкта. И тем не менее подавленная инстинктивная реакция продолжает играть важную роль в мировоззрении эго-сознания, подавляющего эту реакцию. Психическая энергетика подавления будет рассмотрена при анализе результатов психического воздействия старой этики.

В отличие от подавления, вытеснение можно рассматривать как инструмент, используемый старой этикой для навязывания своих ценностей. При вытеснении отвергнутые, несовместимые с доминирующей ценностью содержания и компоненты личности теряют связь с сознательной структурой и становятся бессознательными или забываются. В таких случаях эго не знает об их существовании. В отличие от подавленных содержаний вытесненные содержания выводятся из-под контроля сознания и функционируют независимо от него. Глубинная психология показала, что такие содержания ведут довольно активную тайную жизнь без пагубных последствий для индивида и коллектива.

Теперь мы покажем, что результаты исследования неврозов в случае индивида также применимы к коллективу, а именно: вытесненные комплексы бессознательного разрушают мир сознания. Неясность и запутанность ситуации, которая возникает в результате вытеснения, приводят к более опасным последствиям, чем аскетизм с его ясной и сознательной установкой на подавление.

Роль авторитета, с помощью которого старая этика навязывала индивиду свои заповеди, выполняла “совесть”. В своей работе “Прометей и Эп и метен” Шпиттеллер отметил, что между авторитетом совести и “Голосом” существует антитетическая связь, причем “Голос” выражает психическую истину на уровне личности. Действительно, Фрейд впоследствии все-таки изменил свою прежнюю формулировку, чтобы показать, что совесть изначально является источником “социальной тревоги”, но “не более того”.* И тем не менее его формулировку можно признать

*SigmundFreud. “For the Times on War and Death”иЗ. Фрейд. “Неудовлетворенность культурой”.

справедливой, если в качестве отправной точки для нашего исследования мы возьмем упомянутое различие между совестью и внутренним голосом.

Моральный авторитет в человеке в значительной мере определяется его окружением, обществом и эпохой, в которую он живет. Если человек согласен с совокупностью ценностей, доминирующих в обществе и составляющих “культурное супер-эго”, тогда о таком человеке говорят, что у него “чистая совесть”. С другой стороны, при несогласии с совокупностью ценностей о таком человеке говорят, что у него “нечистая совесть”. Совесть представляет коллективную норму и поэтому изменяется при изменении содержаний и требований нормы. В эпоху средневековья коллективный авторитет требовал полного согласия с ветхозаветным представлением о мире, запрещал и осуждал научный подход как “еретический”. В XIX веке тот же авторитет требовал полного согласия с научным представлением о мире и осуждал религиозные тенденции как “поповские выдумки”. Та же совесть осуждает воинское сословие за пацифизм и пацифистов за агрессивные склонности.

Первоначальное развитие сознания индивида осуществляется с помощью коллектива и его установлении, получая от него “существующие ценности”. Поэтому эго как центр этого сознания обычно становится носителем и представителем коллективных ценностей, существующих в данное время. Фактически эго является авторитетом, который при более или менее полной идентификации с этими ценностями представляет требования коллектива в личностной сфере и отвергает любые противоположные тенденции.

Коллектив всегда стремится обеспечить такой образ жизни и такие формы совместного проживания, которые в наименьшей степени подвержены дестабилизации при воздействии сил, действующих в индивиде. При этом не имеет значения, какие ценности представляют эти силы — высшие или низшие. Запрещены не только любые тенденции к дестабилизации коллектива, но и развитие таких тенденций в индивиде. И тем не менее мы не можем определить содержание ценностей, обеспечивающих стабильность существования коллектива. То, что составляет ценность для одного общества, общины и времени, является антиценностью для другого общества, общины и времени.

С этической точки зрения, согласие с ценностями коллектива является путеводной нитью для каждого члена данного коллектива. Совесть выполняет функцию эндо-психического авторитета, который стремится обеспечить упомянутое согласие. В этом отношении следует признать обоснованной фрейдовскую трактовку супер-эго как ин-троектированного внешнего авторитета. И тем не менее в реальной жизни практически невозможно обеспечить полное согласие с коллективными ценностями, существующими в любой период времени. Поскольку ценности старой этики имеют “абсолютный” характер (то есть не приспособлены к реальности личностного бытия), адаптация к этим ценностям составляет одну из самых трудных задач в жизни любого человека и играет важную роль в его адаптации к коллективу.

Как мы уже убедились, подавление и вытеснение составляют два основных метода, используемых индивидом для адаптации к этическому идеалу. Естественно, такое стремление к адаптации приводит к формированию в личности двух психических систем, одна из которых обычно остается полностью бессознательной, а другая при активной поддержке со стороны эго и сознательного ума превращается в важный орган психики. Система, которая обычно остается бессознательной, называется тенью, а вторая система называется “внешней личностью” или персоной.*

Формирование внешней личности свидетельствует об успешной деятельности совести. Без ее помощи, без мо-

* К. Г. Юнг. Отношения между Я и бессознательным // Психология бессознательного. М.: Канон. 1994. С. 175–315.

ради и условностей не могли бы существовать социальная жизнь и этический порядок в обществе. Действительно, формирование персоны имеет столь же необходимый, сколь и всеобщий характер. В отличие от реальной, личностной природы индивида, персона, маска, то, чем кажется или считается индивид, соответствует адаптации индивида к требованиям его эпохи, окружения и общества. Персона представляет собой покров и оболочку, панцирь и униформу, за которой и в которой индивид прячется от себя, а нередко и от мира. Благодаря самообладанию персона скрывает неконтролируемые и неудержимые побуждения. Персона — это благопристойный фасад, за которым скрывается темная, странная, эксцентричная, тайная и ужасная сторона нашей природы.

Значительная часть образования посвящена формированию персоны, которая должна побуждать индивида поддерживать “чистоту возле дома” и социальную респектабельность. Персона информирует индивида не о реальности, а о том, что считается реальностью. Вместо развития наблюдательности, сообразительности и воспитания любви к истине все общества во все времена стремились обучить своих членов навыкам не обращать внимания на истину и отворачиваться от нее.

Коллектив вправе налагать любые ограничения. К числу таких ограничений относятся табу в первобытном племени, социальная условность, моральный запрет, запрет на упоминание некоторых тем или на признание некоторых фактов, рекомендации вести себя так, словно несуществующие реальности существуют, или говорить то, что не думаешь, или не говорить то. что думаешь. Но каждый раз, предъявляя одно из этих требований, коллектив руководствуется принципами, которые имеют существенное значение для его развития и развития сознания. Без этих ценностей коллектив не мог бы существовать. Во всяком случае он твердо в это верит.

Коллектив морально поошраяет эго в той мере. в какой оно идентифицирует себя с персоной, то есть с коллективизированной, внешней личностью. Происходит это потому, что внешняя личность наглядно свидетельствует о согласии с ценностями коллектива.

Процесс формирования персоны может протекать на различных уровнях, в зависимости от масштаба и типа личности индивида и эпохи, в которую он живет. С этой точки зрения представляются несущественными специальность и общественное положение носителя персоны. Носителем персоны, с помощью которой эго идентифицирует себя с требованиями и ценностями общества, класса или племени, может быть врач или юрист, военачальник или партийный функционер, король или художник. В равной мере представляется несущественным тип общества, который навязывает индивиду эту коллективную маску. Общество может быть первобытным или цивилизованным, демократическим или фашистским.

Различие между “совестью” и “внутренним голосом” (на котором мы в дальнейшем остановимся более подробно) свидетельствует в поддержку нашего мнения о существовании взаимосвязи между этикой и структурой персоны. Наиболее ярким примером этого различия служит судьба основателей новых религиозных и этических движений. Они всегда были “преступниками” и поэтому к ним неизбежно относились как к преступникам. Авраама (сокрушившего идолов своего отца), пророков, Иисуса и Лютера (отвергших соответственно ограниченный религиозный национализм евреев. Ветхий завет и католицизм) считали преступниками, подобно тому, как считали преступниками Сократа, который ввел новых богов, Маркса и Ленина, поставивших перед собой задачу уничтожить сложившйся уклад общества.

Революционер (любого типа) всегда выступает в защиту внутреннего голоса и против совести своего времени, которая неизменно отражает старые доминирующие ценности. Поэтому революционеров всегда казнили, исходя из благих, “этических” побуждений. В конечном счете история нередко, хотя и не всегда, как об этом свидетельсвует история ересей, признает, что эти “преступники” внутреннего голоса были провозвестниками новой этики. И тем не менее сознание новой эпохи, отчасти сформировавшееся под влиянием многих революционеров внутреннего голоса, неизбежно восстанавливает свод доминирующих ценностей и требует, чтобы индивид адаптировался к этому своду, формируя внешнюю личность.