Глава 3. Модель науки Имре Лакатоса

 

Одним из влиятельных направлений в современной философии науки является подход ученика К.Поппера, создателя понятия «научно-исследовательская программа», Имре Лакатоса.

§ 1. Доказательства и опровержения

 

Однако, как правило, имя и направление исследований этого видного представителя современной логики и философии науки преимущественно и ограничивается изучением указанного выше понятия. В то же время на русском языке имеется замечательная работа И.Лакатоса «Доказательства и опровержения», в которой автор, как нам представляется, постарался во многом подняться над различными враждующими школами в современной философии науки и логики, представив в сжатом виде реконструкцию развития рационального знания, его логику и динамику. С этой точки зрения работа Лакатоса представляет собой пример редкого сочетания глубокого логико-методологического анализа и удачной популяризации. Такого рода особенность этой работы ставит, по нашему мнению, задачу активного ее использования в учебном процессе. Однако следует отметить, что, даже несмотря на большую работу в направлении популяризации, проделанную Лакатосом, материал книги опирается на множество понятий и не всегда может быть охвачен в своем единстве студентами. В связи с этим существует насущная проблема своего рода концентрации и систематизации основных идей этой работы. В предлагаемых ниже материалах как раз и проводится подобная систематизация. Как надеется автор, такого рода представление основных идей И.Лакатоса из книги «Доказательства и опровержения» позволит студенту, аспиранту или преподавателю быстро войти в ее проблематику и постоянно иметь перед собою своего рода конспект этой замечательной работы. В конце сжатого изложения основных идей Лакатоса мы делаем ряд выводов и обобщений, позволяющих говорить о некотором едином методе развития рационального знания. Такого рода обобщение, с нашей точки зрения, может помочь студенту охватить логику развития знания и не потонуть в разного рода частностях.

Книга И.Лакатоса «Доказательства и опровержения»[28] построена в форме полилога множества учеников и учителя в некотором воображаемом классе. Ученики обозначаются названиями греческих букв: «Альфа», «Дельта», «Сигма», и т.д. Обсуждается теорема Эйлера «Для любого многогранника верно, что V-E+F=2», где V – число вершин, E – число ребер, F – число граней многогранника. После выдвижения этой догадки учитель предлагает доказательство, затем начинается критика как доказательства, так и самой догадки в форме выдвижения разными учениками тех или иных контрпримеров. В дискуссии учеников и учителя Лакатос в сжатой, концетрированной форме реконструирует действительное развитие математики, что подтверждается постоянными ссылками на исторические факты в подстрочных примечаниях. Лакатос выделяет три вида контрпримеров: 1)локальные, но не глобальные – контрпримеры для доказательства (леммы), но не для основной догадки, 2)локальные и глобальные контрпримеры – контрпримеры и для доказательства и для основной догадки, 3)глобальные и не локальные контрпримеры – против основной догадки, но не доказательства. Множество приводимых контрпримеров разного вида проблематизируют первоначальную догадку и доказательство, в результате происходит постоянное уточнение и переформулировка системы знания, знание находится в постоянном процессе трансформации, и Лакатос подробнейшим образом отслеживает все нюансы этой трансформации, выдвигает различные возникающие по ходу методы трансформации знания, постепенно двигаясь ко все более сложному образу растущего знания.

Приведем вначале очень сокращенную сводку основного хода изложения в “Доказательствах и опровержениях”.

1. Задача и догадка. Возникает основная догадка.

2. Критика догадки при помощи глобальных контрпримеров. Ученик “Альфа” предлагает глобальный контрпример “вложенный куб” (куб в кубе, Cb²). Это контрпример для основной догадки, т.к. здесь V-E+F=4.

а) Метод сдачи (М et₁). Возможна такая точка зрения, при которой можно посчитать, что на основании глобального контрпримера следует отбросить основную догадку. Такая позиция выражает некоторую методологию, обозначаемую Лакатосом как «метод сдачи».

б) Отбрасывание контрпримера. Метод устранения монстров (Met₂). Однако возможна и другая методологическая позиция по отношению к глобальному контрпримеру, обозначаемая Лакатосом «методом устранения монстров». Ее в данном случае выражает ученик «Дельта», утверждающий, что Cb² – это не настоящий многогранник, это «монстр», не имеющий отношения к многогранникам и потому не способный опровергнуть основную догадку. Здесь начинается спор об определениях. «Дельта» говорит, что многогранник (М) – это всегда поверхность как система многоугольников (определение-1 многогранника). «Гамма» утверждает, что многогранник – это тело, или, точнее: поверхность тела (определение-2). По первому определению Cb² не является многогранником, по второму определению – является. Затем «Альфа» выдвигает глобальные и локальные контрпримеры и для определения-1, которые вновь отвергаются «Дельтой». Так все новые атаки опровергателей основной догадки успешно отражаются устранителями монстров наложением все более ограничивающих условий на определения. Причем, устранители монстров считают, что они не изменяют определений, а только уточняют их, явно проговаривая, в связи с тем или иным контрпримером, то, что с самого начала подразумевалось ими неявно и казалось очевидным. Поэтому и основная догадка не отбрасывается. Отсюда и их отношение к контрпримерам как к «монстрам». Опровергатели, наоборот, с самого начала предполагают возможность распространения определения на контрпримеры, и с их точки зрения устранители монстров меняют определения, хотя и не хотят признаться в этом. Следовательно, и основная догадка каждый раз отбрасывается, заменяясь новой, в которой фигурирует новое определение.

в) Метод включения (инкорпорации) лемм (Met₃). Здесь важны глобальные и локальные контрпримеры. Учитель предлагает новый метод – «метод включения лемм», позволяющий подключить анализ доказательства при формировании ограничивающего условия на определение многогранника, и вызванного необходимостью исключить глобальный и локальный контрпример. Например, ученик «Альфа» выдвигает новый глобальный и локальный контрпример – «увенчанный куб» (Cb^Cb), т.е. малый куб, припаянный сверху к большому кубу (припаянная грань малого куба удалена). Как локальный контрпример, увенчанный куб опровергает одну из лемм, используемых в доказательстве. Анализ причины ложности этой леммы для данного контрпримера приводит к выявлению наличия в увенчанном кубе многосвязных граней, т.е. таких граней, для которых проведение диагонали не приводит к появлению новой грани. Отсюда становится ясным и то условие (основание неложности), при котором лемма остается верной для многогранника, - это наличие в многограннике только односвязных граней, у которых число граней увеличивается на единицу при проведении любой диагонали. Новое свойство «иметь только односвязные грани» вновь добавляется к числу условий на многогранники в основной догадке, в связи с чем возникает новая уточненная догадка «Для любого многогранника с односвязными гранями верно, что V-E+F=2».

г) Метод доказательств и опровержений. Этот метод объединяет в себе предшествующие методы. Кроме того, методом доказательств и опровержений предполагается более тесное взаимоопределение доказательств и опровержений (контрпримеров). Доказательство, леммы начинают рассматриваться не только как средства обоснования основной догадки, но и как средства генерации локальных контрпримеров, которые затем необходимо пытаться сделать и глобальными. Та же методология попытки опровержения предлагается и для основной догадки – нужно пытаться не только выдвигать, но и опровергать основную догадку через поиск глобальных контрпримеров, которые затем опять необходимо представить и как локальные контрпримеры. Однако метод доказательств и опровержений предполагает каждый раз переформулировать основную догадку или доказательство при появлении контрпримеров. Кроме того, коль скоро подобная атака контрпримеров может продолжаться бесконечно, то исчезает вообще возможность достичь когда-либо окончательного доказательства и окончательных формулировок теоремы. Можно ли остановить этот регресс в бесконечность? Предлагаемые основания остановки – религиозный скептицизм и отказ от познания вообще (истина только для Бога), отказ от строгости (введение «более-менее строгих» суждений), прагматизм (истина – средство практики), историзм (истина – средство «духа времени»), как кажется, отвергаются Лакатосом. Проблема в том, чтобы выразить основание остановки рациональными средствами, в рамках некоторой новой теории познания. Подводя некоторый итог методу доказательств и опровержений, Лакатос касается краткого анализа истории математики в 19-20 вв. с точки зрения соотношения доказательства (математики) и анализа доказательства (логики). От наивной веры в абсолютность математического доказательства как некоторого мысленного эксперимента в начале 19 в. (Эйлер, Кант) происходит постепенный переход к осознанию важности анализа доказательства под давлением разного рода контрпримеров. Здесь Лакатос выделяет три революции строгости. Первая была связана с именем французского математика Огюста Коши и выразила себя в состоянии метода анализа доказательства на уровне метода устранения исключений. Вторая революция строгости связана с именем немецкого математика Карла Вейерштрасса, развив метод анализа доказательства до уровня метода доказательств и опровержений. Строгость анализа доказательства стала ставиться выше строгости самого доказательства. Новый урожай контрпримеров в начале 20 века, связанный с теорией множеств немецкого математика Георга Кантора, привел к осознанию регресса в бесконечность в анализе доказательства и поставил проблему основания остановки этого регресса. Третья революция строгости – это интуиционистская контрреволюция, решившая отбросить разрушающий логико-лингвистический педантизм анализа доказательства и разработать новые экстремистские стандарты строгости для доказательства. Логика и математика вновь были разведены. В качестве основания остановки немецким математиком Давидом Гильбертом было выдвинуто требование «кристально ясной совместимости доказательств с интуиционистской метатеорией»[29]. При каждой революции строгости происходит все более глубокое проникновение критицизма, позволяющего подвергать критике контрпримерами все более глубокие слои знания, ранее считавшиеся неприкосновенными. При последней революции строгости интуиционизм сделал попытку остановить критику у самого порога мысленных экспериментов математики как «обосновательного слоя» (foundational layer) «хорошо знакомого основного знания» (familiar background knowledge). Позиция Лакатоса, как это видно из всей книги, состоит, по-видимому, в том, что дальнейшее развитие критицизма в 20 в. приводит к атаке и на этот последний оплот догматизма, впервые распространяя критицизм на сферу всего математического знания в целом.

Методы анализа (Met_A) и синтеза (Met_S). Все рассмотренные выше методы относились к методу анализа, поскольку ими предполагалось основное движение анализа в доказательстве от уровня основного объекта, многогранника, к уровню его элементов – многоугольников, ребер, вершин. Само доказательство в этом случае строится аналитически - как переход от многогранника к триангулированной сети, далее к треугольникам. Кроме того, само свойство эйлеровости никогда ни одним аналитическим методом не подвергалось сомнению. Ученик «Дзета» предлагает поставить более общую проблему – исследовать общее соотношение f(V,E,F)=0 количества вершин, ребер и граней многогранников, используя метод синтеза. Этот последний заключается в том, что мы начинаем с установления некоторого соотношения f(V,E,F)=0, как V-E=0, для многоугольников (для многоугольника число вершин равно числу ребер), и затем, выстраивая (синтезируя) из многоугольников по определенным правилам системы многоугольников и контролируя соотношение f(V, E, F)=0 для каждого этапа такого конструирования, мы затем можем перейти к многогранникам как некоторому частному случаю систем многоугольников, получая некоторое соотношение f(V, E, F)=0 и для этого последнего этапа. В этом случае соотношение f(V, E, F)=0 для многогранника получается не как наивная догадка, результат озарения, но как дедуктивная догадка, полученная в методе синтеза. Но и наивная догадка, считает Лакатос, - это не результат индукции. Она получена на основе выдвижения и опровержения еще более ранних наивных догадок (так что с этой точки зрения существуют, по-видимому, более и менее наивные догадки). Можно двигаться от догадки к догадке без выдвижения доказательств и их анализа. Лакатос призывает минимизировать такого рода участки, по-видимому, слишком произвольные, и поскорее переходить к методу доказательств и опровержений, а затем и к методу синтеза, порождающему дедуктивную догадку. По-видимому, Лакатос также полагает, что метод синтеза обладает большей достоверностью и надежностью, чем методы анализа, хотя и метод синтеза в конечном итоге не может гарантировать от дальнейшей критики контрпримерами. Постепенно Лакатос начинает трактовать метод доказательств и опровержений как наиболее полную методологию, вбирающую в себя отдельные методы – как методы анализа, так и синтеза. В этой тенденции можно отметить стремление описать некоторый наиболее полный инвариант познавательной деятельности, всегда демонстрирующий себя в познании в разнообразии своих сторон как более частных деятельностных регулятивов. Далее будем именно в этом смысле использовать понятие “метод доказательств и опровержений”, выделяя в нем методы анализа и метод синтеза. Метод синтеза может быть продолжен на системы многогранников, приводя к обобщению соотношения f(V,E,F)=0 на разного рода классы многогранников, выходящие за рамки эйлеровых многогранников и включающий в эти более широкие классы наработанные на этапах методов анализа разного рода контрпримеры.

3. Образование понятий. Суммируя описанные выше методы, Лакатос отмечает, что в основе процесса трансформации знания лежит процесс расширения понятий. В аналитических методах критика контрпримерами каждый раз заставляет пересмотреть то или иное понятие - понятие многогранника или его частей, понятия из доказательств (например, «растягивание сетки», «односвязность грани»), и т.д. Здесь можно стать на любую из двух возможных точек зрения: 1) опровергатели считают, что они не расширяют понятия, но понятия изначально даны в расширительном толковании, способном распространяться на контрпримеры, и с их точки зрения устранители монстров сужают понятия. Контрпримеры в этом случае понимаются как логические контрпримеры, т.е. способные опровергнуть то или иное суждение, содержащее соответствующее понятие. 2) наоборот, устранители монстров считают, что это не они сужают понятия, а, наоборот, опровергатели недопустимо расширяют их. В этом случае контрпримеры заставляют только уточнить изначальное понимание понятия, которое не распространяется на контрпример и не может быть опровергнуто им в составе того или иного суждения. В связи с возможностью и, по большому счету, равноправностью этих альтернативных подходов, ни один контрпример не может уже безусловно считаться логическим, выступая скорее как эвристический контрпример, допускающий свою трактовку и как контрпримера, и как исключения. Так находит свое оправдание и метод устранения монстров. Можно принять теперь более общий термин «обогащение понятия», который включает в себя как возможность ограничения, так и расширения понятия. И ограничение, и расширение – это формы обогащения понятия. Обогащаться, по-видимому, могут и уже ранее обогащенные понятия. Так постепенно в результате критики контрпримерами наивная система понятий все более замещается обогащенной системой понятий. Такой рост знания сопровождается, по мнению Лакатоса, постоянной сменой языков. Например, он пишет: «Обычно при появлении контрпримера вы можете выбирать: или вы отказываетесь заниматься им, так как на вашем данном языке L₁ он совсем не контрпример, или вы согласитесь изменить ваш язык при помощи расширения понятия и принять этот контрпример на вашем новом языке L₂»[30]. И далее: «По мере роста знания меняются языки. «Каждый творческий период является одновременно периодом изменения языка» (ссылка на Felix. L’aspect moderne des mathematiques. Paris. P.10. – В.М.). Рост знания нельзя промоделировать на любом заданном языке… Лингвистика занимается динамикой языка, а логика его статикой»[31]. Т.о. здесь у Лакатоса явно выражена позиция отождествления логики и статики знания. Наконец, метод синтеза предлагает третью альтернативу обогащения понятия – создание нового, более интегрального, понятия, способного объединить в себе и примеры и контрпримеры. В лице ученика “Каппы” формулируется позиция некоторого методологического анархизма, утверждающего ничем не ограниченную возможность расширения любых понятий, в том числе и понятий метаязыка, таких, например, как понятие “контрпример”, “расширение понятий”, и т.д. Такого рода неограниченное обогащение понятий представляется “Каппой” как несовместимое с идеями “доказательство” и “истина”. Здесь Лакатос формулирует своего рода дополнительность точности (достоверности) и осмысленности понятия: “Если вы хотите, - говорит он устами “Каппы”, - чтобы математика имела смысл, то вы должны отказаться от достоверности. Если вы хотите достоверности, избавьтесь от смысла. Вы не можете иметь и то и другое. Тарабарщина безопасна от опровержений, имеющие смысл предложения могут быть опровергнуты расширением понятий ”[32]. Противясь такой позиции, ученик “Гамма” пытается сформулировать ряд методологических правил для некоторого варианта “смягченного расширения” понятий. Здесь предлагаются следующие ограничения на расширение: 1)расширение должно быть “небольшим, чтобы мы не могли его заметить; если бы его действительная – расширяющая – природа была увидена, то оно могло не быть принято как законная критика”[33], 2) расширение должно сосредоточиваться “на одном частном понятии”, не затрагивая до поры остальных понятий, 3) предполагается наличие неопровергаемых составных частей у понятия, например, логическая форма понятия. Однако учитель считает, что математика приняла и более радикальную форму расширения понятий: “ Эта революция в математическом критицизме изменила понятие о математической истине, изменила стандарты математического доказательства, изменила характер математического роста ”[34]. Однако совместима ли эта новая система критицизма с понятиями истины, доказательства, и т.д., и, если да, то в какой форме, - все эти вопросы остаются Лакатосом неразрешенными.

 

§ 2. Процесс обогащения знания

 

Переходя теперь к попытке обобщения описанного процесса обогащения понятий, введем некоторые предварительные определения.

1. Ментальная онтология.

Во-первых, мы видим, что процесс мышления и обогащения понятий протекает в некотором «пространстве мысли», включающем в себя:

- объекты: основные (многогранник), объекты-целые (системы многогранников), объекты-части (многоугольник, ребро, вершина),

- преобразования объектов, например, вырезание грани, растяжение.

- Предикаты объектов, преобразований, например, «быть многосвязным», «быть эйлеровым».

- Гипотезы: основная (основная догадка), вспомогательные (формулировки лемм).

- Доказательство, леммы.

- Определения объектов, преобразований, предикатов.

- Контрпримеры для гипотез: глобальные или локальные.

Все подобного рода концепты пока могут быть вполне выражены в рамках той или иной формальной теории Т в обычном ее понимании (например, как теории первого порядка).

2. Процесс обогащения знания на основе контрпримеров.

Далее, наблюдая выше, каким образом происходит обогащение того или иного понятия в результате атаки контрпримерами, можно отметить во всех подобных случаях некоторый типичный механизм, который можно называть процессом обогащения знания на основе контрпримеров. Этапы этого процесса следующие:

1. Есть некоторое суждение p и контрпример k для него, т.е. k – это такая сущность, что для k неверно р. Суждение р может быть основной догадкой (тогда k – глобальный контрпример) или формулировкой какой-либо леммы (тогда k – локальный контрпример).

2. Осуществляется анализ основания неложности суждения р для контрпримера k, т.е. выявляется то основание, благодаря которому р перестает быть ложным для k. Введем вначале процедуру выделения основания ложности р для k, обозначив ее через «Bas_L(p,k)». Предполагается, что результатом этой процедуры является некоторое понятие n, которое может быть представлено и как предикат Р «быть n». Например, пытаясь выяснить, почему увенчанный куб является контрпримером для одной из лемм, участники дискуссии понимают, что увенчанный куб содержит многосвязную грань. Понятие «многосвязная грань» – это и есть основание ложности для леммы в данном случае как результат процедуры Bas_L(p,k). Затем от основания ложности, Bas_L(p,k), переходят к некоторому его условному отрицанию, т.е. отрицанию в рамках некоторого универсума U (отрицание понятия n понимается как такое понятие ùn, которое может быть выражено предикатом ùP - отрицанием предиката Р «быть n». Далее, говоря о понятиях n, мы будем понимать их как предикаты Р. В том числе универсум U – это также некоторый предикат). В нашем примере таким универсумом будет пространство «односвязность - многосвязность», в связи с чем условным отрицанием многосвязности окажется понятие односвязности. Если условное отрицание в рамках универсума U обозначить через ù_U, где ù_UР º (ùР) Ù U, и Ù - конъюнкция, то окончательно процедуру анализа основания неложности суждения р для контрпримера k, (Bas_Т(p,k)), можно записать в виде: Bas_Т(p,k) º ù_UВas_L(p,k) º С. Результатом анализа основания неложности контрпримера k для суждения р будет основание неложности С суждения р для контрпримера k, т.е. некоторое ограничивающее понятие (предикат) (в нашем примере С – «быть односвязным»), добавление которого к некоторому понятию в суждении р приведет к такому ограничению этого понятия, что р уже перестанет относиться к контрпримеру k. В нашем примере таким понятием в критикуемой лемме будет понятие «грань». Обозначим понятие, критикуемое контрпримером k в суждении р, через N (N также понимается как некоторый предикат). Тогда суждение р, содержащее понятие N, можно обозначить как p[N].

В итоге для устранителей монстров понятие N ограничивается основанием неложности С – так обогащение понятия выражается в данном случае в его ограничении. Посмотрим теперь более пристально на отношение понятий N и С. Для нашего примера N – это «быть гранью», С – «быть односвязной гранью». Основание неложности С и общее основание ложности ù_UС («быть многосвязной гранью» в нашем примере) образуют вместе универсум U º С Úù_UС, где Ú - дизъюнкция. Понятие N может приобретать дальнейшую дифференцировку в рамках универсума U, принимая либо свойство С, либо свойство ù_UС. Таким образом, появление контрпримера k заставляет открывать некоторый универсум U возможной дальнейшей дифференциации критикуемого понятия N. В этом универсуме понятие N может принять на себя различные составляющие: устранители монстров полагают, что понятие N изначально несет в себе основание неложности С, в то время как опровергатели, наоборот, предполагая возможность применимости понятия N к контрпримеру k, для которого верно основание ложности ù_UС, тем самым допускают, что понятие N изначально расширено в своем определении до обоих альтернативных определений универсума U º C Ú ù_UС. Эти ситуации можно выразить специальной символикой. Обозначим понятие N, рассматриваемое в связи с тем или иным своим определением из универсума U, в виде пары (N, Х), где Х – это та или иная составляющая универсума U. Например, для устранителей монстров понятие N дано как пара (N, С), для опровергателей – как пара (N, U). Т.к. С – часть универсума U, то с точки зрения устранителей монстров опровергатели «растягивают» (от С до U) понятия; с точки зрения опровергателей, наоборот, устранители монстров «сжимают» (от U до С) понятия. Для опровергателей в явном виде обогащение знания выразится в переходе от N к (N, U) – это будет обогащение как расширение понятия (сравнительно с позицией устранителей монстров, которые переходят от N к (N, С)).

Рассмотрим с этой точки зрения некоторые методы анализа, описанные выше.

1. Метод сдачи (Met₁). В этом случае мы имеем дело с глобальным контрпримером k, т.е. контрпримером для основной догадки H в некоторой теории Т. В процедурах Bas_L(H,k) º ù_UС и Bas_Т(H,k) º С могут быть выяснены основания ложности (ù_UС) и неложности (С) основной догадки для контрпримера (хотя сами «опровергатели» в этом не заинтересованы). Опровергаемое контрпримером k понятие N, входящее в основную догадку, трактуется как пара (N,U), где U º ù_UС Ú С, что делает опровержимой контрпримером и основную догадку. Основную догадку H, содержащую понятие N как пару (N,U), обозначим через H[(N,U)] = H[N]¯U. Если быть точным, то мы должны говорить все-таки о новой теории Т¯U и в этом случае, отличной от первоначальной теории Т (под теорией Т¯U будем понимать здесь ту же теорию Т, в которой только вхождение понятия N в основную догадку и связанные с этим вхождения понятия N в теории Т заменены на вхождение N¯U). Поэтому опровергается контрпримером k именно теория Т¯U.

2. Метод устранения монстров (Met₂). В этом случае мы также имеем дело с глобальным контрпримером k, т.е. контрпримером для основной догадки H в некоторой теории Т. В процедурах Bas_L(H,k) = ù_UС и Bas_Т(H,k) = С выясняются основания ложности (ù_UС) и неложности (С) основной догадки для контрпримера. Опровергаемое контрпримером k понятие N, входящее в основную догадку, трактуется устранителями монстров как пара (N,С), что делает неопровержимой контрпримером основную догадку. Кроме того, ограничение понятия N до (N,C) рассматривается в данном методе как ограничение в рамках определения понятия N, т.е. множество объектов, ранее обозначаемых понятием N, теперь считаются охватываемым понятием (N,C). Основную догадку H, содержащую понятие N как пару (N,С), обозначим через H[(N,С)] = H[N]¯С. Т.о. теория Т ограничивается устранителями до теории Т¯С, где Т¯С – это та же теория Т, за исключением того, что вхождения понятия N в основную догадку H и связанные с этим вхождения этого понятия в теории Т меняются на (N,С). В результате такого рода процедуры контрпример k для теории Т¯U оказывается исключением для теории Т¯С.

Итак, в любом из описанных методов мы можем видеть, что первоначальная теория Т заменяется некоторой теорией Т*, где Т* имеет вид Т¯Х для некоторого ограничивающего понятия Х. Сущность k в этом случае является контрпримером только для теории Т¯U и исключением для теории Т¯С. Поэтому, если быть точным, то следует заметить, что сущность k вообще не определена как контрпример или исключение для теории Т. То или иное ее определение уже тем самым предполагает рассмотрение не теории Т, но Т¯Х. В переходе же от Т к Т¯Х нет логической необходимости, по крайней мере, в обычном смысле формальной логики. Поэтому Лакатос и утверждает, что все контрпримеры являются эвристическими, всегда предполагая внелогическую предпосылку замены теории Т на теорию Т¯Х. Отсюда же вытекает и постоянная смена языков в процессе познания, т.к. новая теория Т¯Х – это всегда и новый язык по отношению к языку теории Т.

Теория Т может обогащаться по многим понятиям Р_i, неоднократно обогащаясь в рамках одного понятия с образованием все новых понятий. В связи с очередным принятием понятия P^j_i образуется и соответствующая теория Т^j из предшествующей теории Т^j-1.

В результате описанных выше неоднократных обогащений теория Т трансформируется в теорию Т^j, и возникает множество исключений для этой теории, бывших ранее глобальными контрпримерами для более ранних версий теории Т^j. Одновременно теория Т^j и включает в себя локальные и неглобальные контрпримеры своих более ранних версий. Таков итог действия метода анализа.

Далее, начиная с некоторого момента, может возникнуть некоторая новая теория Т*, которая на основе метода синтеза включит в себя как примеры теории Т^j, так и ее исключения. Затем, теперь уже по отношению к теории Т*, вновь может повториться вся описанная процедура. Метод синтеза дает надежду на преодоление этого диссонанса, стремясь включить в теорию Т* по возможности максимальное число универсумов обогащений понятий.

Итак, в развитии знания теперь можно было бы говорить о следующих основных этапах:

1. Этап анализа, когда преобладает метод анализа и происходит неоднократное обогащение на основе контрпримеров первоначальной теории Т до некоторой теории Т^j.

2. Этап синтеза, на котором методом синтеза создается некоторая теория Т*, включающая, как свои примеры, примеры и исключения теории Т^j.

Далее логика развития знания может воспроизводить себя уже на более высоком уровне теории Т*.

Развитие знания в этой модели предполагает рассмотрение понятий не как законченных образований, но как цепей, возможно бесконечных, универсумов последующей дифференциации первоначального понятия. Такие цепи тянутся из любого понятия. Теория включает в себя всегда только некоторые отрезки понятийных цепей. Причем, такое включение может быть двояким: теория может включать в себя либо только части универсумов последующей дифференциации (продолжая исключать контрпримеры), либо универсумы в целом (включая в себя и бывшие контрпримеры). Образно теоретическое знание можно представить в виде своего рода ежа, в качестве иголок которого выступают понятийные цепи, а сама теория дана как тот сгусток ментальной плоти, на меру которой удается погрузить внутрь себя, в состав теоретических синтезов, отрезки понятийных цепей. По мере развития знания, по-видимому, растет как число иголок, так и объем теоретического тела, все полнее погружающего в себя эти иглы. Классическая формальная модель научной теории оказывается в этом случае результатом фиксации определенного этапа развития научного знания, выражаемого в обрезании понятийных цепей до некоторых проявленных контрпримерами отрезков этих цепей и представлении научной теории в меру достигнутого ею синтеза на таких понятийных отрезках.

Основная задача, которую ставил перед собой Лакатос, - это, по-видимому, стремление по возможности максимально приблизиться к образу наиболее интегрального метода научного познания, продолжающему быть самим собой, но во все новых образах научной методологии. Интегральный метод реализует себя на множестве эмпирических субъектов, роль которых играли ученики и учитель воображаемого класса. Хотя некоторые из учеников приближались к выражению того или иного чистого метода, например, ученик «Альфа» во многом выступает как «опровергатель», ученик «Дельта» - как «устранитель монстров», и т.д., но рано или поздно каждый из них обнаруживает зависимость приверженности своей методологии от некоторой системы условий, и за границами этих условий они одинаково оказываются склонными к обращению в «устранителей монстров» (еще более изменчивой оказывается здесь реальная история математики, прослеживаемая Лакатосом в подстрочных примечаниях). Просто у кого-то система условий оказывается более просторной, у кого-то – менее. Наиболее инвариантным выступает в этом случае учитель и сам автор.

 

§ 3. Философия исследовательских программ

 

Основным понятием философии науки Имре Лакатоса является понятие «научно-исследовательской программы». До некоторой степени это понятие близко к идее «парадигмы» у Томаса Куна, о чем пойдет речь в следующей главе, но все же здесь есть и существенные отличия. Как и парадигма Куна, исследовательская программа понимается Лакатосом более широко, чем только логическая теория. Лакатос выделяет в программе две основные компоненты: 1) «негативное» ядро, и 2) «позитивную» эвристику. Ядро представляет из себя некоторую систему центральных утверждений научной теории, которая никогда не подвергаются сомнению в рамках данной программы (ядро «негативно» в том смысле, что оно не восприемлет, отталкивает от себя все возможные контрпримеры). Например, таким ядром является идея гена как носителя наследственной информации в генетике или идея непрерывности в классической механике. Позитивная эвристика определяет проблемы для исследования, выделяет защитный пояс вспомогательных гипотез, предвидит аномалии и победоносно превращает их в подтверждающие примеры. Ученый видит аномалии, но, поскольку его исследовательская программа выдерживает их натиск, он может свободно игнорировать их (вспомним «метод устранения монстров», описанный выше).

Таким образом, Лакатос отходит от фальсификационизма Поппера с его утверждением, что одно эмпирическое высказывание может опровергнуть теорию. Теория и факты – это как бы игроки разных весовых категорий, и опровергнуть теорию (программу) может только другая, более успешная, теория (программа). Исследовательская программа считается прогрессирующей тогда, когда ее теоретический рост предвосхищает ее эмпирический рост, т.е. когда она с некоторым успехом может предсказать новые факты (такое предсказание Лакатос называет «прогрессивным сдвигом» программы). Наоборот, программа регрессирует, если ее теоретический рост отстает от эмпирического роста, т.е накапливаются факты, которые программа не успевает объяснить, не то что предсказать. Такое состояние Лакатос называет «регрессивным сдвигом» программы. Если исследовательская программа прогрессивно объясняет больше, нежели конкурирующая, то она рано или поздно вытесняет ее, и эта конкурирующая программа может быть устранена или до поры отложена. Таким образом, критерием научности для Лакатоса является скорее осуществление верификации дополнительного (прогностического) содержания теории, чем обнаружение фальсифицирующих ее примеров. Казалось бы, в такой формулировке Лакатос возвращается к неопозитивизму, но следует помнить, что, во-первых, верифицируемость и фальсифицируемость, как это было отмечено выше, не противоречат друг другу, и, во-вторых, Лакатос, как и Поппер, принимает многие положения конвенционализма, рассматривая науку как некоторый род методологической игры.