Потенциал сотрудничества, накопленный СССР и западными державами в годы совместной борьбы против фашизма, с наступлением мира стал быстро улетучиваться.
В выступлении бывшего премьер-министра Великобритании У. Черчилля в американском городе Фултоне (март 1946 г.), в послании к конгрессу президента США Г. Трумэна (февраль 1947 г.), а также в ряде конфиденциальных документов были сформулированы две стратегические цели Запада по отношению к СССР. Первоочередная: не допустить дальнейшего расширения сферы влияния СССР и его коммунистической идеологии (доктрина «сдерживания коммунизма»). Перспективная: оттеснить социалистическую систему к ее довоенным границам, а затем добиться ее ослабления и ликвидации в самой России (доктрина «отбрасывания коммунизма»).
СССР, со своей стороны, стремился как можно быстрее закрепить собственное влияние в освобожденных Советской Армией странах, подведя под него соответствующую политическую и экономическую базу. Вторая внешнеполитическая установка стареющего кремлевского диктатора открыто не афишировалась, но, судя по некоторым документам, занимала важное место в его планах. Он вынашивал мысль — мобилизовать военно-экономическую мощь советского блока для силового утверждения социализма в новых регионах мира, включая Западную Европу.
Реализации помеченных Нывшими союзниками внешнеполитических курсом острие которых оказалось направленным друг против друг», и короткий срок до предела осложнила международную обстановку, ввергли мир в состояние «холодной войны».
В центре внимания США находилась разрушенная и ослабленная войной Западная Европа. И 1948 1951 гг. туда безвозмездно была направлена материальная помощь на колоссальную сумму -12,4 млрд долларов («план Маршалла»). Эти средства пошли на восстановление экономики западноевропейских стран, а кроме того, умело использовались Вашингтоном как инструмент политического давления. В результате были потеснены позиции местных компартий, авторитет которых в годы войны значительно вырос благодаря их самоотверженной борьбе с фашистскими оккупантами (во Франции и Италии коммунисты даже входили в первые послевоенные правительства). Влияние США в этом ключевом регионе мира существенно укрепилось. В 1949 г. создается военно-политический союз западных государств (НАТО); вдоль советских границ развертывается сеть военных баз США.
Тем временем при активном участии Москвы устанавливаются коммунистические и проерветские режимы в Болгарии (1944 г.), Югославии (1945 г.), Албании (1946 г.), Польше и Румынии (1947 г.), Венгрии и Чехословакии (1948 г.), а также на Азиатском континенте: в Северном Вьетнаме (1945 г.) и Северной Корее (1948 г.). В 1949 г. коммунисты пришли к власти и в Китае. Этим странам оказывалась интенсивная материальная поддержка, в том числе через учрежденный в 1949 г. Совет Экономической Взаимопомощи (СЭВ). Истинные масштабы перекачки средств в «страны народной демократии» всегда держались в секрете. Известно только, что одних долгосрочных льготных кредитов им было предоставлено в 1945-1952 гг. на 15 млрд рублей, или 3 млрд долларов. В ответ И.В. Сталин требовал проведения политических и социально-экономических преобразований по советской модели. Любое отклонение от нее воспринималось крайне враждебно. Именно это стало основанием для разрыва в 1948 г. отношений с Югославией, лидер которой И. Тито попытался отстоять свою самостоятельность.
В то же время любые попытки расширить границы «социалистического лагеря» встречали понимание и поддержку Москвы. Свидетельством того явилась Корейская война (1950-1953 гг.), развязанная с поощрения Сталина руководством КНДР против проамериканского режима Южной Кореи. Объединение страны под эгидой коммунистов сорвалось. Корея осталась разделенной на два государства. Та же участь постигла Вьетнам, а в Европе — Германию. Феномен «разорванных надвое народов» на долгие десятилетия стал трагическим символом раскола мира на враждебные системы — капиталистическую и социалистическую.
Напряженная международная обстановка была тесно взаимосвязана с внутренней ситуацией в Советском Союзе.
К 1945 г. объем промышленного производства в СССР несколько превысил показатели 1940 г., но при этом более половины его приходилось на оборонную продукцию. В послевоенные годы продолжалось восстановление разрушенных заводов и фабрик, начатое еще в 1943 г. по мере изгнания оккупантов. Демилитаризация экономики (конверсия), которая в основном свершилась к 1947 г., носила частичный характер, ибо одновременно с сокращением удельного веса выпускаемой боевой техники огромные средства вкладывались в модернизацию военно-промышленного комплекса, в разработку новых видов оружия. В 1949 г. СССР успешно испытал атомную бомбу, а в 1953 г. впервые в мире -водородную. После массовой демобилизации армии (с 11,4 млн человек в мае 1945 г. до 2,9 млн в 1948 г.) ее численность вскоре вновь увеличивается. Прямые военные расходы поглощали в начале 50-х годов около 25% годового бюджета.
Другой приоритетной отраслью была тяжелая промышленность, главным образом машиностроение, металлургия, топливно-энергетический комплекс. Легкая и пищевая промышленность, как и в довоенный период, финансировались по остаточному принципу и не удовлетворяли даже минимальных потребностей населения.
В целом за годы 4-й пятилетки (1946-1950 гг.) промышленное производство в стране значительно выросло и в 1950 г. превзошло довоенные показатели на 73% (при плане в 48%)*.
________________________________
* Здесь и далее при освещении вопроса о темпах экономического развития СССР используются данные официальной статистики. Альтернативные расчеты дают цифры примерно на четверть или треть ниже.
Этот рост основывался на:
— высоких мобилизационных способностях директивной экономики, сохранявшихся в условиях далеко не исчерпанных возможностей экстенсивного развития (за счет нового строительства, вовлечения в производство дополнительных источников сырья, топлива, людских ресурсов);
— репарациях с Германии (4,3 млрд долларов), которые обеспечили до половины оборудования, установленного в промышленности;
— бесплатном труде многомиллионной армии советских узников ГУЛАГа (8-9 млн человек) и военнопленных (1,5 млн немцев и 0,5 млн японцев);
— продолжавшейся политике перераспределения средств из легкой промышленности и социальной сферы в пользу индустриальных отраслей. Ее составной частью стали конфискационная денежная реформа 1947 г. и принудительные государственные займы (на покупку облигаций ежегодно уходило в среднем 1-1,5 месячной зарплаты рабочих и служащих). В 1952 г. реальная зарплата равнялась 94% от уровня 1928 г. В этих условиях снижение розничных цен на товары имело но столько экономический, сколько пропагандистско-политический характер;
— традиционной и год от годи нараставшей перекачке средств из аграрного сектора экономики и промышленный.
Сельское хозяйство вышло из войны крайне ослабленным. В 1945 г. его валовая продукции составляла 60% от довоенной. Жестокая засуха 1946 г. еще больше подорвала производительные силы колхозов и совхозов. Однако государство продолжало через ценовую политику осуществлять неэквивалентный товарообмен между городом и деревней. Через госзакупки колхозы, например, возмещали лишь пятую часть собственных расходов на производство молока, десятую часть — зерна, двадцатую часть — мяса. Почти ничего не получая из колхозной кассы, крестьяне жили за счет личного подсобного хозяйства. Власти и здесь усмотрели «скрытые резервы», и начиная с 1946 г. приусадебные участки были обрезаны и обложены непомерными налогами. Каждый крестьянский двор обязывался поставлять государству определенное количество мяса, молока, яиц, шерсти и т.д. В 1947 г. был подтвержден обязательный минимум трудодней, введенный в конце 30-х годов. За его невыполнение грозила ссылка.
В начале 50-х годов сельское хозяйство, с трудом поднявшись на довоенный уровень, вступило в полосу глубокой стагнации. Чтобы обеспечить продовольственное снабжение городов и армии, пришлось использовать госрезервы.
И.В. Сталин, однако, отвергал все осторожные рекомендации своего окружения смягчить жесткий административный нажим на деревню. Зато самое серьезное его беспокойство вызывало состояние дел в области общественно-политической, где после войны обозначились процессы, неприемлемые для режима личной власти.
Война отчасти разрядила удушливую общественную атмосферу 30-х годов, поставила многих людей в условия, когда они должны были критически мыслить, инициативно действовать, брать ответственность на себя. К тому же миллионы советских граждан — участники освободительного похода Красной Армии (до 10 млн) и репатрианты (5,5 млн) — впервые лицом к лицу столкнулись с «капиталистической действительностью». Разрыв между образом и уровнем жизни в Европе и в СССР был столь разительным, что они, по свидетельству современников, испытали «нравственный и психологический удар». И он не мог не поколебать утвердившиеся в сознании людей социальные стереотипы.
Историки, изучая сейчас архивы ЦК ВКП(б) и органов госбезопасности, выявили немало документов, где фиксировалось устрашавшее власти «брожение умов». Среди крестьяне та ходили слухи о предстоящем роспуске колхозов и расширении свободы хозяйствования. Интеллигенция надеялась п.» либерализацию политического режима. В ряде городов (в Москве, Воронеже, Свердловске, Челябинске и др.) возникли молодежные антисталинские группы. Ситуация усугублялась очагами открытого вооруженного сопротивления Советской власти (в присоединенных накануне войны республиках Прибалтики, западных областях Украины и Белоруссии).
Свежие общественные настроения захватили отчасти и обновившуюся за годы войны номенклатуру. В 1946-1948 гг. при составлении и обсуждении в узком кругу проектов новых Конституции СССР и программы ВКП(б) в письмах, поступавших в ЦК партии, номенклатурными работниками были высказаны предложения, способные вывести страну на путь известной демократизации: об ограничении срока пребывания в партийных и советских органах, о выдвижении нескольких кандидатов на выборах депутатов в Советы, о децентрализации управления экономикой и т.п.
Столкнувшись с подобными симптомами в общественном настроении, сталинское руководство стало действовать по двум направлениям.
Во-первых, были предприняты меры, в той или иной степени адекватные ожиданиям народа, призванные оживить общественно-политическую и культурную жизнь в стране (разумеется, в сугубо официальном русле).
В сентябре 1945 г. было прекращено чрезвычайное положение и упразднен неконституционный орган власти — ГКО. Затем прошли перевыборы Советов всех уровней. К началу 50-х годов возросла коллегиальность в их работе за счет большей регулярности созыва сессий (примерно в 2 раза по сравнению с 1946 г.), увеличения числа постоянных комиссий. В соответствии с Конституцией были впервые проведены прямые и тайные выборы народных судей и заседателей.
После долгого перерыва возобновились съезды общественных и политических организаций СССР. В 1948 г. прошел 1-й Всесоюзный съезд композиторов, в следующем году — съезды профсоюзов и комсомола (спустя соответственно 17 и 13 лет после предыдущих). А в 1952 г. состоялся XIX съезд компартии, переименовавший ВКП(б) в КПСС. Из политического лексикона ушли слова «большевик», «большевистская партия», вызывавшие у слишком многих людей тяжелые воспоминания (как еще раньше — слова «нарком» и «наркомат»: в 1946 г. первая сессия Верховного Совета приняла закон о преобразовании СНК в Совет Министров, а наркоматов — в министерства).
Несмотря на крайнее напряжение госбюджета, значительная часть которого уходила на финансирование военных программ, были изысканы средства на развитие науки, народного образования, учреждений культуры. В годы 4-й пятилетки создаются Академия художеств СССР, Академии наук в Казахстане, Латвии и Эстонии, почти на треть увеличилось число научно-исследовательских институтов. Открываются новые университеты (и Кишиневе, Ужгороде, Ашхабаде, Сталинабаде), учреждается аспирантура при вузах. В короткий срок была восстановлена введенная в начале 30-х годов система всеобщего начального образования, а с 1952 г. обязательным становится образование в объеме 7 классов, открываются вечерние школы для работающей молодежи. Начинает регулярное вещание советское телевидение...
Одновременно с этими мерами, носившими в части демократизации политического режима чисто внешний, декорационный характер, сталинская администрация наращивала наступление на другом, главном направлении. Суть его заключалась в ужесточении борьбы с вольномыслием, усилении тотального контроля над духовной жизнью общества.
В августе 1946 г. по инициативе Сталина было принято постановление ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград», а затем серия других «идеологических» постановлений. Они имели своей целью «приструнить» интеллигенцию, втиснуть ее творчество в прокрустово ложе «партийности» и «социалистического реализма». Аналогичные цели преследовали развернувшиеся с 1947 г. погромные «дискуссии» по философии, биологии, языкознанию, политэкономии. Идеологическое руководство партии насаждалось и в естественных науках, во многих лженаучных представлениях. Выла разгромлена генетика, искусственно тормозилось развитие кибернетики.
В конце 40-х годов началась новая кампания — по борьбе с «космополитизмом» и «низкопоклонством перед Западом». Власти пытались усилить идейно-политическую и культурную изоляцию страны, разжечь шовинистические и антисемитские чувства. Нечто похожее происходило тогда и в США, где нагнеталась антикоммунистическая истерия. Но сталинский вариант «охоты на ведьм» имел свою специфику: наряду с воссозданием пошатнувшегося в войну образа «внутреннего врага» он был призван идеологически обеспечить вторую (после середины 30-х годов) волну социального террора. С 1948 г. возобновляются массовые репрессии, их жертвами стали от 5,5 до 6,5 млн. человек.
5 марта 1953 г. умер И.В. Сталин. К концу жизни этот человек достиг зенита своего могущества. Но выпестованной им тоталитарной системе совсем скоро предстояло столкнуться с двумя вызовами капиталистического мира, адекватного ответа на которые она, как показало будущее, дать не смогла.
Первый вызов — экономический. Ведущие западные страны на рубеже 40 — 50-х годов вступили в эпоху научно-технической революции, что быстро вывело их на новую, постиндустриальную ступень развития. Стремительно прогрессировал разрыв в технологическом качестве потенциалов рыночной экономики Запада и советской директивной экономики. Последняя в силу присущих ей органических свойств — сверхцентрализованности, отсутствия конкуренции и личной заинтересованности работников на всех структурных уровнях и т.д. — оказалась невосприимчивой к внедрению в производство в общенациональном масштабе (за исключением приоритетного военно-промышленного комплекса) новейших достижений научной мысли.
Второй вызов — в области общественно-политической и социальной. Развитые капиталистические государства продолжали стабильно поднимать и без того несопоставимый с советскими стандартами уровень жизни населения, обеспечивать широкие демократические права и свободы. В значительной степени именно для нейтрализации «демонстрационного эффекта» Запада (или, пользуясь языком партийных идеологов, его «тлетворного влияния») СССР был огорожен «железным занавесом», который стал в последние годы жизни диктатора поистине непроницаемым.
Изнутри «занавес» в основном подпирался репрессивной машиной, давившей своими тяжелыми катками все ростки вольномыслия и критического отношения к реалиям советской жизни. Между тем ресурсы этой машины к началу 50-х годов оказались практически выработанными и власти были вынуждены приступить к ее демонтажу. «Железный занавес» поддерживался и традиционно изоляционистской политикой в области культурного обмена, общественных и личных связей с капиталистическим миром. В годы холодной войны она еще более усилилась. Резко сократилась торговля с Западом, что болезненно сказывалось на советской экономике, лишенной притока передовых технологий и оборудования.
Исторический опыт показывает, что любая общественная система, неспособная эффективно реагировать на принципиальные вызовы времени и внешней среды, рано или поздно входит в полосу своего общего кризиса и разложения. Вопрос, когда такая полоса началась в истории СССР, является дискуссионным. Одни исследователи датируют это начало.серединой 50-х годов, другие — концом 70-х, третьи — 80-ми годами. Но как бы то ни было, очевидна особенность общего кризиса советской модели «государственного социализма» — его затяжной, вялотекущий характер. Это объяснялось и многовековыми российскими традициями (мощной государственностью, несформированностью гражданского общества, укоренившейся в народной психологии стихийной тягой к уравнительной справедливости и др.) и огромными размерами страны, масштабами ее природных богатств, которые в нараставших количествах бросались в топку затратной директивной экономики и поддерживали в ней огонь жизни. На этой основе функционировала, хотя и на низком уровне, система социальных гарантий (отсутствие безработицы, обеспечение жильем, бесплатное медицинское обслуживание и образование, пенсии и т.п.), которая до определенного момента позволяла избегать сколько-нибудь серьезного народного недовольства.
Глава 30. СССР в 1953-1964 гг.: попытки реформирования «государственного социализма»
После смерти диктатора бразды правления страной сосредоточила в своих руках небольшая группа политиков из его ближайшего окружения: преемник И.В. Сталина на посту председателя Совета Министров Г.М. Маленков, министр объединенного МВД (куда вошло и министерство госбезопасности) Л.П. Берия и секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущев. Внутри этого «триумвирата» сразу же началась борьба за лидерство.
В конечном счете исход борьбы определялся тем, кто из претендентов на верховную власть получит поддержку партийно-государственной и военной номенклатуры.
Основу этого господствующего слоя советского общества составляли люди, занявшие руководящие посты после «великой чистки» 30-х годов и в период Отечественной войны. За прошедшее время их положение заметно окрепло, они обрели немалый опыт и авторитет как непосредственные организаторы борьбы народа против фашистской агрессии. К тому же номенклатура успела обрасти взаимопроникающими связями, которые цементировали этот слой, поддерживали его внутреннюю устойчивость и солидарность. На первое место в нем выдвинулся советский эквивалент дореволюционных генерал-губернаторов — секретари ЦК республиканских компартий, обкомов и крайкомов (их удельный вес в ЦК ВКП(б) поднялся с 20% в 1939 г. до 50% в 1952 г.). Они требовали большей самостоятельности в решении местных дел и, главное, личной безопасности. Расширения участия в реальном осуществлении власти и гарантий от возобновления репрессий жаждали и другие отряды номенклатуры.
Ее стремление к реформированию режима питали также события, которые развернулись сразу после смерти И.В. Сталина и грозили выйти из-под контроля, — восстания в концлагерях, массовые антикоммунистические и антисоветские выступления в ГДР и Чехословакии, брожение в других странах «народной демократии».
Вместе с тем номенклатура ясно осознавала те пределы перемен, дальше которых она идти не намеревалась: реформы должны были подтолкнуть развитие производства, особенно в разоренном аграрном секторе экономики; снять явное перенапряжение и усталость общества от искусственно подстегиваемой «мобилизационной готовности» к отражению происков все новых «внутренних и внешних врагов»; в корне реорганизовать изжившую себя и превратившуюся в пороховую бочку систему ГУЛАГа, наконец, несколько улучшить жизнь простых людей.
Кандидаты на верховную власть поспешили заявить о своей готовности к изменению порядка вещей, освященных сумрачным гением Сталина. Так, Маленков высказывался в общей форме, не называя имен, против «политики культа личности», за смещение акцента в экономическом развитии в сторону отраслей, удовлетворявших материальные и культурные потребности народа, за мирное сосуществование с капиталистическими государствами как альтернативу неизбежной гибели цивилизации в ядерной войне. Берия ратовал за объединение Германии и ее нейтралитет, примирение с Югославией, за расширение прав республик СССР и выдвижение там в руководство национальных кадров.
И все же преимущество оказалось на стороне Н.С. Хрущева. Этот политик не делал слишком смелых заявлений, в прошлом он был в меньшей степени, чем шеф госбезопасности Берия или один из вдохновителей послевоенных «чисток» Маленков, замешан в кровавом «перетряхивании» руководящих кадров, а в настоящем — не связан с карательными органами.
Уже в июне 1953 г. удалось устранить наиболее одиозную и опасную фигуру — Л.П. Берия, который был арестован по обвинению в «сотрудничестве с империалистическими разведками» (расстрелян в декабре того же года).
Центр власти стал все явственнее перемещаться в Секретариат ЦК КПСС во главе с Хрущевым (первый секретарь с сентября 1953 г.). В январе 1955 г. подал в вынужденную отставку с поста Председателя Совмина Г.М. Маленков. Последний акт верхушечной борьбы пришелся на лето 1957 г., когда из партийно-государственного руководства была выведена «антипартийная» (т.е. антихрущевская) группа политиков (Г.М. Маленков, Л.М. Каганович, В.М. Молотов и др.).
Поддержанный номенклатурой новый советский лидер обладал недюжинным умом и большой хитростью, тонким знанием законов аппаратной борьбы. Он сумел довольно быстро подмять под себя верхние эшелоны партократии и получил простор для проявления собственной колоритной индивидуальности (часто — за счет потенциала и авторитета великой державы). В том-то и состоял парадокс хрущевской «либерализации», что этот курс во многом держался на впечатанной кровью в сознание старых аппаратчиком жесткой сталинской схеме управления: непогрешимый вождь. послушные исполнители. Нельзя не учитывать и общей атмосферы в стране, едва вступившей на путь избавления от тоталитарных структур.
В числе первых решений новой администрации была реорганизации в апреле 1954 г. МГБ в Комитет госбезопасности при Совмине, сопровождавшаяся значительной сменой кадров. Отлается Под суд за фабрикацию фальшивых «дел» часть руководителей карательных органов, вводится прокурорский надзор за службой госбезопасности. В центре, в республиках и областях она была поставлена под бдительный контроль соответствующих партийных комитетов.
Расширяются права Совминов союзных республик в управлении экономикой. В апреле 1956 г. правительство полностью отменило антирабочие законы предвоенной поры, частично смягченные в начале 50-х годов. В 1956-1957 гг. были сняты политические обвинения с репрессированных народов и восстановлена их государственность (кроме немцев Поволжья и крымских татар, с них политические обвинения сняты соответственно в 1964 и 1967 гг.; собственную государственность они не обрели и по сию пору).
В сентябре 1958 г. Верховный Совет СССР своим указом открыл возможность для пересмотра решений бывших коллегий ОГПУ, «троек» НКВЛ и упраздненного к тому времени «особого совещания» при НКВД-МТБ-МВД. К 1956 г. было освобождено из лагерей и реабилитировано посмертно около 16 тыс. человек. После XX съезда КПСС (февраль 1956 г.), развенчавшего «культ личности Сталина», масштабы реабилитации резко увеличиваются, и вскоре миллионы бывших политзаключенных получили долгожданную свободу.
Власти оказались перед необходимостью объяснить причины трагедии, постигшей страну и народ. Такая попытка была сделана в докладе Н.С. Хрущева «О культе личности и его последствиях» на закрытом заседании XX съезда, а также в принятом 30 июня 1956 г. специальном постановлении ЦК КПСС. В них, однако, все сводилось к «деформациям» социализма из-за особенностей послереволюционной ситуации и личных качеств Сталина. В качестве единственной выдвигалась задача «восстановления ленинских норм» в деятельности партии и государства.
И все же сам факт публичного осуждения беззаконий произвел исключительное впечатление, положил начало кардинальным переменам в общественном сознании, дал мощный импульс творческой работе научной и художественной интеллигенции. Под напором этих перемен с годами стал медленно, но неуклонно расшатываться один из краеугольных камней в фундаменте «государственного социализма» — тотальный контроль властей над духовной жизнью и образом мысли людей.
КПСС, проводя политику «управляемой десталинизации», поспешила четко обозначить допустимые границы критического осмысления прошлого и настоящего. В ответ на призывы общественности отменить позорные постановления ЦК по идеологическим вопросам (1946-1948 гг.) было категорически заявлено, что они «сыграли огромную роль в развитии художественного творчества по пути социалистического реализма» и в своем «основном содержании сохраняют актуальное значение». Систематически разносной критике — за «идеологическую сомнительность», «недооценку руководящей роли партии», «ревизионистские настроения» и «формализм» — подвергались писатели и поэты (А. Вознесенский, Д. Гранин, В. Дудинцев, С. Кирсанов и др.), скульпторы и художники (Э. Неизвестный, Р. Фальк и др.), режиссеры (М. Хуциев и др.), ученые-гуманитарии. Из Союза писателей был исключен В. Пастернак.
Стремясь овладеть нараставшим общественным подъемом и одновременно изжить обозначившийся в массах под напором критики сталинизма кризис доверия к КПСС, партийные идеологи подготовили очередную «программу великих свершений», обещавшую полное изобилие материальных и духовных благ не где-то в отдаленной перспективе, а уже «нынешнему поколению советских людей».
XXI съезд КПСС (1959) сделал вывод, что социализм в СССР одержал «полную и окончательную победу» и страна вступила в период «развернутого строительства коммунизма». Развивая чту идею, XXII съезд КПСС (1961) принял третью программу партии, где детально расписывались задачи по построению в основных чертах коммунистического общества к 1980 г. Намечалось: выйти на первое место в мире по производительности труда и выпуску продукции на душу населения, по уровню жизни народа; преобразовать «социалистическую государственность в общественное коммунистическое самоуправление»; воспитать «нового человека, гармонически сочетающего в себе духовное богатство, моральную чистоту и физическое совершенство».
Номенклатурное мифотворчество, наложившись на еще не размытую до конца в общественном сознании веру в «светлые идеалы» и позитивные изменения в стране, вызвало последний в советской истории всплеск искреннего энтузиазма широких слоев народа. Это, в частности, нашло отражение в многочисленных трудовых починах, молодежных стройках по комсомольским путевкам, в массовом движении «бригад коммунистического труда», в других идущих снизу формах соцсоревнования.
В центре практической деятельности нового руководства находились вопросы экономического развития страны.
По решению сентябрьского (1953 г.) пленума ЦК КПСС были проведены неотложные меры по подъему сельского хозяйства: во много раз увеличены закупочные цены на колхозно-совхозную продукцию, усилено финансирование аграрного сектора, укреплены его материально-техническая база и кадровый потенциал. С 1954 г. развернулась кампания по освоению целинных и залежных земель. В оборот было введено 42 млн га пашни, где выращивалось к концу десятилетия до 40% всех зерновых.
Было обращено также внимание на отставание отечественной промышленности в научно-техническом соперничестве с Западом. Июльский (1955 г.) пленум ЦК КПСС осудил как ошибочную ' теорию» об отсутствии морального износа техники в условиях социализма, получившую широкое хождение, и подчеркнул, что главная линия в развитии промышленности — это «всемерное повышение технического уровня производства на базе электрификации, комплексной механизации и автоматизации».
Благодаря сверхконцентрации материальных средств и человеческих усилий на отдельных направлениях удалось добиться впечатляющих успехов: впервые в истории атом заработал в мирных целях (в 1954 г. построена атомная электростанция, в
1959 г. спущен на воду атомоход «Ленин»), выводится на околоземную орбиту первый спутник (1957) и первый космический корабль с человеком на борту (1961), радикально изменился топливный баланс страны за счет использования нефти и газа, мощный рывок вперед сделала химическая промышленность, освоившая выпуск искусственных материалов с заданными свойствами, на транспорте паровозы уступили место тепловозам и электровозам...
Однако в целом промышленность продолжала двигаться по привычному экстенсивному пути. Все принимавшиеся меры носили характер государственных мобилизационных программ и никак не затрагивали самого хозяйственного механизма. Нарастали структурные диспропорции: если в 1940 г. удельный вес выпуска средств производства (группа А) составлял 61,2%, то в
1960 г. он поднялся до 72,5% при соответствующем снижении доли производства предметов потребления (группа Б). Во многом это определялось отказом от предлагаемого Г.М. Маленковым курса на приоритетное развитие группы Б, который П.С. Хрущев в 1955 г. заклеймил как «отрыжку правого уклона».
Характерной чертой экономической политики того периода было активное проведение всякого рода административных реорганизаций. В них Н.С. Хрущев усматривал не менее важный, чем НТР, рычаг подъема общественного производства.
В 1957 г. вместо упраздненных отраслевых министерств появились территориальные советы народного хозяйства (совнархозы). В следующем году правительство ликвидировало машинно-тракторные станции (МТС) и поставило колхозы перед необходимостью втридорога выкупить сельхозтехнику, что ощутимо подорвало финансовое положение сельских производителей.
Под влиянием идеологического клише о прогрессивности государственной формы собственности по сравнению с колхозно-кооперативной происходит массовое преобразование колхозов в совхозы, а в городах — полное огосударствление промысловой кооперации. Волна новых притеснений обрушилась на личные подсобные хозяйства, незадолго до этого, в 195^т., освобожденные от сталинских налогов и обязательных натуропоставок: крестьян заставляли продавать колхозам скот, обрезали приусадебные участки. В марте 1962 г. была перестроена система управления сельским хозяйством. В районах появились колхозно-совхозные управления (КСУ), в областях и республиках — аналогичные комитеты. Скоро очередь дошла и до самой партии. В сельских районах парткомы были упразднены (с передачей их функций парторганизациям КСУ), а в областях разделены по производственному принципу — на промышленные и сельскохозяйственные.
«Административная лихорадка» шла по нарастающей, в то время как темпы экономического развития страны снижались. В 5-ю пятилетку (1951-1955 гг.) промышленное производство увеличилось на 85%, сельскохозяйственное — на 20,5% (за счет последних двух лет пятилетки); в 1956-1960 гг. соответственно на 64,3 и 30%; в 1961-1965 гг. — на 51 и 11%. (Два последних года 6-й пятилетки были объединены с годами следующей пятилетки и на этой основе сверстан единый семилетний план 1959-1965 гг.). Плановые задания систематически срывались.
Ситуация, складывавшаяся в экономике, напрямую проецировалась на социальную политику хрущевской администрации. Вначале, в середине 50-х годов, был разработан целый пакет мер, направленных на улучшение жизни населения. Регулярно повышалась зарплата. Прекратился выпуск обязательных облигаций госзаймов. Был принят закон о пенсиях по возрасту для рабочих и служащих. Отменены все виды платы за обучение. Шло массовое строительство жилья. За 1956-1960 гг. новоселье справили почти 54 млн. человек, или четверть населения страны. При этом менялся сам жилищный стандарт: семьи все чаще получали не комнаты, а отдельные, хотя и малогабаритные, квартиры.
Но уже на рубеже 50 — 60-х годов явственно обозначилась попытка правительства переложить все усугубляющиеся трудности в экономике на плечи трудящихся. Почти на треть были снижены тарифные расценки на производстве, а розничные цены на продовольствие с мая 1962 г. примерно на столько же возросли. В ряде городов произошли стихийные выступления рабочих. Самое крупное из них было в Новочеркасске (июнь 1962 г.), где власти применили оружие и десятки человек погибли.
Во внешней политике СССР также нашел отражение реформаторский курс, проводимый хрущевской администрацией. Ее новая концепция была сформулирована на XX съезде КПСС и включала два основных положения: актуализировался тезис о необходимости мирного сосуществования государств с различным общественным строем, была признана многовариантность путей построения социализма с одновременным подтверждением принципа «пролетарского интернационализма» (т.е. помощи, практически безвозмездной, международному коммунистическому и национально-освободительному движению, социалистическим странам — с негласным правом вмешиваться в их внутренние дела).
В 1955 г. по инициативе Советского правительства были нормализованы отношения с Югославией. В рамках СЭВ велась работа по координации народнохозяйственных планов соцстран. Их военно-политическое сотрудничество осуществлялось через созданную в 1955 г. в противовес НАТО Организацию Варшавского Договора (ОВЛ). Вместе с тем, в «социалистическом лагере» время от времени давали знать о себе и антитоталитарные силы. В октябре 1956 г. в Венгрии вспыхнуло восстание. Оно было подавлено совместными действиями местных коммунистов и частей Советской Армии. Руководство СССР было тогда готово применить вооруженную силу и для наведения «порядка» в Польше, но здесь удалось добиться стабилизации мирными средствами. В серьезный кризис вылились события 1961 г. в ГДР, когда была возведена «берлинская стена». По другим причинам — из-за резкого недовольства консервативно-коммунистических правительств Китая и Албании критикой «культа личности Сталина» — значительно осложнились отношения с ними.
СССР в одностороннем порядке провел серию сокращений численности Вооруженных Сил (с 5,8 млн человек в 1955 г. до 2,5 млн в 1960 г.) и объявил мораторий на ядерные испытания. Но это не внесло принципиальных изменений в обстановку «холодной войны», поскольку и на Западе и у нас продолжали наращивать и совершенствовать вооружения. В частности, в СССР происходило оснащение армии и флота межконтинентальными ракетами с ядерными боеголовками, атомными подлодками и т.п. Немалую озабоченность в западных столицах вызывало стремление СССР распространить свое влияние на страны «третьего мира», число которых множилось в условиях распада колониальной системы.
Пиком противостояния между Востоком и Западом явился «карибский кризис», вызванный размещением в 1962 г. Советским Союзом ядерных ракет на Кубе. Кризис, поставивший мир на грань ядерной катастрофы, был улажен с помощью переговоров и достигнутых на них компромиссов. Правительства двух крупнейших ядерных держав получили опыт поиска взаимоприемлемых решений в ситуации жесткого столкновения интересов. После этой кульминации «холодной войны» начался медленный процесс улучшения отношений между Востоком и Западом.
Подведем итоги. Бурные послесталинские преобразования в СССР, непоследовательные и противоречивые, все же сумели вырвать страну из оцепенения предшествующей эпохи.
Партийно-государственная номенклатура добилась укрепления своих позиций, однако недовольство беспокойным лидером в ее рядах нарастало. Вал административных экспромтов, кадровая чехарда угрожали едва обретенной ею стабильности. В военных кругах не могли забыть о масштабных и социально необеспеченных сокращениях Вооруженных Сил, не только ликвидировавших многие высокооплачиваемые генеральские должности, но и выбросивших на произвол судьбы миллионы офицеров и младших командиров. Свои основания для недовольства имелись и у других слоев населения. Росло разочарование интеллигенции строго дозированной номенклатурной «оттепелью». Рабочие и крестьяне устали от шумной борьбы за «светлое будущее» при ухудшении текущей жизни.
Все это помогло партийно-государственной номенклатуре без каких-либо общественных потрясений избавиться от Н.С. Хрущева. В октябре 1964 г. на пленуме ЦК КПСС он был обвинен и «волюнтаризме и субъективизме», снят со всех постои и отправлен на пенсию. Первым секретарем ЦК (с 1966 г. генеральным секретарем) стал Л.И. Брежнев, председателем Совета Министров -А.Н. Косыгин.
