1. Философия природы
Логика, учение о природе и учение о духе соотносятся у Гегеля как всеобщее, единичное и особенное. У него даже встречается сопоставление логики как выражения чистой идеи с Богом-отцом христианской религии, природы как идеи в ее инобытии - с Христом как вочеловечившимся Богом, а духа (идеи, возвращающейей в самое себя из своего инобытия) - со «святым духом» христианства.
В своей «Науке логики» Гегель неоднократно обращается к проблемам естествознания, и соответствующие материалы излагаются здесь в основном взвешенно и с большим тактом. Наоборот, его философия природы, взятая как самостоятельный раздел учения, производит в целом удручающее впечатление. Гегель стремится установить здесь связи между различными явлениями природы и, вместе с тем, преодолеть свойственную естествознанию материалистическую установку, отыскать в каждой из природных форм, в каждой из ступеней развертывания природы действие внутренней идеи, составляющей, как он полагает, основание природного бытия.
Гегель вообще отрицает развитие в природе, исключает ~ естественное порождение в ней новых форм, признавая развитие во времени свойственным лишь отдельным живым организмам, но не их видам и родам. В его философии природы, умозрительной и в целом неубедительной, содержится немало такого, что приводило в бешенство современных ему естествоиспытателей, воспринималось ими как досадное и невразумительное пустословие. Тесное знакомство ученых XIX в. с гегелевской натурфилософией побудило многих из них принять точку зрения позитивизма, утверждавшего, что наука не нуждается во внешней для нее философий, осуществляющей неквалифицированное вмешательство в дела науки.
Основные разделы гегелевской философии природы - механика, физика, органика. В последнем из этих разделов Гегель провозглашает переход естественного в дух.
Дух есть знающий себя разум. Впрочем, разумен не только дух, но и природа. Однако, природа – это еще только сущий разум или разум, сущий
еще только в себе, и, как следствие, еще только вне себя и потому еще не знающий себя. Дух же – это разум сущий для себя, а потому свободно пребывающий во всяком своем определении, во всяком ином у себя самого. Дух, таким образом, есть разум и как предмет себя самого, и как свое сознание.
Следовательно, дух в себе конкретен, и подлежит дифференциации.
Будучи дифференцированным, дух подразделяется на:
- непосредственную форму
- собственную форму.
Непосредственная форма духа, или, иначе конечный дух, есть единичное самосознание, то есть человеческий индивид. Собственная форма духа, или дух всеобщий, предметом которого является не что-то конечное, но он сам, т.е. само всеобщее. Всеобщий дух, будучи тем более конкретным, таким же образом оказывается дифференцированным на непосредственную и собственную форму. Поскольку всеобщий дух в этой дифференциации есть вообще знание себя, то есть сознание, постольку формами этой дифференциации являются также формы сознания. Иными словами в своей непосредственной форме дух выступает как чувствующий, а в своей собственной форме – как мыслящий.
Непосредственной формой всеобщего духа является искусство. Это художественное, или эстетическое сознание, ведь с греческого эстетический – чувственный, относящийся к ощущению.
Что же касается собственной формы всеобщего дух, то здесь дело обстоит сложнее. Сначала давайте вспомним, что само мышление подразделяется на форму непосредственности и собственную форму, а это значит, что в своей непосредственной форме оно сохраняет опосредованность чувственностью. Значит, это будет иметь место и тогда, когда мы говорим о всеобщем духе. Он также подразделяется в своей собственной форме, то есть как мыслящий, на форму непосредственную и собственную форму. Значит, выходит, что всеобщий дух как мыслящий, во-первых, определяется как представляющий (то есть мыслящий себя пока еще предметно) и, во-вторых, как понимающий (то есть мыслящий себя знающим, мыслящим). Первое есть религия, или так называемое мифологическое сознание. Последнее есть философия, или всеобщее научное сознание.
Так называемые частные или конечные науки, хотя и имеют с философией общность формы, т.е. понятие, все же не могут быть отнесены ко всеобщему духу, так как являются таким сознанием, которое не знает себя в качестве всеобщего. Иными словами, поскольку предметы частных наук конечны, а не всеобщи, постольку они не могут быть выражением всеобщего духа.
На том недостаточном основании, что формы всеобщего духа, то есть искусство, религия и философия, являются всеобщими по своему предмету и, значит, тождественными по этому определению, нередко представляется, будто они являются тождественными в целом. В результате такой ошибки
оказывается распространенным мнение, что философия является не наукой собственно, а неопределенным смешением искусства, религии и элементов научного знания. Философия и в самом деле тождественна по своему предмету остальным формам всеобщего духа. В этом же отношении она отлична от остальных конечных наук, ибо ее предмет всеобщее, а не конечное. Несмотря на это, содержательная близость
философии к религии и искусству никак не может отменить их различия по форме. Более того, именно это формальное определение и составляет во всеобщем духе определенность содержания.
Дело в том, что формой выражения всеобщего в искусстве является чувственный материал (например, мрамор, краски, звуки), а это значит à
искусство как «голая чувственность» стоит по своей форме гораздо ниже философской формы выражения всеобщего, которая даже в своей непосредственности есть вообще мышление. Следовательно, философию никоим образом в собственном смысле слова нельзя отождествлять с художественным сознанием. Правда, там, где всеобщий дух переходит к религии, форма выражения всеобщего содержания становится самим мышлением. В этом отношении религиозная форма стоит выше искусства, ведь миф – это уже не чувственность, а сама мысль. По это причине в религии (мифологии) справедливо видят исторический источник философии. Несмотря на то, что миф – уже мысль, мы должны помнить, что миф есть еще только образная мысль, представление, то есть такое мышление, которое еще не сняло свою опосредованность чувственностью. По этой причине религиозное сознание, являясь в себе всеобщим мышлением, не является таковым для себя. Таковым оно могло бы стать только в том случае, если бы оно признало мыслимое им содержание своей собственной формой и, признав это, сделала его сущим для себя. Но это означало бы утрату религиозным сознанием предмета в его непосредственности. А эту границу оно перейти не может, отчего для себя оно не становится понятием. Вот почему логически несостоятельно отождествлять философию с религией. Следовательно, философия может быть определена только как наука, а в силу всеобщности своего предмета как наука всеобщая, или как всеобщее научное знание.
