Американская инфляция и бум на фондовом рынке (1982-2001 гг.)

 

 

До сих пор мы говорили исключительно о Европе по вполне понятным причинам: для немцев это ближе всего. Однако кризисы последнего времени связаны, в первую очередь, с поведением американских денежных властей, иначе говоря, Федеральной резервной системы (ФРС).

ФРС была создана в 1913 г. по инициативе влиятельных банкиров (Дж. П. Моргана, Рокфеллера, банкирского дома «Кун, Леб и К⁰»). С этого времени ведется отсчет того, что можно назвать «американской культурой инфляции». Именно американская инфляция, которая продолжается вот уже почти 90 лет, является источником мировых экономических кризисов невиданного ранее масштаба (например, Великой депрессии 1929-1931 гг., или кризиса, наступившего после краха Бреттон-Вудской системы)[55].

После Бреттон-Вудса некоторое время казалось, что блестяще проанализированная Ротбардом взаимосвязь государственной денежной политики и экономических кризисов разорвана. По мнению многих экономистов, задачи ФРС после краха Бреттон-Вудской системы сильно упростились. Инфляция выражалась либо в обесценивании доллара на внутреннем рынке (т.е. в росте цен), либо в снижении курса доллара на валютном рынке. Единственное, чем в этой ситуации могла заниматься ФРС, - это решать, до какой степени она хочет обесценить доллар.

В реальности, как и во всех централизованных экономиках, попытки финансового планирования столкнулись с неожиданными и непреодолимыми преградами. По ряду причин, которые мы рассмотрим позже, сильная инфляция 80-90-х годов не сразу сказалась на курсе доллара. Сначала она привела к экономически неоправданному росту фондового рынка (эффект «мыльного пузыря»), с одной стороны, и цепочке региональных экономических кризисов (в Юго-Восточной Азии, России и Южной Америке) - с другой.

Не надо быть гениальным экономистом, чтобы предсказать печальный финал нынешнего этапа развития мировой денежной системы. Эта система, как и многие другие явления, порождаемые инфляцией, нежизнеспособна. Недавние кризисы в Юго-Восточной Азии, России и Латинской Америке - это лишь слабый намек на то, что произойдет в момент ее неизбежного краха.

В течение последних 20 лет происходил непрерывный рост биржевых котировок. При этом стоимость акций предприятия абсолютно никак не была связана с его реальным финансовым положением. В норме между стоимостью акций предприятия и его рентабельностью должна существовать тесная связь. Проиллюстрируем специфику этой связи на простом примере. Если станок используется для производства деталей, то он не может стоить дороже, чем все произведенные им детали. Точно так же стоимость предприятия в принципе не может быть больше, чем та прибыль, которая ожидается от продажи его продукции. Поэтому биржевая стоимость предприятия не должна превышать его потенциальной совокупной прибыли. Цена акции как раз и должна устанавливаться исходя из оценки будущей прибыли. Мы предполагаем, что предприятие получит в следующем году такую-то прибыль, через год - такую-то и т.п., затем, исходя из наших представлений, вычисляем его совокупную прибыль. Эта цифра является ориентировочной оценкой биржевой стоимости предприятия. Чтобы вычислить цену одной акции, нужно разделить стоимость предприятия на число акций, находящихся в обращении.

Сплошь и рядом случается, что стоимость акции оценивается неверно. Дело в том, что курс акции не основан на реальной прибыли предприятия; акция всегда либо переоценена, либо недооценена. Собственно, проблема не в том, что акции стоят дорого, а в том, что их стоимость совершенно оторвалась от реальных финансовых показателей предприятий. В том, что курс акций растет, разумеется, нет ничего ужасного, потому что, когда новые деньги равномерно распределяются по всей экономике, начинается постепенный рост цен, прибылей предприятий и в итоге курса акций. В этих условиях повышение цен на акции не является тревожным симптомом - оно всего-навсего отражает обесценивание денег.

На свободном рынке вполне может случиться так, что акции большого числа предприятий одновременно оказываются переоцененными. Такая ситуация может сложиться на всех финансовых рынках и сохраняться 15 лет. Все это в принципе возможно, хотя до сих пор такого не случалось. Но на свободном рынке курс акций не может быть никак не связан с оценкой будущей прибыли предприятий; такое абсолютно невозможно. Игроки на бирже ошибаются; тем не менее они продают и покупают акции предприятий, исходя из собственных представлений об их финансовом положении.

Особенность нынешнего бума на фондовом рынке заключается не только в том, что курс акций полностью оторвался от реальной экономики, но и в том, что большинство крупных (да и мелких тоже) игроков это осознает. Возникает вопрос: как это возможно? Неужели игра на бирже превратилась в пирамиду и рост курсов акций объясняется исключительно расчетом на то, что всегда найдется кто-нибудь, кто купит акции по возросшим ценам в надежде продать их еще дороже и так далее до бесконечности?

Всем известно, что такого рода пирамиды не могут существовать бесконечно. В классических пирамидах участвуют, с одной стороны, авантюристы, с другой - очень наивные люди. Круг таких людей ограничен, их совокупные сбережения - тоже. Как только становится ясно, что ресурсы исчерпаны, пирамида рушится. Она рушится в тот момент, когда прекращается поток новых участников и, следовательно, приток средств. Однако нынешний бум на рынке акций продолжается почти 20 лет, и в нем участвует все больше н больше людей. Что позволяет инвесторам вкладывать все новые и новые суммы денег в акции, цена которых все меньше отражает реальное финансовое состояние предприятий-эмитентов?

Дело в том, что ФРС с одобрения других денежных властей постоянно выпускает новые деньги, которые вбрасываются на биржу.

У любой пирамиды, в том числе биржевой, есть встроенный ограничитель: когда у склонных играть в пирамиду групп людей кончаются принадлежащие им деньги, сооружение разваливается. Но в данном случае у денежных властей есть возможность свободно увеличивать предложение денег и перераспределять их таким образом, чтобы они пошли на рынок акций, поэтому естественные ограничения, обусловленные частной собственностью, перестают действовать. Биржа становится площадкой для игр, соответственно инвестор превращается в игрока. Те игроки, у которых есть тесные связи с денежными властями, больше не рискуют собственными деньгами, потому что им обеспечен приоритетный доступ к свеженапечатанным деньгам. Они могут просто играть, нисколько не задумываясь о том, удастся ли им удачно продать акции: ведь пока государство продолжает печатать новые деньги, курс акций всегда будет расти. Отсюда ясно, почему в контексте инфляции курс акций никак не связан с оценкой рентабельности предприятий: когда государство, непрерывно увеличивая предложение необеспеченных бумажных денег, направляет их на биржу, то биржа превращается в своего рода вечный двигатель.

Последствия описанной денежной политики таковы. От нее выигрывает исключительно финансовый сектор, остальные проигрывают. Люди посвящают все больше и больше времени игре на бирже в ущерб своим профессиональным занятиям. В США становится все больше врачей и адвокатов, у которых игра на рынке акций отнимает больше сил и времени, чем практика. Таким образом, инфляция оказывает негативное влияние на естественное разделение труда. Она обслуживает интересы элит (экономических и политических) и приносит прямой вред остальным группам населения, в частности, увеличивая разрыв между богатыми и бедными. Более того, инфляция увеличивает число людей, которые прямо зависят от государства; соответственно возрастает политическая поддержка инфляционной политики государства.

Несмотря на безумный рост биржевых котировок, тот очевидный факт, что это позволяет узкому кругу людей наживаться за счет остальных, остается почти незамеченным. Обычно инфляция развивается следующим образом. Денежные власти распределяют новые деньги среди привилегированных групп, а на следующем этапе эти деньги постепенно распространяются по всем сферам экономики. Однако в последние 20 лет все происходило совсем не так: инфляция не шла дальше финансового рынка. Почему? На то есть свои причины.

Особенность нынешней ситуации в том, что доллары и марки в огромных количествах экспортируются. Примерно 60-70% всех долларов и 30% марок обращаются за границами США и Германии.

Традиционно доллар широко распространен за пределами США. За последние 20 лет он стал еще популярнее за счет введения в ряде стран режима валютного управления, или currency board (Гонконг, Сингапур), а также продолжения долларизации экономик Латинской Америки (в частности, Сальвадора, Аргентины, Эквадора, Бразилии, Колумбии и Чили). Люди, живущие в Латинской Америке, стали пользоваться долларами, чтобы защитить свои сбережения от инфляции. Откуда брались эти доллары? Они обменивались на товары и услуги. Таким образом, происходил рост импорта долларов в Латинскую Америку в обмен на рост экспорта товаров и услуг в США. За счет этого в 80-е годы американская биржа росла относительно медленно.

После развала восточного блока начался приток долларов и марок в пост-советские страны. Экспорт долларов и марок шел двумя путями. С одной стороны, как и в Латинской Америке, граждане покупали то, что они считали твердой валютой, спасаясь от инфляции. С другой стороны (это в особенности касается марки), значительный объем валюты потребовался для обеспечения режима валютного управления (например, в Эстонии) и для «валютного воссоединения» Германии. По этим причинам, как и в 80-е годы, рост цен в США и Германии не выходил за пределы финансовых рынков. Бундесбанк и ФРС напечатали много новых денег. Эти деньги сначала попадали на биржу и вызывали рост курса акций. После этого они по идее должны были бы равномерно распространиться по всем сферам экономики и вызвать повышение цен. На самом деле значительная часть денег экспортировалась и, естественно, не могла повлиять на уровень внутренних цен. Кроме того, рост цен в Западной Европе сдерживали и некоторые другие обстоятельства, например повышение уровня занятости в США; однако главным ограничителем был, несомненно, экспорт валюты.

Оттого, что в последние 20 лет цены были относительно стабильны, большинство американцев и немцев примирились с инфляцией. В повседневной жизни людей негативное воздействие инфляции не ощущалось. Уровень жизни был ниже, чем в случае, если бы инфляции не было, но он был выше, чем раньше.

Опыт показывает, что серьезное сопротивление инфляции со стороны населения возможно только тогда, когда уровень жизни заметно понижается. Это вполне возможно, потому как массовый экспорт валюты, который происходил в последние 20 лет, был все-таки результатом исключительного стечения обстоятельств. Как только экспорт долларов и марок прекратится или резко уменьшится, внутренние цены подскочат, как всегда бывает при «классической» инфляции. Это приведет, в частности, к номинальному росту процентных ставок за счет того, что к базовому уровню ставок добавится бонус, компенсирующий обесценение валюты. В этой ситуации игра на бирже станет менее привлекательной, чем традиционные способы вложения капитала. Люди вернутся к традиционным занятиям: они будут, к примеру, брать в аренду участки и открывать магазины, которые обеспечивают такую же прибыль, как игра на бирже, но с меньшим риском.

На этой стадии биржевой крах неизбежен. У игроков на руках находятся дорогие акции, которые они приобрели в расчете на «вечный двигатель», совершенно не интересуясь финансовым положением эмитентов. Но желающих купить эти акции по более высоким ценам с каждым днем все меньше и меньше, потому что вложения в реальный сектор стали не менее выгодными и менее рискованными. В этой ситуации денежные власти оказываются перед выбором.

Они могут еще больше увеличить предложение денег, чтобы поддержать рынок акций. Однако это не выход, потому что с прекращением экспорта валюты инфляция приводит к росту всех цен, в том числе процентных ставок. Более того, государство в этой ситуации вынуждено печатать все новые и новые деньги, чтобы удовлетворить ожидания участников рынка. Инфляция достигает степени гиперинфляции, и национальная валюта перестает использоваться в качестве денег. Людям неудобно использовать в качестве денег бумажки, от которых нужно как можно быстрее избавляться, пока они не обесценились полностью. Участники рынка ищут другое средство обмена, прекращают использовать стремительно обесценивающиеся деньги и национальная денежная система рушится.

Денежные власти могут принять другое решение и положить конец инфляции. В этом случае неизбежно произойдет корректировка курсов акций в соответствии с реальным положением предприятий. Это означает биржевой крах, т.е. огромные финансовые потери для всех, кто владеет акциями. Негативные последствия биржевого краха для граждан огромны, потому что большинство страховых компаний вложили крупные суммы денег в акции предприятий.

Итак, кризис неминуем. Он наступит в тот момент, когда случайные факторы типа экспорта валюты и т.п. прекратят действовать. Естественно, кризис будет разворачиваться быстрее, если начнется массовое возвращение валюты «домой».

Таковы наши перспективы. Однако не нужно относиться к кризису как к сугубо отрицательному явлению. Это лишь закономерный итог государственного вмешательства в денежную сферу. Кризис приносит частичное освобождение от государственного контроля и господства политических элит. В этот момент граждане, объединившись, могут восстать против государственного вмешательства в их дела. У них появляется реальный шанс заставить государство уменьшить регулирование экономики и снизить налоговое бремя. Крах государственных денег имеет многочисленные позитивные последствия. Например, многие люди наконец поймут, что они стали беднее, ведь на самом деле сбережения людей стоят гораздо меньше, чем им кажется. Единственные «настоящие» жертвы будущего кризиса - это политические элиты, наживающиеся на инфляции.

 

 

9. Мировые экономические кризисы конца 90- х годов (1997 г. -?)

 

 

Невидимая инфляция 80-90-х годов не только привела к созданию «мыльного пузыря» на бирже, но и стала источником инфляции в других странах. С этим связаны экономические и финансовые кризисы последних лет.

Продемонстрируем причинно-следственную связь между невидимой инфляцией в США и Германии и видимыми финансовыми кризисами в других частях света на отвлеченном примере.

Мы знаем, что инфляция в среднесрочной или долгосрочной перспективе ведет к снижению обменного курса соответствующей национальной валюты. Представим себе, что король маленькой страны А инициировал в своей стране инфляцию. В результате курс национальной валюты (назовем ее а-валюта) снизился по отношению к б-валюте, национальным деньгам большой страны Б. Это наносит ущерб не только потребителям из А, которые страдают от роста цен на импортные товары. В проигрыше оказываются инвесторы из Б, которые вложили деньги в экономику страны А до того, как курс а-валюты упал. Таким образом, король А и экспортеры этой страны выиграли, а остальные граждане А и инвесторы из страны Б проиграли. У населения А нет возможности бороться с инфляцией, но инвесторы могут защитить себя, отказавшись от дальнейших капиталовложений в экономику А. В этом случае население страдает не только от перераспределения ресурсов в пользу привилегированных групп, но и от уменьшения инвестиций и связанных с ними возможностей экономического развития. В результате экономический рост замедляется, что приводит к сокращению налоговых поступлений, а это уже не в интересах короля. В итоге король должен удерживать инфляцию в разумных пределах, чтобы было что оставить в наследство сыну.

Допустим, что в этот момент страна Б увеличивает предложение б-валюты. Тогда дальнейшего снижения курса а-валюты не произойдет. Кто от этого выиграет и кто потеряет? Элиты государства А, успевшие снять сливки с инфляции, по-прежнему в выигрыше, а население этой страны по-прежнему в проигрыше. Но есть и изменения: они связаны с инфляцией б-валюты. От нее выигрывают инвесторы страны Б, вложившиеся в Альфанию. Это легко доказать, ибо не будь инфляции б-валюты;

а) инвесторы из Б понесли бы убытки в А;

б) они прекратили бы инвестировать в экономику А, а это означает, что им пришлось бы искать для инвестиций другое место, где условия скорее всего оказались бы менее благоприятными.

Допустим, что правительство Б тесно связано с группами, вкладывающими деньги за рубежом, и хочет обеспечить их долгосрочные интересы. Правительство обещает, что будет поддерживать стабильный курс а-валюты, увеличивая предложение б-валюты. В результате риски инвесторов резко уменьшаются. Каковы будут последствия такой государственной политики? Она принесет выгоду экспортерам капитала страны Б за счет ее остальных жителей, но не только. Когда король А узнает о новом курсе денежных властей Б, его поведение изменится. Из того, что правительство Б намерено поддерживать курс а-валюты, следует, что король может увеличивать темпы инфляции, не опасаясь негативных последствий. Как мы помним, он сдерживал инфляцию исключительно потому, что боялся бегства из страны иностранных капиталов. Поскольку правительство Б фактически гарантировало стабильность а-валюты, такой опасности больше нет. Итак, новая денежная политика Б приносит королю А дополнительные выгоды, а расплачиваются за это не только граждане А, но и граждане Б.

Вполне возможно, что такое развитие событий перестанет устраивать правительство Б. При всех своих симпатиях к экспортерам капитала оно не может просто выбрасывать деньги на ветер: ему нужны средства на финансирование, к примеру, социального обеспечения, армии, строительства дорог и т.д. Правительство Б не сможет примириться с тем, что правители А проедают их деньги, даже если это идет на пользу инвесторам-гражданам Б. Рано или поздно оно прекратит поддерживать курс а-валюты. Как только это произойдет, в А наступит экономический и финансовый кризис. В период инфляции развивались в первую очередь те отрасли небольшой экономики страны А, в которые вкладывали деньги инвесторы из Б. Пока эти инвестиции осуществлялись, эти отрасли были рентабельными. Но как только финансовый поток иссяк, они стали нерентабельными, а занятые на них люди оказались не у дел. Конечно, работники могут на какое-то время продлить агонию предприятий, согласившись работать за более низкую оплату, но неизбежно наступает момент, когда капитал проеден, заводы останавливаются и люди теряют работу. Им нужно искать рабочие места в других секторах экономики. Возникает спрос на новые профессиональные навыки. На рынке появляются новые предприниматели.

Адаптация к новой экономической ситуации чрезвычайно тяжела для многих жителей страны А. Экономические проблемы страны усугубляются также падением курса а-валюты. Иностранные инвесторы больше не интересуются страной А, в то время как она остро нуждается в притоке денег, чтобы реструктурировать экономику.

Те группы людей, которые получали выгоды от инфляции, представляют собой самое существенное препятствие на пути реформ. Это король, его семья и придворные, которых инфляция сделала самыми богатыми людьми в стране. Важно то, что если другие богатые жители страны А достигли успеха за счет своей предприимчивости, таланта и умения предвидеть будущее, то король и его присные разбогатели за счет примитивного обмана граждан, которым они, пользуясь политической властью, всучили чудовищное количество необеспеченных бумажных денег. В результате они оказались у руля национальной экономики, совершенно ничего не умея. Непрофессионализм правящей элиты приводит к тому, что положение ухудшается. Кризис переходит в депрессию, так как король лишен предпринимательского чутья, а те, у кого оно есть (бизнесмены), не обладают необходимым капиталом. Но, поскольку депрессия угрожает власти короля, он должен что-то сделать. Так как сам он не способен реформировать экономику, то начинает искать поддержку, в первую очередь финансовую, за пределами страны, иначе говоря, в Б. Естественно, он попадает в политическую зависимость от правительства этой страны. Общий итог печален. Сохраняется, более того, консервируется главная причина бедственного положения экономики А - незаконно (за счет махинаций с национальной валютой) приобретенная собственность остается в плохих руках и продолжает использоваться неэффективно. Сверх того, страна еще оказывается в зависимости от иностранного государства-кредитора.

В наше время экономические и валютные кризисы происходят примерно по описанному выше сценарию. Большая страна Б - это, понятно, США. В течение более чем 10 последних лет американские денежные власти защищали интересы американских инвесторов за рубежом, поддерживая курс разнообразных национальных валют. Эта политика привела к такому росту темпов инфляции в соответствующих странах, что от нее пришлось в конце концов отказаться. На этом этапе последовали кризисы, которые «преодолевались» с помощью либо прямой финансовой поддержки США, либо за счет кредитов международных финансовых институтов, т.е. опять-таки американских денег.

Первый из кризисов этого типа случился в Мексике зимой 1994/95 года. Мексиканское правительство было уверено, что ФРС будет поддерживать курс песо после вступления в силу Североамериканского соглашения о свободе торговли (НАФТА), как оказалось, напрасно. Во время президентской кампании осени 1994 г. правительство, как обычно, напечатало кучу песо, и без поддержки ФРС курс мексиканской валюты, естественно, вскоре рухнул. Кризис закончился, но не девальвацией песо, как можно было бы ожидать. Президент Мексики фактически обменял свои властные полномочия на чрезвычайный кредит в 50 млрд долл. С тех пор экономическая политика страны находится под жестким контролем американской администрации, которая действует через органы НАФТА. Граждане США платят за то удовольствие, которое доставляет американским политикам власть над Мексикой, ростом внутренних цен.

В июле и августе 1997 г. кризисы потрясли Таиланд, Филиппины, Малайзию, Индонезию, Сингапур и Корею. За несколько дней биржевые индексы резко упали; уровень падения составил от 24% в Корее до 48% в Малайзии. Все страны получили кредиты (иногда просто гигантские) от МВФ. В тучные годы инфляции ключевые позиции в экономике этих стран захватили политические группы, абсолютно неспособные к реформам. Особенно яркий пример - это Индонезия, страна, исключительно коррумпированная даже на фоне других переходных экономик. Вспышки насилия там не утихают до сих пор, что не помешало индонезийскому правительству получить от МВФ кредит в 23 млрд долл. Правящие круги Индонезии десятилетиями грабили страну, увеличивая налоговое бремя и раскручивая инфляцию, но своевременная помощь МВФ помогла им удержать власть.

В июне 1998 г. пришел черед России. В этой стране не было серьезных экономических реформ. Крупная промышленность, как и при советской власти, оставалась в руках государства. Центральный банк занимался тем, что искусственно поддерживал на плаву убыточные государственные предприятия, печатая деньги. Что касается биржи, то в России это место, где торгуются государственные облигации и разворовываются западные кредиты. Кризис не стал неожиданностью, хотя точный момент его наступления смогли предсказать лишь немногие эксперты. Россия, как и другие жертвы кризиса, получила кредиты от МВФ и от государств Запада, однако в отличие от товарищей по несчастью смогла ограничиться сравнительно небольшими уступками в политической сфере. Причины просты. Во-первых, Россия имела возможность использовать в ходе переговоров ядерную угрозу. Как известно, главный дипломатический аргумент российского президента такой: «Если вы не дадите мне денег, меня не переизберут и ядерное оружие окажется в руках коммунистов». Во-вторых, внешний долг России настолько велик, что его обслуживание без обращения к иностранной помощи само по себе является проблемой. В силу перечисленных причин Россия получила новые кредиты.

Северная Америка и Европа тоже обречены. Всякая экономика, основанная на принудительно навязанных государственных деньгах, обречена. Это только вопрос времени. В день X все нынешние игры с инфляцией и госдолгом закончатся. Дальнейшее развитие может пойти по двум сценариям. Первый - гиперинфляция; второй - государственная экономика примерно того же типа, что в национал-социалистической Германии, но в масштабах США и/или Европы. Это может случиться через несколько лет или через несколько десятилетий. Кризис может быть отсрочен с помощью валютного союза между долларом и евро (и иеной?), но это не принципиально. В конце пути нас ждет или социализм, или гиперинфляция. Только радикальные рыночные реформы спасут нас. Как говорил Ротбард, мир должен вернуться к свободному рынку денег (иначе говоря, к золоту - естественно выбранному рынком денежному товару), а государство должно отказаться от контроля за денежным обращением.

 

This file was created

With BookDesigner program

[email protected]

12/30/2008