Пятьдесят шестой день экспедиции из Перу 4 страница

— Мистер Сейто говорит, что многое уже позабыл, но последние дни на этом острове будет помнить всю жизнь.

Карл, чуть склонив голову, слушал, как старик неохотно описывает подробности последних дней сражения на Окинаве. Он сразу заявил, что был одним из тех солдат, которые взрывали эту пещеру в 1945 году. Он без колебаний уничтожил то, что так отчаянно искал доктор Фэллон. Старый японский солдат, закрыв глаза, рассказывал, как помогал в ритуальном самоубийстве командующему обороной острова Таразаве.

— Должен напомнить вам, профессор Фэллон: если мы что-то найдем, то находка должна быть немедленно взята под охрану властями Окинавы. — Мистер Асаки, официальный государственный представитель, протиснулся к профессору и, сняв очки, протер их белоснежным платком.

Профессор Фэллон кивнул:

— Разумеется, мистер Асаки, мы отдадим вам все найденное, но не раньше, чем удостоверимся, что судно действительно принадлежало флоту Хубилай-хана. Так мы договаривались с Токио.

Японец коротко поклонился и сделал знак своим людям, чтобы они пропустили к завалу одну из участниц экспедиции. Сара не удержалась и дернула за рукав капитан-лейтенанта.

— Ну наконец-то, Карл, сама мисс Вселенная, — шепнула она. Эверетт невольно поежился при упоминании о женщине, которая им обоим не нравилась. Моряк молча смотрел, как они обменялись холодными кивками. Женщину звали доктор Андреа Ковальски. В экспедицию ее пригласил профессор Фэллон; она представляла Центр контроля заболеваний, штаб которого находился в Атланте. В отличие от Карла Эверетта и Сары она находилась здесь совершенно легально, а не под прикрытием. Андреа была средней комплекции, но слово «средний» к этой сногсшибательной женщине можно было применить только в этом случае. Рыжие волосы, стянутые сзади в хвост, и расстегнутый до пояса защитный комбинезон делали бы ее и вовсе неотразимой, если бы не одно «но» — она являлась редкой стервой.

— Знаете, ваша подружка очень невоспитанна, — заметила она Эверетту, когда они присоединились к группе людей, наблюдающих за раскопками.

— А вы ей тоже нравитесь, — улыбнулся Карл и подмигнул старому японцу.

— Я понимаю, она геолог и нужна экспедиции, но что делаете здесь вы, мистер…

— Перестань, Андреа, ты же отлично знаешь, что он отвечает за снабжение. Или ты забыла, кто собрал и наладил все оборудование, которое мы привезли? — оборвал ее профессор Фэллон. — Иди пока займись приборами. Сара говорит, что мы сможем пробиться через завал не раньше чем через час, и то, если повезет.

Недоверчиво покосившись на Карла, Андреа ушла.

— Вы нашли прекрасного аналитика, док, но она почему-то напоминает мне вампира. — Карл улыбнулся и поклонился Сейто, чья беззубая ухмылка давала понять, что он оценил комплимент, адресованный вирусологу.

Старый японский солдат прикрыл глаза, и память унесла его в события тех последних страшных дней на Окинаве, когда они нашли то, что сейчас искали; ужасные последствия этой находки могли изменить ход войны, закончившейся семьдесят лет назад. Сейто содрогнулся при этом воспоминании, но память было уже не удержать…

   

Окинава, Япония

Мая 1945 года

Американские F4F «Хэллкэтс» не менее чем с пяти ударных авианосцев бомбили цепь островов Рюкю с середины марта. Но в последнее время полеты участились — американцы готовились к вторжению на Окинаву, последний оплот на пути к Токио.

Адмирал Джинко Таразава, когда-то личный советник самого адмирала Исороку Ямамото, пребывал в опале с тех пор, как не смог правильно оценить силу сопротивления американцев в самый ключевой момент войны на Тихом океане, известный в Соединенных Штатах как битва за Мидуэй. Непосредственный начальник Таразавы, Тюити Нагумо, тоже попал в опалу. И вот в результате Таразава командует обороной острова, вместо того чтобы сражаться и погибнуть в море, как подобает моряку императорского флота. Еще три года назад, восхваляемый как герой, Таразава, один из авторов и вдохновителей величайшего со времен Нельсона удара по военно-морским силам противника, вдруг обнаружил, что Гавайи и Перл-Харбор остались в далеком прошлом. Унижение было велико. Строить бункеры на острове, вместо того чтобы командовать одной из оставшихся эскадр императорского флота, было для него величайшим позором.

Сцепив руки за спиной, адмирал мрачно смотрел на море, когда к нему с донесением подошел офицер разведки. Адмирал прочитал бумагу и передал ее капитану имперской морской пехоты. Каждое слово доклада словно отпечаталось у него в голове. Военный атташе в Испании сообщал, что, по его сведениям, Америка готовит грандиозную военную операцию, какой еще не предпринимала ни одна страна. Более тысячи кораблей будут обстреливать остров, а потом высадят солдат. Таразава кивнул молодому офицеру, отпуская его, и, закрыв глаза, помолился за императора, ибо знал, что за ударом по Окинаве последует вторжение в саму Японию.

Пока рев экскаваторов сотрясал вулканический остров, адмирал следил за несколькими американскими истребителями, кружившими над ними. Вокруг самолетов то и дело появлялись облачка от разрывов снарядов — это стреляли замаскированные зенитные батареи.

К Таразаве подбежал еще один офицер, совсем молоденький и настолько запыхавшийся и взволнованный, что даже забыл поклониться своему адмиралу.

— У меня срочное донесение от морских инженеров с северной части острова.

— Что там опять? Я же не могу срываться с места каждый раз, когда они находят очередную пещеру, — раздраженно сказал адмирал. — Передайте им, чтобы быстрее расчищали место для припасов и гражданского населения.

Он был удивлен, когда офицер не двинулся с места.

— Прошу прощения, адмирал.

— В чем дело?

— Северная пещера, вам лучше самому взглянуть, что нашли там инженеры.

— И поэтому вы в таком состоянии, лейтенант Сейто? — сухо спросил адмирал, но было видно, что он заинтересовался.

Девятнадцатилетний лейтенант наконец опомнился и сдернул с головы фуражку.

— Произведя взрыв в пещере, мы обнаружили там еще одно помещение, которое было замуровано много лет назад.

— Тем лучше, значит, меньше возни инженерам и они управятся раньше, чем рассчитывали.

— Адмирал, там внутри корабль, очень старый. — Щеки молодого офицера горели от возбуждения.

— Если вы не раскопали еще один чертов авианосец, то меня это не слишком интересует, — нахмурился Таразава.

Лейтенант было сник, но тут же опять просиял, вспомнив подробности.

— Полковник Яшито считает, что это наше спасение, если сказанное китайскими рабочими, осматривавшими судно, окажется правдой.

Адмирал только посмотрел на него и покачал головой, не понимая ничего, кроме факта, что недалекий полковник, вместо того чтобы ускорить работы по расширению пещер, занимается неизвестно чем. Да еще и китайских пленных отрывает от дела. Нет, таки надо отправиться в пещеру и потолковать с этим полковником. Нужно покарать его для примера остальным, дабы запомнили, что приказы надо выполнять неукоснительно. Может, он и в опале, и стар, но покажет, что остается воином, живущим по кодексу Бусидо.

   

Через час адмирал уже входил в пещеру. Он сразу понял, что ее образовали потоки лавы, стекавшие прямо в море. Он брел в полутьме более четверти часа, проталкиваясь среди двух сотен пленных китайцев и корейцев, расчищавших от обломков гигантскую пещеру, пока не увидел свет в дальнем конце. Таразава подошел поближе и увидел древний корабль, вокруг которого с фонарями сновали рабочие.

— И давно остановлена работа? — низким лающим голосом рявкнул он.

Лейтенант Сейто, снова оказавшийся рядом, тут же вытянулся.

— Тринадцать часов, адмирал!

Таразава на секунду прикрыл глаза и опустил голову. Он глубоко вздохнул и заставил себя успокоиться. Потом решительно направился к небольшого роста офицеру, который, не замечая его присутствия, отдавал команды пленным.

— Что все это значит?! — закричал адмирал, перекрывая шум переносных генераторов.

Полковник Яшито участвовал в нескольких кампаниях в Китае, прежде чем попал на Окинаву. Он немало натерпелся от высокопоставленных офицеров, считавших его самоуверенным ублюдком, и теперь не собирался допускать, чтобы этот опальный адмирал мешал ему, поэтому только ухмыльнулся в ответ.

— Я задал вопрос, полковник, — прорычал Таразава, поднимаясь на нижний уровень деревянных лесов у борта корабля. Теперь он смотрел прямо в глаза Яшито, стоявшему на большом камне. Пленные прекратили работу и замерли, прислушиваясь.

— К вашему сведению, адмирал, я пытаюсь спасти империю и нашего обожаемого императора, а вы в данный момент мешаете выполнению великой миссии.

— Прошу вас немедленно объясниться, почему тысячи людей до изнеможения работают на строительстве укреплений, в то время как вы здесь прохлаждаетесь, вместо того чтобы устроить госпиталь, согласно полученному вами приказу. Скоро вам придется драться не с безоружными китайцами, полковник, а с закаленными в боях американскими морскими пехотинцами и армейскими частями.

— Что ж, тогда я введу вас в курс дела, адмирал. — Яшито повернулся к пленным и махнул рукой, чтобы продолжали работу. — Вы когда-нибудь видели такой тип кораблей? С вашим опытом вы должны узнать постройку. Я, например, сразу догадался. — Он вскинул голову. — Между прочим, я досрочно получил ученую степень в Лондонском политехническом.

По форме планшира, высокой кормовой надстройки и характерному изгибу корпуса Таразава сразу понял, что это за корабль и откуда, но никак не мог объяснить, как он оказался здесь, на Окинаве, да еще и замурованным в пещере, где уже сотни лет не плескалось море.

— Это китайская джонка, разумеется, и, по-вашему, это повод остановить работы по устройству госпиталя?

Яшито отвернулся, словно не слышал вопроса, и поправил на ремне самурайский меч в черных ножнах.

— Этот корабль, по словам двух китайских пленных, ранее преподававших историю, принадлежал врагу Японии, такому же непобедимому, какой кажется сейчас Америка. Но пусть только попробует высадить своих морских пехотинцев на нашу землю — она будет жестоко наказана, как были когда-то покараны враги Японии.

— Полковник, вы можете внятно объяснить, почему не выполнили приказ? — глухо прорычал Таразава.

— Этот корабль был частью армады, вторгшейся на нашу родину, адмирал. — Яшито значительно взглянул на Таразаву. — Вижу, вы уловили мою мысль. Да, вторжение 1274 года. А тем самым грозным и непобедимым врагом был Хубилай-хан.

— Это невозможно, — невольно возразил адмирал. — Флот Хубилая большей частью затонул, а те корабли, что уцелели, находились за сотни миль к северу от Окинавы. Это судно не может принадлежать флоту Хубилай-хана.

— Вот тут я и мои китайские коллеги позволим себе не согласиться с вами, адмирал. Мы нашли неоспоримые доказательства, что этот корабль из той самой армады Хубилая, которая была потоплена Божественным ветром.

— Ветер богов, — повторил Таразава.

— Да, адмирал. Камикадзе, Ветер богов, налетел тогда, чтобы уничтожить флот Хубилая. Только на этот раз на врага обрушится Божественный ветер, созданный нашими руками, и он будет нести смерть каждому американцу, посмевшему появиться в наших водах. Мы выиграем войну! — громко выкрикнул полковник и захохотал.

   

Четыре часа спустя пришла очередная смена пленных. Таразава, лейтенант Сейто и один из китайцев сидели в трюме и при свете масляной лампы разглядывали странные фарфоровые кувшины, которые нашли рабочие. Их было тридцать два, каждый высотой около метра, все тщательно опечатанные. Поначалу никто не догадывался, что в них хранится. Единственным ключом являлись надписи на горлышке кувшинов, которые объясняли предназначение содержащегося в них вещества. Таразава и остальные не понимали, что это за оружие, но быстро убедились, насколько оно смертельно.

Китайский рабочий, распечатавший один из кувшинов, не заметил, что к пробке прилипло немного странного порошка. Пожилой китаец судорожно глотнул воздух, лицо его побагровело, и его вырвало кровью. Он со стоном повалился на землю. Глаза его выкатились и побагровели.

Адмирал и Сейто в ужасе наблюдали за тем, как человека словно разрывает изнутри. Они попятились, когда изо рта китайца выплеснулась кровь с какими-то ошметками и он, дернувшись, затих.

— Что же это такое мы нашли? — пробормотал адмирал, после того как они с лейтенантом Сейто поспешно выбрались на палубу.

Лейтенант, бледный от ужасного зрелища, стоял, опустив голову, рядом с адмиралом, но потом глаза его зажглись надеждой. Он был одним из лучших молодых офицеров в императорском флоте, хотя закончил училище только год назад. Как и многие в его выпуске, он был реалистом и понимал, что Япония проигрывает войну, что бы ни вопили правые фанатики в правительстве. Оставалось надеяться, что хоть кто-то из японцев останется в живых, когда война закончится. Сейто был одним из тех, кого оголтелые фанатики называли пораженцами, он считал необходимым немедленно прекратить войну, чего бы это ни стоило, даже если императору придется признать, что он вовсе не божественного происхождения.

— Но не может же это вещество быть активным спустя семьсот лет? — спросил Таразава у самого старшего из китайцев.

— Поскольку оно представляет собой легкий порошок, то, возможно, Хубилай собирался развеять его по ветру, если вторжение потерпит неудачу.

Они увидели, что вернулся Яшито со своими людьми, которые приволокли с собой большой бак.

— Полковник собирается забрать это с корабля, — тихо сказал Сейто. — Неужели вы позволите ему, адмирал?

  Таразава поднял масляную лампу и выпрямился.

— Полковник Яшито полагает, что выиграет войну, но он только продлит ее. Он, возможно, убьет сотни тысяч американцев, но их ответ в этом случае будет означать уничтожение нас как нации. Этого нельзя допустить.

С этими словами Таразава положил лампу, и все вокруг погрузилось во мрак.

   

Окинава, Япония

Наши дни

Как только были убраны последние обломки, профессор Фэллон остановил рабочих и попросил студентов и местных жителей выйти из пещеры из соображений безопасности. Услышав неделю назад рассказ Сейто о том, что здесь произошло, профессор не хотел рисковать.

Документы, которые он нашел двадцать лет назад, указывали на то, что за стеной в пещере находится не только потрясающее археологическое открытие, но и одно из самых опасных отравляющих веществ, известных человеку.

В числе шестерых оставшихся оказались и обе женщины, причем Андреа вдруг начала длинно и скучно рассказывать Саре о своем бесценном приборе, который называла «сниффер». Он мог обнаружить и распознать любую частицу в окружающем воздухе и немедленно даст знать, если поднимется хоть пылинка вещества, которое замуровал в пещере Таразава в далеком 1945 году. Обе женщины были в костюмах химзащиты, которые, впрочем, не спасали их от всепроникающей неприязни, возникшей между ними.

— Мисс Макинтайр, отойдите в сторонку, вы мешаете мне снимать показания с прибора, — сладким голосом проворковала Андреа.

Сара уже собиралась достойно ответить, но, услышав покашливание Эверетта, молча отступила.

Андреа уверенно приблизилась к открывшемуся проходу величиной с дверь. Она быстро установила панель управления и осторожно, не задевая стен, просунула «сниффер», который смахивал на большой микрофон, внутрь пещеры. Как только он оказался там, Андреа нажала несколько кнопок на панели. «Сниффер» с глухим хлопком раскрылся, и из него вылетели сотни две стрелок, разлетевшихся в разные стороны. На каждой из них был микродатчик, посылавший данные о составе воздуха на панель управления.

Все замерли, глядя, как плечи Андреа напряглись, а потом потихоньку расслабились, — датчики показывали, что воздух в пещере чист.

Карл перевел дух, только сейчас осознав, что затаил дыхание, когда Андреа включила свой прибор. Потом она отстегнула с ремня небольшой шар и забросила его далеко в пещеру. Это был портативный одноразовый анализатор. Он разделился на пять частей, каждая из которых посылала информацию о составе воздуха. Прибор был настолько чувствителен, что зафиксировал даже присутствие в воздухе частичек динамита, использованного при взрыве еще в 1945 году, то есть более шестидесяти лет назад.

Андреа откинула капюшон с маской.

— Все чисто, только есть одна странная аномалия, которую я не могу распознать, но это не токсично.

— И что это может быть? — обеспокоенно спросил профессор Фэллон.

— Похоже, кровь.

Остальные тоже начали было снимать защитные костюмы и маски, но Андреа остановила их.

— А вот этого делать не надо. Из того, что сейчас все чисто, не следует, что мы не поднимем в воздух какую-нибудь отраву, когда войдем. Тем более датчики покрыли лишь десятую часть пещеры и там еще может находиться что угодно.

С этими словами она снова надела маску и подняла капюшон.

Сара включила фонарь и последовала за вирусологом, которая первая шагнула в пещеру. Сначала она ничего не разглядела, кроме клубящейся в свете фонаря пыли да застывшей фигуры Андреа, снова проверяющей по приборам, не появилась ли в воздухе какая-нибудь гадость. Но потом сквозь медленно оседающую пыль Сара различила очертания строительных лесов, а за ними темный силуэт судна, словно выплывавшего из мглы веков. На его почерневшем борту виднелся вырезанный из дерева силуэт дракона. Он извивался по всей длине борта, и хвост его оплетал корму. Нижняя часть корпуса пребывала в плачевном состоянии. В борту зияли дыры, а палуба наполовину обвалилась в трюм.

— Шефу Комптону понравилось бы это зрелище.

Сара едва не подскочила от неожиданности, не заметив Карла, который тихо подошел к ней.

— Господи Иисусе, — выдохнула она. — Не делай так больше. До чертиков перепугалась.

Впрочем, Карл был прав, Найлз Комптон жил ради таких вот моментов. Он бы с радостью оказался здесь, если бы мог, а еще с большей радостью забрал бы находку в хранилище ОЧП для дальнейшего изучения.

Сара встряхнулась, отгоняя мысли о Найлзе. Сейчас не об этом надо думать. Они с Карлом здесь в первую очередь для того, чтобы убедиться, что легенда о страшном веществе — всего лишь вымысел. А если нет… впрочем, их ведь для этого и внедрили в экспедицию.

— Здесь может быть опасно, — заметила Андреа с нижнего яруса лесов.

— Опасно? — рассеянно переспросил профессор Фэллон, все еще в эйфории от восторга, что его поиски были не напрасны и он все-таки нашел замурованный в пещере корабль, о котором говорилось в легенде.

— Дерево совсем ветхое, и если палуба обрушится внутрь, то раздавит все, что там есть. А если ваша теория и рассказ Сейто верны, то мы отравим всю Окинаву.

— Прежде чем мы выясним это, уважаемые доктора, — вмешался Карл, — давайте пригласим сюда старого солдата и зададим ему несколько вопросов.

Сам он забрался на самый верхний ярус лесов, откуда мог рассмотреть всю верхнюю палубу древнего китайского корабля.

— На него нет разрешения, мистер Эверетт, — ответил Фэллон, осторожно поднимаясь по нему.

— Что ты там видишь, Карл?! — крикнула снизу Сара.

— Вижу причину, по которой датчики доктора Ковальски зафиксировали частички крови, — ответил Эверетт, когда Фэллон наконец присоединился к нему.

— Господи, что же это такое? — ахнул профессор, проследив его взгляд.

— Так и будете охать или все-таки скажете, в чем дело? — сердито спросила Андреа, стоявшая ярусом ниже.

— Думаю, надо спросить бывшего лейтенанта Сейто, откуда здесь взялись три скелета в японской форме, — задумчиво сказал Карл.

   

Час спустя они с удивлением наблюдали, как старый японец со своим переводчиком, оба облаченные в желтые костюмы химзащиты, низко кланяются трем скелетам, лежащим на верхнем ярусе лесов.

— Кто это был? — спросил Карл бывшего лейтенанта. Старик выпрямился — было слышно, как он тяжело дышит, — и сказал что-то на японском.

— Он говорит, — тут же пояснил переводчик, — что это полковник Яшито и двое солдат, застреленные им и адмиралом Таразавой.

— Значит, Яшито хотел забрать груз и воспользоваться им? — уточнил Карл.

Старик понял его без перевода и, кивнув, добавил несколько слов.

— Мистер Сейто сказал, что с их с адмиралом стороны это было предательство, но он бы снова поступил так же. В то время смерть всегда ходила рядом, поэтому в рапорте адмирала полковник Яшито и его солдаты значились в списках боевых потерь. А пещеру снова завалили.

Все молчали, слушая его.

— А где доктор Ковальски? — спросил вдруг профессор Фэллон.

И, словно в ответ на его вопрос, из трюма корабля послышался какой-то шум.

— Черт! — Карл шагнул с лесов на верхнюю палубу, и ветхие доски под его ногой раскрошились, словно он наступил на стекло.

— Назад! Эта чертова штука сейчас обвалится! — крикнул было Карл, увидев, что остальные бегут к нему по шатким лесам, но тут палуба рухнула, и он полетел вниз. К своему удивлению, капитан-лейтенант приземлился на что-то мягкое, заворочавшееся под ним, придушенно ворча нечто похожее на французскую брань.

— Ты, осел безмозглый! — Он узнал голос Андреа. — Ты же мог поломать мое оборудование или меня покалечить! Немедленно слезь с меня!

Как только они поднялись, она посветила фонарем, разглядывая некие предметы. Лицо ее побледнело и напряглось. Она предостерегающе подняла руку, чтобы Карл не двигался с места. Он тоже зажег свой фонарь, настороженно рассматривая десятка три фарфоровых кувшинов, пожелтевших от времени. Они были около метра высотой, кое-где все еще обмотанные остатками истлевших канатов, которыми их связали семьсот лет назад. На кувшинах виднелось выцветшее от времени изображение красного дракона.

— Черт возьми, — вырвалось у Карла.

— Он нас всех возьмет, если то, что находится в кувшинах, еще активно, — сухо отозвалась Андреа, не отрывая взгляд от тридцати двух сосудов, хранящих загадочное оружие, известное по легендам как Дыхание Дракона.

   

Два часа спустя все с нетерпением ожидали, что скажет Андреа, после того как рабочие в комбинезонах химзащиты вынесли ее оборудование из корпуса корабля. Профессор Фэллон и его дипломники прекрасно понимали, что если вещество в трюме еще активно, то у них нет ни малейших шансов на изучение столь исключительной археологической находки.

Карл мысленно складывал кусочки мозаики воедино. В прошлом году на раскопках в Китае экспедиция студентов, в которую были внедрены агенты ОЧП, обнаружила остатки лаборатории семисотлетней давности. Известие об этой биологической лаборатории, на сотни лет опередившей свое время, сильно встревожило вирусологов Отдела чрезвычайных происшествий. Были найдены остатки различных химических веществ на дне тиглей и древние микроскопы с восемью или девятью линзами, вполне пригодные для исследований. Такие возможности семьсот лет назад? Это могло потрясти всю современную науку. И как раз семьсот лет назад Хубилай-хан собирался распылить в воздухе какой-то яд во время своего вторжения в Японию.

Эти сведения прошли по цепочке на самый верх, к руководству ОЧП, а потом были переданы президенту.

Президент ознакомился с материалами и лично отдал приказ профессору Фэллону включить в состав экспедиции Карла и Сару, пояснив, что этого требуют интересы национальной безопасности. Профессор вел свои собственные поиски, но теперь его исследования попали под особое внимание ОЧП.

Андреа продолжала колдовать над своими приборами в трюме. Остаться рядом с ней было позволено только Карлу, и то лишь потому, что он и так уже находился там, хотя и не по своей воле.

Андреа аккуратно просверлила специальной дрелью воск и фарфор на опечатанном горлышке. Потом закрепила вокруг сверла особую резиновую прокладку, осторожно вынула его и тут же заткнула отверстие резиновой пробкой. Только теперь она позволила себе перевести дух. По-прежнему держа дрель в одной руке, Андреа извлекла из своей сумки с приборами пробирку с бесцветной жидкостью. Она несколько раз встряхнула ее, и жидкость в пробирке стала янтарной.

— Если вы верите в Бога, мистер Эверетт, то самое время помолиться. Если эта штука еще активна, то здесь столько разгребать придется…

Карл не отвечал. С того момента, как он свалился в трюм, капитан-лейтенант внимательно наблюдал за происходящим и кое-что обдумывал. Дело в том, что перед отправкой в экспедицию Фэллона майор Комптон ознакомил Карла и Сару с подробным досье Андреа Ковальски, и там ни разу не упоминалось о том, что она говорит по-французски. Это, конечно, еще ничего не значило, но досье составлялось в Управлении национальной безопасности, а эти ребята обычно не упускают даже мелочей. Значит надо быть начеку и ждать, последуют ли еще подобные промахи с ее стороны.

Между тем Андреа вынула резиновую пробку и тут же вставила в отверстие телескопический зонд. Медленно и осторожно она проталкивала его внутрь кувшина, пока не почувствовала, что дальше он не проходит. Тогда Андреа отпустила зонд и встряхнула руками, словно они занемели.

— Что бы там ни находилось внутри, оно затвердело за эти годы, — сообщила она. — Это хорошая новость. Значит, вещество, возможно, уже не в порошкообразном состоянии, и его будет легче убрать отсюда.

— Ликую с вами, док, — отозвался Карл, не сводя глаз с кувшина.

Андреа только нахмурилась в ответ на его слова. Она подключила два электропровода зонда к ноутбуку, а тонкий трехмиллиметровый шланг зонда — к переносному анализатору. Потом глубоко вздохнула и набрала несколько команд. Анализатор трижды пискнул. В верхнем углу дисплея загорелся зловещий красный огонек.

— Не слишком ободряюще, — пробормотал Карл.

Андреа медленно выпрямилась и попятилась, нащупывая кнопку радио на комбинезоне.

— Ну что там? — нетерпеливо спросил Карл.

— Профессор Фэллон? Не знаю, как это удалось китайцам семьсот лет назад, но они сумели…

— Доктор Ковальски! Мистер Эверетт! Не будете ли вы так любезны подняться к нам на леса? — перебил ее знакомый голос. — Мне не хотелось бы причинять вред вашим юным коллегам.

Андреа взглянула на Карла.

— Как я понимаю, вы вооружены, мистер Эверетт? — прошептала она и выхватила из висевшей на боку сумки девятимиллиметровую «беретту».

За стеклом маски Карл удивленно поднял бровь.

— Это входит в стандартное снаряжение у вирусологов в Атланте? — поинтересовался он, доставая из своей сумки «кольт» сорок пятого калибра.

— Это был голос Асаки? — тихо спросила Андреа. — Представителя властей Окинавы?

— Он самый, и его тон мне совсем не понравился. — Карл постарался собраться, как перед боем.

— Мистер Эверетт, если вы вооружены, то будьте любезны выбросить пистолет на палубу, прежде чем появитесь сами, иначе мои друзья, присутствующие здесь, могут сделать что-нибудь неприятное, — предупредил Асаки.

Карл жестом велел Андреа спрятать пистолет, и она без колебаний, словно ждала этого, расстегнула молнию на комбинезоне и сунула «беретту» во внутренний карман.

— Можно снять маски и костюмы, — громко сказал Карл. — Воздух чист.

Он откинул капюшон с маской и через дыру, которую проделал, когда провалился в трюм, выбросил на палубу свой «кольт».

— Из какой вы конторы, доктор? ЦРУ? Интерпол? Или еще что-то? — не удержался он.

— Прошу вас подняться наверх, чтобы мы могли закончить это дело, — снова раздался голос Асаки. — Любая провокация — и пострадают люди, в первую очередь студенты.

Андреа тоже откинула капюшон и встряхнула гривой рыжих волос. Потом надела очки и повернулась к капитан-лейтенанту.

— Что касается вашего вопроса, мистер Эверетт, то вы, можно сказать, знали моего мужа, вернее, бывшего мужа. Мне известно, что вы не просто сотрудник безопасности, направленный в экспедицию. Вы являетесь вторым человеком в секретной организации, известной в узком кругу как ОЧП, — шепотом сказала она. — Мое имя Даниэль Серрет, бывшая миссис Фарбо. А теперь нам лучше поторопиться, пока не пострадал кто-нибудь из студентов.

Карл на секунду остолбенел. Он ожидал, что она окажется кем угодно, но не бывшей женой врага номер один в списках ОЧП. Теперь он понял, почему она выругалась по-французски, когда он свалился на нее с палубы. Полковник Анри Фарбо вот уже лет пятнадцать был самой большой проблемой для ОЧП. Могучий интеллект, с которым мог померяться силой разве что глава ОЧП майор Найлз Комптон, делал Фарбо очень опасным противником, о чем свидетельствовали несколько смертных приговоров, вынесенных ему в разных странах.

«Тогда ясно, почему ты такая стерва», — невольно подумал Карл.

   

С первого взгляда Карл понял, что шансов взять ситуацию под контроль у него столько же, сколько у одноногого — выиграть стометровку. Плохие парни очень грамотно окружили корабль, и капитан-лейтенант оказался под прицелом со всех сторон. У Асаки были свои люди, которые разделили участников экспедиции на шесть групп и держали под охраной в шести разных местах внутри пещеры. Карл знал, что у Асаки наверняка есть еще сообщники в большой пещере или снаружи, а может, и там, и там.

Сара, профессор Фэллон и старый Сейто стояли рядом с представителем властей Окинавы, которым Асаки, к сожалению, не являлся. Или хуже того — он совмещал должность чиновника с профессией бандита. Здесь же находился переводчик, державший в руке «кольт» Карла.