Новость предается гласности

 

Фасад Мэсоник‑Холла в Стилвилле перед концом лекции. Афиши, объявляющие о том, что доктор Хартинг прочтет лекцию о причинах войны. Смутно видны афиши каких‑то концертов. Выходит служитель и разговаривает с полицейским.

Проходят мальчишки‑газетчики с объявлениями и остатками нераспроданных газет. Все занимаются обычным делом. Но вдруг подъезжает на мотоцикле человек со свежими выпусками газеты «Стилвилл диспатч», и это вызывает суматоху. Сначала зрители не видят заголовков, но в газете, по‑видимому, есть экстренное сообщение. Мальчишки толкаются, стремясь захватить побольше газет. Возбужденные, они рассыпаются в разные стороны. Один из них остается, и полицейский со служителем читают новости.

Видна газета.

Зрители читают:

«Ужасное преступление. Взрыв бомбы в Клавополисском соборе. Король Клаверии убит, наследный принц при смерти».

Служителя зовут, он уходит, появляются другие служители. Двери распахиваются. Расходятся люди, слушавшие лекцию. Многие спорят на ходу. На экране большая толпа, растекающаяся по улице, потом боковой вход Мэсоник‑Холла. Последними выходят Пауль, Маргарет и доктор Хартинг. Они все еще говорят о лекции и прениях. Потом Пауль слышит слово «Клаверия». Он покупает газету.

Все трое крупным планом. Они ошеломлены, так как понимают, что новость непосредственно относится к Паулю.

Потом мы видим газетные столбцы с экстренным сообщением, напечатанным немного вкось.

«Сегодня вечером, во время торжественной службы по случаю дня рождения короля, в переполненном Клавополисском соборе взорвалась бомба. Пострадали сотни людей. Король и принц Отто убиты на месте, а наследный принц опасно ранен. Господин Бакстер, американский дипломатический представитель в Клаверии, получил легкую контузию. Остальные американцы невредимы».

Пауль передает газету доктору Хартингу и стоит, ошеломленный, глядя прямо перед собой. Доктор Хартинг кивает, словно говоря: «Этого и следовало ожидать». Он медленно оборачивается к Паулю. Маргарет тоже смотрит на Пауля; она поражена волнующей новостью и уже представляет себе ее последствия. Пауль постепенно преображается. Он словно ожесточился, выражение лица и движения его решительны, как у человека, которому предстоит нелегкое дело. Он поворачивается к Маргарет и, показывая на газету, которую держит доктор Хартинг, говорит:

«Видите, как Старый Свет преследует нас!»

Она говорит неуверенно:

«Наследный принц может выжить».

Доктор Хартинг больше думает о новой обстановке, чем о судьбе Пауля.

«Кто инспирировал этот взрыв?»

Потом обращается к Паулю:

«Что вы намерены делать?»

Пауль машет рукой, как бы говоря: «А что поделаешь!»

Лицо старика, и над ним титр:

«Вы станете королем!»

Пауль решительно качает головой.

Старик считает, что отречение от престола сопряжено с трудностями.

«Должен же кто‑нибудь занять освободившееся место».

Пауль все еще не соглашается. Маргарет смотрит то на одного, то на другого.

Они стоят на лестнице. По улице бежит Аткинс. Он узнает Пауля, но с разбегу проскакивает мимо. Потом он бросается к Зелинке, хватает его за руку и умоляюще шепчет:

«Это величайшая сенсация моей жизни! Ради бога, до завтрашнего вечера никому не говорите, где вы будете и кто вы такой. Сохраните это для меня. Я сделаю карьеру. Получу тысячу долларов. Две тысячи».

Он неистово жестикулирует. Получает неопределенное согласие и уходит. Зелинка и Маргарет медленно спускаются по лестнице Мэсоник‑Холла, доктор Хартинг отстает. На экране двое. Пауль уже принял решение.

«Я должен исчезнуть из Стилвилла».

Он шарит в кармане.

«Я должен успеть на ночной поезд в Балтимор».

Она спрашивает:

«Что вы хотите сделать?»

«Исчезнуть. Но не для вас! Убежать от вцепившейся в меня Европы».

Старик вмешивается. Он похлопывает Пауля по плеч чу и говорит, что этого делать не следует.

«Во всяком случае, я должен подумать».

Старик соглашается, что это правильно.

На экране – редакция газеты «Стилвилл диспатч», мы видим Аткинса, который добивается приема у редактора, чтобы рассказать ему про свою сенсацию. Сделать это не так‑то просто.

Место действия меняется. Ночь. Длинная белая стена, освещенная электрическими фонарями. Аткинс ведет нескольких фоторепортеров к дому Зелинки. Проходят трое или четверо. Потом их бегом догоняет еще один, запоздавший.

Аткинс со своим отрядом появляется перед дверью дома, где живет Зелинка, и разговаривает с привратником.

«Нет, еще не пришел!»

Аткинс и фоторепортеры совещаются. «Но почему его нет?» Все удивлены. Они ждут. Фоторепортеры решили установить дежурство. Приходит еще один репортер. Аткинс в растерянности, на его глазах дело перехватывает более опытный журналист. Пришедший высказывает предположение:

«Быть может, он испугался гласности и удрал. Вы послали людей на вокзал?»

Аткинс, которому и в голову не приходило, что Зелинка может испугаться гласности, совершенно посрамлен.

На экране улица в Стилвилле на рассвете; длинные тени; встает солнце; по мостовой идет бродячий кот. Дом Зелинки. Возле него задремавшие фоторепортеры. Один из них просыпается, зевает и озирается.

 

ПЕШКА ХОДИТ

 

Крупно: обыкновенный американский телеграфный бланк.

«Маргарет Хартинг, 326, Уильямз‑авеню, Стилвилл.

Глубочайшем затруднении. Острая необходимость поговорить посоветоваться. Стилвилле невозможно из‑за газетчиков. Вашингтонские газетчики тоже настороже. Нельзя ли встретиться где‑нибудь кроме Стилвилла и Вашингтона. Простите сумасшедшую просьбу. Не мог связаться вами по телефону. Пауль, отель Баучера, Балтимор».

Крупно: ответная телеграмма.

«Паулю, отель Баучерз, Балтимор.

Позвоните мне стилвиллский женский клуб завтра после десяти пообедаем каком‑нибудь тихом ресторанчике Балтиморе. Маргарет».

Ресторанчик в Балтиморе. Мы видим посетителей и официантов, а потом – Пауля и Маргарет, сидящих рядом. Они уже пообедали и теперь разговаривают. Камера направлена на Пауля.

«Я думал, что убежать от всего этого будет легко. Но не тут‑то было».

Поясняя свою мысль, он смотрит прямо перед собой. Над ним появляется титр: «Переменить имя. Исчезнуть. Начать все сначала».

Теперь Пауль смотрит на Маргарет. Следующие две фразы следуют одна за другой, причем первая остается на экране вместе со второй:

«Это не только трудно».

«Это было бы позорным бегством».

Маргарет соглашается. Втайне она думала то же самое. И теперь она может сказать ему кое‑что. «Мой отец говорит, если вы чувствуете себя обыкновенным человеком, откажитесь. Никто не может заставить вас вернуться. Но…»

Следующие слова появляются не сразу.

«… если у вас хватит смелости, действуйте».

Да, у Пауля начинает созревать именно эта мысль. Но по некоторым причинам ему трудно высказать ее. Теперь и он решается рассказать Маргарет о том, что он уже сделал.

«Я побывал в клаверийском посольстве в Вашингтоне».

Она рада, что он не просто скрывался, и в то же время ей грустно. Он продолжает рассказывать, и зрители видят все это на экране.

Здание клаверийского посольства. Над ним большой флаг с изображением леопарда, стоящего на задних лапах. У двери в раздумье останавливается Пауль. Потом он берется за ручку. Кабинет господина Каймарка, посла Клаверии в Вашингтоне. На столе виден большой портрет покойного короля. Это не старый король – дедушка Пауля, это дядя Пауля. У него должны быть фамильные черты, он очень похож на Пауля.

Над камином что‑то вроде щита с изображением вставшего на дыбы леопарда. Этот леопард во всем фильме будет символом клаверийского национализма. В сущности, это символ всякого национализма. (Смотри примечание в конце этой главы.)

Секретарь господина Каймарка разбирает почту на столе своего шефа. Господина Каймарка еще нет. За маленьким столиком сидит машинистка. Она читает газету.

В кабинет входит господин Каймарк, невысокий, живой, с умным лицом. Типичный восточно‑европейский дипломат.

«Сколько еще объявилось Паулей Зелинок?»

Секретарь протягивает шесть писем. Одно из них, как ему кажется, может позабавить шефа. Он показывает Каймарку письмо, и оба они, читая, смеются. Входит служитель в ливрее и подает карточку. Господин Каймарк удивлен. Это уже что‑то новое. Он протягивает бумагу секретарю, желая узнать его мнение.

Зрители видят обычный бланк – просьбу о приеме, отпечатанную типографским способом. Пробелы заполнены от руки. Сверху гриф: «Клаверийское посольство» и национальный герб – все тот же вставший на дыбы черный леопард на щите, поддерживаемом какими‑то геральдическими тварями.

«Имя и фамилия: Пауль Зелинка.

Цель посещения: Посоветоваться с господином

Каймарком относительно будущего династии».

Господин Каймарк говорит: «Ну и смельчак! Не побоялся явиться самолично».

Молча переглянувшись с секретарем, Каймарк оборачивается к служителю и говорит: «Просите его».

Служитель уходит.

Машинистка задумалась. Появляется титр:

«Наверно, сумасшедший».

Ждут. Скептическое выражение лиц. Все думают о том, что, в общем, шансы на стороне самозванца.

Дверь открывается, и Пауль Зелинка останавливается на пороге.

Все трое молча смотрят на вошедшего, и по выражению их лиц видно, что их поразило его сходство с королевским портретом, на который они переводят взгляды. Пауль входит в кабинет. Он спрашивает: «Я говорю с послом господином Каймарком?»

Господин Каймарк кивает. Он уже отказывается от своих подозрений, он почти верит и держится почтительно. Они стоят лицом к лицу. Пауль Зелинка бросает взгляд на подчиненных господина Каймарка. Тот жестом отпускает их.

Когда дверь закрывается, господин Каймарк говорит: «Вы пришли, чтобы заявить свое право называться принцем Паулем Зелинкой?»

«Я пришел посоветоваться с вами».

Все еще рассматривая посетителя, господин Каймарк жестом предлагает ему сесть около портрета короля. Пауль садится, его взгляд падает на портрет, он все понимает и улыбается. Бессознательно Каймарк остается на ногах перед сидящим посетителем. Прежней недоверчивости нет и следа, он очень серьезен.

«Сэр, вы пришли, чтобы заявить претензии на очень высокое положение».

Зелинка пожимает плечами.

«Кажется, я следующий по старшинству после моего двоюродного брата Отто».

Каймарк испытующе смотрит на него. Потом берет и снова кладет на стол шифрованную телеграмму. После секундного колебания он решается сказать:

«Сэр, он скончался. Если вы тот человек, за которого вы себя выдаете, то теперь вы король Клаверии».

Пауль задумывается.

«Если только я захочу им быть».

Каймарк возражает – ведь факт налицо. Пауль говорит: «Никакая сила на свете не может заставить меня вернуться в Клаверию, если я сам этого не захочу». Каймарк не ожидал такого оборота, и это видно по нему. Пауль продолжает: «Прежде чем я приму решение, мне хочется, чтобы вы поподробнее рассказали о моем положении. Кстати, вот документы, удостоверяющие мою личность. Думаю, они вас удовлетворят».

Он достает бумаги, просматривает их и вручает Каймарку. Тот читает бумаги. Они производят на него сильное впечатление, и он преисполняется глубочайшего почтения к персоне, сидящей перед ним. Он перебирает документы, потом ему в голову приходит неожиданная мысль.

«Ваше величество… вы, наверное, говорите по‑клаверийски?»

Пауль отвечает: «Отец немного учил меня. Я не могу говорить бегло… Дайте мне газету или книгу».

Зелинка читает вслух Каймарку, а тот одобрительно кивает. Потом Зелинка довольно легко и правильно переводит. Это продолжается несколько секунд. Зелинка углубился в книгу. Каймарк переводит взгляд с Пауля на портрет, а потом на свой стол. Он думает о создавшемся положении, а Зелинка по‑прежнему поглощен книгой. Мысли Каймарка возвращаются к документам, которые он держит в руке. Это, конечно, главное.

«Вы понимаете, сэр, что все эти бумаги необходимо проверить».

Зелинка кивает в знак согласия. Для этого он сюда и пришел. Каймарк нажимает кнопку звонка, и тотчас появляется секретарь. Каймарк вручает бумаги секретарю и отдает распоряжения. Секретарь записывает.

Потом секретарь говорит, что телефоны обрывают журналисты, интересуются наследником‑американцем. Каймарк раздумывает.

«Нет, ничего нового о так называемом принце Пауле Зелинке мы прессе сообщить не можем».

Секретарь уходит, и Каймарк поворачивается к Зелинке. Он относится к молодому человеку с почтительной симпатией. Он объясняет, что на время прессу лучше оставить в неведении. Но тут же заявляет, что у него лично нет и тени сомнения.

Подумав, Зелинка говорит:

«Я не уверен, хочется ли мне быть королем Клаверии. Расскажите мне, какая обстановка сложилась в моей стране. Почему мне надо вернуться туда?»

Широкая спина Каймарка закрывает почти весь экран. Он поражен. Пристально посмотрев на Пауля, он пожимает плечами и жестикулирует. Он не может представить себе, чтобы кто‑нибудь на месте Пауля отказался вернуться.

Пауль говорит: «Мое положение трудное».

Каймарк замечает: «Сэр, ваши предки никогда не останавливались перед трудностями».

По лицу Пауля нельзя понять, польщен он или рассержен. «Какую пользу я могу принести, если вернусь? Что там за обстановка?»

Каймарк жестом испрашивает у Пауля разрешение сесть. Пауль, немного смущенный этой почтительностью, кивает. Теперь они похожи на адвоката и его клиента.

Каймарк, очевидно, спрашивает, что Пауль знает о взрыве. Оба смотрят на портрет убитого короля. Потом Каймарк берет карту и протягивает ее Паулю. На мгновение она заполняет собою экран. Это знакомая карта, которую уже трижды показывали зрителям. Видны залежи калькомита, отчеркнутые красным. Потом мы снова видим Пауля и Каймарка, которые склонились над картой. Каймарк что‑то показывает. Пауль понимающе кивает. Он спрашивает:

«Какая связь между преступным взрывом бомбы и интригами с целью монополизировать добычу калькомита?»

Этого Каймарк не знает. Но он чувствует, что все это связано между собой. Видно, что он в полнейшем замешательстве. Пауль пристально смотрит на него. Он настаивает.

«Но в глубине души что вы думаете?»

У Каймарка на этот счет нет соображений даже в глубине души. И он вспоминает о своих обязанностях:

«Однако, сэр, мы слишком торопимся. Это государственные вопросы. И пока ваша личность не установлена…»

Пауль соглашается с ним.

Каймарк передумывает.

«Но в конце концов тут нет никакой тайны. Мы считаем, что взрыв бомбы – это происки Агравии. Агравия боится союза Клаверии с Сэвией. Как вам известно, наследный принц должен был жениться на принцессе Сэвии Елене».

Каймарк достает фотографию и показывает Паулю. Тот смотрит на нее. Зрители видят фотографию и читают слова Каймарка:

«Практически она правит Сэвией. Она принцесса‑регентша. Ее отец – человек… слабовольный».

Пауль говорит по‑английски. Над ним появляется титр: «Иными словами, он сумасшедший?»

Как дипломата, Каймарка коробит от этого, но он кивает. Пауль рассматривает фотографию.

«И брак этой молодой особы мог взбудоражить весь мир!»

Каймарк считает это преувеличением. Он жестикулирует. Не надо делать таких выводов. Хотя, конечно…

«Давление на Агравию усилилось бы…»

Пауль кивает.

«Чтобы вернуть захваченный калькомит».

Каймарк видит, что его новый повелитель в смятении.

«Может быть, мы поговорим потом… Не окажете ли вы мне честь отобедать со мной?.. А тем временем изучат ваши документы…»

На экране появляется вид Клавополиса.

Эта фотография подготавливает зрителя к клаверийским эпизодам. Город очень красиво расположен на пологих склонах гор. Дома амфитеатром спускаются к морю. Они живописны, грязны и тесно лепятся друг к другу. Купол большого кафедрального собора святого Иосифа возвышается почти над всеми зданиями; стена его, обращенная к морю, богато украшена. Рядом здание, которое еще выше собора. Это королевский дворец, построенный в восемнадцатом веке. Над ним на вершине горы возвышается замок, окруженный старинными крепостными стенами, похожими на стены крепости в Люцерне. На переднем плане видны набережные, подъемные краны, суда. Собор, дворец, замок и не слишком оживленный порт – это как бы воплощение европейского государства, живущего традициями восемнадцатого века.

Вид города остается на экране несколько секунд, чтобы зрители поняли, что перед ними фотография. Потом она переворачивается, словно страница книги, и на экране уже только вид собора. (Сначала он показан боком, потом поворачивается.)

Затем показано здание парламента и городского парка. Новая страница – вид на порт и пролив. Рука Каймарка (манжета и рукав фрака) проплывает над видом, указывая не то на железнодорожную, не то на трамвайную линию.

Потом рыночная площадь в провинциальном городке, источник, красивые люди в крестьянской одежде, стоящие у повозок, запряженных быками.

«Крепкий и трудолюбивый народ, сэр».

Картинка наклоняется, и уже ясно видно, что это страница большого альбома, который Каймарк показывает Зелинке. Быстро следуют один из другим виды двух других городов и какой‑то дикой горной местности. В горах неясно маячат всадники. Зрители заранее знакомятся с местом действия последней части фильма.

Альбом еще больше наклоняется, и над ним видны Зелинка и Каймарк, сидящие рядом. Потом страница переворачивается, и совершенно отчетливо видно, где все это происходит. Вечер. На часах четверть двенадцатого. Зелинка и Каймарк во фраках, они вместе пообедали и теперь сидят в клаверийском посольстве. Видно, что Каймарк любит хорошо пожить. На столе кофе, бутылки с вином и ликерами, сигары. На другом столе беспорядочно навалены фотографии, карты и всякие бумаги. Комнату украшает большой портрет покойного короля. На столе в рамке – портрет сэвийской принцессы Елены. Каймарк показывает Зелинке фотографии и рисунки.

Пауль говорит: «Ну, теперь я начинаю понимать обстановку. Как вы думаете, что я должен делать, если вернусь?»

Каймарк отвечает: «Мне кажется, вам посоветуют придерживаться традиционной политики Клаверии».

Пауль: «Вы хотите сказать – объединиться с Сэвией и обрушиться на Агравию? А калькомит отдать нашим друзьям? Быть орудием в руках хозяев американской металлургической промышленности?»

Каймарк жестом выражает свое неодобрение столь недипломатической резкости. «Они не очень сожалели бы, если увидели, что наши два государства объединились».

Пауль: «Я против войны, из‑за чего бы и где бы она ни была».

Каймарк: «Право на корону после вас принадлежит принцу Михелю. У него совсем другая точка зрения».

Пауль: «Я могу прекратить все это».

Каймарк: «Дорогой ценой. И рискуя своей головой. Конечно, если вы оставите Агравию в покое, то это будет на руку англичанам. Но не понравится нашим здешним друзьям».

Пауль кивает. Он понимает это. Он продолжает задумчиво кивать…

На экране снова Пауль и Маргарет, сидящие в балтиморском ресторанчике.

Пауль поворачивается к Маргарет. Так, говорит он, обстоят дела.

«Если я вернусь… если я начну военные действия, может снова разгореться пожар мировой войны. Если я добьюсь мира, то помогу задушить большую отрасль промышленности.

Я как монета, которую бросают два игрока».

Она думает над его словами, ее руки лежат на столе.

«Пауль, а что произойдет, если вы откажетесь ехать?»

Пауль не знает. Он задумывается.

Словно призрак, рядом с ним появляется человек, с которым мы потом познакомимся поближе. Это принц Михель Зелинка.

«На трон сядет мой двоюродный брат принц Михель. Он опасный и вероломный человек. Мне кажется, Кай‑Марк боится его. Он, несомненно, женится на сэвийской принцессе и начнет войну».

«Пауль, а разве нет другого выхода?»

Пауль снова глубоко задумывается.

«Можно найти выход, если поехать туда… Быть может, договориться с Агравией и получить калькомит без войны?»

Маргарет кивает. Пауль спрашивает:

«Ваш отец тоже так думает?»

Именно это отец и говорил ей. Им обоим ясно, что надо ехать. Худой и высокий, над ними появляется отец Маргарет. Его фигура, сильно увеличенная, возвышается над молодыми людьми. Над ним появляется надпись:

«Если ты смел… поезжай?»

Старик начинает говорить и постепенно исчезает, а на его месте появляются слова:

«Пауль должен ехать. У него передовые взгляды. Он возьмет Новый Свет с собой в Клаверию».

Вновь появляются Пауль и Маргарет, сидящие в ресторанчике, и над ними огромная фигура старого профессора.

«Но если он потерпит неудачу!.. Если его убьют!..»

У старика лицо пророка. Он слегка улыбается и медленно покачивает головой.

«Разве в этом дело?

Он должен ехать.

Он должен сделать все, что может».

Выражение его глаз становится таким, какое бывает у провидцев.

«Что значит жизнь или смерть одного человека, когда решается судьба всего человечества?»

Старик исчезает, Пауль и Маргарет остаются. Они испытующе смотрят друг на друга. Должен ли Пауль ехать?

И снова он как бы видит – оба они двигаются на запад через равнину, которая была показана во время первого разговора Пауля и Маргарет. Но теперь они, сгорбившись, идут пешком, а не едут в фургоне. Маленькие фигурки, видные издалека. А еще дальше сверкает город Нового Света, но на Пауля и Маргарет налетает черная туча косности и скрывает от них город. Становится почти темно – это вихрящаяся грозовая темень. На экране появляются небольшие фигурки Пауля и Маргарет, во время грозы они потеряли друг друга. Ветер гонит ее назад, а он, размахивая руками, спешит за ней.

И снова они сидят за столом, а позади них постепенно бледнеют последние кадры.

«Вы думаете, я на самом деле смогу что‑то сделать. Маргарет? Смогу успешно бороться против наследия войны?»

Она в этом уверена. Пауль смотрит на ее решительное, спокойное лицо и берет ее руку.

«Маргарет, поедем вместе, помогите мне. Я уверен, что ехать надо. Но я боюсь этого Старого Света, который породил меня. Он в моей крови. Поедем!»

Маргарет не теряет самообладания. Она качает головой и пытается улыбнуться.

«Вы возвращаетесь королем».

Его жест говорит: «Будь проклята эта королевская доля!»

«Что подумают клаверийцы, если вы привезете с собой дочь американского профессора? И как мне оставить отца?»

Он умоляет. Она отказывается. Над их головами вспыхивают и гаснут слова: «Вы будете моей королевой». Уже сами слова говорят о несбыточности этого.

«Вы должны ехать один», – говорит она.

Он спрашивает: «Но неужели я вам безразличен? Неужели вы можете вот так отпустить меня?»

Она смотрит на него – во взгляде ее страдание. Он понимает, что слова его жестоки. Она плачет, но очень тихо, сдерживаясь. Он говорит: «Дорогая, простите меня!» – и сжимает ее руку. Оба понимают, что пришло время разлуки. Он должен идти своим путем и осуществить свои замыслы, а она своим. Они сидят, ее рука в его руке. Впечатление от этой сцены будет зависеть от игры актеров. Маргарет первая встает и нарушает молчание:

«Благоразумнее всего было бы расстаться сейчас».

Они стоят неподвижно, думая о своей судьбе. Потом Пауль делает знак гардеробщику, и тот приносит плащ Маргарет. Пауль берет его и медленно и очень ласково накидывает на Маргарет. Они понимают, что это в последний раз в жизни.

Фон, на котором разыгрывается эта сцена, – интерьер ресторанчика, темнеет.

Маргарет протягивает Паулю обе руки, и он берет их. Она пытается улыбнуться, потом становится очень серьезной.

«Прощай, дорогой мой. Дорогой мой… да поможет тебе господь избежать войны».

Потом на экране появляется только одно слово: «Дорогой!»

Ее лицо обращено к зрителям. Он прижимает ее руки к своей груди, потом наклоняется и целует их.

Те же черные тучи, которые скрыли город Нового Света, теперь проносятся по экрану и скрывают от зрителей Пауля и Маргарет.

Тучи уносятся, появляется кабинет Каймарка в здании клаверийского посольства и сам Каймарк, который встает при виде вошедшего Пауля.

Пауль подходит к нему. Выражение его лица серьезное и решительное.

«Я еду», – появляется надпись над его головой.

Каймарк низко кланяется.

Герб Клаверии, увенчанный короной, теперь сдвигается со своего места над камином и наплывает на зрителей. Стоящий на задних лапах леопард заполняет собой весь экран.