Нефритовая Принцесса и Сумасшедший Медведь.

Канкун, Мексика, прошлой ночью.

Мужчина в арендованном Фиате-500 громко выругался, когда его огромная нога раздавила маленькие тормоза и педаль акселератора, в сотый раз заглушив крошечную машину.
«Управлять этим миниатюрным автомобилем было бы намного легче, если бы я сидел на заднем сиденье и мои колени не упирались бы мне в подбородок», - думал мужчина. С этой мыслью он остановился у края впечатляющего залива Канкуна.
В отражении миллионов мерцающих с балконов люкс-апартаментов огней, он совершил акт вандализма над Фиатом, что, несомненно, стоило его залога и, возможно, отправит его в первые места в черном списке «Герц» (аренда и прокат автомобилей).
- Так-то лучше, - буркнул мужчина и бросил водительское сиденье на обочину.
«"Герц" сами виноваты», - думал он, рассуждая логически. – «Вот что случается, когда ты всучиваешь игрушечную машинку человеку с моими пропорциями. Все равно что загружать 50-калибровые патроны в револьвер Деррингер. Смешно».
Он втиснулся в автомобиль и, управляя им с заднего сидения, влился в поток машин, который, несмотря на время, близкое к полуночи, был тесен, словно множества вагонов поезда.
«Я иду, Джульетта», - думал он, сжимая руль, словно это он был угрозой для его младшей сестренки. – «Я в пути».
Водителем этого небрежно отремонтированного Фиата был, несомненно, Дворецки, телохранитель Артемиса Фаула, но, конечно же, он не всегда был известен под этим именем. В ходе своей карьеры солдата удачи Дворецки присваивал множество псевдонимов, дабы защитить свою семью. Группа сомалийских пиратов знала его как Джентльмена Джорджа, некоторое время он работал в Саудовской Аравии под именем Капитан Сталь (Артемис позже обвинил его в кричащей театральности), и в течение двух лет в перуанском племени Исконахуа таинственного гиганта, защищающего их деревню, знали как Эль-Фантома-дэ-ля-Сельва, призрака из джунглей. Конечно, с тех пор как он стал телохранителем Артемиса Фаула, времени на подобные сайд-проекты не стало.
Дворецки приехал в Мексику по настоянию Артемиса, что вряд ли было необходимым после того, как Дворецки прочел сообщение на смартфоне своего патрона.

Они были на середине занятия по смешанным боевым искусствам в тот день, когда телефон зазвонил. Полифоническая версия "Мольбы о прощении" Моррикона известила о прибытии сообщения.
- Никаких телефонов в доджо, Артемис, - пробасил Дворецки, - ты знаешь правила.
Артемис сделал еще один удар в ручную макивару; удар слева был слабым и менее точным но, по крайней мере, он не промахнулся. До недавнего времени удары Артемиса проходили настолько далеко от цели, что в реальных боевых действиях прохожий был бы в большей опасности, нежели напавший.
- Я знаю эти правила, Дворецки, - сказал Артемис, совершая несколько вдохов, чтобы закончить предложение, - телефон совершенно точно был выключен. Я проверял это пять раз.
Дворецки снял макивару, которая, по теории, защищала руки от ударов нападавшего, но в данном случае охраняла пальцы Артемиса от ладоней Дворецки, похожих на лопаты.
- Телефон выключен, но все же звонит.
Артемис зажал перчатку между коленей и высвободил руку.
- Это означает что-то чрезвычайно важное. Было бы очень безответственно с моей стороны не проверить его.
- Твоя речь кажется странной, - заметил Дворецки. - Какой-то неестественной… Ты считаешь слова?
- Это смешно… на самом деле, - сказал Артемис, краснея. - Я просто внимательно подбираю слова.
Он поспешил к телефону собственного производства, со специальной операционной системой, в основе которой лежали как человеческие, так и волшебные технологии.
- Это сообщение пришло от Джульетты, - сказал он, заглядывая на трехдюймовый сенсорный экран.
Досада Дворецки мгновенно испарилась.
- Джульетта прислала что-то очень важное? Что она говорит?
Артемис молча передал ему телефон, который, казалось, съежился от объятий массивных рук Дворецки.
Сообщение было коротким, но экстренным. Только пять слов.
"В беде, Домовой. Приходи один".
Дворецки пальцами сжимал телефон, пока на корпусе не появились трещины. Имя телохранителя, носившего тату в виде голубого бриллианта, всегда было строго охраняемым секретом, и то, что Джульетта назвала его по имени, доказывало, насколько серьезной была ее беда.
- Естественно, я пойду с тобой, - быстро сказал Артемис. - Мой телефон может проследить этот звонок до каждого квадратного сантиметра, и мы сможем быть где угодно меньше чем через день.
В лице Дворецки читалась бушевавшая борьба между старшим братом и профессионалом.
Наконец профессионал одержал верх.
- Нет, Артемис. Я не могу подвергать тебя опасности.
- Но…
- Нет. Я должен идти, а ты возвращайся в школу. Если Джульетта в беде, я должен действовать быстро и заботиться о тебе в одно время, а это только удваивает мою ответственность. Джульетта знает, как серьезно я отношусь к своей работе и она никогда бы не попросила меня прийти, если бы ситуация не была опасной.
Артемис откашлялся.
- Возможно, и не такая опасная. Может быть, это скорее ее беспокойство, чем какая-либо реальная опасность. Но, в любом случае, ты должен идти как можно скорее…
Он выхватил телефон из рук Дворецки и постучал по экрану.
- Канкун, Мексика - это место назначения.
Дворецки кивнул. Это имело смысл. Джульетта в настоящее время вместе с мексиканской труппой по реслингу создавала себе репутацию как Нефритовая Принцессы и молилась, чтобы ей позвонили из Мировой Ассоциации Реслинга.
- Канкун, - повторил он. - Я никогда там не был. Там не так часто требуются такие люди, как я. Слишком безопасно.
- Самолет в твоем распоряжении, на самом деле, - сказал Артемис и нахмурился, недовольный предложением. – Но я надеюсь, что все это не более чем… уловка.
Дворецки покосился на своего молодого патрона. Что-то случилось с мальчиком - в этом он был уверен, но сейчас важна была только Джульетта, а забота об остальных - в другом углу мозга.
- Это не уловка, - сказал он тихо и с приливом сил добавил. - А тот, кто побудил ее отправить это сообщение, пожалеет об этом.
Чтобы доказать свои намерения, Дворецки позволил старшему брату в себе освободиться на мгновение и ударил тренировочный манекен так сильно, что его деревянная голова слетела и закружилась на учебном мате как волчок.
Артемис поднял голову и постучал по лбу полдесятка раз.
- Я думаю, он уже пожалел, - сказал он голосом похожим на шорох сухих листьев.

И вот сейчас Дворецки мучительно медленно двигался по ночной дороге Канкуна, упираясь головой и плечами в крышу Фиата. Он забыл забронировать автомобиль, поэтому ему пришлось принять то, что осталось у "Герц". Фиат-500. Здорово, если ты один из подростков, едущих на курорт, но совершенно не здорово для стокилограммовой туши.
«Безоружной стокилограммовой туши», - подумал Дворецки.
Обычно телохранителю удавалось взять с собой несколько оружий, независимо от того, кого он собирался уничтожить, но в данном случае общественный транспорт был намного быстрее, чем самолет Фаулов, так что Дворецки пришлось оставить весь свой арсенал дома, даже его любимый Зиг-Зауэр, который практически заплакал.
Он ехал через Атланту, и морские пехотинцы на таможне вряд ли будут любезны к человеку, ввозящему контрабанду оружия в США, особенно к тому, кто, судя по виду, сможет вторгнуться в Белый Дом с несколькими поясами боеприпасов.
Дворецки чувствовал себя неприкаянным с тех пор как оставил Артемиса. Больше пятнадцати лет он проводил огромное количество времени, занимаясь его деятельностью.
Оказавшись на несколько часов в вынужденном бездействии и практически в одиночестве, в бизнес-классе трансатлантического лайнера, он не мог уснуть, беспокоясь о своей сестре; его мысли также возвращались к Артемису.
Его патрон изменился - в этом не было сомнений. С тех пор как в прошлом году он вернулся из Марокко, спасши исчезающие виды животных, его настроение круто изменилось.
Артемис казался еще менее открытым, чем обычно, таким же открытым, как швейцарский сейф ночью. Кроме того, Дворецки заметил, что Артемис, кажется, одержим расположением предметов, хотя Дворецки и сам был в этом плане очень настороженным, так как был обучен видеть все объекты в здании как потенциальные источники опасности. Но часто Артемис заходил в комнату, которую телохранитель уже проверил и расчистил, и начинал раскладывать вещи по своим прежним местам. И речь Артемиса заметно изменилась. Обычно он говорил почти поэтическими предложениями, но в последнее время ему, кажется, стало плевать, что он говорит, главное, сколько слов он при этом произнес.
Когда Боинг начал спуск в атланте, Дворецки решил, что пойдет к Артемису-старшему сразу по прибытии в поместье Фаулов и откровенно поговорит с ним на эту тему. Бесспорно, его работа - защищать Артемиса от опасности, но очень трудно это делать, когда опасность исходит от самого Артемиса.
«Я защищал Артемиса от троллей, гоблинов, демонов, гномьих газов и даже людей, но я не могу гарантировать, что набор моих навыков защитит его от его же собственного сознания. И это делает необходимым найти Джульетту и привезти ее домой как можно быстрее».
Наконец Дворецки надоело ползти в пробке по главной дороге Канкуна, и он решил, что самое время размять ноги.
Он резко остановился на полосе такси и, игнорируя возмущенные крики водителей, пустился в легкий бег, пробегая мимо рядов пятизвездочных отелей.
Обнаружить Джульетту было не так сложно: ее лицо мелькало на десятках баннеров города.
«Луча-Слэм! Всю неделю, только в Большом Театре» - гласили они.
Дворецки не очень волновала фотография Джульетты на баннерах. Художники исказили ее милое личико, чтобы его сестра казалась более агрессивной, и эта ее позиция была, очевидно, только для шоу. Может, это и выглядело хорошо на постерах, но неправильно: она была открыта для удара по почкам.
Джульетта никогда бы не приблизилась к противнику таким образом.
Его сестра была лучшим врожденным бойцом, что он когда-либо видел, и была слишком горда, чтобы попросить о помощи, если только у нее не было другого выбора. Именно поэтому ее сообщение так тревожило.
Дворецки пробежал, сливаясь с толпами пьяниц, две мили, даже не вспотев, пока не оказался у застекленного и отштукатуренного фасада Большого Театра.
Десятки швейцаров в красных пиджаках обступили автоматические двери, кивая и улыбаясь толпе, торопящейся к главному событию.
«Зайду с задней стороны», - решил он. – «Как обычно».
Дворецки обогнул здание, думая, что было бы неплохо хоть разок войти через переднюю дверь. Может быть в следующий раз, когда он станет слишком стар для этой работы.
«Сколько мне должно быть лет?» - подумал он. – «Попробуй подумать об этом, со всеми этими волшебными исцелениями. Я даже не уверен, сколько мне вообще лет».
Как только Дворецки достиг задней двери, сразу выкинул из головы все лишние мысли, сосредоточившись на деле. Найти Джульетту, узнать, что с ней случилось и вывести ее с минимальным ущербом. До начала шоу было еще десять минут, и если ему повезет, он сможет утащить сестру, прежде чем станет слишком тесно.
Единственным охранником у задней двери была камера наблюдения.
К счастью, этот Большой Театр был действительно театром, и здесь не было комнаты переговоров пансионата, не было бассейнов у заднего входа, толп туристов, сальса-групп или даже полдюжины копов под прикрытием.
Когда Дворецки незаметно скользнул внутрь, то просто махнул рукой в сторону камеры, прикрыв лицо.
Дворецки не встретил на пути к закулисной области театра ни единого препятствия. Он прошел мимо парочки рестлеров, разделявших электролитический напиток; те лишь едва взглянули на него, видимо, приняв за своего. Большого и молчаливого, на их взгляд - плохого парня.
Как и у большинства театров, у Большого Театра были целые километры коридоров и обратных проходов, не показанных на схеме, которую Дворецки загрузил на свой смартфон из Интерпедии Артемиса, созданной как программа, включающая в себя все проекты, кои некогда были закачены и несколько тех, что Артемис украл и загрузил сам.
После нескольких неверных поворотов даже потрясающее чувство ориентира Дворецки покинуло его, и телохранителю захотелось просто пробить стены, чтобы создать себе кратчайший путь туда, куда ему нужно: в гримерную участников.
Дворецки прибыл к двери в гримерную как раз в тот момент, когда вереница сборной по рестлингу вилась к сцене, похожая на сечения китайского дракона в своих лайкре и шелках. Когда туда проскользнул последний рестлер, барьер мышц в виде двух огромных охранников перекрыл дверь за кулисы.
«Я мог бы заняться ими», - подумал Дворецки. – «Это не проблема, но это оставит мне только секунду на то, чтобы найти Джульетту и увезти ее отсюда, и, зная мою сестру, ей захочется провести сложную и, в конечном счете, бессмысленную беседу, прежде чем она будет готова уйти. Мне нужно думать как Артемис, как прежний Артемис, и действовать хладнокровно. Неловко получится, если нас обоих убьют».
Дворецки услышал вопли и крики толпы, как только рестлеры взошли на сцену. Шум казался глухим через двойные двери, но был четче в гримерной.
Он просунул голову внутрь и увидел монитор, прикрепленный к стене и отображающий действия на ринге. Удобно.
Дворецки подошел ближе к экрану в поисках своей сестры. Вот она, в углу ринга, выполняла некоторую показную разминку, которая была скорее шоу, чем фактическим действием.
Если бы Дворецки смог бы видеть свое выражения лица на тот момент, он был бы приятно удивлен почти сонной улыбкой, что застыла на его лице.
«Мы слишком давно не виделись, сестренка».
Джульетта, казалось, не была в непосредственной опасности; на самом деле она выглядела так, словно наслаждалась вниманием толпы. Она поднимала руки для еще больших аплодисментов и махала нефритовым кольцом на своем конском хвосте, изображая восьмерку. Толпа ее тоже очень любила.
Несколько молодых людей размахивали транспарантом с изображением Джульетты, и некоторые оказались даже достаточно смелыми, чтобы кидать ей шоколадные сердечки конфетти.
Дворецки нахмурился.
Ему определенно стоит следить за этими молодыми джентльменами.
Дворецки позволил себе немного расслабиться, и ослабил пальцы, что, возможно, заметили бы только пять человек во всем мире. Он все еще был в состоянии полной готовности, и мог признаться самому себе, что его темнейший страх останется навечно, если он опоздает.
«Джульетта жива. И здорова. И какие бы ни были проблемы, мы сможем решить их между нами».
Он решил, что наиболее разумным планом действий было бы наблюдать с этой преимущественной позиции. У него было четкое представление о ринге, и, в случае необходимости, он сможет оказаться на стороне сестры за считанные секунды.

Матч начался со звука старомодного гонга, и Джульетта с кошачьей грацией вспорхнула на верхний канат.
- Принцесса! Принцесса! - скандировала аудитория.
«Любимица толпы», - подумал Дворецки. – «Ну, конечно же».
Противница Джульетты была, очевидно, главным злодеем. Огромная женщина, со сбритыми почти налысо обесцвеченными волосами и в кроваво-красном костюме с лайкрой.
- Буууу! - кричали в толпе.
Как и большинство рестлеров в стиле лучадора, крупная незнакомка была в маске, а на спине у нее была какая-то отвратительная на вид проволока, которая, как подозревал Дворецки, была, конечно же, пластиковая.
Очевидно, что Джульетта по сравнению с ней была похожа на куклу. Немного пота стекло с ее закрытого маской лица; она обратилась в свой угол за помощью, но была встречена пожиманием плеч стереотипного тренера в плоской кепке, который был словно из какого-нибудь фильма про рестлеров.
«Этот матч был изначально со сценарием», - догадался Дворецки. – «Никакой опасности».
Он притянул стул к экрану и принялся наблюдать за своей сестрой.
Первый раунд был достаточно мягким для нервов Дворецки. Затем, на втором, Джульетта слишком близко наклонилась к сопернице и была откинута с удивительной быстротой.
- Ооох, - воскликнуло большинство в зале.
- Разломай ее на две части, Самсонетта! - крикнули несколько не очень милостивых зрителей.
«Самсонетта», - думал Дворецки. – «Это ей подходит».
Он не очень беспокоился по этому поводу. Существовало, по меньшей мере, десяток путей, которыми может воспользоваться Джульетта, чтобы освободится от Самсонетты. Большинство из них она сможет сделать без помощи рук. Один мог бы быть теоретически возможным, если скомбинировать фальшивый чих с внезапным падением.
Дворецки забеспокоился, увидев компанию мужчин в траншейных пальто, сидящих вдоль дальней стенки ринга.
Траншейное пальто? В Канкуне? Зачем кому-то носить плащ в Мексике, если они конечно чего-то не скрывают?
Картинка была слишком зернистой, чтобы Дворецки смог изучить детали подробнее. Но что-то было в этих парнях, в их движениях. Целеустремленные, хитрые, придерживающиеся тени.
«У меня есть время», - рассуждал Дворецки, подготавливая свой план. -
«Это может ничего не значить, а может значить все. Я не могу рисковать жизнью Джульетты».
Он оглянул раздевалку, чтобы посмотреть, нет ли там того, что он мог бы использовать в качестве оружия. Не очень повезло. Все, что он нашел, было несколько стульев, куча блеска, тушь для ресниц и шкаф со старыми костюмами.
«Я не хочу, чтобы мне понадобились блеск или тушь», - думал Дворецки, копаясь в шкафу.
Джульетта Дворецки чувствовала легкую клаустрофобию в объятиях своего оппонента.
- Давай, Сам, - прошипела она, - ты же душишь меня.
Самсонетта топнула ногами, вызвав гул, разнесшийся по всей аудитории, и одновременно делала вид, что сжимает шею Джульетты.
- А это идея, Джули, - прошептала она, ее стокгольмский акцент слегка растягивал гласные, - Я разжигаю толпу, помнишь? И тогда ты хватаешь меня.
Джульетта повернулась к трехтысячной толпе, изображая драматический стон.
- Убей ее! - крикнул один, довольно милый.
- Убей ее и сложи пополам! - кричал другой, не очень милый.
- Убей ее, сложи пополам и разорви на куски! - кричал совершенно отвратительный член аудитории, как правило, легко узнаваемый по жестоким лозунгам на футболках и слюням.
- Осторожно, Сам. Ты сдвигаешь мою маску.
- Такую милую маска.
Всего снаряжения Джульетты было достаточно, чтобы сделать ее любимицей публики. Это был плотно прилегающий нефритовый купальник и маленькая маска на глазах, на самом деле являющаяся gel-pack’ом, покрытым блестками.
«Если носить эту маску», - думала Джульетта, - «она также может быть полезна для моей кожи».
Они подготовили для фирменного приема Самсонетты бросок: этому броску над головой способствовала удивительная сила ее рук.
Обычно, если у ее оппонентов оставалась искорка энергии после этого маневра, Сам просто падала на них, чем, в общем-то, и достигала намеченной цели.
Но, поскольку Джульетта была любимицей толпы, этот прием не был в планах, как обычно. Аудитория рестлинга хотели видеть ее так низко, как возможно, не будучи в ауте.
Сам подчеркнула свое действие, спросив у толпы, хотят ли они боди-слэм.
- Вы готите этого? - крикнула она, усиливая свой акцент.
- Да! - вопили они, махая кулаками в воздухе
- Боди-слэм?
- Слэм! - скандировали они. - Слэм! Слэм!
Некоторые скандировали другие, более грубые лозунги, но вскоре охрана обратила на них внимание.
- Вы готите слэм? Я покажу вам слэм!
Будь ее воля, Самсонетта использовала бы слово «желаете» вместо «хотите», но Макс, промоутер и менеджер Луча-Слэма, принуждал ее использовать «г» вместо «х» так часто, как только возможно, ибо ее акцент в это время, как ему казалось, заставлял толпу безумствовать.
И тут она наклонилась назад и перебросила несчастную Нефритовую Принцессу, и это был бы конец, если бы та не крутанулась в воздухе, приземлившись на мыски и кончики пальцев, но даже не это было впечатляющей частью. Впечатляющим был еще один прыжок и взмах головой, отчего нефритовое кольцо в ее светлых волосах ударило Самсонетту прямо в челюсть, уложив великаншу на спину.
Самсонетта заскулила и захныкала, растирая челюсть до красноты, и ворочалась, как морж на горячей скале.
Она была неплохой актрисой, и на мгновение Джульетта забеспокоилась тем, что нефритовое кольцо действительно сделало ей больно, но затем Сам незаметно подмигнула ей, и она убедилась, что они до сих пор играют свои роли.
- Тебе достаточно, Самсонетта? - спросила Джульетта, быстро прыгнув сверху. - Хочешь еще?
- Нет, - буркнула ее предполагаемая противница, а потом решила вставить еще одно «г» для Макса. – Я не гочу.
Джульетта повернулась к аудитории.
- Я должна надавать ей еще?
«О нет», - сказала ей воображаемая аудитория. – «Не надо, это было бы варварски».
Но реальная аудитория сказала нечто похожее на "убей ее!"
- Возьми ее в центре города (что бы это ни значило - они уже были в центре города)!
- Покажи ей боль!
Боль, заведомо более мучительную, чем прежнюю боль.
«Я люблю этих людей», - подумала Джульетта и отпрыгнула для заключительного смертельного удара.
Это было бы очень красиво: милое двойное сальто, завершающееся симпатичным ударом локтя в живот. Но кто-то вышел из тени и, схватив ее в воздухе, бросил в угол ринга.
Несколько других, молчаливых и мускулистых, нападавших навалились на Джульетту, и все, что осталось в поле зрения девушки - одна, одетая в зеленое, нога.

В тени, позади одной из установок освещения, Дворецки почувствовал, как кислый шарик страха упал под ложечкой, и пробормотал: "Теперь мой выход". Это звучало даже еще более дерзко, чем он чувствовал это на самом деле.
Толпа все еще аплодировала неожиданному приходу Отряда Ниндзя лучадоров в своих черных костюмах, замаскированных под траншейное пальто, которые, несомненно, появились, чтобы отомстить за недавнее поражение своего мастера от рук и ног Нефритовой Принцессы на ринге в Мексике. Гости часто изобличали сюрпризы, но целый Отряд Ниндзя был неожиданным бонусом.
Ниндзя были рельефной массой накаченных конечностей, и каждый из них отчаянно пытался ударить Нефритовую Принцессу, а ей не оставалось ничего, кроме как лежать и принимать это.
Дворецки взошел на ринг бесшумно.
Элемент внезапности часто отделял победу от поражения, несмотря на сложную ситуацию, хотя, если Дворецки будет честен с самим собой, то признает, что втайне всегда считает, что преимущество на его стороне, даже в этом случае, где его преимущество было двенадцать к одному. Двенадцать к двум, если Джульетта была еще в сознании, и шесть к одному, что было, в сущности, одно и то же. Еще минуту назад Дворецки чувствовал себя немного смущенным в заимствованном трико из поддельной медвежьей шкуры и маске, но теперь застенчивость была забыта, когда он поставил свой мозг на боевой режим.
«Эти люди причиняют боль моей сестре», - подумал он, и горячие струйки гнева раскололи его ледяную оболочку профессионализма. – «Время работать».
С ревом, который полностью соответствовал его костюму Сумасшедшего Медведя, Дворецки вкатился на ринг под нижними веревками, быстро пересек его и начал орать на ниндзя, явно экономя движения.
Не последовало ни угроз, ни даже простого топа ногой, осведомившего бы о его прибытии, что тоже едва ли могло показаться любезным. Он просто разобрал ниндзя, будто они были кучей блоков для игры в Дженгу.
Так, по истечении тридцати секунд размахивания конечностями и пронзительного ора, которым бы гордились истеричные подростки на концерте, Джульетта, наконец, была в поле зрения.
Дворецки увидел, что его сестра была невредима, и улыбнулся под маской.
- Привет. Я сделал это.
А в ответ на спасение ее жизни Джульетта врезала ему четырьмя распрямленными пальцами прямо в солнечное сплетение, выбив весь воздух из его легких.
- Аааргх, - крякнул он, а затем "уууыыыиии", что должно было значить "что ты делаешь?"
Пара ниндзя уже оправились и попробовали сделать несколько стильных движений в сторону своего нападающего, только чтобы быть вознагражденными щедрыми пощечинами.
- Смотрите-ка, - рявкнул Дворецки, переводя дыхание и стреляя в ниндзя яростными взглядами. - Мне нужна минута семейного времени.
Что-то мелькнуло в боковом зрении Дворецки, двигаясь размыто, с панической скоростью.
Его левая рука автоматически дернулась, чтобы схватить нефритовое кольцо, вплетенное в светлый хвост сестры.
- Вау, - сказала Джульетта. – Никому до этого не удавалось это сделать.
- Неужели? - спросил Дворецки, выпустив нефритовое кольцо. - Никому?
Глаза Джульетты расширились за маской.
- Никому, кроме… Брат, это ты?
Прежде чем Дворецки ответил, Джульетта отступила и врезала локтем ниндзя, который, возможно, незаметно крался к ним, или, может, на самом деле пытался бежать с ринга, превращающегося в ринг реальной боли из ринга убедительных подделок агонии.
- Вы слышали этого человека, ребята? Нам нужно немного семейного времени!
Ниндзя со стонами вытянулся на веревке.
Даже Самсонетта казалась несколько заинтересованной.
- Брат, я нахожусь в центре враждебной битвы. Что ты здесь делаешь? – спросила Джульетта.
Возможно, другому человеку потребовалось бы несколько минут, чтобы понять, что что-то не так, но не Дворецки. Годы работы на Артемиса Фаула научили его схватывать монетку прежде, чем та падала.
- Очевидно, ты мне ничего не посылала. Мы должны уйти, чтобы я смог подумать.
Губа Джульетты угрюмо повисла, возвращая Дворецки на десять лет назад, когда он запретил ей побрить голову.
- Я не могу просто уйти. У меня есть фанаты, которые ожидают, что я сделаю колесо и награжу тебя своим фирменным приемом.
Это была правда. Лагерь Нефритовой Принцессы подбрасывало на скамьях, они жаждали крови Сумасшедшего Медведя.
- Если я просто уйду, здесь будет бунт.

Дворецки взглянул вверх, на гигантский экран, подвешенный к потолку, и увидел увеличенное изображение собственной головы смотрящей на экран, чего было достаточного, чтобы у кого-нибудь появилась головная боль.
Голос гудел из четырех старомодных конических колонок, подключенных к верхним углам экрана.
- Кто же этот парень, ребята? Сумасшедший Медведь пришел поквитаться со своим старым врагом Нефритовой Принцессой?
Джульетта выдвинула челюсть.
- Макс. Всегда найдет, что сказать.
- Джульетта, у нас нет на это времени.
- Кто бы это ни был, - продолжил Макс, - мы не дадим ему так просто уйти отсюда с нашей Принцессой, так ведь, амигос?
Судя по громкой и непрерывной реакции, заплатившие клиенты не принимали идею Сумасшедшего Медведя просто уйти отсюда с Принцессой. Их речь была грязной, и Дворецки готов был поклясться, что стены немного тряслись.
Дворецки сделал три быстрых шага к краю ринга и пригрозил пальцем маленькому мужчине с микрофоном.
Он был удивлен, когда коротышка вскочил на стол, растоптал собственную шляпу и закричал в микрофон.
- Ты угрожаешь мне, Сумасшедший Медведь? После всего, что я сделал для тебя? Когда те лесники нашли тебя, живущего с гризли, кто подобрал тебя? Макс Шетлин, вот кто. И вот как ты решил отплатить мне?
Дворецки проигнорировал демагогию.
- Ладно, Джульетта. Мы должны уйти отсюда сейчас же. У нас нет времени. Кто-то хотел убрать меня со своего пути. Возможно, тот, у кого зуб на Артемиса.
- У тебя должно быть что-то более конкретное, чем это, братик. У Артемиса больше врагов, чем у тебя, а у тебя их немало на данный момент.
Это было правдой. Толпа свирепела - многие из них были поддельно свирепыми, но зоркий глаз Дворецки заметил множество фанатов рестлинга в первых рядах, которые выглядели готовыми залезть на ринг.
«Мне нужно заявить о себе», - подумал Дворецки. – «Показать, кто здесь босс».
- Уйди с ринга, Джули. Прямо сейчас.
Джульетта сделала, что было ей сказано, без жалоб. У Дворецки был тот самый взгляд на лице. В последний раз она видела этот взгляд, когда брат пробивал себе дорогу через корпус украденной сомалийскими пиратами яхты, тонущей в Аденском заливе.
- Не обижай Самсонетту, - предупредила она. - Мы с ней друзья.
Дворецки покачал головой.
- Друзья? Я знал, что вы обе притворяетесь.
Самсонетта и ниндзя были заняты в дальнем углу ринга. Они махали кулаками без реального нападения.
Когда Джульетта благополучно преодолела веревки, Дворецки выставил плечо щитом, накрывая им столбик.
Из-за толчка столб затрещал в основании.
- Сумасшедший Медведь - действительно псих! - закричал Макс. - Он разносит ринг! Вы собираетесь терпеть это, ниндзя? Этот человек осквернил символ нашего спортивного наследия!
Видимо, Отряд Ниндзя был готов принять некоторое осквернение их символа, если это означало не быть подверженным нападению человека-горы, который разбирал их, прилагая не больше усилий, чем ребенок, разбирающий карточный домик.
Дворецки снова ударил столб и на этот раз вырвал его прямо из гнезда.
Он поднял металлический столб, шагнул под канатами и потянул ринг на себя. Это было настолько невероятным, что произошло за несколько секунд до того, как кто-то смог понять увиденное.
В последние годы этот маневр впоследствии стал известен как "пресс" и возвысил реального Сумасшедшего Медведя, который из пьяницы в переулке превратился в суперзвезду лучадора.
Даже тирады Макса Шетлина присохли, пока его мозг пытался обработать происходящее.
Дворецки воспользовался ошеломленной тишиной и прокрутил угловой столб полдюжины раз, выталкивая две другие опоры из своих корпусов.
«Это не так сложно, как кажется», - подумал Дворецки, заметив себя на большом экране. – «Весь этот ринг представляет собой не более чем перевернутую палатку. Упитанный подросток сможет натянуть его самостоятельно».
Он взял три столбика в руки и ловко прокрутил их, натягивая ринг все туже и туже.
У нескольких ниндзя было достаточно смелости, чтобы выпрыгнуть, пока не поздно, но большинство стояли с отвисшей челюстью, а парочка, которая посчитала что все это - сон, сели и закрыли глаза.
Дворецки кивнул Самсонетте.
- Вылезайте, мисс.
Самсонетта даже присела, что было не в ее характере, и нырнула под веревку вместе с ниндзя, который был достаточно хитер, чтобы заметить временную заминку.
Остальные члены этого экипажа прессовались друг с другом все ближе, в зависимости от того, как туго Дворецки накручивал веревку.
Каждый поворот вызывал стоны катушки старых веревок и людей, оказавшихся внутри. Толпа начинала понимать, что происходит, и вскрикивать с каждым поворотом.
Некоторые из них радостно призывали Дворецки выжать воздух из легких ниндзя, но телохранителю было достаточно просто сдавить их вместе, как пассажиров лондонского метро в час пик. И когда они были полностью обездвижены, он поменял столбики местами и всадил их обратно в гнезда.
- Сейчас я ухожу, - сказал он, - и я советую вам оставаться на месте, пока я не уеду из страны, хотя бы потому, что если этого не сделать, я буду очень расстроен.
У Дворецки не было магической способности к гипнозу, но, тем не менее, его голос звучал очень убедительно.
- Ладно, Медведь, успокойся, - сказал один ниндзя в белой бандане, возможно главный, - ты отклоняешься от сценария. Макс сойдет с ума.
- Дай мне позаботиться о Максе, - произнес Дворецки. - Ты заботишься обо мне, заботясь о себе.
Хмурое выражение лица ниндзя было заметно через складки банданы.
- Что? О ком я должен беспокоиться?
Дворецки стиснул зубы. Проводить переговоры было не так-то просто, как уверяют в кино.
- Просто не двигайся, пока я не уйду. Ты понял?
- Да. Так бы и сказал.
- Это точно.
С точки зрения телохранителя, в этой ситуации было столько всего неправильного, что Дворецки почти отчаялся. Он повернулся к сестре.
- Достаточно. Мне нужно пойти куда-нибудь и подумать. Куда-нибудь, где нет лайкры.
- Ладно, Дом. Иди за мной.
Дворецки слез с трибуны.
- Если только ты перестанешь называть меня по имени. Это должно быть тайной.
- Не для меня. Я твоя сестра.
- Может быть. Но здесь тысячи человек и вдвое меньше камер.
- Я же не называла твоего полного имени. Я же не сказала - Домо…
- Не надо! - предупредил Дворецки. - Я это и имел в виду.
До служебного входа было около двадцати ярдов, и хорошо знакомые семейные споры согревали Дворецки сердце.
«У нас все получится», - думал он в редкие минуты оптимизма.
Вдруг картинка на большом экране сменилась парой гигантских светящихся красных глаз. И хотя красные глаза, как правило, были связаны с неприятными вещами, такими как вампиры, хлорка, ожоги, и конъюнктивит, именно эти красные глаза казались дружественными и бесконечно надежными. В самом деле, любой, кто смотрел в глубокую пучину этих глаз, чувствовал, что все их проблемы будут решены, если они просто будут делать все, что обладатель этих глаз им скажет.
Дворецки случайно заметил эти глаза боковым зрением, но быстро опустил голову.
«Магия волшебного народца», - понял он. – «Вся эта толпа скоро будет загипнотизирована».
- Смотри в мои глаза, - сказал голос из каждого динамика в помещении. Голосу удалось вторгнуться даже в камеры и телефоны аудитории.
- Вау, - монотонно произнесла Джульетта, - мне действительно нужно смотреть в эти глаза.
Может быть, Джульетта и неохотно делала бы то, что велит этот бархатный голос, если бы у нее были бы какие-то воспоминания об ее отношениях с волшебным народцем. Но, к сожалению, все эти воспоминания были стерты из ее памяти.
- Заблокируйте выходы, - призвал голос, - заблокируйте все выходы. Используйте свои тела.
Джульетта сорвала маску, которая мешала смотреть на экран.
- Брат, нам нужно заблокировать выход.
Дворецки очень интересовало, как ситуация может стать еще хуже, когда сотни восторженных фанатов рестлинга встанут рядами, блокируя собственными телами все входы и выходы.
«Закрыть выходы телами? Этот представитель волшебного народца довольно специфичен».
Дворецки не сомневался, что последует и другой приказ, но сомневался, что он будет состоять в хоровом распевании матросской песенки, взявшись за руки. Нет, он был уверен, что с этого экрана не последует ничего хорошего.
- Теперь, убить Принцессу и Медведя, - сказал многослойный голос, несколько слоев опаздывали, добавляя шипящее "с-с-с-с-с-с-с" в "принцессу".
«Убить Принцессу и Медведя. Очаровательно».
Дворецки заметил блеск темных намерений в глазах сестры, когда она поняла, что он и есть Медведь. Ему было интересно, что же она будет делать, когда поймет что она - Принцесса.
«Хотя, не имеет значения», - понял он. – «Мы могли быть мертвы еще до того, как все это случилось».
- Убить Медведя и Принцессу, - пропела Джульетта в унисон с загипнотизированной толпой.
- И не спешите с этим, - продолжил волшебный голос с веселой ноткой. - Растяните немножко. Как вы там, люди, говорите: "нет боли, нет доли".
«Шутник», - подумал Дворецки. – «Это не Опал Кобой».
- Я должна убить тебя, брат, - сказала Джульетта. - Мне жаль. Правда.
«Вряд ли», - подумал Дворецки. В другой удачный день, если он будет под наркотиками и с завязанными глазами, может быть, Джульетте удастся нанести ему незначительный ущерб, но, по его опыту, гипноз делал людей медленными и глупыми. Большая часть мозга отключена, а часть уходит спать, пока не соберется выиграть какую-нибудь Нобелевскую премию.
Джульетта попыталась нанести ему крученый удар, но потеряла равновесие и упала прямо в объятия Дворецки. Досадно, ее нефритовое кольцо завертелось и ударило его в ухо.
«Даже загипнотизированная, моя сестра невыносима».
Дворецки легко поднял Джульетту и напряг мышцы для побега.
- Убить тебя… - пробормотала его сестра, - Сожалею. Я должна, - и вдруг. - Волшебный народец? Ты шутишь?
«Неужели она вспоминает осаду в поместье Фаулов?» - удивился Дворецки. «Что, если гипноз возвращает ей память?»
Он сможет узнать об этом позже, если, конечно, это "позже" у них будет.
У Дворецки всегда была значительная вера в собственные способности, но он сомневался, что смог бы взять на себя весь театр, полный зомби, даже если бы они очень плохо бегали.
- Приступайте, мои человеческие лакеи, - сказал голос красных глаз, - копайтесь в самых темных глубинах своего мозга. Не оставляйте улик.
«Не оставлять улик? Что же они собираются делать с уликами? Этот вопрос лучше не допускать к медвежьим мыслям… Медвежьим? Ха-ха-ха, - подумал Дворецки, и затем спохватился. - Шутки?.. У меня есть время для шуток? Неужели я настолько устал? Удирай. Бывало и похуже».
Хотя, смотря на десятки малоподвижных психов, неуклюже спускающихся с верхних рядов, Дворецки не смог вспомнить когда.
Толстенький коротышка за сорок одетый в футболку гробовщика и в кепке с пивом, указал на Дворецки из прохода.
- Медвееееедь! - взвыл он, - Медвееедь и Принцессааа!
Дворецки позаимствовал слово из лексикона волшебного народца.
- Д'арвит, - выругался он.

Глава 3.

Восстание Ориона.

Ватнаёкуль, Исландия, настоящее время.

Артемис перескакивал с одного психоза на другой.
- Не настоящий! – крикнул он снижающемуся судну. - Ты всего лишь галлюцинация, мой друг.
И отсюда вновь кидался в паранойю.
- Ты спланировала это, - кричал он на Элфи, - кто твои партнеры? Жеребкинс – несомненно. Дворецки? Ты наставила моего верного телохранителя против меня? Ты спутала его разум и внушила ему свои истины?
С крыши направленный микрофон шлема Элфи ловил не более чем каждое второе слово, но этого было достаточно, чтобы понять, что Артемис сейчас не являлся специалистом по логистике, каким должен был быть.
Если бы прежний Артемис увидел нового Артемиса, то умер бы от стыда.
Как и у Дворецки, у Элфи были сложности с контролем ее непослушного чувства юмора в такой ужасный час.
- Ложись! – рявкнула она. - Корабль реален!
- Это ты хочешь, чтобы я так думал. Этот корабль - не больше чем винтик в твоем заговоре… - Артемис прервался. Если этот корабль был винтиком в заговоре, значит, заговор был реальным, и тогда корабль тоже должен был быть настоящим.
- Пять! – вдруг выпалил он, на минуту забыв обо всем. - Пять, десять, пятнадцать.
Он указал всеми своими пальцами на корабль, неистово шевеля ими.
Приветствие десятью пальцами. Конечно, это избавит его от видения.
И казалось, что это действует. Четыре двигателя в форме дисков, которые были основными органами в хвосте, словно беспомощные щенки, привязанные к своему испуганному хозяину, внезапно развернулись, излучая антигравитационные импульсы, которые подпрыгивали к земле как большие пузыри, и замедляя спуск корабля быстрее, чем это казалось возможным, учитывая такой неизящный размер корабля.
- Ха! – ликовал Артемис. - Я контролирую свою собственную реальность! Ты видела это?
Элфи знала, что Артемис, далекий от контроля над чем-либо, стал всего лишь свидетелем следствия посадки зонда волшебным народцем.
Вообще-то она никогда не управляла дальне-космическим зондом сама, но все же знала, что стоять под таким бегемотом, когда тот разбрасывал антигравитационные пузыри, было для человека более чем достаточным чтобы погибнуть, и если извивать пальцы как какой-то волшебник, ничего не изменится.
«Я должна подняться», - думала она.
Но травмы в ногах прижимали ее как свинцовое одеяло.
«Наверное, я сломала таз», - подумала она. – «Может быть, и лодыжку тоже».
Волшебство Элфи имело необычайную мощь благодаря ее увеличению другом эльфийки, демоном Номером Первым (который был самым сильным колдуном в университете, когда-либо поступавшим туда).
Магия уже работала над ее телом, но недостаточно быстро. У Артемиса была пара секунд до того, как один из этих антигравитационных пузырей разорвет его на части или же сам корабль приземлится ему на голову.
И не нужно быть гением, чтобы понять, что произойдет дальше, ибо это было так же понятно, как и то, что Артемису, по-видимому, больше не быть гением.
- Помощь, - слабо позвала Элфи в радиоприемник. - Кто-нибудь. Хоть кто-то?
Никого. Тот, кто находился в шаттле, был за пределами действия магии, а Жеребкинс все еще валялся в сугробе.
Даже если бы здесь кто-то был, все равно было бы уже слишком поздно.
На льду расцвели огромные трещины, как от удара молотом. Так антигравитационные импульсы повлияли на поверхность. Трещины распространялись по леднику со звуком трещащих веток, образуя воронки до самых подземных пещер.
Корабль был большим как силосное зернохранилище, и, казалось, боролся с привязанными к нему двигателями, сбрасывая волны пара и струи жидкости.
Ракетное топливо лилось на Артемиса, затрудняя игнорирование того факта, что ракета была реальной.
Но если и существовало хоть одно качество, которое Артемис не потерял – так это упрямство, и он стоял на своем, отказываясь уступить своей последней вспышке здравого смысла.
- Кого это волнует? – пробормотал он.
Элфи услышала его последние два слова и подумала: «меня волнует».
Отчаянные ситуации требуют отчаянных решений.
«Нечего терять», - думала Элфи, хлопая по кобуре на своем бедре. Она схватила из нее пистолет в несколько менее устойчивом изгибе, чем обычно. Оружие было синхронизировано с ее забралом, но, так или иначе, у Элфи не было времени, чтобы проверять настройки. Она просто задержала сигнальный датчик большим пальцем и четко заговорила в микрофон в углу рта.
- Выстрел, - пауза для звукового сигнала. – Не смертельный. Диаметр широкий, шокирующий. Прости, Артемис, - пробормотала она, а затем послала хороший трехсекундный луч в своего человеческого друга.
Артемис был по щиколотку в грязи и в напыщенной речи, когда Элфи нажала на спусковой крючок.
Луч ударил его как пощечина гигантского электрического угря.
Его тело подбросило в воздухе, и оно отлетело в сторону до того, как зонд совершил грубую посадку, сглаживая место, где только что стоял юноша.
Артемис упал в кратер как мешок щепок и исчез из поля зрения Элфи. «Это плохо», - подумала она и увидела свои собственные магические искры перед глазами, как назойливые светлячки с янтарными хвостиками.
«Завершилось», - поняла она. – «Моя магия посылает меня в сон, чтобы ускорить исцеление».
Уголком глаза Элфи увидела открытую дверь в корпусе зонда, мостки спустились вниз по гидравлике. Что-то выходило наружу.
«У меня есть надежда проснуться», - думала Элфи. – «Я ненавижу лед и не хочу умереть от холода».
Когда она закрыла глаза, она даже не почувствовала, как ее мягкое тело покатилось по крыше и упало в сугроб.
Меньше чем через минуту глаза Элфи с трепетом открылись. Пробуждение ощущалось как-то неровно и нереально, будто документальные кадры из зоны военных действий. Она не помнила, как встала, она просто вдруг оказалась на ногах, тащась за Жеребкинсом, который выглядел крайне взъерошенным, может, потому, что его красивая челка была полностью опалена и, качаясь, осела на макушке как птичье гнездо. Но в основном он выглядел подавленным.
- Давай, капитан! – крикнул Жеребкинс, его голос казался несинхронным с движениями рта. - Мы должны двигаться.
Элфи закашляла янтарными искорками, ее глаза немного увлажнились.
«Янтарная магия, сейчас? Я старею».
Жеребкинс потряс ее за плечи.
- Выпрямись, капитан. У нас есть работа.
Кентавр пользовался ее психологической травмой. Элфи знала это: она помнила свою работу в Полис-Плаза. В случае напряженного боя обращайся к профессионализму солдата. Неоднократно напомни об их ранге. Настаивай на том, что они выполняют свой долг. Это не будет иметь долгосрочный лечебный эффект на любой душевной ране, но этого может быть достаточно, чтобы вернуть тебя обратно на базу.
Командир Виниайа дала это наставление.
Элфи постаралась взять себя в руки. Ноги казались хрупкими от колен, ее срединный разрез ныл от пост-исцелительной боли, известной так же как магический ожог.
- Артемис жив?
- Не знаю, - грубо ответил Жеребкинс. - Я строил эти штуки, знаешь ли. Я разработал их.
- Какие штуки?
Жеребкинс потащил ее к стеклянному наклону в леднике, более гладкому, чем любой каток.
- Штуки, которые преследуют нас сейчас. Аморфоботы. Штуки, которые вышли из зонда.
Они скользнули к нижней части крена, подавшись вперед, чтобы держать равновесие.
Казалось, Элфи выработала туннельную видимость, хотя ее козырек был панорамным. Края ее поля зрения трещали янтарным электричеством.
«Я до сих пор исцеляюсь. Я не должна двигаться. Одни боги знают, какой ущерб я себе нанесу».
Жеребкинс будто прочитал ее мысли, но, скорее всего, это было сопереживанием.
- Я должен был забрать тебя оттуда. Один из моих аморфоботов направлялся к тебе, всасывая все на своем пути. Зонд исчез внизу, бог знает где. Попробуй опереться на меня.
Элфи кивнула и снова закашляла; ее пористое забрало тут же поглотило искры.
Они ковыляли по льду в сторону кратера, где лежал Артемис. Он был чрезвычайно бледен, струйка крови быстро текла из уголка его рта к волосам. Жеребкинс опустился на передние ноги и попытался вернуть Артемиса в сознание грубым обращением.
- Давай, вершок, - сказал он, тыча Артемиса в предплечье, - нет времени нежиться.
Ответом Артемиса на это суровое обращение была лишь легкая дрожь руки. Это хорошо, по крайней мере, это говорило Элфи, что Артемис был все еще жив.
Элфи споткнулась о края кратера и наткнулась на дно.
- «Нежиться»? – выдохнула это. - Это вообще считается словом?
Жеребкинс ткнул Артемиса еще раз.
- Да. Это слово. И почему бы тебе не убить тех роботов своим карандашом?
Казалось, глаза Элфи засветились.
- Правда? Я могу это сделать?
Жеребкинс фыркнул.
- Конечно. Если у твоего карандаша есть супер-пупер демонический волшебный луч внутри вместо графита.
Элфи была еще слабой, но, несмотря на повреждения и боевой стресс, ей было очевидно, что ситуация очень тяжелая. Они услышали странные металлические щелчки, звериное чириканье раздавалось в воздухе, поначалу тихо, а потом росло в темпе и интенсивности до неистовости.
- Что это?
- Аморфоботы общаются, - прошептал Жеребкинс. - Передают терабайты информации по беспроводной сети. Обновляют друг друга. Что знает один, знают и остальные.
Элфи отсканировала жизненные показатели Артемиса через забрало. Мигающие индикаторы обнаружили у него приглушенные шумы в сердце и необычную активность мозга в теменной доле. Так или иначе, лучшее, что компьютер в шлеме мог заключить об Артемисе – что он не умер. Если она смогла пережить тот несчастный случай, то, возможно, Артемис тоже сможет.
- Что они ищут Жеребкинс?
- Что они ищут? – переспросил кентавр, улыбаясь своей особенно истеричной улыбкой, которая показывала слишком много десен.
Элфи вдруг почувствовала себя лучше, и она поняла, что магия завершила свою работу над повреждениями. Ее копчик все еще пульсировал и, возможно, еще будет в течение нескольких месяцев, но она снова была в действии и, вероятно, сможет вернуть их к своей волшебной цивилизации.
- Так, Жеребкинс, возьми себя в руки. Мы должны знать, на что эти штуки способны.
Кентавра, кажется, вывело из себя, что кто-то выбрал именно данный момент, чтобы задавать вопросы, когда у него было не меньше жизненно важных вопросов для рассмотрения.
- Элфи, на самом деле! У нас есть сейчас время для объяснений?
- Перестань, Жеребкинс! Доложи информацию.
Жеребкинс вздохнул, хлопая губами.
- Это живые существа. Аморфоботы. Устройства на основе плазмы. Они собирают образцы растений и исследуют их в своей плазме. Простые. Безвредные.
- Безвредные, - выпалила Элфи. - Я думаю, кто-то перепрограммировал твоих аморфоботов, кентавр.
Кровь отхлынула от щек Жеребкинса, его пальцы дрогнули.
- Нет. Это невозможно. Этот зонд должен был быть на пути к Марсу, в поисках микроорганизмов.
- Думаю, мы можем быть уверены, что твой зонд был угнан.
- Есть еще один вариант, - предложил Жеребкинс. - Что я сейчас сплю.
- Как мы можем остановить их, Жеребкинс? – настойчиво спросила Элфи.
Невозможно было не заметить страх, промелькнувший на лице кентавра, как лучи солнца на поверхности озера.
- Остановить их? Аморфоботы созданы, чтобы выдерживать длительное пребывание в открытом космосе. Ты можешь отправить одного из них на поверхность звезды, и он сможет прожить достаточно долго, чтобы передать некоторую информацию зонду. Очевидно, я уничтожил код, но я подозреваю, что он был изменен.
- Но должен же быть выход. Мы можем подстрелить их?
- Безусловно, нет. Они любят энергию. Это корм для их клеток. Если ты пальнешь в них, они станут больше и мощнее.
Элфи дотронулась ладонью до лба Артемиса, проверяя его температуру.
«Я так хочу, чтобы ты проснулся», - подумала она. – «Мы могли бы сейчас использовать один из твоих блестящих планов».
- Жеребкинс, - быстро сказала она, - что аморфоботы делают сейчас? Что они ищут?
- Жизнь, - просто ответил Жеребкинс. - Они проводят поиск с момента посадки и выхода. Любые встретившиеся формы жизни будут помещены в мешок, исследованы, а затем освобождены.
Элфи выглянула из краев кратера.
- И какое у них сканирование?
- По умолчанию – тепловое. Но они могут использовать что угодно.
«Тепловое», - думала Элфи. – «Тепловое сканирование. Вот почему они тратят столько времени на пылающий шаттл».
Аморфоботы устроились по углам невидимого квадрата, медленно работая на расстоянии от дымящегося шаттла. Они казались достаточно безобидными, вращающиеся гелевые шары с двумя горящими датчиками в ядрах. Как грязные шарики с детской вечеринки.
Может, размером с мяч для игры в хрустьбол.
«Они не могут быть уж очень опасными. Маленькие сонные пузырьки».
Ее мнение резко изменилось, когда один из аморфоботов изменил цвет из полупрозрачного зеленого в сердитый синий электрик, и этот цвет распространился на остальных. Их жуткое чириканье превратилось в непрерывный пронзительный вой.
«Они что-то нашли», - поняла Элфи.
Весь отряд из двадцати – или около того - роботов собрался в одном месте, немного слившись, чтобы сформировать капли побольше, которые быстро и изящно текли по льду, пока не скрылись из виду. Робот, который передал свое сообщение остальным, позволил заряду пробиться через покрытие и затем погаснуть в сугробе снега. Несчастная снежная лиса выскочила из клубов пара и с хвостом, дымящимся словно фитилек, кинулась прочь.
«Это почти смешно. Почти».

Аморфоботы затряслись, будто смеясь, и отправили несколько трещащих молний синей энергии за обреченной лисой, прорезая черные трещины в земле, отгоняя испуганного млекопитающего от убежища в «Большом Поморнике». Несмотря на естественную скорость и ловкость лисы, роботы предугадывали ее движения с невероятной точностью, заставляя бегать кругами с глазами на выкате и высунутым языком.
Был только один возможный исход у этой игры в кошки-мышки. Самый большой аморфобот загудел нетерпеливым басом на свою команду через почти невидимые гелевые динамики в своем теле и резко повернулся, чтобы продолжить поиск. Другие последовали его примеру, оставив одного-единственного робота охотиться на лису. Он быстро устал от спорта и поймал лису в середине прыжка ударом энергии, словно выбросив копье из своей мидели.
«Убийца», - думала Элфи, более сердитая, чем испуганная. – «Жеребкинс не разрабатывал это».
Жеребкинс вдруг образовался перед ней.
- У тебя тот самый взгляд в глазах, капитан.
- Какой взгляд?
- Джулиус Крут всегда называл его взглядом «я-собираюсь-сделать-нечто-невероятно-глупое».
Не было времени для дискуссий.
- Мне нужно забрать проект Артемиса.
- Ты не можешь идти. Что устав ЛеППРКОНа предлагает делать в подобных ситуациях?
Элфи заскрипела зубами. Эти два ее гения были бесполезными; она должна была все делать сама.
- Указ, который ты помогал написать, советовал бы отступить на безопасное расстояние и поставить палатку, но, со всем уважением, все это руководство - куча куплетов для песен долгоносиков!
- Ух ты. Какое любезное уважение. Ты знаешь значение слова «уважение»? Я, конечно, не профессор, но уверен, что сравнивать мой устав с дымящейся кучей куплетов для долгоносиков не является уважительным.
- Я не говорила «дымящаяся», - сказала Элфи, но потом решила, что времени и так мало, а извиниться можно и позже.
- Слушай, Жеребкинс. У меня нет никакой связи с Полис-Плаза. У нас на хвосте кровожадные бесформенные роботы, а те, кто может нам помочь, либо грезят во сне, либо, как в твоем случае, наяву. Так что ты нужен, чтобы прикрыть меня, когда я побегу за ящиком Артемиса. Как думаешь, это можно устроить?
Элфи передала кентавру свое запасное оружие. Жеребкинс держал пистолет осторожно, будто он радиоактивен, хотя в какой-то степени так оно и было.
- Ладно. Я знаю, как эта штука работает. Теоретически.
- Хорошо, - сказала Элфи и быстро скользнула на животе по льду, пока не успела передумать.
Элфи чувствовала, как ее туловище застывает, когда скользила по леднику.
Ледяное пространство простиралось вокруг нее, высеченное господствующими ветрами в элегантные впадины и завитушки. Ветер, дувший сзади, делал передвижение сравнительно легким, учитывая, что недавно она страдала от нескольких сломанных костей. Снова исцеленных магией.
Но сейчас у нее не оставалось ни единой искры магии.
Дымящийся труп лисы лежал в таявшем снегу, превращавшемся в могилу. Элфи оторвала взгляд от глаз бедного млекопитающего, закатанных к почерневшей голове, и взглянула на ящик Артемиса, который стоял, игнорируемый роботами, но находящийся на линии поиска.
«Мне нужно пересечь линию незамеченной. По умолчанию, они реагируют на тепло. Я дам им немного тепла, чтобы им было над чем поразмыслить».
Элфи включила кондиционер в своем костюме, действия которого осталось на пять минут, если судить по дынным забрала шлема, а затем выбрала режим вспышки на своем пистолете Нейтрино. Кроме того, она случайно активировала плеер в своем шлеме с сериями трепещущих мерцаний. К счастью звук был приглушен, и ей удалось выключить эпический металл «Троллий закат» Грэйзина МакТортура до того, как аморфоботы обнаружили вибрации.
Музыка Грейзина МакТортура еще никого не убивала. Вероятно, он был бы в восторге, узнав об этом.
Элфи перевернулась на спину и взглянула в небо, высокое и красноватое.
Она напрягла руку и сняла с пальца съемную часть перчатки. Направила оружие в небо и послала сноп широких, искрящихся вспышек в воздух.
Вспышки. Если кто-то сможет увидеть их, то, наверное, придет на помощь.
Спокойное чириканье Аморфоботов сменилось воем, и Элфи поняла, что настало время двигаться. Она встала и побежала прежде, чем ее здравый смысл очнулся.
Она полным ходом бросилась к ящику Артемиса, по возможности не отклоняясь от цели и удерживая оружие на прицеле.
«Мне плевать, что говорит Жеребкинс. Если один из этих красноглазых монстров ошивается где-нибудь рядом со мной, я выясню, что плазменные гранаты сделают с его внутренностями».
Роботы направили свои датчики к убывающим вспышкам, которые шипели словно искры от ацетиленокислородного резака, пронизывающего облака.
В податливых телах аморфоботов проросли гелевые перископы, и они встали, преследуя каждое движение вспышек, словно запутавшиеся сурикаты.
«Они, наверное, заметили неустойчивость источника тепла, трясущегося вокруг ледника, и были запрограммированы определять приоритетность. Не так уж и умно».
Элфи бежала так быстро, как ее хрупкие кости позволяли ей это делать. Местность была плоской, но коварной.
Легкий сентябрьский снег осыпал ямки, и Элфи почти потеряла равновесие, ступив на след от трактора. Ее лодыжки трещали, но не ломались.
Счастливица.

«Счастливый эльф был молоток,
Решил присесть на полку,
А глупый маленький вершок
Принял его за куклу».

Этот детский стишок использовали, чтобы приучить детей тихо себя вести, если они видели человека. Думай как маленькое деревце, и именно его увидит вершок.
«Я деревце», - думала Элфи без особой уверенности. – «Маленькое деревце…»
Пока все шло хорошо: роботы были прикованы к вспышкам и не проявляли никакого интереса к ее тепловым импульсам. Она огибала шаттл, стараясь не услышать стон шасси и не заметить переднюю панель полетного костюма, слившегося с ветровым стеклом.
За шаттлом лежало великое изобретение Артемиса. Холодильная пушка.
«Прекрасно. Много льда».
Элфи упала на колени прямо у основания того, что Артемис называл Ледяным Кубом, и быстро нашла панель управления, которая, к счастью, имела Омни-датчик, и теперь ей надо было просто синхронизировать его со своим шлемом. Теперь эта холодильная пушка будет стрелять, когда она захочет и в любую цель, которую она выберет. Она поставила таймер и секундой позже побежала туда, откуда и пришла.
Она подумала, что ее вспышки были достаточно долгосрочными и ей действительно стоит поздравить Жеребкинса с новыми моделями, но в какой-то момент они начали меркнуть.
В небе больше не было огней, и аморфоботы вернулись к своему методическому поиску признаков жизни.
Один из них направил для проверки колеблющуюся каплю тепла через их вещательную сеть. Она прокатилась по поверхности, по ходу сканируя землю и устремляя гелевые усики черпать обломки. Если бы на эти движения была фонограмма, то она звучала бы как «тум-ти-тум-ти-тум». Работают как обычно, не стоит беспокоиться. Когда их направление пересеклось с Элфи, они фактически столкнулись. Сканирующие глаза робота засверкали, световые молнии задрожали в их зеленоватых тельцах.
«Мне нужно всего несколько секунд», - подумала Элфи и выстрелила в робота узким лучом.
Луч поразил каплеобразное тело робота, но рассеялся, не достигнув конструкции нервного центра в его ядре. Робот отскочил назад словно мяч, визжа точно так же, как он это делал, обмениваясь информацией со своими друзьями.
Элфи не медлила, ожидая реакции; она не нуждалась в этом – ее эльфийский острый слух дал ей всю нужную информацию: они следовали за ней.
Они все следовали за ней. Их полутвердые тела пробивали лед, пока они быстро скатывались, словно бонго, вместе с этим страшным чириканьем.
Робот на ее пути пронесся в сторону, временно просверленный Нейтрино в верхнем квадранте. Видимо, Жеребкинс серьезно взялся за работу в качестве прикрывающего, хотя и знал, что его оружие не сможет убить эти штуки.
«Спасибо, мистер консультант».
Роботы, надвигающиеся на нее, катились со всех сторон, рыгая и взвизгивая.
Прямо как герои детских мультфильмов.
Что не мешало Элфи подстреливать столько этих милых тварей, сколько она могла.
Она смутно слышала, как Жеребкинс кричал, любезно прося стрелять только по необходимости, или дословно: «Элфи, во имя всех богов, прекрати стрелять энергией в существа, состоящие из энергии. Ты совсем глупая?»
Роботы, дрожавшие и продырявленные, росли еще более крупными и агрессивными.
- Д’арвит, - выругалась Элфи, тяжело дыша. Ее шлем весело сообщил, что ее сердце билось с частотой более двухсот сорока ударов в минуту, что было бы нормальным для спрайтов, но не для эльфов. Обычно бег на предельной скорости не доставлял неудобств ни Элфи, ни любому другому эльфу, прошедшему подготовку в ЛеППРКОНе, но в данном случае это было отчаянным шагом, особенно сразу после основательного исцеления. Она должна была сейчас быть в больнице и потягивать омолаживающую эмульсию через соломинку.
«Две минуты до остановки сердца», - беззаботно сообщил шлем. - «Прекращение физической активности было бы отличной идеей».
Элфи сэкономила наносекунду на презрение к своему шлему. Капрал Фронда, гламурное лицо Подземной Полиции, со своими светлыми волосами и облегающим комбинезоном, чья родословная восходит к Эльфийскому Королю Фронду, почему она и считает нужным вести себя как принцесса.
Жеребкинс вылез из кратера и схватил за локоть своего друга.
- Давай, Элфи. У нас остались секунды жизни до того, как твари, которых ты привела прямо в наше убежище, убьют нас всех, как грызунов.
Элфи бежала так быстро, как только могла, скрипя костями.
- У меня есть план.
Они проковыляли по замороженному леднику к впадине, где Артемис Фаул лежал без сознания. Аморфоботы потоком двигались за ними, как мраморные шары, катящиеся к кеглям.
Жеребкинс нырнул в яму. Это было неэлегантно – кентавры не очень хорошие ныряльщики, и именно поэтому не составляют конкуренцию на соревнованиях по плаванию.
- Какой бы ни была твоя идея, она не работает, - крикнул он.
Элфи нырнула во впадину укрывающую Артемиса.
- Приложи лицо ко льду, - сказала она, - и задержи дыхание.
Жеребкинс проигнорировал ее, его вниманием завладел Ледяной Куб Артемиса, повернутый в их сторону.
- Кажется, пушка Артемиса собирается стрелять, - сказал он. Его научный интерес был задет, несмотря на ужасную смерть, приближающуюся к ним.
Элфи схватила кентавра за гриву и грубо потянула его к земле.
- Лицом вниз, удерживать дыхание. Это так трудно?
- Ох, - произнес Жеребкинс, - понятно.

Где-то было скопление тепла, потому что роботы застыли на мгновение, обмениваясь любопытным чириканьем. Но этот шум быстро заглушил тяжелый удар с последующим свистом.
- О-о-о-ох, - донесся хор аморфоботов, прораставших гелевыми перископами.
Жеребкинс закрыл один глаз и приподнял ухо.
- Пальнул, - заявил он, а затем, когда свист начал нарастать, решил, что, может быть, это и хорошая идея – сделать вдох и занять как можно больше отверстий.
«Это действительно должно быть больно», - подумал он и почему-то хихикнул, как четырехлетняя пикси.
Затем вся выбоина была погружена в оладья из плотно фасованных нано-пластин, которые проникали в каждую щель, покрывая находящихся в отверстии и полностью уничтожая все признаки тепла.
Аморфоботы попятились назад, подальше от загадочной субстанции, поискали вокруг свою цель, а затем, пожав своими круглыми плечами, покатились к своему родному шаттлу, который затем унес их всех сквозь поверхность подземных вулканов.
Под тягучей трясиной по-прежнему лежали эльфийка, кентавр и человек, пуская пузыри с дыханием.
- Сработало, - наконец ахнула Элфи.
- Закрой лицо, - отрезал Жеребкинс.
Элфи высвободила свою голову от слизи.
- Что ты мне говорил?
- Не принимай близко к сердцу, - сказал Жеребкинс, - мне просто нужно было нагрубить кому-то. У тебя есть идеи, как вытащить эту гадость из моей гривы? Кобыллина точно меня обреет.
- Согреет?
- Обреет меня. Ты глухая?
- Нет. Мои уши забиты этой дрянью.
Элфи отряхнула себя и Артемиса, используя датчики на перчатках, чтобы проверить жизненные показатели человека.
«Еще жив».
Она отклонила его голову назад, чтобы убедиться, что дыхательные пути были чистыми.
«Вернись к нам, Артемис. Ты нам нужен».
Аморфоботы ушли, и единственными признаками того, что они некогда присутствовали на леднике Ватнаёкуль, были канавки в снеге и во льду.
В воздухе было блаженно тихо, хотя и слегка потрескивал по-прежнему горящий военный шаттл.
Элфи отлепилась от Артемиса со звуком, будто гигантский лейкопластырь стягивают с влажной раны.
«Какой кошмар», - думала она. Вес шлема тянул ее голову вниз. Какая катастрофа.
Элфи осмотрелась, стараясь оценить ситуацию.
Командира Виниайа не стало, вместе с отрядом. Космический зонд ЛеППРКОНа был захвачен неизвестно кем и направился в сторону земной коры.
Зонд заблокировал ее связь с Гаванью, и было лишь вопросом времени, когда придут люди, чтобы выяснить причину вспышек и взрывов. И у нее не было магии на защитный экран.
- Давай, Артемис, - сказала она, ее голос отчаянно дрожал. - Мы в еще большей беде, чем раньше. Давай, ты же любишь невыполнимые задачи. Мне жаль, что я стреляла в тебя.
Элфи сдернула перчатку и удержала пальцы в воздухе, проверяя на всякий случай, не остались ли искры.
Нет. Никакой магии. Может, оно и к лучшему. Разум - это тонкий инструмент, и, вероятно, небрежность Артемиса по отношению к магии и вызвала его Комплекс Анлантиды.
Если Артемис хочет выздороветь, он должен сделать это старомодным способом, с помощью таблеток и электрошока.
«Я уже обеспечила ему первый шок», - подумала Элфи, глотая виноватый смешок.
Артемис повернулся на льду, щурясь из-за жидких нано-пластин, покрывших его лицо.
- Уухххх, - простонал он, - аййй гэ буиии.
- Подожди, - сказала Элфи, горстями черпая дрянь с его рта и ноздрей. - Давай, я помогу.
Его собственное изобретение текло из уголков его рта.
Что-то изменилось в его глазах. Они остались того же цвета, как и обычно, но стали как-то мягче.
Как во сне.
- Артемис? – произнесла она, ожидая резкий сварливый монолог, как например: «Естественно, Артемис. А ты кого ждала?» Но