Тема 3. Современные концепции культуры

План

    1. Культурология ХХ века.

    2. Социология культуры М. Вебера и А. Вебера.

    3. Проблемы философии культуры в экзистенциализме.

    4.Психологические и психоаналитические направления в культурологии.

    5. Неомарксистская культурология.

    6. Религиозная культурология.

    7. Современная культурная картина мира.

 

    1. Культурология ХХ века.

    До недавнего времени культура изучалась, в том числе и в высшей школе, в рамках давно сложившихся научных дисциплин: философии, истории, лингвистики, этнографии, искусствознания, археологии. Традиционные науки изучали отдельные виды и элементы культуры: язык, право, мораль, искусство. Однако, постепенно выяснилось, что такой подход узок и не дает целостного представления о культуре как явлении сложном, многогранном, представленном во всех сферах общественной жизни. В середине XX века началось формирование культурологии как общей, интегральной науки о культуре, как самостоятельной научной дисциплины. Культурология постепенно обретает свой статус, предмет, соответствующие ему методы исследования. Сам термин "культурология" стал употребляться еще с начала XIX столетия. В начале XX века американский ученый Л. Уайт (1900-1975) ввел термин "культурология" в широкий научный оборот и обосновал необходимость общей теории культуры.

    Большой вклад в разработку исторических и теоретических проблем культуры внесли и многие другие западноевропейские ученые. Среди них - английский этнограф и историк культуры Э. Тайлор, крупный английский религиовед и этнолог Д. Фрэзер, мыслитель - гуманист, исследователь культуры А. Швейцер, нидерландский историк культуры И. Хейзинга, крупные американские антропологи Ф. Боас, А. Кребер, К. Клакхон, испанский философ Х. Ортега - и - Гассет.

    В нашей стране интерес к общей теории культуры сформировался в 50 - е годы XX века. В 60 - е годы появились специальные работы, а 70 - 80 - е годы стали периодом интенсивного и динамичного развития общей теории культуры. Крупнейшие представители отечественной культурологической школы - С.С. Аверинцев, С.Н. Артановский, М.М. Бахтин, Е.В. Боголюбова, П.П. Гайденко, П.С. Гуревич, М.С. Каган, Н.И. Конрад, Д.С. Лихачев, А.Ф. Лосев, Ю.М. Лотман, Э.С. Маркарян, В.М. Межуев и др.

    В настоящее время культурология еще полностью не отделилась от философии и конкретных наук. Она формируется на базе этих наук и многое берет у них: категориальный аппарат, принципы, методологию и методику исследования.

    На современном этапе культурология предстает как наука, изучающая культуру как сложную систему, находящуюся в постоянном развитии и во взаимосвязях с другими системами и обществом в целом.

    Культурология включает два основных раздела:

- теоретическую культурологию;

- эмпирическую и прикладную культурологию.

    К теоретическому уровню относятся все виды познания культуры, которые обеспечивают разработку и построение научной теории культуры, т.е. логически организованной системы знаний о культуре, ее сущности, закономерностях функционирования и развития. В системе теоретического познания культуры различают общую и частные теории культуры. К основным проблемам общей теории культуры относятся проблемы ее сущности, структуры, функций, генезиса, исторической динамики, типологизации. Частные теории культуры изучают отдельные сферы, виды и стороны культуры. В их рамках исследуются экономическая, политическая, правовая, нравственная, эстетическая, религиозная культура, культура быта, сферы обслуживания, управления, культура личности, культура общения, управление культурой.

    К эмпирическому уровню относятся те формы научного познания культуры, благодаря которым обеспечивается накопление, фиксация, обработка и систематизация материала о конкретных культурах и их компонентах. Эмпирический уровень дает наиболее конкретное, детальное и многообразное знание о культуре.

    Прикладная культурология использует фундаментальные знания о культуре в целях решения практических задач, а также для прогнозирования, проектирования и регулирования культурных процессов.

Теоретический и эмпирический уровни исследования культуры органически взаимосвязаны и предполагают друг друга. Эмпирические исследования дают материал для теоретических обобщений и являются критерием проверки истинности и эффективности теоретической концепции. Теория логически объединяет эмпирические данные и дает им смысловое объяснение, интерпретацию.

Кроме того, теория направляет эмпирические исследования. Осознает или не осознает это исследователь, но именно теория,теоретический замысел, идея дают ориентиры по поводу того, что изучать, как изучать и для чего изучать.

    Насколько многообразно понятие культуры, настолько много и подходов к ее изучению. Но все многообразие подходов к изучению культуры, как правило, можно свести к двум основным направлениям, уходящим своими корнями в философские традиции XVIII в. и отвечающим на вопрос: Что есть культура? Орудие закабаления человека или же средство его облагораживания, превращения в цивилизованную личность?

    Направление, которое можно охарактеризовать как пессимистическое, иррациональное, берет свое начало в работах французского просветителя Жан Жака Руссо, который рассматривал человека как совершенное существо, а естественную на лоне природы жизнь — как наиболее правильную ее форму. Ущербность и вредность культуры Руссо видел как в существовании частной собственности, которая делает людей неравными (сочинение «Рассуждение о начале и основаниях неравенства»), так и в существовании абсолютизма — власти, антинародной по своей сути. Не меньшим злом он считал религию, искусство и науку, которые способствуют сохранению неравенства, не обеспечивая ни улучшения нравов, ни счастливой жизни людей.

    Из этих общих позиций немецкий философ Фридрих Ницше (1844 — 1900) делает вывод о том, что человек по своей природе вообще антикультурен, он стихийно ощущает, что культура есть зло и создана для его порабощения и подавления.

    Примыкает к иррациональным теориям культуры школа культурного психоанализа, основоположником которой считается австрийский психолог Зигмунд Фрейд (1856—1939). В своих работах Фрейд подчеркивал, что человек постоянно страдает от противоречий между собственными желаниями и предписывающих определенное поведение нормами культуры. А представитель школы психоанализа ЭрихФромм (1900—1980) пытался соединить фрейдовский психоанализ с марксистской теорией отчуждения

    В начале XX в. были сформулированы три фундаментальные теории развития западноевропейской культуры: О. Шпенглера, А. Щвейцера, М. Вебера.

    Немецкий философ О. Шпенглер в своей книге «Закат Европы» делает пессимистический вывод о том, что рационалистическая цивилизация, воцарившаяся в Западной Европе, представляет собой деградацию высших духовных ценностей культуры, поэтому и обречена. По Шпенглеру, понятия «культура» и «цивилизация» общезначимы, он считает, что культура — это организм, живущий примерно тысячу лет.В мировой истории философ вы-деляет восемь культур: египетскую, индийскую, вавилонскую, китайскую, греко-римскую, византийско-арабскую, западноевропейскую, культуру майя. Он предсказывает рождение и расцвет русской культуры.

    В отличие от теории О. Шпенглера другой немецкий ученый Макс Вебер (1864—1920) в своих произведениях «Аграрная история древнего мира», «Хозяйство и общество» и «Протестантская этика и дух капитализма» делает вывод о том, что никакого кризиса западноевропейской культуры нет, просто на смену прежним ценностным критериям пришли новые и прежде всего универсальная рациональность, изменившая представления об этой культуре. В происхождении западноевропейского капитализма Вебер решающую роль отводил протестантизму.

    Философ-гуманист А. Швейцер в своей работе «Распад и возрождение культуры» вслед за О. Шпенглером отмечает упадок и кризис западноевропейской культуры, но считает их не фатальными, а спасение культуры — возможным. По Швейцеру, культура слагается из господства человека над силами природы и над самим собой, когда свои помыслы и страсти личность согласует с интересами общества.

    Оригинальную концепцию социологии культуры, повлиявшую на решение проблем типологических исследований культуры, создал П. А. Сорокин (1889-1968).

    В тесной связи с космосом рассматривал жизнь человечества русский ученый А.Л. Чижевский (1897—1964). Им была создана концепция, раскрывающая специфику взаимодействия космоса и исторического процесса, идущего на Земле.

    Большое воздействие на современные научные представления о культурном процессе оказали взгляды русского ученого В.И. Вернадского (1863— 1945), создавшего учение о ноосфере (сфере разума) и ее воздействии на все биологические и геологические процессы, происходящие на нашей планете.

Один из самых ярких представителей экзистенциализма Карл Ясперс

(1883—1969) в отличие от популярной во всей Европе первой половины века теории культурных циклов, развитой сначала О. Шпенглером, а позднее А. Тойнби (1889—1975), делает акцент на том, что человечество имеет единое

происхождение и единый путь развития. Он вводит понятие осевое время.

    Ось мировой истории, — пишет К. Ясперс, — если она вообще существует, может быть обнаружена только эмпирически, как факт, значимый для всех людей... Эту ось следует искать там, где возникли предпосылки, позволившие человеку стать таким, каков он есть... Эту ось мировой истории следует отнести, по-видимому, ко времени около 500 лет до н. э., к тому духовному процессу, который шел между 800 и 200 гг. до н. э. Тогда произошел самый резкий поворот в истории. Появился человек такого типа, какой сохранился и по сей день.

    Это и есть осевое время по К. Ясперсу. Он характеризует его тем, что в это время происходит много необычайного. В Китае жили тогда Конфуций и Лао-цзы, возникли все направления китайской философии. В Индии возникли Упанишады3, жил Будда4, в философии Индии, как и в Китае, были рассмотрены все возможности философского постижения действительности, вплоть до скептицизма, софистики, нигилизма и материализма; в Иране За-ратустра5 учил о мире, где идет борьба добра со злом; в Палестине выступали пророки Илия, Исайя, Иеремия и Второисайя; в Греции — это время Гомера, философов Парменида, Гераклита, Платона, трагиков, Фукидида и Архимеда. Все то, что связано с этими именами, возникло почти одновременно в течение немногих столетий независимо друг от друга.

    Новое возникшее в эту эпоху в трех упомянутых культурах сводится к тому, что человек осознает бытие в целом, самого себя и свои границы.

В эту эпоху были разработаны основные категории, которыми мы мыслим по сей день, заложены основы мировых религий, и сегодня влияющих на жизнь миллионов людей. Во всех направлениях совершался переход к универсальности.

    Отталкиваясь от осевого времени, К. Ясперс намечает следующую структуру мировой истории:

    1. Осевое время знаменует собой исчезновение великих культур древности, существовавших тысячелетиями. Оно растворяет их, вбирает их в себя, предоставляет им гибнуть. Древние культуры продолжают существовать лишь в тех своих элементах, которые вошли в осевое время, восприняты новым началом.

    2. Тем, что свершилось тогда, что было создано и продумано в то время, человечество живет вплоть до сего времени. В каждом своем порыве люди, вспоминая, обращаются к осевому времени. С тех пор принято считать, что воспоминание и возрождение возможностей осевого времени — Ренессанс — ведет к духовному подъему. Возврат к этому началу — постоянно возвращающееся явление в Китае, Индии и на Западе.

    3. В начале осевое время ограничено в пространственном отношении, но исторически оно становится всеохватывающим.

    Все вышесказанное К. Ясперс резюмирует следующим образом:

осевое время, принятое за отправную точку, определяет вопросы и масштабы, прилагаемые ко всему предшествующему и последующему развитию.

    Таким образом, категория «культура» обозначает содержание совместной жизни и деятельности людей, представляющее собой биологически ненаследуемую созданную людьми искусственную среду существования и самореализации, источник регулирования социального взаимодействия и поведения.

    1. Теория культурно-исторических типов Н. Данилевского. В конце XIX века в мировой культурологической науке необычайно популярна была концепция локальных цивилизаций, родоначальником которой стал русский учёный Н.Я.Данилевский. В этой концепции разрабатывается идея неповторимости исторических явлений, уникальности культурно-исторического опыта отдельных народов. В её основу положена мысль Вико о развитии всех народов через 3 стадии, подобные тем, через которые проходит человеческое существо.

    Николай Яковлевич Данилевский (1822-1885) - публицист, социолог и естествоиспытатель, один из многих русских умов, предвосхитивших оригинальные идеи, возникшие позднее на Западе. В частности, его взгляды на культуру удивительно созвучны концепциям двух виднейших мыслителей ХХ в. - О. Шпенглера и А. Тойнби. Сын заслуженного генерала, Данилевский, однако, с юных лет посвятил себя естественным наукам, а также увлекался идеями утопического социализма. После получения кандидатской степени он за участие в революционно-демократическом кружке петрашевцев (к нему принадлежал и Ф.М. Достоевский) был арестован, три месяца провел в Петропавловской крепости, но сумел избежать суда, и оказался высланным из Петербурга. В дальнейшем как профессиональный естествоиспытатель, ботаник и специалист по рыбоохране служил по департаменту сельского хозяйства; в научных командировках и экспедициях объездил значительную часть России, вдохновившись на большой культурологический труд.

    Будучи идеологом панславизма - течения, провозглашавшего единство славянских народов, - Данилевский задолго до О. Шпенглера в своем главном сочинении "Россия и Европа" (1869) обосновывал идею о существовании так называемых культурно-исторических типов (цивилизаций), которые, подобно живым организмам, находятся в непрерывной борьбе друг с другом и с окружающей средой. Так же как и биологические особи, они проходят стадии зарождения, расцвета и гибели. Начала цивилизации одного исторического типа не передаются народам другого типа, хотя и подвергаются определенным культурным влияниям. Каждый "культурно-исторический тип" проявляет себя в четырех сферах: 1) религиозной, 2) культурной, 3) политической и 4) социально-экономической. Их гармония говорит о совершенстве той или иной цивилизации. Ход истории выражается в смене вытесняющих друг друга культурно-исторических типов, проходящих путь от "этнографического" состояния через государственность до цивилизованного уровня.

    Цикл жизни культурно-исторического типа состоит из 4-х периодов и продолжается около 1500 лет, из которых 1) подготовительный (1000 лет), 2) "этнографический" период (примерно 400 лет) - становление государственности, 3) 50-100 лет - расцвет всех творческих возможностей того или иного народа; 4) завершается цикл длительным периодом упадка и разложения. В наше время особенно актуальна мысль Данилевского о том, что необходимым условием расцвета культуры является политическая независимость. Без нее невозможна самобытность культуры, т.е. невозможна сама культура, "которая и имени того не заслуживает, если не самобытна". С другой стороны, независимость нужна для того, чтобы родственные по духу культуры, скажем, русская, украинская и белорусская, могли свободно и плодотворно развиваться и взаимодействовать, сохраняя в то же время общеславянское культурное богатство.

     В своем труде “Россия и Европа” Данилевским рассматривались причины противостояния Восточной и Западной цивилизаций и агрессивного отношения Запада к России. В результате размышлений автор делает вывод о принадлежности их к разным культурно-историческим типам. Выделенные им культурно-исторические типы замкнуты, автономны, независимы. Каждый из них развивает то начало, которое было заложено в особенностях его духовной природы и зависело от внешней среды.

    Все цивилизации в своём развитии проходят 3 возраста, подобные человеческим и природным. Это несовершеннолетие, совершеннолетие и старость. Все народы были разделены Данилевским на 3 группы:

    -   позитивные творцы истории, которые сумели создать собственный культурно-исторический тип (египетский, китайский, ассиро-вавилонский, индийский, иранский, еврейский, греческий, римский, романо-германский, аравийский);

    -   негативные творцы истории (гунны, монголы, турки). Как “божий кнут” они секут дряхлеющие цивилизации;

    -   племена, которые не смогли создать собственный культурно-исторический тип. Они составляли этнографический материал для использования творческими народами с целью обогащения своих цивилизаций (прусы).

    Каждая из цивилизаций развивает одно или несколько лежащих в её основании начал. И ни одна из них не может, поэтому претендовать на первенство. Греческая цивилизация была созидательницей в эстетической области; семиты – в религиозной; римляне – в области права и государственного устройства. Данилевский надеется, что славянский тип, перед которым самые радужные перспективы, впервые в мировой истории сможет представить выдающиеся достижения во всех 4 основных направлениях.

    Отрицая существование единой мировой культуры, Данилевский выделял 10 культурно-исторических типов (египетский, китайский, ассиро-вавилонский, индийский, иранский и др.), частично или полностью исчерпавших возможности своего развития. Одной из позднейших стала европейская романо-германская культурная общность. Качественно новым и имеющим большую историческую перспективу Данилевским провозглашается славянский культурно-исторический тип, призванный объединить во главе с Россией все славянские народы в противовес Европе, якобы вступившей в период упадка. Идеи Данилевского были тесно связаны со славянофильством и во многом носили мессианский характер. Он неоднократно подчеркивал, что «Европа не только нечто нам чуждое, но даже враждебное, что ее интересы не только не могут быть нашими интересами, но в большинстве случаев прямо им противоположны».

    Как бы ни относиться ко взглядам Данилевского, они до сих пор, как и в свое время, питают и питали имперскую идеологию и подготовили появление такой современной общественной науки, как геополитика, тесно связанная с цивилизационным подходом к истории.

 

    2. Культурологическая концепция О.Шпенглера. Освальд Шпенглер (1880—1936) — немецкий философ и историк культуры, автор сенсационного в свое время труда «Закат Европы» (1921-1923).

    Необычна творческая биография немецкого мыслителя. Сын мелкого почтового служащего, Шпенглер не имел университетского образования и смог закончить лишь среднюю школу, где изучал математику и естественные науки; что касается истории, философии и искусствознания, в овладении которыми он превзошел многих своих выдающихся современников, то Шпенглер занимался ими самостоятельно, став примером гениального самоучки. Да и служебная карьера Шпенглера ограничилась должностью учителя гимназии, которую он добровольно оставил в 1911 г. На несколько лет он заточил себя в маленькой квартире в Мюнхене и занялся осуществлением своей заветной мечты: писал книгу о судьбах европейской культуры в контексте мировой истории — «Закат Европы», выдержавшую только в 20-е годы 32 издания на многих языках и принесшую ему сенсационную славу «пророка гибели западной цивилизации».

    В 1928г. вышла книга «Закат Европы», где Шпенглер изложил свои взгляды на природу становления и развития культуры.

    Жизнь первична, но не сводится к монотонному биологическому существованию. Жизнь – творческий прорыв в будущее, она лишь отчасти и символически выражает себя в культуре – верованиях, образах, архитектурных сооружениях, социальных учреждениях. Жизнь – глубже и богаче культур, она представляет собой освобожденную от моральных оболочек «истину», реальность, свободу духа.

    Исследуя всемирную историю, Шпенглер отвергает схему деления ее на древний мир – Средние века – Новое время. Для него всемирная история – общая биография великих культур, а вся жизнь – бесконечное зарождение и гибель культур. Культуры рассматриваются им как организмы, каждый из которых обладает жесткой внутренней организацией, обособлен от других, подобных ему организмов и абсолютно неповторим. У каждой культуры, как и у человека, есть свое детство, юность, возмужалость и старость. Продолжительность их существования – 1200-1500 лет.

    Культура – антитеза жизни – возникает из стремления к самовыражению коллективной души народа. Родившись на фоне определенного ландшафта, «душа культуры» выбирает свой «первосимвол» (первофеномен), из которого, как из эмбриона, формируются затем все ее органы и ткани. Главная задача философии – «схватить» первосимвол каждой культуры, а затем вывести из него все богатство этой культуры: формы искусства, науки, политики и т.д.

    Так, по Шпенглеру, античная греческая «душа культуры», родившись на фоне замкнутого пространства гор, островов, полуостровов, выбирает своим первосимволом единичное прекрасное тело. Телесность, образность, зрительная оформленность характерны для сознания греков.

    Европейская «душа», родившись на бескрайних просторах Северной Европы, отождествляет себя с чистым, безграничным пространством. Ее мотив – устремленность вдаль, в бесконечность. Эта душа способна исключить из картины мира все телесно-осязаемое и видимое, но она не может исключить первичных ощущений пространства и времени (первосимвол). Бог европейцев – невидим, вечен, бесконечен, всесилен. Бог есть идея, а не чувственный образ. Особое отношение к пространству и времени определяет и весь умострой европейца. Он больше живет не «теперь и здесь», как грек, а в прошлом и будущем. Ностальгия о прошлом и мечта, о прекрасном будущем – характерные черты европейского искусства.

    Последний завершающий этап в развитии культуры Шпенглер называет «цивилизацией». Переход к цивилизации есть разложение и гибель культуры. Для цивилизации характерно отрицание самой «жизни», отказ от непосредственного и творческого восприятия мира. С наступлением цивилизации художественное и литературное творчество делается внутренне ненужным, поэтому Шпенглер предлагает отказаться от них и предаться чистому техницизму. Другая сфера приложения сил цивилизованного человека – политика, которая, в отличие от культуры, организует общество не вглубь, а вширь.

    Вряд ли кто оказал такое заметное влияние на культурологическую мысль первой трети XX в., как Шпенглер. Подобно Ницше, он был ярким представителем, так называемой философии жизни, противопоставляя в процессе познания живую интуицию «мертвому» рационализму и опираясь при определении культуры не на ее материально-техническую сторону, а на ее органическую природу. Он считается классиком цивилизационного подхода к истории, т.е. такого ее рассмотрения, когда историческими субъектами выступают не отдельные народы и государства, а их обширные многовековые конгломераты, объединенные общей, прежде всего духовной культурой. В этом Шпенглер повторял Н.Я. Данилевского и так же, как он, был одним из самых последовательных критиков европоцентризма и теории непрерывного прогресса человечества, считая Европу уже обреченным и умирающим его звеном.

    Шпенглеру принадлежит и наиболее распространенная трактовка различий между понятиями «культура» и «цивилизация», подробно развитая им в книге «Закат Европы», где он рассматривает историю как чередование культур, каждая из которых представляется им в виде некоего «организма», спаянного внутренним единством и обособленного от других, подобных ему «организмов». Существование общечеловеческой преемственности в культуре Шпенглер отрицает. В истории человечества он выделяет 8 культур: египетскую, индийскую, вавилонскую, китайскую, греко-римскую, византийско-исламскую, западноевропейскую и культуру майя в Центральной Америке. В качестве новой культуры, по Шпенглеру, грядет русско-сибирская культура. Ныне существует западноевропейская, которая клонится к закату, но зарождается новая, русско-сибирская, за которой – будущее.

    Каждому культурному «организму» отмерен примерно тысячелетний срок существования, всякое глубинное и плодотворное взаимодействие между ними невозможно. Умирая, каждая культура вырождается в цивилизацию, переходит от творческого порыва к бесплодию, от развития к застою, от «души» к «интеллекту», от героических «деяний» к утилитарной работе. Такой переход для греко-римской культуры произошел, по Шпенглеру, в эпоху эллинизма (III—I века до н.э.), а для западноевропейской культуры в XIX ст. С наступлением цивилизации начинает преобладать массовая культура, художественное и литературное творчество теряет свое значение, уступая место бездуховному техницизму и спорту. В 20-е годы «Закат Европы», по аналогии с гибелью Римской империи, воспринимался как предсказание апокалипсиса, гибели западноевропейского общества под натиском новых «варваров» — революционных сил, надвигавшихся с Востока. История, как известно, не подтвердила пророчеств Шпенглера, а новой «русско-сибирской» культуры, под которой подразумевалось так называемое социалистическое общество, не получилось.

    3. Теория круговорота цивилизаций А.Тойнби. Арнольд Джозеф Тойнби (1889—1975) – английский историк и социолог, автор 12-томного «Исследования истории» (1934—1961) – труда, в котором он (на первом этапе не без влияния О. Шпенглера) так же стремился осмыслить развитие человечества в духе круговорота «цивилизаций», употребляя этот термин в качестве синонима «культуры».

    А.Дж. Тойнби происходил из английской семьи среднего достатка; следуя примеру своей матери - преподавателя истории, закончил Оксфордский университет и британскую Археологическую школу в Афинах (Греция). Вначале он увлекался античностью и трудами Шпенглера, которого как историк культуры впоследствии превзошел. С 1919 по 1955 г. Тойнби был профессором греческой, византийской, а позднее и всемирной истории в Лондонском университете. В годы первой и второй мировых войн он одновременно сотрудничал с МИДом, был членом британских правительственных делегаций на Парижских мирных конференциях в 1919 и 1946 гг., а также руководил Королевским институтом международных отношений. Значительную часть жизни ученый посвятил написанию своего знаменитого труда — энциклопедической панорамы развития мировой культуры.

    Первоначально Тойнби рассматривал историю как совокупность параллельно и последовательно развивающихся «цивилизаций», генетически мало связанных одна с другой, каждая из которых проходит одинаковые этапы от подъема к надлому, распаду и гибели. Позднее он пересмотрел эти взгляды, придя к заключению, что все известные культуры, питаемые мировыми религиями (христианством, исламом, буддизмом и др.), суть ветви одного человеческого «древа истории». Все они имеют тенденцию к единству, и каждая из них — его частица. Всемирно-историческое развитие предстает в виде движения от локальных культурных общностей к единой общечеловеческой культуре. В отличие от О. Шпенглера, выделявшего всего 8 «цивилизаций», Тойнби, опиравшийся на более широкие и современные исследования, насчитывал их от двух до трех десятков, позднее остановившись на тринадцати, получивших наиболее законченное развитие.

Движущими силами истории, помимо божественного «провидения», Тойнби считал отдельных выдающихся личностей и «творческое меньшинство». Оно отвечает на «вызовы», бросаемые данной культуре внешним миром и духовными потребностями, в результате чего обеспечивается поступательное развитие того или иного общества. При этом «творческое меньшинство» ведет за собой пассивное большинство, опираясь на его поддержку и пополняясь за счет его лучших представителей. Когда же «творческое меньшинство» оказывается неспособным воплотить в жизнь свой мистический «жизненный порыв» и ответить на "вызовы" истории, оно превращается в «господствующую элиту», навязывающую свою власть силой оружия, а не авторитетом; отчужденная же масса населения становится «внутренним пролетариатом», который совместно с внешними врагами в конечном счете разрушает данную цивилизацию, если она раньше не гибнет от естественных катастроф.

    Не отрицая поступательного развития человечества, Тойнби видел его, прежде всего в духовном совершенствовании, в религии, которая в будущем станет единой общечеловеческой религией. Объективно опровергая своими работами расизм и «европоцентризм», Тойнби сочувственно относился к национально-освободительному движению, выступал за сотрудничество и взаимопонимание между всеми народами, за их культурное самоопределение, позволяющее сохранять этническое разнообразие мира перед лицом угрожающей ему «вестернизации». Понимал он и опасность этого процесса применительно к современной России, и соглашался с довольно распространенной гипотезой о том, что коммунистические идеи и революционное брожение исторически заносились в Россию именно с Запада.

    Главной отличительной чертой Тойнби как теоретика и историка культуры было беспристрастно-плюралистическое видение человечества как семьи равноправных народов, исключающей какое-либо национальное или региональное высокомерие и применение силы. К пресловутой «западной» (прежде всего американской), цивилизации, постепенно захлестывающей весь мир и ныне претендующей на свою единственность, английский интеллектуал относился достаточно критически, имея в виду ее бездуховность, потребительство и экономическую агрессивность, часто прикрываемую якобы общечеловеческими идеалами. К сохраняющемуся и поныне определенному геополитическому недоверию между Россией и Европой он относился так. «Если мы посмотрим на столкновение между Россией и Западом глазами историка, - писал он в 1952 г., - то увидим, что буквально целые столетия вплоть до 1945 года у русских были все основания глядеть на Запад с не меньшим подозрением, чем мы сегодня смотрим на Россию».

    К числу наиболее представительных теорий цивилизаций относится, прежде всего, теория А. Тойнби (1889—1975), который продолжает линию Н.Я. Данилевского и О. Шпенглера. Его теория может считаться кульминационным пунктом в развитии теорий «локальных цивилизаций». Монументальное исследование А. Тойнби «Постижение истории» многие ученые признают шедевром исторической и макросоциологической науки. Английский культуролог начинает свое исследование с утверждения, что истинной областью исторического анализа должны быть общества, имеющие как во времени, так и в пространстве протяженность большую, чем национальные государства. Они называются «локальными цивилизациями».

Таких развившихся «локальных цивилизаций» Тойнби насчитывает более двадцати. Это — западная, две православных (русская и византийская), иранская, арабская, индийская, две дальневосточных, античная, сирийская, цивилизация Инда, китайская, минойская, шумерская, хеттская, вавилонская, андская, мексиканская, юкатанская, майя, египетская и др. Он указывает также на четыре остановившиеся в своем развитии цивилизации — эскимосскую, момадическую, оттоманскую и спартанскую и пять «мертворожденных».

    Однако сразу возникает вопрос: почему некоторые общества, подобно многим примитивным группам, становятся неподвижными на ранней стадии своего существования и не складываются в цивилизации, тогда как другие достигают этого уровня? Ответ Тойнби таков: генезис цивилизации нельзя объяснить ни расовым фактором, ни географической средой, ни специфической комбинацией таких двух условий, как наличие в данном обществе творческого меньшинства и среда, которая не слишком неблагоприятна и не слишком благоприятна.

Группы, в которых налицо эти условия, складываются в цивилизации. Группы, не обладающие ими, остаются на доцивилизованном уровне. Механизм рождения цивилизаций в этих условиях сформулирован как взаимодействие вызова и ответа. Среда намеренно неблагоприятная непрерывно бросает вызов обществу, общество через свое творческое меньшинство отвечает на вызов и решает проблемы. Такое общество не знает покоя, оно все время в движении, благодаря движению оно рано или поздно достигает уровня цивилизации.

Возникает и второй вопрос: почему четыре цивилизации дальнезападная христианская (ирландская), дальневосточная Христианская (несторианская в Средней Азии), скандинавская и сирийская развивались ненормально и родились мертвыми. Тойнби пытается понять, отчего пять цивилизаций (полинезийская, эскимосская, кочевая, спартанская и оттоманская) застыли в своем развитии на ранней стадии, тогда как остальные успешно развивались.

Рост цивилизации, по мнению ученого, отнюдь не сводится к географическому распространению общества. Он не вызывается им. Если географическое распространение с чем-нибудь положи, тельно связано, то скорее с задержкой развития и с разложением, чем с ростом. Подобным же образом рост цивилизаций не ограничивается и не вызывается техническим прогрессом и растущей властью общества над физической средой. Какого-то четкого соотношения между прогрессом техники и прогрессом цивилизации культуролог не признает.

    Тойнби считает, что рост цивилизации состоит в прогрессивном и аккумулирующем внутреннем самоопределении или самовыражении цивилизации, в переходе от более грубой к более тонкой религии и культуре. Рост — это непрерывное «отступление и возвращение» харизматического (богоизбранного, предназначенного свыше к власти) меньшинства общества в процессе всегда нового успешного ответа на всегда новые вызовы среды внешнего окружения.

    Интересна мысль Тойнби о том, что растущая цивилизация — это постоянное единство. Ее общество состоит из творческого меньшинства, за которым свободно следует, подражая ему, большинство — внутренний пролетариат общества и внешний пролетариат варварских соседей. В таком обществе нет братоубийственных схваток, нет твердых, застывших различий. В результате процесс роста представляет собой рост целостности и индивидуального своеобразия развивающейся цивилизации.

    И еще один, третий вопрос: как и почему цивилизации «надламываются, разлагаются и распадаются»? Не менее 16 из 26 цивилизаций сейчас «мертвы и погребены». Из оставшихся в живых десяти цивилизаций «полинезийская и кочевая... находятся сейчас при последнем издыхании; а семь из восьми других в большей или меньшей степени — под угрозой уничтожения или ассимиляции нашей западной цивилизацией». Более того, не менее шести из этих семи цивилизаций обнаруживают признаки надлома и начавшегося разложения.

    Упадок, как считает Тойнби, нельзя приписать космическим причинам, географическим факторам, расовому вырождению или натиску врагов извне, который, как правило, укрепляет растущую цивилизацию. Нельзя объяснить его и упадком техники и технологии, ибо во всех случаях упадок цивилизации является причиной, а упадок техники — следствием или симптомом первого.

    Сам упадок — это не единовременный акт, а весьма длительная стадия, которая, согласно Тойнби, состоит из надлома, разложения и гибели цивилизаций. Между надломом и гибелью цивилизации нередко проходят столетия, а иногда и тысячелетия. Так, например, надлом египетской цивилизации произошел в XVI в. до н.э., а погибла она только в V в. н.э. Период между надломом и гибелью охватывает почти 2000 лет «окаменевшего существования», «жизни в смерти». Но как бы долго это ни длилось, судьба большинства, если не всех, цивилизаций влечет их к конечному исчезновению, раньше или позже. Что касается западного общества, то оно, видимо, по Тойнби, обнаруживает все симптомы надлома и разложения. Но все же он считает, что мы.можем и должны молиться, чтобы нам не было отказано в отсрочке, причем просить ее вновь и вновь с сокрушенным духом и сердцем, полным раскаяния.

    Подробный анализ повторяющихся моментов, симптомов и фаз упадка цивилизаций дается в разных томах исследования Тойнби. Здесь можно коснуться только некоторых. Творческое меньшинство, опьяненное победой, начинает «почивать на лаврах», поклоняться относительным ценностям, как абсолютным. Оно теряет свою харизматическую привлекательность, и большинство не подражает и не следует ему. Поэтому приходится все больше и больше использовать силу, чтобы контролировать внутренний и внешний пролетариат. В ходе этого процесса меньшинство организует «универсальное (вселенское) государство», подобное Римской империи, созданной эллинистическим господствующим меньшинством для сохранения себя и своей цивилизации; вступает в войны; становится рабом косных установлении; и само ведет себя и свою цивилизацию к гибели.

    Именно в такие периоды «внутренний пролетариат» отделяется от меньшинства и часто рождает «универсальную (вселенскую) церковь», например, христианство или буддизм, как свою собственную веру и установление. Таким образом, нетворческие силы общества совершают творческий акт.

    Это, вообще говоря, одно из многочисленных противоречий в системе Тойнби. Когда «универсальное государство» господствующего меньшинства рушится, «универсальная церковь» внутреннего пролетариата (например, христианство) служит мостом и основанием для новой цивилизации, отчужденной и в то же время дочерней по отношению к прежней.

    А как поступает в такой ситуации внешний пролетариат? Стремится врасти в старую цивилизацию? Отнюдь, нет. Он организуется и начинает штурмовать падающую цивилизацию. Таким образом, раскол входит в тело и душу цивилизации. Он приводит к росту распрей и братоубийственным войнам... Раскол в душе обнаруживает себя в глубоком изменении настроенности и поведения членов разлагающегося общества. Он ведет к возникновению четырех типов личностей и «спасителей»: архаистов, футуристов (спасителей с мечом), отреченных и безразличных стоиков и, наконец, преображенного религиозного спасителя, нашедшего опору в сверхчувственном мире Бога.

    В такие времена чувство затерянности в потоке, чувство греха все возрастают. Половая распущенность и смещение принципов (синкретизм) становятся господствующими. Вульгаризация и «пролетаризация» захватывают искусства и науки, философию и язык, религию и этику, нравы и установления. За исключением преображения, никакие усилия и спасители не могут остановить разложения. В лучшем случае, как отмечалось, цивилизация «окаменевает» и может века и даже тысячелетия существовать в этой форме «жизни и смерти». Но рано или поздно она обычно исчезает. Единственный плодотворный путь — это путь преображения, перенос цели и ценностей в сверхчувственное царство Божие. Оно не может остановить разложение данной цивилизации, но может послужить посевом, из которого вырастает новая дочерняя цивилизация. Таким образом, это шаг вперед в вечном процессе возвышения от человека к сверхчеловеку, от «града человеческого к граду Божьему», как предельному итогу человека и цивилизации. Эти свои рассуждения Тойнби заканчивает почти на апокалиптической ноте: «Цель преображения — дать свет тем, кто погряз во тьме... Она достигается в поисках царства Божьего, чтобы привести его жизнь в действие... Таким образом, цель преображения — царство Божие...»

Следовательно, вся человеческая история или весь процесс цивилизации превращается в творческую традицию. Через отдельные цивилизации и их ритмы, совпадающие в единстве, но конкретно различные, реальность разворачивает свое богатство и ведет от «подчеловека» и «подцивилизации» к человеку и цивилизации, а в итоге к сверхчеловеку и преображенной сублимированной (эфирной) сверхцивилизации царствия Божьего.

    Деятельность духа, струящегося по земле и влекущего свои нити по ткацкому станку времени, — это история человека, как он себя проявляет в генезисе и росте, в разложении человеческих обществ. Во всем этом колыхании жизни мы можем слышать биение основного ритма вызова и ответа, отступления и возвращения, расстройства и соединения, отчуждения и усыновления, раскола и возрождения.

    Вечные повороты колеса — не пустое повторение; если с каждым поворотом они влекут колесницу все ближе к цели, и если «возрождение» означает рождение чего-то нового, то колесо существования — не просто дьявольская выдумка, не простое средство подвергнуть вечной муке осужденного Иксиона. Творение не было бы творческим, если бы оно не поглощало в себе все существующее на небе и на земле.

    4.Теория социокультурной динамикиП. Сорокина. Питиримом Сорокиным разработана теория волнообразной социокультурной динамики

Культура реализует основополагающий принцип мироощущения и мировоззрения во всех своих элементах (системах "низкого уровня"). Это касается искусства, религии, политики, права, морали, причем, в каждом отдельном феномене культуры присутствует "ядро" и "периферия". Доминирующие черты каждого отдельного феномена представляют собой основополагающий принцип, ценность данного типа культуры. Так, для европейского средневековья главная истина, ценность - Бог. Сорокин оптимистически характеризует исторический процесс: если культура находится в кризисе (как, по его мнению, современная западная), это означает, что данная мировоззренческая суперсистема исчерпала себя и зарождаются новые основания для формирования иного культурного типа.

Динамика открытий и изобретений.

    Этические идеалы и юридические нормы также в обобщенном виде создают идеациональную, идеалистическую и чувственную систему этики и права. В идеациональном умонастроении (иудаизм, христианство, индуизм, буддизм, зороастризм, ислам и др.) высшей этической ценностью признаётся сверхчувственный мир Бога или Абсолюта. Чувственный мир малозначен и второстепенен. В буддизме, например, все чувственные ценности (богатство, золото, удовольствие, власть) не признаются на уровне заповедей. Нормы этики и права исходят от Абсолюта и закрепляются в священных текстах. К чувственным удовольствиям все идеациональные системы относятся негативно, так как главной целью становится путь достижения потустороннего.

    Чувственные же этические нормы (высшая цель - наслаждение, делай всё, что пожелаешь, человек человеку волк) приближены к земным удовольствиям, так как ориентированы на получение наслаждения от жизни. Само понятие счастья здесь другое. Если в идеациональных культурах счастье - в приближении и слиянии с Абсолютом, то чувственная этика подразумевает комфорт и максимальное удобство.

    Идеалистические этические нормы есть синтез идеациональных и чувственных. Они включают в себя и признание Абсолюта как высшей ценности, и положительную оценку чувственных ценностей.

    В средние века в европейской культуре чувственная этика практически отсутствует, но с XV века она постепенно вытесняет идеациональную, достигая своего пика в эпоху Ренессанса и Реформации.

    В чувственной культуре правовая система создаётся человеком и направлена большей частью на подчинение одной группы людей другой. В законы постоянно могут вносится некоторые изменения, если это в интересах правящей верхушки. Целью правовой санкции становится перевоспитание преступника, безопасность общества или возмездие. Все отношения в чувственной культуре складываются либо на основе договора, соглашения сторон, либо являются общеобязательными, так как навязываются властными структурами. Правительство, которое проводит подобный кодекс, - "не теократическое, а светское, основанное либо на военной или физической силе, на богатстве или способностях, либо на доверии избирателей. Так как для легальности авторитета права не требуется никакой божественной или сверхчувственной санкции, то нет и возможности для возвышения влиятельной теократической власти." Таким образом, социодинамическая модель Питирима Сорокина представляет собой последовательную смену определенных типов культур, выделяемых на основе ведущих представлений о мире и методах его описания. Этот процесс выражается в трех фазах единого цикла, через которые проходят все основные сферы социокультурной системы (архитектура, скульптура, живопись; музыка, литература, театр, искусствоведение; религия, философия, наука; естественно-научные и технико-технологические изобретения; мораль и право; политика; экономика; политические конфликты; религиозная деятельность; семейно-брачные отношения; исторический тип личности; мировоззрение; формы свободы; государственное правление). Причём, в динамике каждой из этих сфер прослеживаются три стадии, после завершения которых цикл возобновляется. Сорокин называет: идеациональную стадию, в которой преобладают процессы познания; идеалистическую стадию, где ведущей становится идеология; чувственную стадию с доминированием сенсорного переживания.

    На первой стадии происходит освоение мира, создаются разнообразные (предметные, лингвистические, познавательные, технологические, нормативные) формы, позволяющие создавать организационные структуры. На второй стадии эти формы фиксируются в качестве культурных норм, накладывающих определенные ограничения на человеческую деятельность. На третьей стадии сложившиеся и устоявшиеся рамки социокультурных норм становятся слишком узкими для приобретенного инновационного опыта, что и побуждает людей вновь обратиться к чувственному переживанию для обоснования своих действий.

    Характерно, что каждой из вышеохарактеризованных стадий соответствует свой тип личности. Особо следует отметить, что концепция П.Сорокина является попыткой сконструировать свободную от линейности, эволюционизма и теории прогресса модель течения макропроцессов культуры. Эта модель, несмотря на огромный эмпирический материал, приведенный для ее подтверждения, тем не менее выступает некоей идеализацией, идеальной моделью, на что вполне однозначно обращал внимание и сам П.Сорокин.

    Таким образом, П.Сорокин оригинально и своеобразно трактует процесс развития, становления и функционирование культуры как социального феномена, а, следовательно, объекта социологического исследования. П.Сорокин вносит огромный вклад в развитие мировой социологии, его идеи легли в основу деятельности ряда социологических школ.

    5. Структурная антропология. К. Леви-Стросса. Создатель структурной антропологии, использовал методы структурной лингвистики в этнологии – дисциплине, занимающейся, согласно его определению, сравнением этнографических описаний и выявляющей бессознательные структуры, которые лежат в основе социальных установлений, верований или обычаев.Философ по образованию, он занялся этнологией примитивных обществ, увидев в конкретно-научном структурном анализе перспективный путь решения проблем антропологии.

    И социальные институты, и бессознательное для Леви-Стросса – знаковые системы, языки, общие структурные законы которых выявляет структурная антропология. Стремясь дать рациональное объяснение культурных фактов, этнология обращается к базовым объективным процессам, располагающимся на уровне коллективного бессознательного.Этнолога интересует не что люди думают, как они понимают и интерпретируют правила социальной жизни, а объективные бессознательные законы,управляющие жизньюпомимо того, осознают это сами деятели или нет. Именно законы бессознательного раскрывают загадки функционирования норм человеческой жизни: брачные правила, правила удовлетворения пищевых потребностей, религиозные верования, магические и ритуальные действия и др. Обращение к бессознательному Фрейда и Юнга было обусловлено натуралистическими установками Леви-Стросса, стремлением избежать субъективизма и ценностных предпочтений.

    Работа «Элементарные структуры родства» (1949), принесшая Леви-Строссу известность, была продиктована стремлением сделать этнологию более научной путем использования точных методов фонологического анализа в исследовании системы родства и брачных правил племени южноамериканских индейцев. Следуя принципам фонологического анализа, автор выделил основные термины родства, которые не существуют как самостоятельные смысловые единицы, то есть независимо от дифференциальных отношений, куда они входят и где получают смысл во взаимной детерминации. Смысл для Леви-Стросса – это результат, эффект, производимый в структуре, являющейся сетью отношений между терминами. Так, простейшую структуру родства образуют четыре отношения терминов: брат/сестра, муж/жена, отец/сын, племянник матери/сын сестры. Комбинации терминов родства соответствуют установки между родственниками, которые производят те или иные единичные «воплощения» структуры в реальности брачных связей. Все отношения близости осмыслены в концепции Леви-Стросса так, что подчинены общей логике структуралистской рациональности. Так, запрет инцеста – это элемент структуры, который, отсутствуя среди позитивностей структуры – терминов и их отношений – играет весьма существенную роль, поскольку благодаря ему отношения в структуре получают определенный смысл.

    Если в «Элементарных структурах родства», говоря о бессознательных структурах, Леви-Стросс бессознательное определяет в духе Фрейда – как имеющее сексуальную природу, то уже в «Печальных тропиках» он эту природу игнорирует как фундаментальную, ни одной из жизненных потребностей человека не отдавая предпочтения.В дальнейшем Леви-Стросс все более формализует структурный анализ и уходит от фрейдовского понимания природы человека.В «Структурной антропологии» (1958) он определяет бессознательное не как вместилище иррациональных биологических импульсов, а интеллектуализирует его: бессознательное – это формальная структура человеческого духа, инвариантный ансамбль законов его символической функции, который является общим для всех людей, первобытных и цивилизованных.С конца 50-х гг. начинается период творчества Леви-Стросса, отмеченный исследованиями в области религиозных представлений и мифологии. Работы «Тотемизм сегодня» (1962), «Неприрученная мысль» (1962) являются прелюдиями к фундаментальным «Мифологикам» (1964-1971), за которыми последовали «Структурная антропология-2» (1973), «Путь масок» (1975), «Отстраненный взгляд» (1983), «История рыси» (1992) и др. Предпринимая исследование тотемизма, в противовес французской социологической школе (Дюркгейм, Леви-Брюль), интерпретировавшей данный феномене как воображаемое отождествление человека или группы с культовым предметом (животным, растением), Леви-Стросс предлагает структурный анализ, выявляющий тотемические коды в качестве логических форм (под логикой он имеет в виду «установление необходимых отношений» между терминами в структуре) умственных операций. Эти операции (нахождение сходства и различия, обобщение и конкретизация, расчленение и соединение) присущи также современному научному мышлению: мысль дикаря не «пралогична», как утверждал Леви-Брюль, а столь же рациональна, она подчиняется строгим формальным законам знаковых систем. Также логика мифологического мышления отличается от «научной» логики не столько качеством логических операций, сколько природой своих предметов. Цель мифа, по Леви-Строссу, – представление логической модели для разрешения противоречия между бинарными оппозициями (жизнь/смерть, добро/зло, растительное/животное и т.д.).

    Рассуждая о своей философии, Леви-Стросс сближает ее с кантианством и неорационализмом, отмечая наличие отдельных общих позиций, которые, с нашей точки зрения, не отражают ее существенную новизну. К примеру, поскольку структурные законы символического мышления формальны, то это позволяет Леви-Строссу провести параллель между ними и кантовскими априорными категориями и формами чувствования. «По существу я вульгарный кантианец и в то же время структуралист. … У Канта я взял то, что дух обладает собственными принудительными формами и познает то, что в себе содержит, налагая свои формы на непроницаемую реальность». Далее, свое философское кредо Леви-Стросс также обозначает как сверхрационализм, используя термин Г. Башляра, который стремился подчеркнуть рациональную составляющую математического естествознания и соответствующей ей философии. Структурная антропология, пишет Леви-Стросс, «создает» свои объекты – структуры, которые относятся не к чувственной реальности, но являются научными конструктами, моделями. Следует различать социальные отношения как принадлежащие низшему уровню эмпирической реальности и их модели, структуры, которые относятся к формальному уровню теоретического конструирования. Лишь в самом общем смысле можно утверждать, что концепция Леви-Стросса располагается в целом в русле французской рационалистической традиции, для которой эталон науки – это математическая наука о природе.

    Отвергнув представление о достоверности непосредственного опыта мышления и исследуя его условия на уровне бессознательных структур, Леви-Стросс развивает «новую трансцендентальную философию» (так обозначил структуралистскую философию Делез), где место сознания занимают структуры языка. Эта философия является «региональным рационализмом», то есть не претендует на универсальность, охват всего человеческого опыта, поскольку неуниверсально, с точки зрения французского этнолога, значение структурного анализа. Возражая на упреки в преувеличении роли формального анализа в социальном и гуманитарном знании, Леви-Стросс писал: «Я никогда не считал, что можно свести весь человеческий опыт к метаматическим моделям. (…) Никогда в мою голову не приходила экстравагантная идея о том, что структурный анализ является универсальным. (…) Я просто полагаю, что этом большои эмпирическом «супе», где царит беспорядок, то там, то здесь образуются островки организации. (…) Я выбирал те сферы, очень маленькие, в изучение которых можно привнести немного строгости, признавая, что эти случаи являются привилегированными». Это высказывание свидетельствует о признании Леви-Строссом ограниченности структурализма, отсутствии в его арсенале концептуальных средств выражения предметов, не поддающихся формализации, – всего индивидуального, специфического, случайного.

 

    2. Социология культуры М. Вебера и А. Вебера.

    Теория идеальных типов. Общество, согласно Веберу, нельзя понять ни через объективное его описание, ни путем субъективного вчувствования. Методологическим инструментом социального познания служит построенный на основе широких наблюдений, исследовательского воображения идеальный тип — образ культуры, который как бы «накладывается» на изучаемую реальность.

Вебер считал, что, несмотря на заведомую утопичность мыслительных конструкций, образующих идеальные типы, они представляют собой важнейшие научные абстракции, делающие возможным изучение множества явлений культуры на количественной основе. Идеальный тип — это теоретическая конструкция, полученная в результате акцентирования, усиления, логического связывания феноменов, встречающихся в различные эпохи в разных культурах.

    Концепция «идеального типа» складывается из следующих идей:

1. «Идеальный тип» не извлекается непосредственно из наблюдений Он строится кактеоретическая смысловая конструкция путем усиления, заострения, логического связывания элементов, встречающихся в разных обществах и в разные эпохи. Культуролог поступает так же, как писатель, который хочет создать характерный образ крестьянина, фабриканта или главаря банды, по крупицам собирая сведения об этих персонажах и «переплавляя» их в уме. Однако, если для писателя создание образа есть цель работы, то для культуролога это лишь конструирование орудия, которое затем будет применено для решения собственно исследовательских задач: объяснения, систематизации, понимания, прогнозирования, оценки.

2. Идеальные типы необходимы для построения гипотез. Например, в результате изучения европейского капитализма Нового времени, устанавливается следующий факт: наблюдается повышение экономической активности и работоспособности массы людей, готовность ограничить личное потребление ради расширения производства. Этот факт невозможно объяснить только устранением феодальной системы. Отнюдь не очевидно, что человек, освобожденный от феодальной зависимости, начнет трудиться по 10-12 часов в день ради увеличения капитала, а не предпочтет, заработав немного, заняться рыбной ловлей или обустройством быта.

3. Массовый тип производителя-накопителя появляется прежде всего в протестантских странах, которые начинают быстро богатеть, встают на путь индустриализации. Это происходит в Англии, Германии, Голландии, позже — в Северной Америке. В странах же, где господствует католическая церковь — Италии, Испании, Франции, Южной Америке — промышленное развитие идет значительно медленнее.

    Чтобы подтвердить гипотезу о протестантском происхождении капитализма, Вебер строит идеальный тип личности. Религия для протестанта сводится к личной вере, к «чувству пребывания в руках божьих» и одновременно охватывает весь жизненно-практический опыт. Доктрина протестантизма акцентирует значение личных усилий, предлагает строгую программу самосовершенствования, на основе которой вырабатывается тип расчетливого хладнокровного человека, твердо идущего к цели. Цель эта связана, прежде всего, с трудом, которому придается религиозный смысл. Высокая оценка труда, упорства, систематичности, производительности имеет своей оборотной стороной осуждение праздности, расточительства, интеллектуальных и эмоциональных «излишеств», игр, развлечений.

    В среде протестантов-бизнесменов складывается тип отношений, построенный на конкуренции, допускающий обогащение за счет другого, но требующий соблюдения жестких правил: обязательной уплаты долга в срок, умения держать слово, честного выполнения обязательств. Тип отношений предпринимателя-протестанта (кстати сказать, и в наши дни более 90% американских бизнесменов протестанты) есть исходная основа капитализма. Разумеется, не у всех протестантов важные для предпринимателя черты выражены одинаково ярко. Однако, представляя себе данный тип, мы получаем возможность объяснить важные «пружины» экономического роста, особенности складывающихся социальных структур, форм культуры, в том числе быта, досуга, семьи.

    «Идеальные типы», согласно Веберу, заведомо «утопичны». Это лишь мыслительные конструкции, которые так же мало встречаются в действительности, как химически чистые вещества или абсолютно твердые материалы. Однако представления об абсолютной чистоте, твердости, упругости и т.п. являются очень важными естественнонаучными абстракциями, позволяющими на строгой количественной основе изучать множество явлений.

    Вебер отмечает, что большинство используемых в социальной науке категорий фактически являются именно идеальными типами, а не моделями той или иной конкретно-исторической системы. Идеальными типами являются «экономический обмен», «капитализм», «феодализм», «город», «село», «церковь», «государство». Экономический обмен регулируется не только законом стоимости, но также политическими, моральными нормами, поэтому «чистого» экономического обмена не существует, как не существует абсолютного феодализма, капитализма, социализма.

    Исходный методологический пункт Вебера можно сформулировать так: человек знает, чего он хочет. Конечно, в действительности человек далеко не всегда знает, чего он хочет. Социальное действие, признает Вебер, это довольно узкий сегмент реальности, как бы крайний случай человеческих поступков или, точнее сказать, "идеальный тип", идеальный случай. Всего же Вебер выделяет шесть уровней поведения, похожего на рациональное - от вполне рационального (человек осознает свои цели) до совершенно непонятных, разгадать которые в состоянии лишь психоаналитик.

    М. Вебер основоположник «понимающей» социологии и теории социального действия, применивший ее принципы к экономической истории, к исследованию политической власти, религии, права. Главной идеей веберовской социологии является обоснование возможности максимального рационального поведения, проявляющегося во всех сферах человеческих взаимоотношений. Эта мысль Вебера нашла свое дальнейшее развитие в различных социологических школах Запада, что вылилось в своеобразный «веберовский ренессанс».

    Методологические принципы веберовской социологии тесно связанны с другими теоретическими системами, характерными для обществознания прошлого века – позитивизмом Конта и Дюркгейма, социологией марксизма.

    Таким образом, по Веберу, социолог должен соотнести анализируемый материал с экономическими, эстетическими, моральными ценностям, исходя из того, что служило ценностями для людей, являющихся объектом исследования. Чтобы уяснить действительные причинные связи явлений в обществе и дать осмысленное толкование человеческому поведению, необходимо сконструировать недействительное – извлекаемые из эмпирической реальности идеально – типические конструкции, которые выражают то, что характерно для многих общественных явлений. При этом Вебер рассматривает идеальный тип не как цель познания, а как средство, позволяющее раскрыть «общие правила событий».

    Согласно Веберу, идеальный тип как методологическое средство позволяет:

         -   во-первых, сконструировать явление или человеческое действие, как если бы оно имело место в идеальных условиях;

    -   во-вторых, рассмотреть это явление или действие независимо от локальных условий.

    Предполагается, что если будут выполнены идеальные условия, то в любой стране действие будет совершаться именно таким образом. То есть мыслительное образование нереального, идеально – типического – прием, позволяющий понять, как действительно протекало то или иное историческое событие. И еще: идеальный тип, по Веберу, позволяет трактовать историю и социологию как два направления научного интереса, а не как две разные дисциплины. Это оригинальная точка зрения, исходя из которой, по мнению ученого, чтобы выявить историческую причинность, необходимо сначала выстроить идеально – типическую конструкцию исторического события, а затем сопоставить нереальный, мысленный ход событий с их реальным развитием. Через конструирование идеально – типического исследователь перестает быть простым статистом исторических фактов и обретает возможность понять, насколько сильным было влияние обстоятельств общего порядка, какова роль воздействия случайности или личности в данный момент истории.

    Социология, по Веберу, является «понимающей», поскольку изучает поведение личности, вкладывающей в свои действия определенный смысл. Действие человека обретает характер социального действия, если в нем присутствуют два момента: субъективная мотивация индивида и ориентация на другого (других). Это необходимые моменты собственно социологического исследования, отмечает Вебер.

    Социальным действием Вебер считает действие, «субъективный смысл которого относится к поведению других людей». Исходя из этого нельзя считать действие социальным, если оно является чисто подражательным, когда индивид действует, как частичка толпы, или когда он ориентируется на какое – либо природное явление (не является, например, действие социальным, когда множество людей раскрывают зонты во время дождя).

И еще одно важное замечание, которое делает Вебер: употребляя понятие «государство», «сообщество», «семья» и т.д., нельзя забывать, что эти институты не являются реально субъектами социального действия. Поэтому нельзя понять «действие» народа или государства, хотя вполне можно понять действие их составляющих индивидов. «Такие понятия, как «государство», «сообщество», «феодализм» и т.п., - пишет он, - в социологическом понимании означают… категории определенных видов совместной деятельности людей, и задача социологии заключается в том, чтобы свести их к «понятному» поведению… участвующих в этой деятельности отдельных людей».

    «Понимание» никогда не может быть полным и всегда приблизительно. Оно приблизительно даже в ситуациях непосредственного взаимодействия людей. Но социолог стремиться понять социальную жизнь ее участников, когда они отдалены, причем не только в пространстве, но и во времени: он анализирует мир своих предшественников на основе имеющихся у него эмпирических сведений. Он имеет дело не только с материальными, но и с идеальными объектами и старается понять субъективные значения, существовавшие в сознании людей, их отношение к тем или иным ценностям. Комплексный и вместе