Противоположность индивидуалистических и социальных теорий Я

Различия между типом социальной психологии, выводящим Я индивидов из социального процесса, в котором они участвуют и эмпирически взаимодействуют друг с другом, и типом социальной психологии, выводящим этот процесс из Я вовлеченных в него индивидов, понятны. Первый тип принимает социальный процесс, или социальный порядок, как логическую и биологическую предпосылку появления Я у индивидуальных организмов, втянутых в этот процесс или принадлежащих к этому порядку. Другой же, напротив, принимает индивидуальные Я как логические и биологические предпосылки социального процесса или порядка, внутри которого они взаимодействуют.

Разница между социальными и индивидуальными теориями развития разума, Я и социального процесса опыта или поведения аналогична разнице между эволюционными и договорными теориями государства, коих придерживались в прошлом как рационалисты, так и эмпиристы[1]. Последние теории берут индивидов и их индивидуальные переживания, т.е. индивидуальные разумы и Я, как логически предшествующие социальному процессу, в который они включены, и объясняют существование этого социального процесса через них; в то время как первые берут социальный процесс опыта или поведения как логически предшествующий вплетенным в него индивидам и их индивидуальным переживаниям и объясняют их существование в терминах этого социального процесса. Но последний тип теории вообще не может объяснить то, что берется как логически предшествующее, не может объяснить существование разумов и Я; в свою очередь, первый тип теории может объяснить то, что берется им как логически предшествующее, а именно существование социального процесса поведения, в терминах таких фундаментальных биологических, или физиологических, отношений и взаимодействий, как воспроизводство или кооперация индивидов для взаимной защиты или обеспечения пищей.

Наша точка зрения такова, что разум никогда не может найти выражение и вообще не смог бы возникнуть иначе, кроме как в рамках социальной среды, что организованное множество, или паттерн, социальных отношений и взаимодействий (особенно отношений коммуникации с помощью жестов, функционирующих в качестве значимых символов и создающих тем самым универсум дискурса) с необходимостью предполагается им и содержится в его природе. И эта всецело социальная теория, или интерпретация, разума[2] – эта точка зрения, что разум развивается и имеет свое бытие только в социальном процессе опыта и деятельности, который он, стало быть, предполагает, и только благодаря ему, и что никаким иным образом разум развиться и иметь бытие не может, – должна быть четко отграничена от частично (но только частично) социального воззрения на разум. Согласно этому воззрению, хотя разум и может находить выражение только внутри или в контексте среды организованной социальной группы, он, тем не менее, является в каком-то смысле природным оснащением – врожденным, или наследственным, биологическим атрибутом – индивидуального организма и вообще не мог бы иначе существовать или проявить себя в социальном процессе; так что сам по себе он не сущностно социальный феномен, но скорее феномен биологический и по природе, и по происхождению, а социален лишь по своим характерным манифестациям, или выражениям. Более того, согласно этому взгляду, социальный процесс предполагает разум и в каком-то смысле является его продуктом. Наш взгляд прямо противоположен: мы считаем, что разум предполагает социальный процесс и является его продуктом. Преимущество нашего взгляда в том, что он позволяет нам подробно описать и объяснить генезис и развитие разума, тогда как взгляд, согласно которому разум является врожденным биологическим оснащением индивидуального организма, реально вообще не позволяет нам объяснить его природу и зарождение: ни то, какого рода это биологическое оснащение, ни то, как организмы на определенной ступени эволюционного прогресса им овладевают[3]. Кроме того, предположению, что социальный процесс предполагает разум и в каком-то смысле является его продуктом, по-видимому, противоречит существование социальных сообществ у низших животных, особенно очень сложных социальных организаций пчел и муравьев, которые явно функционируют на чисто инстинктивной, или рефлекторной, основе и ни в какой степени не предполагают существование разума, или сознания, у образующих их индивидуальных организмов. И даже если избежать этого противоречия, допустив, что только на своих высших уровнях – уровнях, представленных социальными отношениями и взаимодействиями человеческих существ, – социальный процесс опыта и поведения предполагает существование разума или становится с необходимостью его продуктом, все-таки вряд ли будет правдоподобно предполагать, что этот уже развертывающийся и развивающийся процесс должен вдруг на какой-то стадии своей эволюции стать зависимым в своем продолжении от совершенно постороннего фактора, вводимого в него, так сказать, извне.

Индивид входит как таковой в собственный опыт только как объект, но не как субъект; и он может войти в него как объект только на основе социальных отношений и взаимодействий, только посредством своих опытных трансакций с другими индивидами в организованной социальной среде. Правда, некоторые содержания опыта (в особенности кинестетические) доступны лишь данному индивидуальному организму и никому больше; и эти частные, или «субъективные» содержания опыта, в противоположность публичным, или «объективным», обычно считаются особенно и тесно связанными с Я индивида, или являющимися, в особом смысле, самопереживаниями. Но эта доступность только данному индивидуальному организму некоторых содержаний его опыта никак не влияет на теорию социальной природы и происхождения Я, которую мы излагаем, и никоим образом ей не противоречит; существование частных, или «субъективных», содержаний опыта не отменяет того факта, что самосознание предполагает становление индивида объектом для самого себя посредством принятия установок других индивидов по отношению к себе в организованной среде социальных отношений и что до тех пор, пока индивид не станет таким образом объектом для самого себя, у него не возникнет самосознания, т.е. вообще не будет Я. Вне своих социальных взаимодействий с другими индивидами он не связал бы частные, или «субъективные», содержания своего опыта с собой; он не смог бы осознать себя как такового, т.е. как индивида, персону, просто с помощью этих содержаний своего опыта или в их терминах; ведь чтобы осознать себя как такового, он должен – повторим это еще раз – стать для самого себя объектом, или войти в собственный опыт как объект, а стать для самого себя объектом он способен лишь с помощью социальных средств, только путем принятия установок других по отношению к себе[4].

Конечно, как только в социальном процессе возникает разум, он делает возможным развитие этого процесса и превращение его в гораздо более сложные формы социального взаимодействия между образующими его индивидами, чем было возможно до того, как он возник. Однако нет ничего странного в том, что продукт данного процесса вносит вклад в дальнейшее развитие этого процесса, или становится его существенным фактором. Итак, социальный процесс не зависит в своих истоках или первоначальном существовании от существования и взаимодействия Я, хотя зависит от последних в достижении высших стадий сложности и организации, на которые он выходит после того, как Я внутри него возникли.

[1] Исторически и рационалист, и эмпирист привержены интерпретации опыта в терминах индивида (1931).

Другие люди есть в такой же мере, в какой есть мы; бытие Я требует других Я (1924).

В нашем опыте вещь присутствует в такой же мере, в какой в нем присутствуем мы. Наш опыт располагается настолько же в вещи, насколько и в нас (рукопись).

[2] Отстаивая социальную теорию разума, мы отстаиваем функциональный взгляд на его природу, в противоположность любой форме толкования его как субстанции или сущности. В частности, мы оппонируем всем взглядам на его характер и локус, размещающим его внутри черепа или кожной оболочки. Ведь из нашей социальной теории разума следует, что область разума должна быть соразмерна области социального процесса опыта и поведения – т.е. матрице социальных отношений и взаимодействий между индивидами, которая разумом предполагается и из которого он возникает, – и должна включать все ее компоненты. Если разум социально конституирован, то область или локус любого данного индивидуального разума должны иметь ту же протяженность, что и социальная деятельность, или аппарат социальных отношений, который его конституирует; следовательно, эта область не может быть ограничена кожной оболочкой того индивидуального организма, которому она принадлежит.

[3] Согласно традиционному допущению психологии, содержание опыта всецело индивидуально и ни в коей мере не подлежит объяснению прежде всего в социальных терминах, даже если его обстановка (или контекст) социальна. Для социальной психологии в духе Кули, основывающейся на этом самом допущении, все социальные взаимодействия зависят от воображений вовлеченных индивидов и происходят в рамках их прямых сознательных влияний друг на друга в процессах социального опыта. Поэтому социальная психология Кули, находимая в его книге «Человеческая природа и социальный порядок», неизбежно интроспективна, а его психологический метод несет с собой импликацию законченного солипсизма: реально общество не существует нигде, кроме как в разуме индивида, а понятие Я как чего-то сущностно социального – продукт воображения. Даже у Кули Я предполагает опыт, а опыт есть процесс, внутри которого возникают Я; но поскольку этот процесс для него прежде всего внутренний и индивидуальный, а не внешний и социальный, он в своей психологии придерживается не объективистской и натуралистической, а субъективистской и идеалистической метафизической позиции.

[4] Физиологическая способность человека к развитию разума, или интеллекта, является продуктом процесса биологической эволюции, также как и весь его организм; но действительное развитие его разума, или интеллекта, при наличии этой способности должно происходить в рамках социальных ситуаций, в которых он обретает свое выражение и значимость; и, следовательно, сам он является продуктом процесса социальной эволюции, процесса социального опыта и поведения.