Вопросительные конструкции

Вопросительные конструкции в монологической судебной речи обусловлены ее жанровыми характеристиками, регламентированы Уголовно-процессуальным законом (ч. 1 ст. 339 УПК РФ) и приобретают в ней особую функциональную и стилистическую нагрузку[64]. Они подчинены необходимости выяснить все обстоятельства дела, дать им правильную квалификацию, убедить судей в правильности позиции оратора, а также обеспечить целенаправленное и эффективное воздействие на присутствующих в зале суда граждан.

Вопросительные конструкции являются важным ораторским приемом: привлекая внимание судей, включают их в активную мыслительную деятельность, подчеркивают важность названных доказательств для решения суда. И суд, следя за развитием мысли оратора, совершает ту же мыслительную работу.

Мы уже говорили о функциях проблемного вопроса (см. с. 103-104) в подчеркивании логичности речи. Но он нередко выполняет и стилистическую функцию. Возьмем пример, когда проблемный вопрос оформляет переход от одного раздела речи к другому и формулирует микротему:

Что же подлежит доказыванию по настоящему делу  // Это три эпизода, в которых обвиняется подсудимый.

Или: Что же заставило Скорохода  / пойти по такому пути  / совершить подряд два преступления  //

Такие предложения по коммуникативным функциям сближаются с повествовательными, в которых сообщается перспектива дальнейшего изложения. Но совершенно ясно, что вопросительные предложения выразительнее повествовательных; они ликвидируют монотон, создают определенный мелодический рисунок, вносят в текст экспрессивность. Поэтому сосредоточивают внимание суда, заостряют его на важных, с точки зрения оратора, деталях.

Эффект убеждения создается употреблением вопроса, обращенного к составу суда и устанавливающего контакт с ним: «Ну хорошо / они характеризуются безупречно // Им в какой-то определенной степени можно верить // что они говорят правду // Уважаемые судьи  // а Конин  // разве плохо характеризуется  // До 27 октября / нет / он нормально характеризуется //». Или: «Ведь раздавались такие возгласы / что нужно выбросить лиц / находящихся во времянке / куда-то на помойку / рассчитаться с этими лицами // И это было сказано кому  / уважаемые судьи И  Это было сказано / подросткам //». В обоих случаях вопросы представляют собою разговорные конструкции с дополнительной фразовой границей (см. с. 211) и придают всему тексту речи разговорность, непринужденность, тон беседы.

При анализе и оценке доказательств оратор может задавать вопросы, обращенные к самому себе, имитируя этим внутренний диалог, поиск истины в процессе рассуждения: «В начале июля / он вторично залез / к Сергеевой в сарай / и вторично совершил там / хищение на 43 тысячи рублей // Это определенный садок для рыбы / провод / колеса для машины / и так далее // Что мне хочется сказать  // Если в первом эпизоде // мой подзащитный / он признает себя полностью виновным / и говорит о том / что да / он совершил кражу / что он забрал вещи / которые он перечисляет // то здесь имеется противоречие//». Или: Уважаемые присяжные заседатели! Хочу вам напомнить, что Прокошин рассказал своей сестре и Буровой, чем, как и когда была убита Богер, еще до того, как был обнаружен труп потерпевшей в подвале, то есть до того, как стало известно о происшедшем следственным органам. О чем это свидетельствует?  Только о том, что эти факты, эти конкретные детали совершенного преступления могло знать только лицо, которое совершило его. В ином случае оно не располагало бы такими сведениями» [172. С. 320]. Вопрос в данном случае создает эффект оценки эпизода, направляет рассуждения судей в нужном оратору направлении.

При изложении обстоятельств дела может быть использован вопрос, который создает эффект ожидания, он как будто интригует слушателей, делает повествование более динамичным, напряженным, способствует психологическому воздействию: «Филиппов оскорбил жену / толкнул дочь // Когда Курлыш / предупреждает его об ответственности / Филиппов отвечает / За тебя и десять лет не жалко // Что же произошло дальше  // Нападение все-таки произошло // Только не на Зинаиду Петровну / не на дочь / а на Курлыш // На нее направил свой удар Филиппов //». Еще пример: «Что делает Лыщевский, узнав от Тищенко о том, что тот убил Гарайзуева, и увидев труп? Идет в милицию? Зовет людей?  Нет! Он возвращается домой и ложится спать» [172. С. 359-360].

Довольно часто, оспаривая показания подсудимого или свидетеля, оратор употребляет вопросительные конструкции, которые выражают эмоциональную реакцию говорящего, выполняют апеллятивную функцию: «На первый взгляд можно действительно / посочувствовать этой бедной женщине / которая однажды оступилась / и то не по своей вине / а только потому / что она встретилась с человеком / который ей понравился // Она полюбила его / собиралась выйти за него замуж / но он оказался настолько непорядочным / что уехав / оставил за собой колоссальные долги // с которыми она / вот до сего момента / не может рассчитаться // Но так ли это уважаемые судьи  // И заслуживает ли сочувствия Иванова  // Материалы дела говорят об обратном//». Это полемический вопрос, введенный в речь после изложения основных положений спора. После этого обычно дается опровержение. Рассмотрите еще пример: «Вы слышали показания подсудимых. Они утверждают, что этих преступлений не совершали, в доме Тюрикова не были; в тот день, 4 декабря, во времянке у Груднева распивали спиртные напитки и выходили только два раза за выпивкой. Но так ли это было?  Полагаю, что нет. Есть веские и неоспоримые доказательства, опровергающие показания подсудимых и объективно восстанавливающие картину происшедшего» [172. С. 348].

Более тесному контакту с составом суда содействует вопросо-ответный ход (вопрос и реплика-ответ, объединенные в одно высказывание), например: «Осознавала ли Жемкова, что ее высказывания принесут вред?  Конечно, она не могла этого не понимать. Желала ли она наступления вредных последствий для потерпевшей?  Конечно, желала, хотя она и утверждает, что хотела лишь добиться справедливости» [172. С. 374]. Или: «Итак, подтверждаются ли показания Аксенова в этой части другими доказательствами по делу?  Да, подтверждаются. Можем ли мы считать факт удушения потерпевшего, в том числе полотенцем, доказанным?  Конечно, да» [172. С. 341]. Он активизирует внимание судей и облегчает восприятие речи. Почему? Потому что, расчленяя текст, вопросительные реплики придают речи экспрессивность, оттенок непринужденности, доверительности. Особенно важен этот ораторский прием в речах, произносимых перед присяжными заседателями: он имитирует разговор оратора с ними, заставляет их вникнуть в сущность обсуждаемых вопросов.

Повышенную эмоциональность судебной речи придает риторический вопрос. Это стилистическая фигура, представляющая собой вопросительное предложение, имеющее значение эмоционально усиленного утверждения или отрицания[65]. Риторический вопрос характеризуется противоречием между формой и содержанием: в отрицательном вопросительном предложении содержится экспрессивная утвердительная информация; утвердительное вопросительное предложение несет в себе также экспрессивную, но отрицательную информацию. Риторический вопрос, как правило, содержит оценку того, о чем говорит оратор. Употребленный во вступлении, он, подчеркивая то или иное суждение, создает эффект эмоционального усиления и дает эмоциональный настрой всей речи. Эффект эмоционального усиления создается и в том случае, когда риторический вопрос содержит информацию по общим вопросам (которые были характерны для судебных речей дореволюционного и советского периодов), не касающимся конкретных материалов рассматриваемого дела, и оценивает их: «…А потом дети / вышли из-под контроля родителей // И вот результат налицо // И если так дальше  / будут заниматься родители  / воспитанием своих детей  / то к чему же мы придем  //». В этом случае риторический вопрос позволяет поставить в воспитательных целях моральные проблемы.

Полемизируя с процессуальным противником, судебный оратор довольно часто употребляет риторические вопросы, выражающие экспрессивно-эмоциональное уверенное отрицание противоположной позиции и апелляцию к суду: «Нам говорят / что для совершения / вот этого преступления / подсудимые вступили в преступный сговор // Но уважаемый суд  / о каком сговоре может идти речь  / если подсудимые  / как они пояснили  / еще и друг друга толком не знали  //».

Кроме риторических вопросов-оценок, в судебных речах нередко используются риторические вопросы, содержащие вывод из сказанного. Их цель - помочь суду сделать правильные выводы, правильно квалифицировать тот или иной факт, например: «На вопрос о том, чем она может ему помочь, Тищенко сказал, что поможет, если умрет, и что Кубань-река большая, смоет все следы. Разве это не угроза убийством?»  [172. С. 359]. Риторический вопрос, заканчивающий логическое единство, имеет результативно-следственное значение; вместе с тем он заключает в себе элемент оценки. Это эмоциональная реакция оратора.

Необходимость оценивать факты, делать из них выводы ведет к постановке нескольких вопросов, иногда исключающих друг друга, что, конечно же, создает эмоциональную напряженность, экспрессивность, тем самым активизируется внимание судей: «В судебном заседании Прокошин также не признал, что после убийства Богер он похитил ее вещи. Подтверждаются ли его показания? А если они опровергаются, то чем?  Чтобы ответить на эти вопросы, я вновь напомню собранные по делу доказательства» [172. С. 322].

Наивысшего эмоционального напряжения речь достигает в том случае, когда, анализируя обстоятельства дела, оратор использует цепочку вопросительных конструкций, где каждый последующий вопрос уточняет предыдущий, и делает выводы также с помощью вопросов. Рассмотрим пример: «Суть показаний Вдовенко сводилась к тому, что никого убивать она не хотела, а лишь «оборонялась». От кого же Вдовенко вела «оборону»? От 92-летней старухи, которой в результате этой«обороны» нанесено более 40 ударов по голове, да еще по рукам и ногам, сломаны ребра? Разве это оборона, а не умышленное убийство?  Вспомните показания потерпевшей Ястребовой» [172. С. 324]. Первый вопрос здесь - проблемный, он определяет тему спора. Казалось бы, никаких эмоций в себе не содержит. Но усилительная частица же  и слово оборону,  несущее в себе иронию, придают ему экспрессивность, создают эффект ожидания. Следующий вопрос, содержащий информацию-ответ на первый вопрос, усиливает экспрессивность, вносит в речь эмоциональный накал, и следующий вопрос - риторический - делает вывод из сказанного. В нем - пик эмоционального напряжения.

В результате использования вопросительных конструкций создается психологический и интеллектуальный контакт между ораторами и судьями, исчезает пассивность слушателей, поддерживается интерес к теме выступления.

В речах дореволюционных судебных ораторов большое место отводилось психологическому анализу личности подсудимого, выяснению его психического состояния перед совершением преступления или в момент его совершения. С этой целью многими ораторами использовался прием внутреннего диалога подсудимого, чтобы раскрыть его мысли, переживания: «Сведения, полученные Засулич, были подробны, обстоятельны, достоверны. Теперь тяжелые сомнения сменились еще более тяжелою известностью. Роковой вопрос встал со всей его беспокойной настойчивостью. Кто же вступится за поруганную несть беспомощного каторжника? Кто смоет, кто и как искупит тот позор, который навсегда неутешною болью будет напоминать о себе несчастному?»  (П.А.А.). Или: «Видно, мысль, на которую указывает Аграфена, в течение недели пробежала целый путь и уже облеклась в определенную и ясную форму - «тебе бы в Ждановку». Почему же именно в Ждановку? Вглядитесь в обстановку Егора и отношения его к жене. Надо от нее избавиться. Как, что для этого сделать? Убить… Но как убить? Зарезать ее? Будет кровь, нож, явные следы… Отравить? Но как достать яду? Как скрыть следы преступления  и т.д. Самое лучшее и, пожалуй, единственное средство - утопить. Но когда? А когда она пойдет провожать его в участок, - это время самое удобное»  (А.Ф.К.). Названный прием оказывал большое эмоциональное воздействие на присяжных заседателей и значительное влияние на решение дела.

Преобладание строгой логики рассуждений и доказательств над эмоциональным воздействием привело к почти полному отсутствию этого приема в речах современных судебных ораторов. Он встречается крайне редко и бывает намного короче: «Задавая себе вопрос, виновен ли Прокошин в смерти Никитина и Богер, я отвечаю: «Да, виновен» [172. С. 321]. Приведем пример из речи Г.М. Резника, воображаемый диалог, который ведет сам с собой «отечественный здравомыслец»: «Враг вот он, известен - подданный Японии - Тадаши Окано. Это тот, кто склонил Пасько к шпионству, давал поручения собирать разнообразные сведения, постоянно получал их - о флоте, предприятиях оборонки, о социально-политической ситуации в Дальневосточном регионе. Почему он не пойман и не осужден, а затем помилован Президентом Путиным, как американец Поуп? Успел скрыться? Но ничего, если даже так: уголовное дело на него, конечно же, выделено…» [161. С. 69].

Выбор того или иного изобразительного средства зависит как от культуры мышления выступающего, от степени его красноречия, так и от конкретной речевой ситуации, от целевой установки оратора и предмета речи.

 

 

«Курсив в печати»

Используя изобразительные средства, судебный оратор не должен забывать, что они не спасут слабую по содержанию, неубедительную речь. Бездоказательное выступление нельзя скрасить риторическими приемами. Они являются лишь вспомогательным материалом для объективного исследования материалов дела, для справедливой оценки тех или иных фактов; являются не целью, а средством, подчинены замыслу оратора, обусловлены содержанием речи. Они используются как средство успеха, а не как источник наслаждения. «Цветы красноречия - это курсив в печати, красные чернила в рукописи», - писал П.С. Пороховщиков. Чрезмерное использование изобразительных средств может отвлекать от материалов дела, как это случилось в следующем примере: адвокат решил рассказать о переживаниях и гневе подсудимого, когда тот, вернувшись домой из поездки, обнаружил, что его дом, оставленный в хорошем состоянии, приведен соседями в негодность. Для этого защитник использовал отрывок из произведения Франсуа Нуризье «Хозяин дома», в котором дана великолепная россыпь синонимов: «Все это расщепляется, трескается, лупится, коробится, вспучивается, ползет, окисляется, ржавеет, отсыревает, подгнивает, перекашивается, выцветает, плесневеет, рассыхается, оседает, дряхлеет, кренится на бок, грозит рухнуть, прогибается, провисает, идет пятнами, ветшает, сохнет, истрепывается и медленно рассыпается в прах».

Неуместны в судебной речи гипербола и гротеск, так как в ней не должно быть никаких преувеличений. Неуместен в ней и юмор. О «неуместной на суде веселости» говорил А.И. Урусов в речи по делу Мироновича (см. также с. 196-197).

Если вас интересуют рекомендации американских юристов по использованию изобразительно-выразительных средств, вот они: «Свои доводы вы облекаете в привлекательную, простую и четкую форму»; «Старайтесь удерживать внимание присяжных»; «Рисуйте словесные картины»; «Не употребляйте юридического языка»; «Пользуйтесь повторами» [179].

Итак, цель судебной речи, убеждающей по своему характеру, - 1) логическими доводами доказать или опровергнуть какое-либо положение; прежде всего оратору следует обращать внимание на рациональный, логический аспект; 2) вызвать у слушателей определенные чувства. Этому в значительной степени содействуют выразительно-изобразительные средства языка.

 

Лингвистические термины

Метонимия - троп, в котором перенос значения слова происходит на основе смежности: просторная аудитория; аудитория  сыплет вопросы колючие; суд  - орган правосудия; суд  - здание, в котором помещается суд.

Модальные слова - слова, с помощью которых говорящий (пишущий) выражает отношение к тому, о чем говорит: невозможно, следует, должно  и др.

Паронимы - однокоренные слова, близкие по звучанию, но различающиеся оттенками значения: виновный - виноватый, преступление - преступность.

Фразеологические единицы - устойчивые, воспроизводимые, семантически несвободные сочетания слов: суд не на осуд, а на рассуд.

Вопросы для самопроверки

1. Как вы поняли воздействие? 2. Какова роль эмоционального воздействия в судебной речи? 3. Какие интеллектуализированные средства воздействия вы знаете? 4. Что такое тропы? Какова роль каждого из них в судебной речи? 5. Какие фигуры речи и ораторские приемы используются ораторами в судебной речи? Каковы их стилистические функции? 6. От чего зависит использование изобразительных средств в судебной речи?

Примерный план практического занятия

Теоретическая часть

1. Экспрессивность - необходимая характеристика судебной речи.

2. Средства эмоционального воздействия в судебной речи.

3. Стилистические функции вопросительных предложений в судебной речи.

Практическая часть

Задание 1. Прочитайте несколько судебных речей, данных в Приложении, проследите в них функции вопросительных предложений. Приготовьте сообщение о функциях вопросительных конструкций в ораторской речи.

Задание 2. В речах Ф.Н. Плевако, данных в Приложении, выделите интеллектуализированные средства воздействия, отметьте эмоциональные средства. Проследите, какие приемы использованы оратором для создания групповых характеристик подсудимых. Какие изобразительные средства употреблены для раскрытия психического состояния Качки перед совершением преступления? Какие средства неприемлемы в современной судебной речи? Обоснуйте свою точку зрения.

Задание 3. В речи К.Ф. Хартулари в защиту Левенштейн проследите, как осуществляется полемика; выделите средства речевого воздействия. Какие риторические приемы использованы оратором, каковы их функции в речи?

Задание 4. Прочитайте несколько защитительных речей И.М. Кисенишского, проанализируйте их с точки зрения воздейственности; отметьте, какими средствами, приемами достигается воздейственность речей.

Задание 5. Прочитайте приведенный в Приложении раздел из книги: П. Сергеич Искусство речи на суде. Проанализируйте работу оратора-художника над языком речи.

Задание 6. Прочитайте речь Г.М. Резника по делу Пасько [161]; отметьте в ней тропы, фигуры речи, ораторские приемы. Выразите мнение, мешают ли изобразительные средства убедительности речи.

Задание 7. Прослушайте судебные прения в каком-либо судебном процессе, проанализируйте речи прокурора и адвоката с точки зрения воздейственности речи. Возьмите интервью у одного из ораторов о его работе над речью.

Задание 8. Прочитайте речь В.Л. Россельса в защиту Семеновых. Она читается как художественное произведение. Проследите, как короткие предложения, повторы, внутренний диалог Семенова, прямая речь содействуют этому и создают доверительный тон.

Задание 9. Понаблюдайте за своей речью: какие изобразительно-выразительные средства характерны для нее.

Задание 10. Отметьте средства речевого воздействия в речи в защиту Шемберга и в речи в защиту Иванова. Выделите среди них средства привлечения внимания, средства эмоционального воздействия. Определите степень их воздейственности.

Задание 11. Познакомьтесь с мнением ученых-юристов о «среднем стиле красноречия». Выразите мнение, в чем вы видите причины отсутствия изобразительных средств в современных судебных речах. Как вы к этому относитесь?