М а н и п у л и р о в а н и е с о б о й

Глава 5

ИЗМЕНЕННАЯ СИТУАЦИЯ

До сих пор мы занимались сознаванием основных процессов функционирования человеческого организма. Это имело отношение ко всем и каждому. Теперь мы обратимся к процессам, которые возникают, когда организм работает неправильно. Они "аномальны". Если они преобладают в поведении человека, его называют "невротиком" или "психотиком". Однако из-за определенных условий воспитания и определенных жизненных ситуация (с которыми в той или и ной степени сталкивается каждый из нас) они неизбежны.

Но из того, что они столь распространены, не следует, что мы должны об этом беспокоиться. Авторы книжек по психопатологии, проводящие четкую границу между "нормальным" и "патологическим", демонстрируют лишь собственное слияние с "авторитетами", у которых представление о "нормальном" опошляется до "общепринято-респектабельного".

Сейчас почти все признают, что в нашем обществе каждому человеку свойственны "невротические тенденции", "неразрешенные конфликты", "области неприспособленности". Разногласия возникают лишь по поводу того, что можно и нужно с этим делать. Ортодоксальный фрейдист соглашается с тем, что вытеснение – это та цена, которую мы должны платить за цивилизацию. Другие оценивают перспективы более оптимистически, но полагают, что заметное улучшение возможно лишь по прошествии многих поколений. Поскольку широкодоступные психотерапевтические методики отсутствуют, а социальная профилактика – не более, чем капля в море – осторожность в обсуждении этой темы вызвана нежеланием предстать неоправданными паникерами. Можно быть уверенными, что если бы под рукой были широко применимые средства, сведения об эпидемическом характере неврозов публиковались бы более честно. Иные же с марсианским пылом время от времени начинают пропагандировать какую-нибудь панацею от всех бед, говоря: "Делайте это, и мир будет спасен" (наша работа, без сомнения, будет причислена к их списку).

Основная проблема всех форм психотерапии – мотивировать пациента сделать то, что должно быть сделано. Пациент должен вернуться к "незавершенным делам", которые он оставил в прошлом, потому что они были чересчур мучительны и ему пришлось бежать от них. Теперь, когда ему предлагают вернуться и завершить их – это продолжает быть мучительным. Это возобновляет его страдание, и с сиюминутной точки зрения этого по-прежнему надо избегать. Как можно удержать его – в конце концов, как он может сам удержать себя – на выполнении задачи, если она требует такого количества неприятных переживаний?

Для большинства людей не существует сегодня позитивного ответа на этот вопрос. Многие люди (большинство), по-видимому, считают, что все будет в порядке, если мир будет считать их нормальными. Меньше людей, которые изредка ощущают смутное ощущение собственной ответственности за владеющую ими болезнь, по крайней мере частичной: но они не владеют приемами работы с нею, ничем, если не говорить об избитых решениях "стараться быть лучше" или моральных максимах. Или проблема переносится в ложную сферу, где можно поднять много шума и выпустить пар. Лишь немногие обращаются со своей проблемой к "специалисту" в надежде, что будет произнесена нужная магическая формула и бес будет изгнан.

Из тех, кто начинает лечение, большинство бросает его. Лечение не заканчивается психотерапевтом, а прерывается самим пациентом. Многие, не получив магической формулы от одного психотерапевта, переходят к другому, потому к следующему, и так далее. Один из распространенных способов выразить неудовлетворенность своим психотерапевтом звучит так: "Он не понимает мой случай". Возможно, это и так, и нужно сменить врача. Но многие пациенты, если не все, хотят до некоторой степени предписать психотерапевту, как следует их лечить – и это предписание не предполагает их стараний в процессе лечения.

В хирургических и фармакологических формах лечения пациент может быть совершенно пассивным, и чем он пассивнее, тем лучше. Он может получить анестезию и проснуться, когда операция закончена. Представление о том, что пациент пассивно "подвергается" операции, переносится и на лечение неврозов. Однако невроз не "органическое", а "функциональное" заболевание. Хотя пациент, может быть, и не полагает, что его симптомы могут быть в буквальном смысле "оперированы", он как правило надеется, что от него не требуется ничего большего, нежели привести свое тело в кабинет терапевта, и, коль скоро он пришел, врач – может быть, с помощью гипноза – приведет его в порядок.

Однако поскольку именно пациент сам должен изменить свое поведение и тем осуществить собственное излечение, все методы психотерапии сталкиваются с тем, что на профессиональном жаргоне называется "реакцией разочарования". Она вызывается тем, что через некоторое время пациент обнаруживает, что врач ждет от него выполнения трудной работы и претерпевания боли. Между тем, человек надеялся получить от врача нечто прямо противоположное, а именно – как получше избежать и работы, и боли. Кажется абсурдным, что терапия предлагает человеку получить концентрированную дозу того, чего он пытается избежать.

В благоприятном случае пациент – прежде чем разовьется реакция разочарования, достаточно сильная, чтобы заставить его прервать лечение, – начинает понимать, что ожидаемая от него тяжелая работа не просто "лошадиный труд". Как ни далеко видится ему теперь то, чего он хотел бы, – он постепенно обретает ориентацию и перспективу. Он начинает видеть определенные симптомы как всего лишь поверхностное проявление более общей и сложной системы неправильного функционирования. Хотя теперь работа выглядит большей и более длительной, чем поначалу предполагалось, – она начинает обретать смысл.

Так же и по отношению к боли, – он начинает видеть, что она не бессмысленна. Он начинает ценить простую мудрость совета влезть снова на лошадь, если она тебя сбросила, и ехать дальше. Ситуация пациента, может быть, сложнее тем, что он избегал эту определенную лошадь в течение долгого времени – многих лет, или даже всей жизни. Тем не менее, если здоровое функционирование требует, чтобы он научился ездить именно на той лошади, которая сбросила его в прошлом, единственный способ сделать это, – подойти к ней, и рано или поздно взобраться в седло.

Хотя терапевт продолжает вести пациента как раз к тому, чего тот хотел бы избежать, он обычно обходится с ним мягче и заботливее, чем сам пациент или чем его друзья и родные. Те обычно требуют, чтобы он "покончил с этим", перестал "носиться с собой", и "взял барьер, – каков бы он ни был, – с разбегу". Терапевт же, напротив, интересуется самим по себе избеганием не менее, чем избегаемым. Как бы ни выглядело дело на поверхности, – если есть тенденция избегать чего-то, то у нее должны быть свои основания. Работа состоит в том, чтобы рассмотреть эти основания и осознать их. Это называется "анализом сопротивления". Понимание и описание этих оснований самим пациентом меняется, иногда драматически, во время лечения. С изменением, – не того, как он описывает, а того, как он в действительности ощущает и переживает свои проблемы, – он может делать все новые и новые "заходы", если он чувствует инициативу и силу, пока не разрешит свои невротические трудности раз и навсегда.

Стратегия мотивирования пациента к продолжению лечения нужна не с самого начала. Начальный период скорее можно назвать "медовым месяцем", когда преобладает радость от того, что после долгих колебаний начало, наконец, положено: терапевт кажется прекрасным, и пациент уверен, что будет самым блестящим, наиболее быстро продвигающимся, самым выдающимся, и расцветет как неподражаемая личность, каковой он потенциально себя ощущает.

Когда "медовый месяц" кончается, проблема мотивации становится критической. Человек так усердно работал, так хорошо сотрудничал, был образцовым пациентом, и вот – это привело к столь малым результатам. Очарование ушло, а дорога по-прежнему простирается далеко вперед. Это примерно соответствует времени появления "негативного переноса" во фрейдовском анализе. Терапевт, который поначалу казался всезнающим и всемогущим, обнаруживает свои "глиняные ноги". Все, что он знает – одно и то же, а одно и то же надоедает. В благоприятных случаях недовольство терапевтом прорывается наружу в виде упреков, пренебрежения или даже гневных обвинений; это обычно разряжает атмосферу, и работа обретает более или менее прочные основания. Если разрядки не происходит, если пациент "слишком вежлив", "слишком тактичен", чтобы прямо напасть на терапевта, дело осложняется невыраженными обидами и пациент может прервать лечение.

Те, с кем пациент имеет дело в повседневной жизни, в большинстве своем не помогают ему и не сочувствуют его работе. Может быть, правда, ему повезло иметь друзей или знакомых, которые сами успешно прошли терапию, что, конечно, увеличивает его веру в ценность и нужность этой работы. Если же он живет с родными, которые видят в его действиях намек на неудовлетворенность семейными отношениями, которые считают "слабостью" лечиться от чего-то "психического", или которые, по мере его продвижения, обнаруживают, что им становится все труднее доминировать над ним, эксплуатировать его, защищать его или осуществлять какое-то иное невротическое слияние с ним, – ему придется бороться со скрытым или явным давлением, требующим, чтобы он прекратил эту "глупость". Многие пациенты не выдерживают этого эмоционального шантажа своих "нормальных" близких.

По мере того, как эффективность психотерапии получает все большее признание, ситуация до некоторой степени улучшается. Тем не менее, понимание того, что такое психотерапия и в чем ее смыл, часто остается признанием на словах и с почтительного расстояния, пока дело не доходит до реального вмешательства в действительную жизнь, вроде изменения отношений с другом или с родными, или до "намерения" самому попробовать. В этом случае, в той мере, в какой человек является невротиком, он должен сопротивляться, – потому что терапия агрессивна по отношению к невротическому способу жизни! Сопротивление невротика психотерапии – будь он реальным пациентом или просто человеком, высказывающим свое мнение, – является его контрагрессией против психотерапии. Он ощущает угрозу с ее стороны. И в той мере, в какой он невротик, – так оно и есть! Что сможет быть более естественным – и в каком-то смысле, более здоровым, – чем его ответная война?

Все вышесказанное относится в большей степени к психотерапии, в которой пациент работает с реальным терапевтом. Как же обстоит дело с продолжением вашей работы, описываемой этими экспериментами? Вам даются инструкции, которые, если им полностью следовать, представляют возможность разыграть "в одном лице" то, что происходит в "формальной" терапии. Но трудность заключается в поддержании продвижения вперед!

Возможно, что уже в предыдущей работе по ориентированию вы обнаружили сильное сопротивление против продолжения этой работы. Вне сомнения, вы столкнетесь с еще более сильными возражениями против дальнейших экспериментов, потому что они предлагают сделать следующий шаг, предпринять решающее действие в вашей жизненной ситуации.

Вы уже заметили, что эта работа приводит вас к выявлению того, что человеческий организм функционирует не всегда в согласии с принятыми условностями. Эти традиционные установления, однако, настолько сильно привиты нам и настолько нагружены чувством моральной правильности, что их изменение – даже если мы в непосредственном опыте сталкиваемся с его необходимостью – кажется заслуживающим осуждения.

Наступят моменты в работе, когда вы начнете – если позволите себе – сердиться на нас; за предположение, например, что вы питаете чувства и фантазии, которые, с точки зрения ваших жизненных норм, заслуживают презрения. В такие моменты вам может захотеться отбросить эти эксперименты с отвращением; и если вы так и поступите, никто не отнимет у вас этой возможности. Однако мы уверены, что если временами возникающее предположение, что мы – "опасные сумасшедшие", не приведет вас к такому разрыву с нами, раньше или позже вы придете к более позитивным оценкам, потому что обретете новые ценности, не потеряв тех из старых, которые были действительно важны для вас.

Лучше всего, если в моменты гнева против нас, вы – коль скоро уж невозможно выразить его непосредственно, – сделаете это в письме. Если вы "слишком вежливы", чтобы послать такое письмо, – напишите его хотя бы для мусорной корзины. Сделайте что-нибудь, чтобы это не застревало у вас в горле!

Мы лично ответственны за все неудобства, которые вы испытываете, осуществляя эти эксперименты, – в том смысле, что рекомендуя их вам, мы совершаем агрессивный акт, направленный против вашего нынешнего "статус кво" и того удовлетворения, которое оно вам дает. Что мы действуем "с лучшими намерениями" и "ради вашего блага" – это вне обсуждения. Известная дорога усеяна благими намерениями, и ваша жизнь искорежена теми, кто в нее лез, утверждая, что делает это ради вашего же блага.

В следующих экспериментах речь пойдет о поведении, которое вкратце может быть описано так: различные возбуждения, окрашенные удовольствием, агрессией или болью, создают в организме энергию и побуждают его вступить в контакт со своей средой и приспособиться к ней. В чувствах и в контакте организм растет и расширяет свои границы. Каждый невротический механизм есть прерывание определенного рода возбуждения – препятствование дальнейшему развитию. Как объяснялось ранее, тревога – следствие такого прерывания. Вместо того, чтобы рисковать погрузиться в новый, неизвестный контакт, невротик замыкается в бесконтактном (несознаваемом) слиянии со своим "безопасным" привычным функционированием.

Три важные механизма такого рода, с которыми мы будем работать: ретрофлексия, интроекция и проекция. Можно считать, что они определяют три типа "невротических характеров", поскольку возникают в разных жизненных обстоятельствах и коренятся в разных физиологических функциях. Однако даже если один из этих механизмов в ком-то из нас преобладает, все мы используем каждый из них. Поскольку мы стремимся к целостному подходу, не стоит ипохондрически интересоваться своей принадлежностью к типичным "ретрофлекторам", "интроекторам" или "проекторам"; проработав все абстрактные возможности отношения к среде, ощущений тела, переживания эмоций, речи, различного рода сопротивления, вы, независимо от своего частного "диагноза", сможете развить в себе различные сферы целостного функционирования, что поможет обретению большей личной цельности.

Глава 6

РЕТРОФЛЕКСИЯ