Снижение адекватности индивидуального сознания

Человечество вступило в новую эпоху своего развития.
Это случилось неожиданно и незаметно.
Мы, все вместе и каждый порознь, стали другими - и продолжаем меняться стремительно и неудержимо, не замечая этого, лишь изредка со страхом и недоумением обращая внимание на изменения в своей психологии и мировоззрении, сужение кругозора, падение восприимчивости, отмирание аналитических способностей.
Эти изменения принято объяснять старостью, физической или душевной, - и всякий, натолкнувшись на них, прежде всего пытается немедленно выкинуть из головы эти неудобные и печальные наблюдения, способные отравить даже самую благополучную жизнь.
«В своем глазу соломинка - в чужом бревно»: мы замечаем пугающие признаки снижения эффективности мышления в первую очередь на примере других людей. И, даже успокоительно сетуя на то, что «в наше время образование было лучше», мы не можем не испытывать болезненного неудобства от пугающей широты круга людей, уверенно рассуждающих о вещах, о которых они не имеют ни малейшего представления. Этот круг включает в себя не только руководителей государств и корпоративных аналитиков, но и людей, с которыми мы сталкиваемся в повседневной жизни, - сослуживцев, продавцов в магазинах, врачей, институтских преподавателей.
Приходят новые времена - и мы все оказываемся в них одинаково беспомощными.
«Перестав видеть за деревьями лес, человек решает проблему путем перехода к изучению отдельных листьев». Привыкнув в уходящую индустриальную эпоху к наибольшей ценности специалиста, знающего бесконечно много о бесконечно малом, мы забыли о ценности и первичности комплексных подходов.
Поток прогресса несет наше сознание, крутит его в воронках и ударяет о коряжистые берега. Хуже того: многомерность неоднородно ускоряющегося развития, отягощенного нарастанием обратных и промежуточных связей, кардинально сокращает возможности человеческого сознания, привыкшего к комфортному существованию в четырех привычных измерениях.
В результате мы в целом успеваем успешно реагировать на сиюминутные раздражители, на местные и всеобщие кризисы, и это, как правило, позволяет держаться на плаву в повседневной жизни. Однако на главное - на стратегическую оценку того, куда же уносит нас наше собственное развитие, - времени больше не остается.
Это продолжается так долго и так убедительно, с такими масштабными и многообразными последствиями, что пора признать: перед нами не забавный парадокс и не стандартное самооправдание лентяев. Перед нами новая (и, как большинство таковых, неприятная - именно вследствие своей новизны, разрушающей привычные и, следовательно, комфортные причинно-следственные связи) закономерность нашей жизни.
Зорко выискивая все новые и новые накатывающие на нас опасности и даже порой успевая предупреждать их, захлебываясь в волнах информации, мы уже не смотрим на горизонт.
Мы уже не ищем перспективы.
И, что бы ни говорили о новых технологиях, единых рынках и системных кризисах, в конечном счете они остаются не более чем атрибутами нового времени, превращенными в его символы, с помощью которых изнемогающее от переизбытка неструктурированной информации человечество отгораживается от необходимости реального осмысления его содержания.
Попытки такого рода обречены на временный успех далеко не только благодаря извечной склонности человека к экономии усилий и действительного падения эффективности индивидуального сознания. Главной причиной последовательного отгораживания от действительности представляется ее крайняя неблагоприятность и даже оскорбительность для человека, привыкшего считать себя если уж и не «царем природы», то, во всяком случае, «венцом творения» и основным содержанием новой эпохи.
Главная примета нового времени, его содержательная сторона состоит, как представляется, в том, что современный человек создал слишком сложный для себя как отдельно взятой личности, для своих индивидуальных интеллектуальных возможностей мир. В результате он утратил способность сознавать базовые закономерности этого мира и их изменения, предвидеть последствия своих усилий и направление своего собственного развития.
В полной мере прочувствовав свою беспомощность в целом ряде кризисов и катаклизмов, часть которых была воспринята им исключительно и избыточно оптимистически (как, например, завершение «холодной войны» уничтожением «социалистического лагеря» привело к попытке построения не рыночного, но технологического общества, по-видимому, представляющей собой ничуть не менее опасное и деструктивное «забегание вперед», чем сам социализм), он в растерянности фактически перестал пытаться сознавать и предсказывать это направление, сдавшись на милость слепого общественного прогресса, - так же, как в конце XIX века он сдался на милость не менее слепого прогресса технологического.
Все помнят, чем это кончилось для него в первой же половине следующего века?
Некритическое, «жюльверновское» отношение к прогрессу технологий превратило все минувшее столетие в эпоху чудовищных потрясений в области общественных отношений. Забегая вперед, можно предположить, что такое же отношение к общественному прогрессу приведет - причем в силу общего ускорения развития значительно быстрее, чем в прошлый раз, - к глубочайшим технологическим катаклизмам. Наиболее вероятные (и при этом уже начавшиеся) связаны с форсированием и видоизменением фундаментального, базового типа эволюции, в которой участвует современное человечество, - биологической эволюции.
Между тем то, что человек создал слишком сложный для себя и для своих интеллектуальных способностей мир, имеет и противоположный аспект. Создав всемирные коммуникационные сети, человек окончательно, необратимо и при этом совершенно незаметно для себя превратил себя в часть чего-то большего, чем он сам. Человеческое общество получило возможность прямого и осознанного использования качественно нового - информационного - измерения, потенциал которого не только далеко еще не реализован, но и даже частично не оценен.
Возможность осознанного использования этого измерения пока еще существует в основном в зародыше, в предположении, реализуясь преимущественно через отрицание гипотез, не связанных с его воздействием на традиционный «материальный» мир, как заведомо нереальных. Классическим примером этого являются современные представления о математическом, в соответствии с теорией вероятности, доказательстве принципиальной невозможности возникновения как жизни на Земле, так и применяемых человеком первичных технологий традиционным методом «случайного перебора».
Конечно же, автору, как и большинство читателей настоящей книги, вполне отождествляющему себя с современным человечеством, хочется верить, что именно незавершенность происходящих перемен, и только она одна, не позволяет в полной мере понять их последствия. Хочется верить, что, хотя сегодня человек может только предчувствовать и бояться происходящих процессов, как и любых других далеких от окончательного проявления и тем более завершения принципиальных изменений, завтра перемены будут осознаны, и развитие войдет в привычную, знакомую по всей предшествующей истории колею. Мир снова будет целостно осмыслен, а будущее - превращено в комплекс приятных или не очень, но понятных и примерно оцененных вероятностей (условный пример такого понимания: вероятность ядерной катастрофы в течении ближайших семи - или семидесяти - лет составляет 30%, для ее снижения до уровня 20% нужно делать то-то, для снижения до уровня 10% - то-то; «цели поставлены, задачи определены - за работу, товарищи!»).
Однако скорее всего, что и будет показано в настоящей книге, подобное оптимистическое развитие событий нам не грозит.
Представляется, что принципиальные проблемы современного человечества связаны не с незавершенностью, а с самим характером происходящего с ним изменения, с его фундаментальной глубиной. Отдельный человек не может охватить своим интеллектом его сути по той же самой причине, по которой часть не может постичь управляющего ей целого - даже если по своей внутренней структуре она остается подобной ему.
Новая коммуникативная система способствует качественному усложнению, саморазвитию информации и, вероятно, усилению ее влияния на материальный мир (частный случай такого влияния описал еще К.Маркс, подметив, что идеи, овладевая массами, становятся материальной силой). При этом из факта саморазвития, самопорождения (индукции) информации с неизбежностью следует повышение степени «самостоятельности» ее воздействия на материальный мир, снижение зависимости этого воздействия от отдельных материальных факторов.
Ноосфера, о которой Вернадский писал как о некоей почти философской категории (в естественнонаучном романтизме своей эпохи говоря о подразумевающем полезность «знании», но не о нейтральной «информации»), совсем недавно, в середине 90-х годов сгустилась во вполне ощутимую более не гуманитарную, но технологическую реальность. Эта реальность надвинулась на наиболее развитую (опять-таки в технологическом плане) часть человечества, заслоняя и подменяя собой кантовские «звездное небо над нами» и «моральный закон внутри нас» резко расширившимся миром «вещей в себе», принципиально неподвластных данному сознанию в данный период времени.
Наиболее развитая часть человечества, таким образом, стала (или по крайней мере становится) уже не совсем и не только человечеством - она стала частью некоторого ноосферного новообразования, своего рода «коллективного сознания», из которого исключены общества и отдельные граждане менее развитых стран.
Хотим мы того или нет, но мы живем уже в этой, новой реальности, которая поддается познанию значительно хуже, чем привычный для нас и потому комфортный «старый мир», - в который, как обычно, уже нет и никогда больше не будет возврата.
Человечество изменилось: оно стало даже не столько больше, сколько сложнее. Уже первая треть ХХ века - подлинной эпохи наполеоновских «больших батальонов» - окончательно превратила его из простого сообщества индивидуумов в совокупность личностей и жестко формализованных организаций, обеспечивающих их рациональное взаимодействие в различных ситуациях.
Общественные кризисы второй половины 60-х годов, потрясшие (хотя и по-разному) все крупные человеческие общества того времени, включая Советский Союз и Китай, обнажили целый ряд принципиальных, неизживаемых недостатков жестких организаций как таковых, среди которых наиболее значимы недостаточная гибкость и адаптивность. (Среди проблем, с которыми они оказались не в состоянии справиться, оказался кризис свободного времени: рост производительности труда и расширение сферы услуг дали членам развитых обществ непривычно много свободного личного времени, которое те - ни в капиталистических, ни в социалистических странах - так и не умели эффективно занять). Способом компенсации чрезмерной окостенелости традиционных организаций стало стихийное порождение человеческими обществами неформализованных и потому относительно неустойчивых коллективов.
Члены последних самостоятельно и добровольно концентрировались на решении актуальных для общества проблем, причем довольно часто реально решаемая проблема не осознавалась ими. Можно предположить, что, например, филателисты и кактусоводы восприняли бы как личное оскорбление констатацию того факта, что с точки зрения развития общества они всего лишь участвуют в решении проблемы переизбытка свободного времени, а уфологи или фанаты «снежного человека» - в отвлечении творческого потенциала инженерно-технической интеллигенции социалистических стран от общественно-политической жизни.
Представляется принципиально важным, что бессознательное, но при этом массовое, активное и самостоятельное участие индивидуумов в решении реальных общественных проблем показывает, что они перестали быть самостоятельными участниками общественного развития и осуществляют его как части некоего «социального автомата» - коллектива. При этом, в отличие от прошлого, коллективы в массовом порядке и постоянно создаются обществом уже не для поддержания традиционных форм жизни, но, напротив, для осуществления изменений (что в прошлые эпохи происходило лишь в периоды революций) и даже для решения разовых локальных проблем. При этом один и тот же человек в зависимости от выполняемой им социальной функции действует как член различных и при этом разноуровневых коллективов, с легкостью перемещаясь из одной социальной реальности в другую.
Подчеркнем: новым является самостоятельность, самоорганизация коллективов, их преобразующая роль и их важность для общественного развития. Это позволяет говорить, что уже более трети века, на протяжении жизни почти полутора поколений совокупность как жестко формализованных организаций, так и неформализованных и потому относительно неустойчивых сообществ стала самостоятельной формой и фактором развития как личности, так и человечества в целом. И, если для отдельной личности указанная совокупность сообществ стала неотъемлемой средой обитания, то для всего человеческого общества она превратилась в его внутреннюю структурообразующую систему - своего рода скелет.
Человек, первоначально живший в природе, затем разместивший между ней и собой все более плотный кокон технологий, получивших даже наименование «второй природы», на протяжении жизни уже более чем поколения живет еще и в многоуровневом коконе коллективов. Около десятилетия назад к этому добавился и информационный «кокон», также отделяющий его от «голой» реальности.
Индивидуальное сознание, инстинктивно защищаясь от всего слишком нового и сложного, сберегая интеллектуальные силы для решения насущных, неотложных повседневных проблем, старается не замечать качественного усложнения и повышения многообразия своей среды обитания. Когда от него не удается отвернуться, индивидуальное сознание склонно считать его то ли не имеющей практического значения фантазией, то ли не существующим в действительности миражом, то ли чудовищной ересью.
Такое сознание воспринимает только наиболее близкие к нему, наиболее прямо влияющие на него, наиболее доступные и потому неизбежно разрозненные элементы нового образа человечества. Сегодня это компьютерные технологии, позволяющие мгновенно создавать, преобразовывать и передавать информацию, и интеграция финансовых рынков, благодаря которой наиболее развитая и богатая часть человечества научилась делать деньги, не прикасаясь к материальной реальности.
Цель настоящей работы - содействовать преодолению этой пагубной ограниченности индивидуальных сознаний, которая, как будет показана ниже (наиболее полно - в параграфе 4.1.), в современных условиях постепенно превращается в непосредственную угрозу как минимум - нормальному развитию нашей страны, а скорее всего - и самому существованию человечества в приемлемом для нас, относительно упорядоченном и эффективном виде.
Традиционно эта задача решалась усилиями науки и бесчисленных популяризаторов ее достижений. Они с потрясающим воображение упорством и энтузиазмом расширяли кругозор индивидуального сознания, заставляя замученных школьников полагать фразу «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам» цитатой из предисловия к учебнику физики. В конечном итоге они действительно весьма существенно повышали гибкость и адаптивность, а значит - и эффективность человеческого сознания.
Однако к настоящему времени наука не только в нашей стране, но и в мире в целом практически перестала играть эту важнейшую роль. Рассмотрим ее состояние на примере изучения ею важнейших явлений современности - информационной революции (неоправданно сужаемой до простого описания факта возникновения Интернета) и возникновения на подготовленном ею базисе единого мирового финансового рынка.
Представляется, что характер их исследования достаточно полно и убедительно отражает характер и недостатки современной науки в целом - как минимум, общественной.