Герой повести И. С. Тургенева «Ася». Как изменилось его отношение к жизни

 

Повесть И. С. Тургенева «Ася» рассказывает о том, как знакомство главного героя господина Н. Н. с Гагиными перерастает в историю любви, которая оказалась для героя источником как сладостных романтических томлений, так и горьких терзаний, потом, с годами, утративших свою остроту, но обрекших героя на судьбу бобыля.

Интересным является тот факт, что автор отказал герою в имени, нет и его портрета. Объяснения этому можно дать разные, но одно несомненно: акцент с внешнего И. С. Тургенев переносит на внутреннее, погружая нас в душевные переживания героя. С самого начала повествования писатель вызывает симпатию у читателей доверию к герою‑рассказчику. Мы узнаем, что это веселый, здоровый, богатый молодой человек, который любит путешествовать, наблюдать жизнь, людей. Недавно он пережил любовную неудачу, но с помощью тонкой иронии мы понимаем, что любовь это была не настоящая любовь, а лишь развлечение.

И вот встреча с Гагиным, в котором он почувствовал родственную душу, близость интересов к музыке, живописи, литературе. Общение с ним и его сестрой Асей сразу настроило героя на возвышенный романтический лад.

На второй день знакомства он внимательно наблюдает за Асей, которая и влечет к себе, и вызывает у него чувство досады и даже неприязнь необъяснимыми, вольными поступками. Герой не отдает себе отчета в том, что с ним происходит. Он ощущает то какое‑то смутное беспокойство, которое вырастает в непонятную ему тревогу; то ревнивое подозрение, что Гагины не родственники.

Прошли две недели ежедневных встреч. Н. Н. все более огорчен ревнивыми подозрениями, и хотя в полной мере не догадывался о своей любви к Асе, но она постепенно овладевала его сердцем. Он обуреваем в этот период настойчивым любопытством, некоторой досадой на загадочное, необъяснимое поведение девушки, стремлением понять е внутренний мир.

Но подслушанный в беседке разговор Аси и Ганина заставляет Н. Н. наконец понять, что его уже захватило глубокое и тревожное чувство любви. Именно от него он уходит в горы, а когда возвращается, то отправляется к Ганиным, прочитав записку брата Аси. Узнав правду об этих людях, он мгновенно обретает утраченное равновесие и так определяет свое эмоциональное состояние: «Я почувствовал какую‑то сладость – именно сладость на сердце: точно мне втихомолку меду туда налили…» Пейзажная зарисовка в 10 главе помогает понять психологическое состояние героя в этот знаменательный день, становясь «пейзажем» души. Именно в этот момент слияния с природой во внутреннем мире героя совершается новый поворот: то, что было смутным, тревожным, вдруг оборачивается несомненной и страстной жаждой счастья, которая связывается с личностью Аси. Но герой предпочитает бездумно отдаваться набегающим впечатлениям: «Я не только о будущем, я о завтрашнем дне не думал, мне было очень хорошо». Это свидетельствует о том, что в тот момент Н. Н. был готов только наслаждаться романтическим созерцанием, он не чувствовал в себе того, что снимает благоразумие и осторожность, в то время как у Аси уже «выросли крылья», к ней пришло чувство глубокое и непреодолимое. Поэтому в сцене свидания Н. Н. словно стремится за упреками и громкими восклицаниями скрыть свою неготовность к ответному чувству, неспособность отдаться любви, которая столь медленно вызревает в его созерцательной натуре.

Расставшись с Асей после неудачного объяснения, Н. Н. еще не знает, что его ждет в будущем «одиночество бессемейного бобыля», он надеется на «завтрашнее счастье», не ведая о том, что «у счастья нет завтрашнего дня… у него есть настоящее – и то не день, а мгновенье». Любовь Н. Н. к Асе, подчиняясь прихотливой игре случая или роковой предопределенности судьбы, вспыхнет позднее, когда уже ничего нельзя будет поправить. Герой будет наказан за то, что не узнал любовь, что сомневался в ней. «А счастье так было близко, так возможно…»

 

29. «Русский человек на rendez vous» (Герой повести И. С. Тургенева «Ася» в оценке Н. Г. Чернышевского)

 

Свою статью «Русский человек на rendez vous» Н. Г. Чернышевский начинает с описания впечатления, произведенного на него повестью И. С. Тургенева «Ася». Он говорит, что на фоне преобладающих в то время рассказов делового, изобличительного рода, оставляющих в читателе тяжелое впечатление, эта повесть – единственно хорошая вещь. «Действие – за границей, вдали от всей дурной обстановке нашего домашнего быта. Все лица повести – люди из лучших между нами, очень образованные, чрезвычайно гуманные, проникнутые благороднейшими образом мысли. Повесть имеет направление чисто поэтическое, идеальное… Но последние страницы рассказа не похожи на первые, и по прочтении повести остается от нее впечатление еще более безотрадное, нежели от рассказов о гадких взяточниках с их циническим грабежом». Все дело, замечает Н. Г. Чернышевский, в характере главного героя (он дает имя Ромео), являющегося чистым и благородным человеком, но совершающего постыдный поступок в решительную минуту объяснения с героиней. Критик спорит с мнением некоторых читателей, утверждающих, что вся повесть испорчена «этою возмутительною сценой», что характер главного лица не выдержал. Но автор статьи приводит даже примеры из других произведений И. С. Тургенева, а также Н. А. Некрасова, чтобы показать, что ситуация в повести «Ася» оказывается типичной для русской жизни, когда герой много и красиво говорит о высоких стремлениях, увлекая восторженных девушек, способных на глубокие чувства и решительные поступки, но, как только «подходит дело к тому, чтобы прямо и точно выразить свои чувства и желания, большая часть героев начинает уже колебаться и чувствовать неповоротливость в языке».

«Таковы‑то наши „лучшие люди“ – все они похожи на нашего Ромео», – делает вывод Н. Г. Чернышевский. Но далее он берет под защиту героя повести, говоря, что такое поведение – не вина этих людей, а беда. Такими воспитало их общество: «слишком мелка у бездушна была их жизнь, мелки и бездушны были все отношения и дела, к которым он привык», «жизнь приучила их только к бледной мелочности во всем». Тем самым Н. Г. Чернышевский переносит акцент с вины героя на вину общества, отлучившего таких благородных людей от гражданских интересов.

 

30. Ася – одна из тургеневских девушек (по повести И. С. Тургенева «Ася»)

 

Тургеневские девушки – героини, у которых ум, богато одаренные натуры не испорчены светом, они сохранили чистоту чувств, простоту и сердечную искренность; это мечтательные, непосредственные натуры без какой‑либо фальши, лицемерия, сильные духом и способные к трудным свершениям.

Т. Виныникова

 

Свою повесть И. С. Тургенев называет по имени героини. Однако настоящее имя девушки – Анна. Вдумаемся в значения имен: Анна – «грация, миловидность», а Анастасия (Ася) – «рожденная заново». Почему же автор миловидную, грациозную Анну упорно называет Асей? Когда же происходит рождение заново? Давайте обратимся к тексту повести.

Внешне девушка не красавица, хотя кажется повествователю очень «миловидной». Это типично для тургеневских героинь: в их облике автору важны личностное обаяние, грация, человеческая неповторимость. Именно такова Ася: «Было что‑то свое, особенное, в складе ее смугловатого крупного лица, с небольшим тонким носом, почти детскими щечками и черными, светлыми глазами. Она была грациозно сложена…» Какая интересная деталь портрета: черные, светлые глаза. Это не просто внешнее наблюдение, а проникновение одним только словом «светлые» в глубину души героини.

На главного героя, господина Н. Н., Ася производит вначале странное впечатление, так как держится совсем не так, как привычные для него благовоспитанные светские барышни. В присутствии гостя «ни одного движения она не сидела смирно, вставала, убегала в дом и прибегала снова, напевала вполголоса, часто смеялась». Быстрота, движение – главные черты облика тургеневской героини.

Наблюдая за Асей, видя ее бесстрашной и своевольной девчонкой, повествователь и восхищается ей, и досадует на нее, и чувствует, что она играет в жизнь разные роли. То она солдат, марширующий с ружьем, этим шокировавший чопорных англичан; то за столом разыграла роль благовоспитанной барышни; то на другой день представилась простой русской девушкой, чуть ли не горничной. «Что за хамелеон эта девушка!» – восклицает рассказчик, все более и более увлекающийся Асей. Общение с этой «переполненной жизнью девочкой» заставляет героя по‑новому взглянуть на самого себя, и впервые за годы молодости он испытывает сожаление от того, что так бессмысленно растрачиваются в скитаниях по чужбине его жизненные силы.

Многое в поведении, характере героини становится понятным из истории ее детства. Эта история тоже необычна. Девушка рано познала сиротство и двойственность своего положения; человека с такой родословной, как уже, постоянно унижали и оскорбляли, таких не принимали ни крестьянская среда, ни светское общество. И брат, и потом господин Н. Н. поняли ее «доброе сердце» и «бедовую голову», ее стыдливость и радость, «неопытное самолюбие», видели, как «она глубоко чувствует и какой невероятной силой в ней эти чувства».

Ася великолепна в главах, где раскрывается ее душа, почувствовавшая счастье. Раньше она была загадочной, ее мучила неопределенность, она шла к своему кумиру, теперь он обратил на нее внимание, но уже иначе, в нем «зажглась жажда счастья». Между ними начинаются бесконечные, трудно передаваемые разговоры влюбленных… А как неповторимо богата душа Аси на фоне сказочной красоты природы! Недаром же автор вспоминает народную немецкую легенду о Лорелее.

Ася раскрывается перед нами все глубже и прекраснее, ей свойственна идеалистическая вера в неограниченные возможности человека. Ее манят романтические дали, она жаждет деятельности и уверена, что «прожить не даром, след за собой оставить», а также совершить «трудный подвиг» по силам каждому человеку. Когда девушка говорит о крыльях, выросших у нее, то имеются в виду в первую очередь крылья любви. Применительно к Асе это значит способность человека воспарить над обыденностью. «Да лететь некуда», – осознает повзрослевшая под влиянием большого чувства героиня. В этих словах не только понимание бесперспективности своей любви к молодому аристократу, но предчувствие собственной нелегкой судьбы – судьбы тяжелой «крылатой» натуры в тесном, замкнутом мире «бескрылых» существ.

Это психологическое противоречие господина Н. Н. и Аси наиболее ярко выражено в сцене свидания. Полнота чувства, испытываемого Асей, ее робость, стыдливость и покорность судьбе воплощены в ее немногословных репликах, едва слышных в тишине тесной комнаты. Но Н. Н. не готов к ответственному чувству, неспособен отдаться любви, которая столь медленно вызревает в его созерцательной натуре.

Тургенев наказывает своего героя одинокой бессемейной жизнью за то, что тот не узнал любовь, сомневался в ней. А любовь нельзя откладывать на завтра, это мгновенье, которое больше не повторилось в жизнь героя: «Ни одни глаза мне не заменят тех». В его памяти навсегда останется она, тургеневская девушка, странная и милая, с легким смехом или заплаканными глазами, девушка, которая может подарить счастье…

 

31. Картины природы в повести И. С. Тургенева «Ася»

 

Повесть И. С. Тургенева «Ася» иногда называют элегией несбывшегося, упущенного, но такого близкого счастья. Сюжет произведения прост, потому что автору важны не внешние события, а душевный мир героев, в каждом из которых есть своя тайна. В раскрытии глубин духовного состояний любящего человека автору помогает и пейзаж, который в повести становится «пейзажем души».

Вот перед нами первая картина природы, знакомящая нас с местом действия, немецким городком на берегу Рейна, данная через восприятие главного героя. О молодом человеке, любящем прогулки, особенно ночные и вечерние, всматривающемся в чистое небо с неподвижной луной, льющей безмятежный и волнующий свет, наблюдающем за малейшими изменениями в окружающем мире, можно сказать, что это романтик, с глубокими, возвышенными чувствами.

Это подтверждается дальше тем, что он сразу почувствовал симпатию к новым знакомым Гагиным, хотя до этого не любил встречаться с русскими за границей. Душевная близость этих молодых людей также выявляется с помощью пейзажа: жилище Гагиных располагалось в чудесном месте, приглянувшемся в первую очередь Асе. Девушка сразу привлекает внимание рассказчика, ее присутствие как бы освещает все вокруг.

«Вы в лунный столб въехали, вы его разбили», – закричала мне Ася. Эта деталь у Тургенева становится символом, ведь разбитый лунный столб можно сравнить с разбитой Асиной жизнью, разбитыми мечтами девушки о герое, любви, полете.

Продолжающиеся знакомство с Гагиными обострило чувства рассказчика: его влечет к себе девушка, он ее находит странной, непонятной и удивительной. Ревнивое подозрение, что Гагины не брат и сестра, заставляет героя искать успокоения в природе: «Настроение моих мыслей приходилось как раз под стать спокойной природе того края. Я отдал себя всего тихой игре случайности, набегавшим впечатлениям…» Далее следует описание того, что видел молодой человек в эти три дня: «скромный уголок германской земли, с незатейливым довольством, с повсеместными следами примененных рук, терпеливой, хотя неспешной работы…» Но самым главным здесь является замечание о том, что герой «отдал себя всего тихой игре случайностей». Этой фразой дается объяснение созерцательной натуре рассказчика, его привычке душевно не напрягаться, а плыть по течению, как это изображается в Х главе, где герой на самом деле плывет в лодке домой, возвращаясь после взволновавшего его разговора с Асей, приоткрывшей ему свою душу. Именно в этот момент слияние с природой во внутреннем мире героя совершается новый поворот: то, что было смутным, тревожным, вдруг оборачивается несомненной и страстной жаждой счастья, которая связывается с личностью Аси. Но герой предпочитает бездумно отдаваться набегающим впечатлениям: «Я не только о будущем, я о завтрашнем дне не думал, мне было очень хорошо». Все дальше происходит стремительно: волнение Аси, осознание ей бесперспективности своей любви к молодому аристократу («крылья у меня выросли, да лететь некуда»), нелегкий разговор с Гагиным, драматическое свидание героев, показавшее полную «бескрылость» рассказчика, поспешное бегство Аси, внезапный отъезд брата и сестры. За это короткое время герой прозревает, ответное чувство вспыхивает, но поздно, когда уже ничего поправить нельзя.

Прожив многие годы бессемейного бобыля, рассказчик хранит как святыню записки девушки и высохший цветок гераниума, который она некогда бросила ему из окна.

Чувство же Аси к господину Н. Н. глубоко и непреодолимо, оно «неожиданно и так же неотразимо, как гроза», по словам Гагина. Развернутые описания гор, мощного течения рек символизируют свободное развитие чувств героини.

Лишь это «ничтожная травка» и ее легкий запах остались герою от того прекрасного, цельного мира природы и мира души Аси, слившихся воедино в самые яркие, важные дни жизни господина Н. Н., потерявшего свое счастье.

 

32. Сатирическое изображение действительности в «Истории одного города» М. Е. Салтыкова‑Щедрина (глава «О корени происхождении глуповцев»)

 

«История одного города» – это величайшее сатирическое полотно‑роман. Это беспощадное обличение всей системы управления царской России. Законченная в 1870 г. «История одного города» показывает, что народа в пореформенное время осталось таким же бесправным, что чиновники – самодуры 70‑ых гг. отличались от дореформенных только тем, что грабили более современными, капиталистическими способами.

Город Глупов – олицетворение самодержавной России, русского народа. Его правители воплощают в себе конкретные черты исторически достоверных, живых правителей, но черты эти доведены до «логического конца», гиперболизированы. Все жители Глупова – и градоначальники, и народ – живут в каком‑то кошмарном сне, где вполне объяснимо появление правителя с органчиком вместо головы, жестоких оловянных солдатиков вместо живых, идиота, мечтающего уничтожить все на земле, головотяпа, который ходил «комара восемь верст ловить» и т. п. Эти образы строятся так же, как и образы народной фантазии, но они страшнее, потому что реальнее. Чудовища глуповского мира порождены этим же миром, вскормлены его гнилой почвой. Поэтому сатирик не ограничивается в «Истории одного города» одним высмеиванием правителей города, он горько смеется и над рабским терпением народа.

Глава «О корени происхождения глуповцев» должна была по замыслу писателя показать традицию появления любимого занятия градоначальников – сечения и взыскания недоимок.

Первоначально глуповцы назывались головотяпами, потому что «имели привычку тяпать головами обо все, что бы ни встретилось на пути. Стена попадается ─ об стену тяпают; Богу молиться начнут – об пол тяпают». Это «тяпание» уже достаточно говорит о душевных, прирожденных качествах головотяпов, развившихся в них независимо от князей. С горьким смехом М. Е. Салтыков‑Щедрин пишет, что «собрав воедино куралесов, гущеедов и прочие племена, головотяпы начали устраиваться внутри, с очевидною целью добиться какого‑нибудь порядка». «Началось с того, что Колгу толасном замесили, потом желемка на баню тащили, потом в кошеле кошу варили» и совершали другие бессмысленные дела, из‑за которых даже два глупых найденных князя не пожелали «володеть» головотяпами, назвав их глуповцами. Но никак не мог народ сам собой устроиться. Непременно нужен был князь, «который и солдатов у нас наделает, и острог, какой следовает, выстроит!» Здесь сатирическому осмеянию подвергается «народ исторический», «выносящий на своих плечах Бородавкиных, Бурчеевых и т. п.», которому писатель, как он сам признавался, сочувствовать не мог.

Добровольно отдались головотяпы в кабалу, «воздыхали неослабляючи, вопияли сильно», но «драма уже совершилась бесповоротно». И началось притеснение и обворование глуповцев, доведение их до бунтов, выгодных правителям. А «исторические времена» для Глупова начались с вопля: «Запорю!» Но несмотря на резко критическое отношение к народной пассивности, покорности и долготерпению, автор в «Истории одного города» в других главах рисует облик народа проникновенными красками, особенно ярко проявляется это в сценах народных бедствий.

Но в своем произведении автор не ограничивается показом картин произвола правителей и долготерпения народа, он раскрывает и процесс нарастания гнева угнетенных, убеждая читателей, что так дальше продолжаться не может: либо Россия прекратит свое существование, либо наступит такой перелом, который сметет с лица земли русской существующей государственный строй.

 

33. Фольклорные традиции в «Истории одного города» М. Е. Салтыкова‑Щедрина (глава «О корени происхождении глуповцев»)

 

«История одного города» М. Е. Салтыкова‑Щедрина написана в форме повествования летописца‑архивариуса о прошлом города Глупова, но писателя интересовала не историческая тема, он писал о настоящей России, о том, что волновало его как художника и гражданина своей страны. Стилизовав события столетней давности, придав им черты эпохи XVIII в., Салтыков‑Щедрин выступает в разных качествах: сначала он ведет повествование от лица архивариусов, составителей «Глуповского летописца», затем от автора, выполняющего функции издателя и комментатора архивных материалов.

Подойдя к изложению изобретательно, Салтыков‑Щедрин сумел соединить сюжета и мотивы легенд, сказок, других фольклорных произведений и просто, доступно донести до читателей антимонархические идеи в картинах народно быта и повседневных заботах россиян.

Открывает роман глава «Обращение к читателю», стилизованная под старинный слог, которой писатель знакомит своих читателей со своей целью: «изобразить преемственно градоначальников, в город Глупов от российского правительства в разное время поставлениках».

Глава «О корени происхождении глуповцев» написана как пересказ летописи. Начало – подражание «Слову о полку Игореве», перечисление известных историков XIX в., имеющих прямо противоположные взгляды на исторический процесс. Доисторические времена Глупова кажутся нелепыми и нереальными, поступки народов, живших в давние времена, далеки от осознанных деяний. Поэтому‑то и назывались глуповцы в прошлом головотяпами, что и заявляет само по себе об их прирожденной сущности.

Говоря о попытках головотяпов, собрав воедино куролесов, гуинедов и прочие племена, устроиться внутри и добиться какого‑нибудь порядка, писатель приводит множество небылиц: «Волгу толокнам замесили, потом теленка на баню тащили, потом в кошеле кашу варили, потом рака с колокольным звоном встречали, потом щуку с яиц согнали» и т. д.

Так же, как и их поступки, нелепо желание головотяпов заполучить себе князя. Если в народных сказках герои отправляются на поиски счастья, то этим племенам нужен правитель, чтобы и «солдат наделал, и острог, как следовает, выстроил». Продолжая иронизировать над головотяпами, Салтыков‑Щедрин опять прибегает к фольклорным традициям: лексическим повторам, пословицам: «Искали, искали они князи и чуть‑чуть в трех соснах не заблудилися, да спасибо случился тут пешехомец‑слепород, который эти три сосны как свои пять пальцев знал».

В духе народных сказок ходят «добры молодцы» в поисках князя три года и три дня и находят только с третьей попытки, пройдя «ельничком да беруничком, потом чащей дремучею, потом переносочком». Все эти фольклорные традиции, сочетающиеся с сатирой, создают неповторимый стиль произведения, помогают автору подчеркнуть абсурдность, бессмысленность глуповской жизни.

Но даже в этой главе М. Е. Салтыков‑Щедрин находит возможность пожалеть глупый народ, добровольно посадивший себе на шею князя. Он приводит полных два куплета знаменитый народной песни «Не шуми, мати зелена дубравушка», сопровождая ее грустными комментариями: «Чем долее лилась песня, тем ниже понуривались головы головотяпов».

К жанру пословицы автор прибегает тогда, когда говорит о кандидатах на роль помещика к глуповцам: «кому из двух кандидатов отдать преимущество: орловцу ли – на том основании, что „Орел да Кромы – первые воры“, или шуяшену, на том основании, что он „в Питере бывал, на попу согнал, и тут же упал“. Да, правление начинается с воров и глупцов и будет продолжено ими, но неслучайно с самого начала их характеристики звучит здоровое народное остроумие, которое, но мысли автора, победит безголовых чудовищ глуповского мира.

Через всю «Историю одного города» проходит мысль о том, что многострадальный народ пробудится, преодолеет трудности, потому что он не разучился верить, любить и надеяться.

 

34. Кто виноват в страданиях героини? (по рассказу Н. С. Лескова «Старый гений»)

 

Творчество Н. С. Лескова является важным этапом в формировании национального своеобразии русской литературы. Он не боялся говорить о своей стране и своем народе самую горькую правду, потому что верил в возможность их изменения к лучшему. В своих произведениях он уделяет особое внимание судьбе простолюдинов. И хотя героиня рассказа «Старый гений» не крестьянка, а помещица, но она бедная старушка, оказавшаяся в безвыходном положении. Изображается эта женщина с большой авторской симпатией: «по своей сердечной доброте и простоте», «выручила из беды одного великосветского франта, заложив для него свой домик, составлявший все достояние старушки и ее недвижимость». Потом писатель подчеркнет ее исключительную честность.

Судебное дело, затеянное героиней, решится быстро и благоприятно для нее. Но дальше этого власти не сдвинутся. Никто не захочет связываться с молодым человеком, ведущим себя откровенно бессовестным образом («он всем нам надоел»), но остающимся безнаказанным, так как «было у него какое‑то могущественное родство или свойство». Поэтому‑то даже судебную бумагу не могли ему вручить, советуя старушке бросить добиваться от него уплаты долга, хотя и сочувствовали ей. Вот такая «мелочь жизнь» изображается Н. С. Лесковым. Нет здесь ни яростного осуждения беспомощных властей, ни бесчестно молодого человека, ни простодушной старушки, верящей людям только потому, что ей «сны снятся» и предчувствие есть. Но за этой ситуацией, так просто и безыскусно переданной, встают серьезные и глубокие выводы автора. При чтении этого рассказа невольно напрашивается вопрос: если уж такое мелкое разбирательство не просто безответного крестьянина, а помещицы, и не Бог весть с какими значительными лицами, а с молодым франтом из знатной семьи не смогли ни низшие, ни высшие инстанции разрешить, то на что же вообще тогда годятся власти? И каково людям жить при таком бесправии? Рассказ написан о пореформенном времени, и писатель показывает, что сущность государственной системы осталась прежней, что судьбы людей мало заботят чиновников всех рангов, что продолжает управлять жизнью закон «кто богаче, тот и прав». Поэтому и будут страдать от несправедливости простые люди, если не придут им на помощь другие такие же простые, но честные, порядочные и находчивые люди, где «гений Иван Иванович» в этом рассказе. А в существование таких людей Н. С. Лесков горячо верил и именно с ними связывал свои надежды на возрождение России, на ее великое будущее.

 

35. Русская действительность в рассказе Н. С. Лескова «Старый гений»

 

Н. С. Лесков принадлежит к поколению писателей 60–90‑х гг. XIX в., горячо любивших Россию, ее талантливый народ и активно выступавших против угнетения свободы и подавления свободы личности. Им созданы очерки, романы, рассказы о судьбе простых людей, о самобытных исторических личностях, о злоупотреблениях властью, откровенном хищничестве. Иные его рассказы составили циклы. Таковы святочные рассказы, довольно редкий в русской литературе XIX в. жанр. Это «Христос в гостях у лучника», «Штопальщик», «Маленькая ошибка» и др. К ним относится и рассказ «Старый гений», написанный в 1884 г.

Действие в нем происходит в пореформенной России, в Петербурге. Сюжет рассказа очень прост: обманутая нечестным великосветским франтом старушка‑помещица, давшая ему в долг денег и заложившая для этого дом, приезжает в столицу добиться на него управы. Да не тут‑то было. Не могли помочь ей власти, и бедной женщине пришлось воспользоваться услугами неизвестного отчаянного дельца, который оказался порядочным человеком, уладил это трудное дело. Его рассказчик называет «гением».

Эту историю предваряет эпиграф: «Гений лет не имеет – он преодолевает все, что останавливает обыкновенные умы». А в этом рассказе «гений» преодолел то, что не смогла сделать государственная власть. И ведь не о всесильной личности какой‑нибудь шла речь, просто о молодом ветреном человеке, принадлежавшем к одной из лучших фамилий, надоевшем властям своей непорядочностью. Но не смогли судебные органы даже бумагу ему для исполнения вручить.

Повествование об этом автор ведет в простой, как бы сказительной манере, не осуждая явно никого и не высмеивая. И «адвокат ей встретился участливый и милостивый, и в суде ей решение в начало спора благоприятное», и платы никто с нее не взял, то вдруг оказывается никак, «нельзя было приструнить» этого обманщика из‑за каких‑то «могущественных связей». Таким образом, Н. С. Лесков сосредоточивает читательское внимание на полном бесправии личности в России.

Но особенность писательского дарования Лескова состоит в том, что он видел и положительные начала русской жизни, изображал богатую одаренность русского человека, его глубину и цельность. В рассказе «Старый гений» этот свет добра несут сама героиня, «женщина прекрасной честности», «добрая старушка», и рассказчик, выручивший ее необходимыми деньгами, и самый главный «гений мысли» ─ Иван Иванович. Это загадочная личность, неизвестно почему взявшаяся помогать несчастной женщине и устроившая очень умную ситуацию, при которой должник просто вынужден был расплатиться.

Благоприятный исход истории приходится на Рождество, и это не случайно, так как автор верит в духовное начало человека, в праведников русской жизни.