Терапевтического потенциала клиента 3 страница

е) Подбадривание. На этом этапе работы основная функция подбадривания — признание личного мужества клиента, духовных сил и, главное, наличия свободы выбора в поступках на основе обретенного самопознания.

Третий этап. Поощрение инсайта. Основное здесь — создание условий для инсайта (“озарения”) — путем сочетания психологической поддержки и конфронтации, а также соответствующих интерпретаций, с тем чтобы высветить для клиента его неосознаваемые цели, ложные ценности и стиль жизни. В интерпретациях полезны намеки, подсказки и предположения, с помощью которых снижается уровень психологической защиты клиента. Реальное самопонимание — вот смысл третьего этапа.

Четвертый этап. Помощь в переориентации. Эта заключительная стадия психотерапии известна также под названием “воплощение инсайта в действие”. Существуют специальные психотерапевтические приемы, способствующие изменению прежних целей и принятию новых решений.

“Антисуггестия” (парадоксальная интенция). Смысл этой техники — в многократном преувеличении пропорций нежелательной активности, благодаря чему обеспечивается помощь клиенту в осознавании неадекватно­сти и неуместности нежелательных действий. “Секрет” техники не только в том, что она “идет в ногу” с защитными механизмами, благодаря отлаженному стереотипу действий, но и в том, что принудительное и многократно усиленное осуществление действия, с которым следовало бы бороться, обесценивает это действие для клиента*.

Действие “Как если бы”. Данная психотехника основана на типичной жалобе: “Ах, если бы... “. Клиенту предлагается действовать так, словно пожелание “если бы” — осуществилось. По сути, данная техника есть ролевая игра, в которой клиент изыскивает возможности компенсации неадекватных или “неполноценных” чувств, установок, действий. Причем не только в ситуации общения с психологом “с глазу на глаз”, но и на протяжении определенного временного периода (например, в промежутке между двумя консультациями).

Постановка целей и принятие обязательств. Правила в использовании этой техники просты. Цель должна быть достижима и реалистична, время ограничено. “Делай только то, что приятно” — так сформулировал А. Адлер смысл этого психотерапевтического приема. Если все же цель не достигнута, ее можно пересмотреть. В случае удачи клиент поощряется к принятию более долгосрочных обязательств в желаемом направлении.

“Поймай себя”. Клиенту предлагается отслеживать свое деструктивное поведение без впадания в самообвинение, скорее с теплым юмором по отношению к себе. Этот прием — предпосылка того, что позже получило название “self-monitoring”. Причем он продуктивен в тех случаях, когда клиент уже осознал свои цели и мотивирован к переориентации. В использовании приема важна временная отсылка к прошлому: “как прежде”.

“Нажатие кнопки”. Прием, эффективный с клиентами, чувствующими себя жертвами противоположных эмоций. Клиенту предлагается расслабиться и обратить внимание на то, какие образы или мысли вызывают неприятные чувства, а какие — приятные. После чего клиента обучают произвольно регулировать свое эмоциональное состояние “нажатием кнопки”, т.е. принятием решения о том, на каких образах или мыслях сосредоточиться**.

Избегание “плакунчика”. Смысл данной техники состоит в том, чтобы не попасть в ловушку той психологической позиции, с которой приходит клиент, в частности, привычной поведенческой позиции (“меня никто не любит, никому я не нужен”). Консультант ни в коем случае не должен подкреплять эту позицию. Наоборот, его непрестанная задача — поощрять поведение, соответствующее психологической зрелости, когда выбор самой позиции зависит от человека, от его свободного решения.

Краткая характеристика концепции. Эвристичность, гуманизм, продуктивность для многих психотерапевтических направлений, высокая практическая и экспликативная ценность — таковы существенные особенности индивидуальной психологии А. Адлера, которые органически вошли в современную психологическую науку. А. Адлер намного опередил свое время. Многие его положения и идеи сохраняют свою ценность и в наши дни. Главное в оценке концепции состоит, на наш взгляд, в том, что она в наибольшей мере способствовала развитию практически всех остальных, вне пределов психодинамической парадигмы, психотерапевтических концепций и проблематики (от проблемы детского возраста до семейной и социальной проблематики). Трудно в кратком резюме оценить весь потенциал направления, которое не стало историей, а продолжает жить. Поэтому в заключение мы приведем высказывания самого А. Адлера: “Честный психолог не может закрыть глаза на социальные условия, не позволяющие ребенку стать частью сообщества и почувствовать себя дома в мире, вместо этого заставляя его расти так, как будто он живет во вражеском стане. Психолог, следовательно, должен работать против национализма... Против захватнических войн, реваншизма и престижа; против безработицы, которая повергает людей в безнадежность; и против всех остальных препятствий, которые покушаются на социальный интерес в семье, школе и обществе в целом (Ansbacher Н, p. 454).

4. Гуманистический психоанализ

Э. Фромма и неофрейдизм

(Г. Салливан, К. Хорни, Э. Берн)

Имя Э. Фромма (1900—1980)ассоциируется у большинства исследователей с так называем фрейдо-марксизмом. И в самом деле, с ранних лет на Э. Фром­ма обе эти фигуры оказали значительное влияние: идеи К. Маркса — в осознании зависимости развития индивида от политической и социальной организации общества, а идеи З. Фрейда — в направлении, касающемся признания воздействия ранних детских впечатлений и семьи в целом на психическое и личностное развитие. Э. Фромму принадлежит ряд понятий, повлиявших на развитие представлений о современном обществе и оказавших формирующее влияние на идею необходимости психотерапии не отдельной личности, а целого общества*.

Отказавшись от фрейдовского понятия “либидо” и выдвинув во главу угла социальные и культурные условия, определяющие личностное развитие, Э. Фромм, вместе с тем полагал, что процесс развития связан с удовлетворением базисных, экзистенциальных потребностей. Согласно Э. Фромму, эти потребности таковы.

Потребность в привязанности, которая, в свою очередь, может быть конструктивной или деструктивной. Так, потребность в привязанности может удовлетворяться через подчинение или доминирование (мазохистским или садистским образом). Утверждая, что данная потребность, являющаяся производной от условий существования человека, носит симбиотический характер, Э. Фромм выводил социальные бедствия — такие, как наркомания или тирания — из доминирования той или иной тенденции в удовлетворении данной потребности. Основное отличие указанных деструктивных способов удовлетворения потребностей в привязанности Э. Фромм видел в отсутствии любви. Конструктивный способ Э. Фромм связывал с понятием “зрелая любовь”. Основные составляющие “зрелой любви” — забота, уважение и знание.

Потребность в трансценденции. Данная потребность выводится Э. Фроммом из постулирования творческого характера человеческой природы, в соответствии с которым человек, сталкиваясь с противоречиями жизни, преодолевает свою пассивность и трансформирует энергию творчества в созидание или разрушение. По Э. Фромму, признак человека бессильного — разрушительная активность, в которую трансцендирует неспособность созидания, реализуя потребность в трансценденции. Э. Фромм утверждал, что природа человеческой потребности в трансцендировании двойственна, она совмещает потенции счастья и способность к самораз­рушению.

Потребность в укорененности. Потребность выведена Э. Фроммом из традиций первобытного общества (матриархального и патриархального), а также из положения классического психоанализа о наличии инцестуозных связей между матерью и ребенком. Согласно Э. Фромму, фундаментальнейшая психологическая связь у человека со своей матерью: “мать — это пища, мать — это любовь”. Быть любимым ею — значит быть живым, быть укорененным, быть дома. Отличие от З. Фрейда здесь в том, что Э. Фромм отказывается от акцента на сексуальности коренных связей и обращает внимание на их иррациональную, аффективную природу.

Потребность в укорененности, по Э. Фромму, носит универсальный общечеловеческий характер и чрезвычайно важна для психологической защищенности индивида.

Потребность в самоопределении. Иногда ее можно называть “потребностью в персонализации”. Э. Фромм подчеркивал необходимость развития самосознания и отстаивания своего индивидуального “Я” с позиций опыта и знания обретенных в самостоятельной жизненной активности. Э. Фромм выражал обеспокоенность растущим “стадным конформизмом”, при котором человек отказывается от собственного “Я”.

Потребность в ориентации. Поскольку Э. Фромм считал, что человек — существо, нуждающееся в определении смысла собственной жизни, он выделил в качестве уровня продуктивной жизни необходимость (потребность) в перспективе развития. По Э. Фромму, “каркас” ориентаций и приверженностей складывается в раннем детстве, когда человек научается использовать воображение и рассуждение для преодоления трудностей. Для Э. Фромма приверженность означает соблюдение гуманистической этики, в которой высшая ценность и добродетель — человеческое существование.

Соответственно выделяются две ориентации — продуктивная (связанная с самоопределением, реализацией и развитием личностного потенциала, способностью к “зрелой любви”) и непродуктивная (потребительская, агрессивно-нечистоплотная, стяжательская и рыночная, при которой другие используются как объекты).

Следует подчеркнуть, что Э. Фромм всегда был более известен как теоретик и публицист, чем как практикующий психолог. Ценность его разработок для нашего анализа в том, что они позволяют более полно представить себе картину развертывания психодинамического направления в плане теории, а также увидеть пути, которыми психотерапия эволюционировала в направлении от личностной к социальной.

Теория межличностных отношений

Г. Салливана (1892—1949)

Теоретическая и практическая деятельность Г. Салливана связана прежде всего с использованием, хотя и переосмысленным, основных понятий классического психоанализа и аналитической психотерапии. “Психическая энергия”, “раннее формирование”, “знак”, “символ”, “персона” — этими терминами пестрят работы Г. Салливана. Однако объем и содержание понятий, зафиксированных заимствованной терминологией, имеют у Г. Салливана другой, межличностно- и социально-ориентированный смысл.

В центре концепции Г. Салливана находится понятие “динамизм”, под которым подразумевается “относительно устойчивая структура распределения энергии”, в частности, в межличностных отношениях. Согласно Г. Салливану, существуют две широкие категории “динамизма”: зональный динамизм (физическая активность — еда, питье, выделения и т.п.) и межличностный динамизм (от отношения к самому себе до отношения к другим, к группе, к социальным классам, даже к нации). Особую роль Г. Салливан отводил языку как способу использования знаков и символов, а также раннему опыту, составляющему основу персонализации, т.е. построения индивидуального, неповторимого динамизма. Наряду с понятием персонализации. Г. Салливан использовал и понятие “персонификация”, трактовавшееся как фантастическое воплощение в какой-либо образ значимых переживаний (от дет­ского “деда Бабая” до фольклорного Деда Мороза). Ученый и практик, Г. Сал­ливан полагал, что стереотипы сознания суть персонификации определенной группы людей, взятой в целом: персонифицируются также социальные институты, национальные общности и т. д. (ср. “дядя Сэм”, “Родина-мать” и т.п.). Персонификация, по Г. Салливану, связана с пробуждением осознания собственного тела и потребностью воплощения образа себя в некую вещественную конкретность. Многие культурные стереотипы есть не что иное, как персонификация или комплекс персонификаций. Основные разновидности персонификаций — персонификация себя и персонификация других. Отсюда важное положение Г. Салливана об “иллюзии личной мотивации”. По Г. Салливану, важнейшим динамизмом выступает “межличностное отношение”, а также “ситуация” (в иной терминологии — “личная ситуация”). Последние бывают “соединительные” и “разъединительные”. Причем личность невозможно отъединить от ситуации. Г. Салливан писал: “Насколько я знаю, каждый человек имеет столько личностей, сколько у него межличностных отношений, а многие из наших межличностных отношений есть не что иное, как действия с воображаемыми людьми..., которые для нас не менее реальны, чем клерк из лавки на углу...”. Весьма ценным представляется положение о влиянии на межличностную ситуацию из двух участников воображаемых “третьих лиц”, которых те привносят в свое сознание. Г. Салливан выделил три группы потребностей: физические, межличностные (безопасность, близость, любовь) и потребность в перемене состояния (например, от сна к бодрствованию), неудовлетворенность которых приводит к напряженности. Особо выделялась потребность в самоуважении как разновидность потребности в безопасности. Отсюда особое внимание к партнерской и сотруднической позиции клиентов, проблематику которых Г. Салливан склонен был трактовать как нарушение в динамизме межличностных отношений.

Психотерапевтической тактике Г. Салливана свойственно использование феномена “переноса”, концепции “сопротивления” и склонность работать с клиентами, испытывающими тревожность. “Когда нет тревожности, — писал Г. Салливан, — настоящей ситуации собеседования не существует”. Внимание Г. Салливана к социальным аспектам психологической адаптации позволило ему сформулировать концепцию психотерапевтического сообщества по принципу “на полпути к дому”, что явилось одной из предпосылок возникновения особой групповой психотерапии для алкоголиков и наркоманов (“Анонимные алкоголики”).

В заключение отметим, что хотя Г. Салливан обосновал собственную личностную типологию, в основе которой — преобладание той или иной психологической проблематики (например, “вечный подросток”, “негативист”, “заика” и т.п.), он все же придерживался гипотезы, которую изложил следующим образом: “Мы полагаем, что каждый в гораздо большей степени человек, чем что-либо иное, и аномалии межличностных ситуаций, поскольку они не производные от языка или обычаев, являются функцией различий и относительной зрелости включенных в них лиц”.

К. Хорни и новейшие течения

К. Хорни (1885—1952), как и Э. Фромм, эмигрировала в США в начале 1930-х годов, принеся с собой традиции и взгляды З. Фрейда и А. Адлера. Однако уже в 1941 г. после бурной сессии в Нью-Йоркском психоаналитическом институте К. Хорни вышла из психоаналитического общества и основала свой собственный Американский институт психоанализа, среди членов которого вскоре оказались Э. Фромм и Г. Салливан.

В центре концепции К. Хорни — понятие “самореализации”, отражающее внутренее влечение к положительному развитию личностного потенциала. Соответственно, когда это стремление нарушается (в трактовке К. Хорни внешними, социальными, как правило, препятствиями) человек становится невротиком, переживающим внутренний конфликт.

Основные понятия

концепции К. Хорни

Базисная тревога в результате нарушения межличностных отношений в детстве; движение к людям (в поисках помощи); движение против людей (агрессивная ориентация) и движение от людей (избегание других) и “идеализированный образ”, т.е. Я-концепция, в которой индивид льстит себе, завышая свои нормы и тем самым уходя от реальности. В центре концепции К. Хорни — психологическая помощь невротику. Поведение невротика описывается в терминах притязаний (завышенных, нереалистичных), долженствований (в форме чрезмерных требований соответствия какой-либо норме и себе) и защитных механизмов (общих для всей психодинамической парадигмы, плюс изоляция, жесткий самоконтроль и цинизм как защита от моральных ценностей).

К. Хорни разработала полезный для практикующего психолога перечень основных невротических симптомов: 1) непоследовательность и нерешительность поведения; 2) подчеркнутая безнадежность; 3) боязнь перемен 4) постоянное настаивание на собственной правоте (как защита от внутренних конфликтов); 5) стыдливость и робость; 6) мстительность или садизм в поведении; 7) значительная усталость (в результате растрат энергии на внутренние конфликты).

Цель психотерапии в концепции К. Хорни — помочь в решении подавленных внутренних конфликтов для высвобождения внутренних же конструктивных сил роста и развития. Психотерапия построена как процесс обучения. Клиент узнает, что невротическое решение конфликта повышает фрустрацию и самообвинение; что невротик, который движется к людям, скрывает враждебность и себялюбие под желанием ублажать других; что невротик, движущийся против людей, на самом деле не осознает своей беспомощности и т.д. Сам процесс психотерапии строится с использованием психоаналитических техник, включая интерпретацию снов и перенос.

Таким образом, в концепции К. Хорни легко узнаваемы понятия и идеи ранних этапов психоаналитического подхода (например: “идеализированный образ” — “комплекс превосходства”; “агрессивность” и “беспомощность” — “реакция формации” и т.д.). К тому же понятие самореализации заимствовано у К. Юнга (индивидуация). Тем не менее, важно другое, а именно: К. Хорни окончательно перенесла проблематику психологической помощи в социум, ее понятие “невротик” носит не медицинский, а социально-психологический, личностно-ориентированный характер.

Из новейших представителей психодинамического подхода заслуживают упоминания Х. Слогниц и Б. Марголис, чьи исследования и практика работы в 1970-е и 1980-е годы внесли ценный вклад в проблематику психологической помощи клиентам, традиционно не принимавшимся ранее в работу, в частности, нарциссическим, с недостаточно высоким культурным уровнем, а также — в решении проблем в социальной области и в области эмоционального образования.

Таким образом, психодинамическая парадигма в консультативной психологии нашла и находит широкое применение практически во всех направлениях, связанных с психологической помощью. Постоянно развиваясь и обогащаясь, данное направление знаменательно двумя особенностями: своей ролью в возникновении практической психологии и явной тенденцией двигаться от клинической личностной к социальной психотерапии.

Трансактный анализ

Э. Берна (1910—1970)

Одна из наиболее популярных психотерапевтических концепций, трансактный анализ, т.е. анализ взаимодействий, Э. Берна, стал широко известным еще в 1960-е годы, когда одна за другой вышли книги Э. Берна, завоевавшие статус бестселлеров практически во всем мире*.

Эклектическая по своей композиции, концепция Э. Берна вобрала в себя идеи и понятия психодинамического и бихевиорального подходов, сделав акцент на определении и выявлении когнитивных схем поведения, которые программируют (реализуют “сценарий”) взаимодействие личности с собой и с другими.

Исходные предпосылки

и основные понятия

Концепция Э. Берна исходит из способности индивида осознать свое поведение и отделить неадекватные его структуры (“паттерны”) от себя. Поскольку у человека есть право выбора, он может стать независимым от своего прошлого, от навязанных ему стереотипов поведения и тем самым изменить судьбу (“жизненный сценарий”). Вообще, отличие концепции Э. Берна от других состоит — это следует подчеркнуть особо — в том, что он не фиксирует внимание и усилия на отдельных поведенческих структурах, а апеллирует к гораздо более значимым и длительным формам и последствиям поведения. Речь, в конечном итоге, идет о судьбе человека, и даже не только о его личной судьбе, а о судьбе целого его рода, так как сценарий жизни — на то и сценарий, что подчиняет себе, своей программе жизнь нескольких поколений в семье. Иначе говоря, в концепцию Э. Берна включены также отношения со временем. Есть даже специальная трансакция — “структурирование времени”. Рассмотрим ключевые понятия концепции.

В центре концепции — понятие “эго-состояние”. Таких эго-состояний Э. Берн выделяет три: родитель, ребенок и взрослый. “Родитель” — это эго-состояние с интериоризованными рационализированными нормами долженствований, требований и запретов.

“Ребенок” — эго-состояние импульсивного, эмоционального реагирования со спонтанным (хотя оно может при этом варьировать — от беспомощного до протестующего) поведением.

“Взрослый” — эго-состояние, которое воплощает в себе как бы объективную, рассудительную и вместе с тем эмпатическую, доброжелательную часть личности.

Согласно Э. Берну, осознание клиентом своего актуального эго-состояния — первый шаг к изменению поведения в сторону его оптимизации.

Детально разработанная концепция Э. Берна со своим языком, своей базисной терминологией предлагает еще целый ряд понятий, существенных для понимания того, что, по Э. Берну, происходит между людьми при общении. Вот краткое описание этой терминологии.

“Игра” — фиксированный и неосознаваемый стереотип поведения, в котором личность стремится избегнуть близости — полноценного контакта — путем манипулятивного поведения. Примеры игр: “Да, но...”; “Ах, если бы не ты...”; “Какой я несчастный...”; “Смотри, что ты сделал со мной...” и т.п.

“Поглаживания” — трансакции, направленные на индуцирование положительных или отрицательных чувств. Различают поглаживания позитивные (“Вы мне симпатичны”), негативные (“Ты мне неприятен”); условные (“Ты бы мне больше нравился, если бы... “) и безусловные (“Я принимаю тебя таким, какой ты есть”).

“Вымогательство” — способ поведения, с помощью которого люди реализуют привычные установки, вызывая у себя отрицательные чувства и как бы требуя своим поведением, чтобы их успокаивали. “Вымогательство” — это обычно то, что получает инициатор игры в ее конце.

“Запреты и ранние решения” — одно из ключевых понятий трансактного анализа, означающее послание, передающееся в детстве от родителей к детям, из эго-состояния “ребенок” в связи с тревогами, заботами и переживаниями родителей. Эти запреты можно сравнить с устойчивыми матрицами поведения и т.п. В ответ на эти послания ребенок принимает то, что называется “ранние решения”, т.е. формулы поведения, вытекающие из “запретов”.

Примеры запретов и ранних решений:

“Не высовываться” — “Надо быть незаметным, иначе будет плохо” или “А я буду высовываться!”, или “Я буду делать, что захочу, и всегда!”.

“Жизненный сценарий” — явная аналогия со “стилем жизни” А. Адлера, включает в себя: родительские послания (запреты), ранние решения (в ответ на них), игры, которые реализуют ранние решения, вымогательства, которыми оправдываются ранние решения и к тому же ожидания и предположения о том, чем закончится пьеса жизни.

Описание консультативного

и психотерапевтического процесса

Цели психологической помощи. Главная цель — помочь клиенту осознать свои игры, жизненный сценарий, эго-состояния и — при необходимости — принять новые решения, относящиеся к поведению и построению жизни. Сущность психологической помощи заключается в том, чтобы освободить человека от выполнения навязанных программ поведения и помочь ему стать независимым, спонтанным, способным к полноценным отношениям близости.

Позиция психолога. Исходя из общего замысла концепции и целей психологической помощи, основная задача психолога — обеспечить необходимый инсайт. Отсюда вытекают и требования к его позиции: партнерство, принятие клиента, сочетание позиций учителя и эксперта. Вместе с тем — и это важно — психолог обязан апеллировать к эго-состоянию “взрослый” в клиенте, а не потакать невротическим поведенческим стереотипам.

Позиция клиента. Как правило, условием работы в трансактном анализе является заключение контракта. Поэтому позиция клиента, принимающего решение пройти курс психотерапии, предполагает заключение обоюдного соглашения об условиях работы и характере отношений. Клиенту, как правило, отводится роль анонимного участника, который ставит свои собственные цели с указанием критериев оценки их достижения. Такая форма совместной работы предполагает взаимную ответственность обеих сторон.

Психотехника в трансактном анализе. Психотехника трансактного анализа в основном заимствована из гештальт-терапии. Однако в центре консультативного и психотерапевтического процесса находятся специфические приемы, вытекающие из содержания самой концепции.

Структурный анализ эго-позиции предполагает демонстрацию и взаимодействие с помощью техники ролевых игр, “пустого кресла” и др. с сопутствующими обеспечениями фактического и возможного характера трансакций. Особо выделяются две проблемы: контаминации, когда смешиваются два разных эго-состояния, и исключения, когда эго-состояния жестко отграничены друг от друга.

Семейное моделирование сочетает в себе элементы психодрамы и структурного анализа эго-состояний, когда участник группы (эта техника обычно используется в групповой работе) воспроизводит свои трансакции с моделью своей семьи.

Анализ игр и вымогательств, анализ ритуалов и структурирования времени, анализ позиции в общении (“Я хороший и ты хороший”, “Я плохой и ты плохой”, “Я хороший, ты плохой”, “Я плохой, ты хороший”) и, наконец, анализ сценария — важные и весьма полезные приемы работы в системе трансактного анализа.

Следует отметить, что трансактный анализ, делая упор на когнитивных структурах, предложенных автором концепции, освобождает клиента и психолога от целого ряда возможных проблем, возникающих в самом процессе совместной работы (перенос, контрперенос и т.п.). К тому же, трансактный анализ весьма удобен и продуктивен в групповой работе.

Общая характеристика концепции. Основные особенности, завоевавшие широкое признание трансактного анализа, — его доступность и эффективность. Предназначенный для недолговременной психотерапевтической работы, трансактный анализ предоставляет клиенту возможность выйти за рамки неосознаваемых схем и шаблонов поведения и, приняв иную когнитивную структуризацию поведения, получить возможность произвольной, свободной его коррекции. Благодаря своей очевидности и доступности трансактный анализ стал, в сущности, не столько даже формой психотерапии, сколько формой социокультурного обучения повседневному поведению. И в этом причина его чрезвычайной популярности. Широк диапазон применения концепции — от семейного консультирования до лечения неврозов и даже до таких тонкостей, как обучение бабушек и дедушек искусству быть семейными фасилитаторами.

Если же говорить о научной стороне дела, то следует отметить, что трансактный анализ как концепция, по-существу, сконструирован произвольно. Он построен, на наш взгляд, примерно на таких же основаниях, на каких зиждятся литературоведческие концепции, внутренне связные и цельные, однако не обязанные своим существованием ничему, кроме воли и интеллекта своих авторов. В этом смысле трансактный анализ — в высшей степени принадлежит именно практической, а не исследовательской парадигме, и единственным способом верификации данной концепции может служить не соответствие ее некой внешней “истине” как инстанции, а эффективность ее как инструмента консультативной и психотерапевтической деятельности.

Вопросы для самоконтроля

1. Каковы принципиальные характеристики психодинамического направления в консультативной психологии и психотерапии?

2. Определите основную область деятельности (предмет) психолога, работающего в психодинамической парадигме.

3. Сформулируйте специфику классического (ортодоксального) психоанализа в трактовке психологических проблем и способов работы с ними.

4. Охарактеризуйте основные психологические защитные механизмы, описанные З. Фрейдом, и объясните их функциональное своеобразие.

5. Что такое “индивидуация”?

6. Приведите примеры архетипов, наиболее часто встречающихся в народных сказках.

7. Кто сформулировал понятие “стиль жизни”? Опишите его объем и содержание.

8. Каковы основные потребности человека по Э. Фромму?

9. Назовите основные тенденции в развитии неофрейдизма в 1950-е — 1970-е годы.

10. Объясните причины популярности трансактного анализа.

Список использованной литературы

(в порядке цитирования)

Фрейд З. Психология бессознательного. Сб. произведений — М.: Просвещение, 1989. — 448 с.

Фрейд З. Введение в психоанализ. Лекции. — М.: Наука, 1991. — 456 с.

Фрейд З. Толкование сновидений. — К.: Здоровья, 1991. — 384 с.

Мамардашвили М. К. Классический и неклассический идеалы рациональности. — Тбилиси: Мецниереба, 1984. — 81 с.

Автономова Н. С. Рассудок, разум, рациональность. — М.: Наука, 1988. — 288 с.

Belkin G. S. Introduction to Counseling. — Dubuque, Iowa: Wm. C. Brown Publishers, 1988. — 630 p.

Юнг К. — Г. Проблемы души нашего времени. — М.: Прогресс, 1994. — 336 с.

Jung C. — G. Man and his Symbols. — N. Y.: Dell Publishing Co., 1964. — 415 p.

Jung C. — G. Modern Mаn in Search of a Soul. — N. Y.: Harcourt, Brace and Co., 1933. — 282 p.

Philosophical essays in memory of Edmund Husserl / Ed. by M. Farber. — Harvard: Harvard University Press, 1940. — 332 p.

Адлер А. Практика и теория индивидуальной психологии. — М.: Прогресс, 1995. — 296 с.