Это типичнейшее объявление появилось в газете северного штата Пенсильвания. И не когда-нибудь, а в сентябре 1773 г., когда американская революция уже, можно сказать, стояла на пороге.
Подводя итоги, сделаем несколько важных выводов. Во-первых, рабы в Америке были не только черными, но и белыми, причем порой количество белых превосходило количество черных в несколько раз. Во-вторых, рабство в Америке (как черное, так и белое) было введено исключительно усилиями господ из Лондона, заботившихся об увеличении своих барышей. В-третьих, до определенного момента не только южане, но и северяне вовсю пользовались рабским трудом как черных, так и белых - причем сплошь и рядом северяне превосходили южан в жестокости. Помнить об этом необходимо, чтобы получить полную картину событий, предшествовавших американской Гражданской войне.
А потом грянула американская революция. О ней написано достаточно, и в мою задачу не входит повторять общеизвестные факты. Уточню лишь, что именно американская революция покончила с институтом сервентов (число которых за все время существования колоний только в материковой Америке достигало 50 000 человек, не считая английских плантаций на островах Карибского моря). Белое рабство отошло в прошлое. Черное осталось.
Ну, а кто все же его организовал и поддерживал? Попробуем разобраться…
3. «Черное дерево»
Когда лондонские акционеры потребовали от колоний, расположенных на Юге, сделать упор на производство табака, риса и хлопка, почти сразу же встала проблема рабочих рук. Индейцы, как мы уже видели, не годились. Белые рабы тоже не особенно подходили - они плохо переносили непосильный труд в жарком, не везде здоровом климате Юга, умирали сотнями, при первой возможности бежали, благо укрыться им было довольно легко: ни цветом кожи, ни языком они не отличались от белого населения Америки. Да и обходились они дорого для «массированного» использования на плантациях. Потому-то рабский труд белых и применялся главным образом на Севере ввиду местной специфики.
Лондонские джентльмены, озабоченные жирными прибылями, задумались всерьез: где бы взять совершенно бесправных рабочих, которые, во-первых, хорошо переносили бы жаркий климат, а во-вторых, были бы совершенно чужими для американских поселенцев?
Ответ искали недолго: негры, конечно же!
Но не будем забегать вперед. Вернемся во времена «королевы-девственницы» Елизаветы, в конец шестнадцатого столетия.
Англия, опоздавшая к дележу американских богатств, далеко не сразу стала устраивать на суровых североамериканских берегах крохотные поселения. Сначала в ход пошла типично рэкетирская мораль: у испанцев много добра, а у англичан мало, следовательно, нужно заставить поделиться…
И Англия послала в море целые пиратские эскадры, которые без зазрения совести перехватывали груженные золотом испанские флотилии, а также нападали на испанские города в Америке и гребли под метелку все ценное, пытками вымогая у жителей золото и серебро.
Кадры для этих экспедиций иногда комплектовались при самых причудливых обстоятельствах. Вот пикантный пример, показывающий к тому же, что за уголовный бардак царил в «доброй старой Англии». В 1573 г. Елизавета отправила во Францию своего посла графа Уорчестера, который вез в подарок французскому королю Карлу IX большое золотое блюдо. В те времена короли в таких случаях не мелочились, и блюдо это, можно смело полагать, было весьма увесистым. В Ла-Манше на посольское судно напали английские же пираты. Сам посол каким-то чудом ухитрился бежать и даже спасти блюдо, но всех его спутников пираты перерезали и захватили у них разного добра на сумму 500 фунтов стерлингов (по тем временам столько стоило немаленькое поместье какого-нибудь герцога). Рассвирепевшая королева приказала: ловить! Ее капитаны быстренько выполнили приказ, наловив в Ла-Манше несколько сотен пиратов. Из них повесили только троих, а остальных королева приказала зачислить в свой военный флот, действующий против испанцев в Америке. Хозяйственная была женщина - к чему разбрасываться столь ценными кадрами?!
Вообще-то по морям-океанам шаталось бесчисленное количество представителей всех без исключения европейских наций. Но только Англия превратила пиратство практически в целую отрасль «народного хозяйства». Все выглядело просто и цинично: ее величество королева - выражаясь современным языком, - крышевала своих молодчиков, выдавая им официальные грамоты на столь предосудительное занятие, «отмазывала» после протестов испанских дипломатов - ну, а благодарные пираты отстегивали своей покровительнице изрядную долю добычи.
Френсис Дрейк
Знаменитый Френсис Дрейк (причем в период прочного мира между Англией и Испанией), сплавал к американским берегам, где каким-то образом раздобыл столько золота и серебра, что его перегруженный корабль едва не затонул. Испанский посол, превосходно знавший, как именно Дрейк разжился драгметаллами и сколько городов выгорели дотла, требовал от королевы отрубить Дрейку голову. Королева возвела бравого моряка в дворянство, а чуть позже пожаловала титул баронета и адмиральский чин. Благодарный Дрейк преподнес ей привезенный из Америки огромный бриллиант, которым королева тут же украсила свою корону. Его собрат по ремеслу Джордж Клиффорд стал за схожие достижения графом Камберлендским и был удостоен высшего английского ордена Подвязки.
Время от времени, правда, в Англии с превеликим шумом, демонстративно сажали в тюрьму пару-тройку пиратских капитанов - из тех, кто привез мало или плохо делился. Но основная масса «морской братвы» под крылышком королевы процветала.
Интересно, что плавали эти ребятки под красным флагом - так уж отчего-то сложилось. В 1596 г. Первый лорд Адмиралтейства (сиречь - военно-морской министр) так и писал в приказе по флоту: «Во время боя вместо постоянных корабельных флагов поднимать боевое полотнище красного цвета» (207). Впрочем, французы тоже до середины XVIII в. использовали красный флаг, а испанские пираты - черный (пока еще без черепов с костями и прочих фигур, которые стали широко распространяться на пиратских штандартах только во второй половине означенного столетия).
Ну, а что касается мирных британских купцов-мореплавателей, то они в том же шестнадцатом столетии уже освоили крайне специфические методы получения прибыли. В то время уже существовали страховые общества, выдававшие полисы в том числе и на корабли с товарами. Оборотистый английский купец страховал свое судно и груз в Голландии, потом в Испании, затем устраивал так, что корабль шел ко дну, - и получал денежки по страховке и в Амстердаме, и в Мадриде…
Веселые были времена… И тут-то, в самом начале семнадцатого столетия, появилось новое, чертовски прибыльное ремесло - работорговля.
Самое раннее дошедшее до нас документальное свидетельство о плавании в Африку с целью захвата рабов - это дневник некоего сеньора Азауары, командовавшего отрядом португальских работорговцев в 1446 г. Тогда было захвачено 165 человек.
Очень быстро подобные налеты на африканские берега стали гораздо масштабнее. Первое время негров-рабов возили исключительно в испанские американские владения (ну, и в португальские, конечно). Самое поразительное - массовый ввоз негров в Америку был вызван, вы не поверите, гуманизмом …
Кое-кто, наверное, помнит по школьным учебникам истории испанского епископа Бартоломео де Лас Касаса, который немало трудов положил на то, чтобы освободить от рабства американских индейцев. Большой был борец за права индейцев, массу сил и красноречия положил, убеждая, что краснокожие - такие же люди, как и белые, что у них тоже есть бессмертная душа, а потому грех держать их в рабстве… И в конце концов добился своего: рабство индейцев в испанских владениях было отменено.
Это, в общем, чистейшая правда - но далеко не вся. А полная правда (о чем советские учебники, да и многие исторические труды старательно умалчивали) состояла в том, что на смену индейцам епископ предложил завозить из Африки негров. Вот у негров, по его глубокому убеждению, никакой бессмертной души не имелось, и на них гуманизм Лас Касаса как-то не распространялся. С заядлыми гуманистами такое случается сплошь и рядом, избирательный какой-то у них гуманизм…
Идеи Лас Касаса многим пришлись по вкусу. Индейцев освободили, а на их место принялись завозить африканцев. Возникли самые настоящие транснациональные корпорации, объединившие представителей самых разных стран: «черную работу», то есть плавание в Африку за рабами, взяли на себя португальцы, а финансировали их предприятие флорентийские, генуэзские и немецкие банкиры. Получался сущий интернационал…
Одно немаловажное уточнение: не стоит думать, будто и далее рабов добывали лихими набегами на прибрежные селения. Таким способом много невольников не добудешь. Все обстояло еще непригляднее: белым в больших количествах продавали своих соплеменников сами же африканские властители, которые ничуть не походили на опереточную фигуру черного вождя-алкоголика из бессмертного романа Жюля Верна «Пятнадцатилетний капитан». Ничего подобного: черные партнеры португальских купцов были вполне трезвыми и вменяемыми, респектабельными господами, умевшими считать деньги. И в уплату они получали не бусы и самогонку, а полновесное золото…
Такова уж человеческая натура, независимо от цвета кожи: если продавать на сторону своих подданных окажется крайне выгодным бизнесом, можете не сомневаться, продавать он будет. Африканские правители, воевавшие друг с другом не менее ожесточенно, чем европейские, пленных попросту продавали тем же португальцам. Слово современному историку: «Короли Конго еще в XVI в. приняли крещение и вассалитет от Португалии… Черные вожди стали графами, герцогами, маркизами, носили португальские наряды, парики, шпаги, посылали детей учиться в Лиссабон, говорили по-португальски, строили европейские дома, а при дворе действовал португальский этикет и на балах танцевали европейские танцы» (191).
Ничего особо оскорбительного для африканцев тут нет: столь же просвещенные английские господа в париках торговали своими земляками - как и утонченные русские баре. Я же говорю, хомо сапиенс - сволочь изрядная…
Подобное положение дел сложилось не только в Конго. На территории нынешней Анголы власть в нескольких государствах захватили своеобразные африканские «военные братства», переводя на европейские мерки - нечто среднее между дворянством и рыцарскими орденами. Эти спесивые ребятки, звавшиеся «имбанга ла», население захваченных ими земель (столь же чернокожее) презирали примерно так, как французский знатный дворянин презирал собственных крестьян. И вовсю торговали «простолюдинами» с теми же португальцами. Довольно быстро параллельно с официальной работорговлей возникла и нелегальная - в этом увлекательном бизнесе трогательно слились родовитые португальские губернаторы и гордые африканские «рыцари». Рабов, как любой товар, упекали «налево», денежки раскладывали по собственным карманам и набедренным повязкам, а когда из Лиссабона приходили запросы королевских чиновников, удивленных тем, что очередная партия невольников куда-то запропастилась, губернаторы не моргнув глазом отписывали: имеем честь доложить вашему сиятельству, что невольники, о которых вы имеете честь справляться, перехвачены в диких африканских дебрях племенем каннибалов и сожраны все, до последнего человека… Я нисколечко не шучу. Все именно так и обстояло, и довольно долго, пока королевские ревизоры не разобрались, что их дурачат…
В 2001 г., по сообщениям прессы, Организация Африканского Единства собиралась всерьез предъявить США и другим государствам, когда-то занимавшимся работорговлей в Африке, колоссальный судебный иск за тот ущерб, что Африка понесла от работорговли. Я не знаю, чем кончилось дело (речь шла о фантастической компенсации в 777 триллионов долларов), но в данном конкретном случае ответчики вполне могли бы заявить, что часть вины лежит и на тогдашних африканских лидерах, увлеченно торговавших своими подданными оптом и в розницу. И, самое грустное, европейцы были бы совершенно правы: без активного содействия черных вождей работорговля в таких масштабах была бы попросту невозможна…
Впрочем, до середины семнадцатого столетия, примерно до 1650 г., масштабы были довольно скромными. Сначала, как уже говорилось, работорговлей ведали португальцы. Потом голландцы напали на португальские владения в Африке и захватили несколько городов на побережье. По какому-то странному совпадению все эти города были «перевалочными базами» работорговли… Но и при голландцах масштабы вывоза негров оставались все еще скромными - от пяти до тринадцати тысяч человек в год.
Прошу прощения у читателя, что употребляю для столь печальных обстоятельств слово «скромные», но что тут поделаешь, если по сравнению с последующими событиями эти цифры и впрямь весьма скромны…
В солидном историческом труде об Испанской империи встречается интересная фраза: «После 1650-х коммерцию поддерживали главным образом не испанцы, а другие европейцы» (75).
Автор книги - англичанин. И его уклончивые слова о «других европейцах», как это сплошь и рядом у англичан водится, призваны изящно замаскировать кое-что крайне неприглядное для Британии. Поскольку под деликатным псевдонимом «другие европейцы» выступают англичане - только англичане, в первую очередь англичане…
Вновь на сцену выходит добрая старая Англия. Обогатившись американским золотишком, разгромив конкурентов-голландцев, одно время всерьез воевавших с Британией за первенство на морях, англичане не могли пройти мимо столь прибыльного занятия, как работорговля. И с ходу постарались не просто вклиниться в этот доходный бизнес, а играть в нем главную роль…
Есть у англичан интересное качество: мало того, что они быстренько подключались к любой гнусности, способной принести хорошие денежки, так еще и в сжатые сроки усугубляли эту гнусность до немыслимой степени…
Так произошло и с работорговлей. До англичан дело было поставлено, в общем, по-дилетантски, но британцы в два счета придали ему надлежащий размах и профессионализм.
Прежние торговцы были сугубыми одиночками, выправлявшими лицензии каждый для себя. Англичане в два счета создали новое акционерное общество, во главе которого, не мелочась, поставили брата короля, герцога Йоркского. И понеслось… За двадцать следующих лет англичане продали в Вест-Индию сто шестьдесят тысяч рабов - в год это выходило больше, чем раньше продавали все работорговцы из разных стран вместе взятые. Согласно чисто английской специфике, где протестантская вера и бизнес были неразрывно переплетены, среди кораблей, перевозивших «черное дерево», были и носившие названия «Иисус» и «Иоанн Креститель».
Потихоньку-полегоньку англичане стали вытеснять с рынка конкурентов. Сначала выкинули испанцев, которых поначалу согласились взять в долю. Потом разбили голландский флот, после чего страна тюльпанов вышла из бизнеса. После Утрехтского мира, в 1713 г. завершившего очередную европейскую войну, англичане выговорили для себя уже монопольное право поставлять рабов в Америку - как в свои колонии, так и испанцам с португальцами.
Денежки потекли рекой. Размах был нешуточный. К английскому порту Ливерпуль в 1730 г. были приписаны 15 кораблей для перевозки рабов, в 1753 г. - 53, в 1760 г. - 74, в 1770 г. - 96, в 1792 г. - 132. Есть некоторое представление о масштабах?
На живой груз, как и на всякий товар, оформлялись соответствующие судовые документы, и капитан подписывал, как выражаются торговцы, «коносамент» - расписку в получении. Вот текст одного такого коносамента.
«Погружено с Божьей милостью и в хорошем состоянии Джеймсом Марром на славный корабль „Мэри Бороф“, который поведет в предстоящее плаванье с Божьей помощью капитан Дэвид Мортон и который сейчас стоит на якоре у берега Сенегала и Божьей милостью предназначен в Джорджию, что в Южной Каролине: двадцать четыре отличных раба и шесть отличных рабынь, промаркированных (то есть заклейменных. - А. Б.), как это изображено на полях, и пронумерованных, коих следует доставить в таком же хорошем состоянии и форме в упомянутый порт Джорджия, Южная Каролина - за исключением, как обычно, непредвиденных случаев, связанных со стихией и смертностью, - и сдать фирме «Брутон и Смит» или ее уполномоченным, за что получатель или получатели должны уплатить пять фунтов стерлингов за голову при получении, а также премию и аварийные взносы, как это принято в таких случаях. В качестве свидетельства этого капитан названного корабля составил три коносамента одинакового содержания и даты. При выполнении одного из них остальные теряют силу. Да ниспошлет Бог милость славному кораблю и доведет его в безопасности до желанного порта. Аминь!
Составлено в Сенегале 1 февраля 1766 г.
Капитан Дэвид Мортон» (119).
Между прочим, это опять-таки чисто британское изобретение - впихивать в документы по работорговле ссылки на «Божью милость» и просить у Господа благословения своему неправедному ремеслу…
Еще несколько цифр. Согласно подсчетам английского же ученого (75), до того как англичане захватили монополию на торговлю рабами и их перевозку, в Америку было переправлено около 290 000 негров. В результате деятельности англичан - полтора миллиона. При том, что до Америки дотягивал один раб из десяти - остальные умирали еще на кораблях от голода и жажды от дикой скученности (их набивали в трюмы, как селедки в бочку). Ну, а если корабль попадал в мертвый штиль и терял ход, живое «черное дерево» преспокойно выбрасывали за борт…
Подсчитано, что в результате деятельности работорговцев Африка лишилась около пятидесяти миллионов своих жителей. Иные историки называют даже более ужасающую цифру - семьдесят пять миллионов (8). Львиная доля вины за все это лежит на англичанах. Д. Дивен, лектор Лондонской школы экономики (потомок офицеров русской службы), пишет прямо: «Рабство сыграло важнейшую роль в развитии как Британской империи, так и современной интегрированной мировой экономики» (94).
Именно на этом Англия и поднялась до статуса одной из ведущих мировых держав - на беззастенчивом пиратстве и масштабнейшей работорговле. Немаловажное дополнение: точно так же на работорговле поднялись и северные штаты США, та самая обитель будущих «благородных борцов с рабством». Южные плантаторы только пользовались купленными рабами - но все же сами не плавали за ними в Африку. Доставка и торговля рабами в Америке всегда была в руках британцев и жителей северных штатов. Именно они были создателями системы - о чем впоследствии пытались забыть, обрушивая весь огонь критики на «ужасных плантаторов Юга». Хотя уголовные кодексы большинства стран карают не только непосредственных исполнителей преступления, но и активных соучастников…
Да и в самой «доброй старой Англии» негров продавали, как скотину. Объявление из лондонской газеты «Постмэн» за 2-9 июня 1699 г.: «Продается девочка-негритянка, шести лет, хорошо говорит по-английски, приятная и сообразительная, умеет многое делать. Обращаться к хирургу на Флаггот-роуд в Детфорде, что рядом с Лондоном, где можно будет на нее посмотреть и обсудить покупку с ее хозяином» (165).
Еще одно объявление того же времени: «Черный мальчик тринадцати лет сбежал из Патни, на нем был ошейник с надписью „Негр леди Бромфильд, Линкольн-инн-филдз“. Вернувшему мальчика обещается 1 гинея в качестве вознаграждения». Как видим, мальчик в ошейнике был собственностью не «зверя-плантатора», а титулованной светской дамы, которая наверняка ужасно оскорбилась бы, если бы ее попытались поставить на одну доску с каким-нибудь неотесанным виргинским хлопководом…
Англия, одним словом. Старейшая европейская демократия. Оплот свободы и законности…
Если вернуться в Америку, то смело можно сказать, что испанцам и португальцам была все же присуща некоторая, продиктованная католическим воспитанием совестливость. Зверства против индейцев в период завоевания Америки имели место, что греха таить - но были вызваны главным образом тем, что с конкистадорами приплыл очень уж криминальный элемент, по которому на родине виселица плакала. Принципиальнейшее отличие в том, что испанцы и португальцы все же видели в индейце человека - такого же обладателя бессмертной души, как они сами. И потому индейская аристократия преспокойно вливалась в ряды аристократии испанской, знатному индейцу достаточно было креститься, чтобы получить к фамилии дворянскую приставку «де» и титул «дона». Между тем пуритане в Северной Америке индейцев за людей не считали вообще - и обходились с ними, как с животными.
Точно так же обстояло и с неграми. Работорговцы - да и рабовладельцы - из испанцев и португальцев получались какие-то нескладные. Не клеилось у них это дело. В Южной и Центральной Америке, куда ни глянь, с ранних времен высок процент свободных негров: они служат в армии, офицерами колониальной милиции, участвуют в качестве равноправных спутников в исследовательских экспедициях, работают вольными мастеровыми. При этом на них опять-таки смотрят как на людей - а не на живое имущество, как в британских колониях.
Я вовсе не собираюсь утверждать, будто в испанских и португальских владениях негры жили, как в раю. Но вот что писал немецкий историк начала двадцатого столетия, лицо незаинтересованное: «Рабство в испанской Америке никогда не носило того грубого характера, как на виргинских плантациях. У рабов были установленные законом дни отдыха, совершенно так же, как у белых рабочих. Раб мог вступать в законный брак; нельзя было заставить его жениться против воли, стеснить свободу в выборе жены. Нельзя было разлучить его с женой и малолетними детьми, лишить его необходимой одежды и пищи или помешать ему выполнять его религиозные обязанности» (121).
Все дело в протестантско-пуританской этике - довольно жутком изобретении человеческого ума. Суть ее, в общем, проста: считается, что, ежели человек успешен и богат, то это означает, что Господь его таким образом отметил, что он, избранник Божий. Ну, а если человек беден, ничтожен, нищ - то Бог, соответственно, от него отвернулся, и это, собственно говоря, и не человек вовсе, а так, ходячий хлам, с которым «избранные» могут поступать, как заблагорассудится. Именно потому в самой Англии с бедняками обращались как со скотиной - вплоть до продажи в рабство за море. Не по какой-то злобе или уродству души, а исключительно потому, что в соответствии с «единственно верным учением» видели в нем низшее, отвергнутое Богом существо, которое иного обращения и не заслуживает. Ну, а всевозможные «дикари», то есть индейцы и негры, и вовсе находились вне этой системы ценностей и, по убеждению пуритан, представляли собой не более чем двуногих животных. Страшная это вещь - пуританская этика…
Ну, а теперь, когда читатель имеет некоторое представление о том, кто именно приложил немало усилий, чтобы на территории будущих США пышным цветом расцвело рабство, перейдем к временам, непосредственно примыкающим к славной (без иронии!) американской революции. Британское владычество было свергнуто после нескольких лет ожесточенной войны. Белые рабы получили свободу. Черным повезло меньше…
Да здравствует республика!
Прежде чем продолжать о рабстве, отвлечемся на одну весьма существенную, но забытую деталь: мало кто помнит, что американская Война за независимость в то же время стала и первой в истории США гражданской войной. Потому что противостояние сторон отнюдь не сводилось к тому, что против британских войск воевали американские революционеры. Действительность оказалась гораздо более сложной: на стороне британцев воевали примерно двадцать пять тысяч «коренных» американцев, так называемых лоялистов. Цифра немалая, если учесть, что революционная американская армия насчитывала триста тысяч человек…
Лоялисты поступали так не из страха и корысти - исключительно по убеждению. Они считали, что американские колонии должны и далее оставаться в составе Британской империи - и отстаивали свои убеждения с оружием в руках. По разные стороны линии фронта оказались и старые друзья, и даже члены одной семьи: что говорить, если среди лоялистов был даже родной сын виднейшего деятеля американской революции Бенджамина Франклина… Назвать такие события можно исключительно гражданской войной, и никак иначе…
После победы революции и создания Соединенных Штатов новое правительство издало указ о конфискации владений всех лоялистов - обычная практика для любой гражданской войны, которой свойственна особая ожесточенность. Десятки тысяч проигравших эмигрировали в Канаду (по современным подсчетам, они составляли пять процентов населения только что провозглашенной республики). Ну, а заодно американская армия, еще не успевшая разойтись по домам, выжгла дотла селения тех индейских племен, что воевали на стороне англичан…
Вернемся к неграм. Немалое число чернокожих рабов сражалось в рядах революционной армии. Но в то же время к англичанам перебежало около ста тысяч негров (примерно пятая часть черного населения).
Для оставшихся ничего, в общем, не изменилось. Президентом США стал Джордж Вашингтон, южанин из Виргинии, плантатор и рабовладелец. Вообще среди «отцов-основателей» США было немало южных плантаторов…
Рабство для черных осталось в неприкосновенности. Причина тому - не какая-то особенная алчность, а попросту состояние умов. Масса высокообразованных людей (добрых! умных! гуманных!) искренне верили, что существующий порядок - самый лучший и правильный. Что «цивилизованные белые люди» обязаны отечески заботиться о «неразумных неграх» ради их же блага - означенный негр, мол, все же стоит на ступеньку ниже белого по своему умственному развитию, а потому требует хозяйской опеки.
Джордж Вашингтон
Это, по-моему, страшнее всего - когда подобные взгляды продиктованы не алчностью, не стяжательством, а на свой лад понятой добротой. В нашем Отечестве происходило, в общем, то же самое: превеликое множество высокообразованных людей (добрых! умных! гуманных!) столь же искренне верили, что крепостной мужичок - нечто вроде великовозрастного дитяти, коего для его же блага следует подольше оставить под отеческой опекой барина. При этом никто из теоретиков как-то не интересовался собственным мнением ни американских негров, ни русских мужиков.
Томас Джефферсон
И добро бы, повторяю, речь шла о тупых крепостниках… Вот что писал о неграх один из образованнейших людей своего времени Томас Джефферсон - один из «отцов-основателей», политик, книжник, писатель и просветитель…
«В целом, по-видимому, в их жизни больше участвуют чувства, чем разум… Когда я сравниваю их память, воображение и умственные способности с памятью, воображением и умом белых, мне кажется, что память у них одинаковая с нами, но умственными способностями они намного уступают белым - так что, я думаю, с трудом можно найти негра, способного изучить и понять исследования Евклида… до сих пор я ни разу не смог обнаружить, чтобы чернокожий высказал мысль сложнее простого пересказа, не видел у них ни малейших признаков существования искусства живописи или скульптуры… Поэтому я высказываю только как догадку, что чернокожие, независимо от того, были ли они первоначально отдельной расой или время и обстоятельства выделили их, уступают белым по умственным и физическим способностям».
Цинизм этих высказываний какой-то вовсе уж детский, наивный до предела. Каким это образом, интересно, чернокожий мог изучить и понять эвклидову геометрию или заниматься живописью или скульптурой, вкалывая на плантации и не зная даже алфавита, не говоря уж об азах математики? Уж если такое писали лучшие, чего следовало ожидать от худших, не обладавших образованием и интеллектом Джефферсона?
Правда, всего через несколько лет жизнь заставила Джефферсона отказаться от прежних взглядов…
Судьба его свела с «американским Кулибиным» Бенджамином Б. Баннекером, человеком незауряднейшим. Баннекер, потомок свободного негра и английской сервентки, вырос в штате Мэриленд, где не только чернокожие невольники, но и подавляющее большинство белых поселенцев грамотой не владели. Захолустный был штат, не способный в те времена похвастаться не то что университетом, как другие, но хотя бы всеобщей грамотностью. И тем не менее свободный негр Баннекер выучился читать по Библии, а потом закончил «народную школу». И занялся самообразованием: книги, книги, книги…
Результат получился ошеломительный, право же. Баннекер, судя по всему, был прирожденным механиком-самоучкой, а также и математиком. Часовых фабрик в Америке тогда не имелось, а часовых дел мастеров можно было пересчитать по пальцам. Баннекер, самолично произведя все необходимые расчеты, сконструировал и сам изготовил первые на Юге часы с боем, причем детали выточил из дерева. Во время Войны за независимость ремонтировал пушки. После провозглашения США, имея репутацию математика и топографа, вместе с французским архитектором Ланфаном и своим бывшим сослуживцем инженер-майором Элликотом составил план будущей столицы Вашингтона.
Но славу ему принесли все же занятия астрономией. Освоив самостоятельно эту сложную науку, Баннекер даже смог исправить ошибки в вычислениях известных английских астрономов того времени. И стал выпускать ежегодные календари-альманахи, где помещал данные о движении Луны, Солнца и планет, предсказания солнечных и лунных затмений, таблицы приливов и отливов, а также «всевозможные занимательные истории в прозе и стихах». Газет и журналов в то время в США было очень мало, книг печаталось еще меньше - и альманахи Баннекера расходились, как мороженое в жару.
