Об «объективных» тестах личности

В области психологической диагностики личности давно обсуждается вопрос о разработке так называемых объективных тестов*. Разработчики объективных тестов стремятся получить с их помощью «чистое» знание о личности, иначе говоря, те данные о личности, которые, с одной стороны, не фальсифицированы самим испытуемым, а с другой стороны – избежали влияния экспериментатора, например его теоретических предпочтений. Классическим определением объективного теста является то, которое уже довольно давно предложил Кеттелл: «Объективный тест – это тест, цель которого скрыта от испытуемого (а поэтому результаты не могут быть фальсифицированы) и данные, полученные с его помощью, могут быть оценены независимо от лица, проводящего тестирование и интерпретацию» (Cattell, 1957). Стремление получить объективное знание о личности с помощью создания соответствующих тестов имеет свое теоретическое обоснование и связано с так называемыми естественно-научными теориями личности.

* Не следует смешивать «объективные» тесты, о которых пойдет речь в этом разделе, с тестами, в которых реализуется объективный подход к диагностике.

Естественно-научные (а поэтому признаваемые объективными) теории личности достаточно хорошо известны в психологии, так же как имена их создателей и сторонников. Общим для представителей этого направления является то, что «объективный критерий», позволяющий описывать личность, всегда обнаруживается за пределами психологической науки. И это вполне естественно, поскольку психология с позиций представителей естественно-научного знания к «нормальным наукам» не относится и, как например полагает Айзенк (Eysenck, 1993), не находит признания у «настоящих» ученых, которые отказываются воспринимать ее открытия в качестве заслуживающих внимание. Преобладающее большинство психологических теорий личности, с точки зрения таких «объективистов», лишено всякого смысла, в них не предлагаются критерии истинности тех или иных утверждений, они не согласуются друг с другом. Анализируя современное состояние психологии личности, тот же Айзенк к недопустимым и непроверяемым теориям относит те, которые были разработаны Фрейдом, Адлером, Юнгом, Бинсвангером, Хорни, Салливеном, Фроммом, Эриксоном и Маслоу. Как видим, список «псевдотеорий» достаточно велик и, вероятно, может быть без труда продолжен. Основной недостаток этих теорий, по мнению Айзенка, заключается в том, что они не соответствуют современной модели естественной науки. Он считает, что исключителъно естественные науки могут быть отнесены к нормальным наукам, поскольку они дают возможность получения объективных, проверяемых результатов.

Стремление многих психологов подражать естественным наукам появилось еще на ранних этапах развития экспериментальной психологии. Конец XIX и начало XX в. характеризовались бурным развитием естественных наук, и становление экспериментальной психологии происходит во многом благодаря проникновению в психологию естественно-научного принципа измерения. Экспериментальная психология во всем стремится следовать за теми областями знания, в которых были очевидны заметные успехи. Это области знания, оперирующие четкими количественными показателями, полученными благодаря объективным методам исследования, результаты которых кажутся независимыми от исследователя.

В психологии личности можно найти немало теорий, которые испытали влияние естественных наук. Однако наиболее явно влияние со стороны физиологии. Физиологические исследования не только полагались (а многими исследователями полагаются и сегодня!) образцом научности для психологии. Дело доходит до того, что «в психологии термин "объективное описание" употребляется в качестве синонима "физиологическое описание", а "психологическое" – в качестве синонима "субъективное"» (В. П. Зинченко, М. К. Мамардашвили, 1977).

Физиология рассматривалась и рассматривается в качестве науки, которая призвана объяснять психологические явления. Можно привести огромное количество примеров, показывающих, как психологи для объяснения изучаемых ими явлений использовали понятийный аппарат физиологии. Порой это доходило до абсурда. Например, в бывшем СССР долгое время существовала традиция, в соответствии с которой любой соискатель ученой степени в области психологии был обязан в своем исследовании раскрыть связь изучаемой проблемы с основными положениями учения о высшей нервной деятельности. При этом предполагалось, что установление связи между психологическим феноменом и физиологическими переменными устраняет субъективизм, свойственный психологическим данным. Действительно, порой физиологическое объяснение выглядит более четким и убедительным, чем психологическое и, что очень важно, является более простым и доступным для понимания. Следует заметить, что при объяснении психологических феноменов в терминах, например, учения о высшей психической деятельности реализовалась своеобразная «экономия психологического мышления». Не было необходимости думать о психологических механизмах, причинах и следствиях того или иного феномена. Физиология предлагала готовые ответы-шаблоны, их нужно было только подобрать применительно к полученным результатам. Это также в немалой степени способствовало «укоренению» естественно-научного объяснения психологических явлений. С одной стороны, не требовалось значительных усилий для построения собственной системы объяснений, с другой – достигалась столь желанная объективность, или, скажем точнее, иллюзия объективности. Немаловажно и то, что при обнаружении физиологической основы психологического явления реализовался материалистический принцип познания. Наконец, свою роль в стремлении подражать естественным наукам играет мировоззрение, миропонимание исследователя. Мировоззрение многих из тех психологов, которые пытаются избавиться от субъективного (а для них это синоним недостоверного) в психологии личности, формировалось под влиянием образования, полученного этими учеными в области естественных наук.

В психологии не было и не может быть единственно правильной теории личности, и понятно, что естественно-научная теория не устраняет автоматически другие теории, как ошибочно считает Айзенк. Каждая теория личности имеет особый взгляд на природу человека. Согласно этому взгляду определяется методология и процедуры исследования. Необъективируемые и не поддающиеся экспериментальному анализу положения в той или иной теории не могут быть причиной того, чтобы объявить эту теорию несостоятельной. Современная психология все еще не вышла за рамки интуиции в понимании многих психических явлений. Достаточно убедительное доказательство этого суждения – эффективность, например, фрейдовской и адлерианской психотерапий, базирующихся на теориях, которые призывают «устранить» с появлением естественно-научной парадигмы. Развитие идей гуманистической психологии, своего рода антипод естественнонаучной парадигмы, также подтверждение того, что прогресс достигается за счет «внутренних ресурсов». Нельзя не признать значительное воздействие гуманистической мысли на развитие психотерапии, системы психологического консультирования. Гуманистические теории личности существенно расширили предметную сферу психологической науки. Пожалуй, все теории личности или их большинство имеют достаточно возможностей для того, чтобы достичь внутренней валидности и развить собственные инструменты оценки. Естественно, что каждая теория дает ограниченное знание о личности и закрыта от данных другой теории. Задача будущего – не устранение той или иной теории, а построение единой метатеории, интегрирующей валидные данные из всех существующих теорий.

Споры между представителями естественно-научной парадигмы в психологии личности и сторонниками других методологических подходов продолжаются достаточно давно. Они хорошо известны, и нет необходимости анализировать их более подробно. Упомянем только, что в разное время эти дискуссии принимали различные формы (экспериментальная парадигма против феноменологической, номотетический подход против идиографического, клинический диагноз против статистического и т. п.). Общим для всех дискуссий было одно. Спор шел о том, как в конечном счете изучать личность. Как подобное любому физическому (биологическому) явлению или как уникальное явление. В дискуссиях на эту тему, периодически возникающих в психологии, сталкиваются в основном крайние точки зрения. Причем нередко не замечается то, что в реальности психологической оценки личности (и на этом мы остановимся ниже) нет оппозиции между разными способами ее познания.

При разработке большинства методик психологической диагностики их создатели стремились опираться на теорию измерения, принятую в естествознании. Получается так, что именно стремление к объективности, точности (по образцу естественных наук) привело к созданию многих известных и валидных методик. Это неоспоримо. Однако последующее стремление некоторых психологов создать «более объективные тесты», достичь максимально возможной объективности в измерении приводит к тому, что утрачивается психологический смысл исследования личности. Погоня за постоянно ускользающей объективностью нередко приводит к забвению того, что измерение осуществляется не в физике, а в области человеческого поведения. Хорошо иллюстрируют сказанное те объективные тесты, в которых пытаются по физиологическим индикаторам сделать выводы о психологических особенностях личности. При создании таких «объективных» тестов все больше затруднений приходится испытывать при ответе на вопрос: что измеряется тестом?

Воплощение в жизнь одного из постулатов позитивизма, в соответствии с которым естественные науки дают методологический стандарт, определяющий степень развития и совершенства всех других наук, оказалось достаточно плодотворным для становления и развития экспериментальной психологии. В то же время позитивистская исследовательская традиция принесла те методологические установки, которые неприемлемы для изучения человеческой психики. Речь прежде всего идет о требовании устранения всего субъективного из научного знания. Этот императив требует от исследователя невозможного. Особенности познающего субъекта всегда будут проявляться в процессе познания и его результате. Некоторые виды знания существуют только в субъективной форме, и это в первую очередь характерно для психологии. Нет необходимости доказывать то, что требования позитивистской методологии не только обедняют психологию, но и в ряде случаев абсурдны. Подчеркнем, что использование «объективных» методов не обеспечивает объективности даже в тех науках, которые называют точными.

В связи со сказанным представляет интерес точка зрения А. Джеральда (Gerald, 1989), который полагает, что различные физические теории можно интерпретировать как своеобразные проективные техники. Он утверждает, что понятия квантовой механики отвечают всем характеристикам, присущим этим методикам. Теории квантовой механики, предложенные различными учеными, отражают личностные особенности их авторов. Из этого следует вывод: то, что мы привычно называем физикой, – конечный материальный продукт аффективных и когнитивных процессов, зарождающихся в недрах субъективности человека, а физики-теоретики, стремящиеся доказать объективность своих теоретических построений, невольно отрицают субъективную реальность, из которой эти построения возникают.

Результаты любых исследований обретают смысл исключительно в рамках концептуальных установок ученого. На каждом этапе работы ученого его личностные особенности, интересы, принадлежность к определенной научной школе и т. д. будут влиять на конечный результат. Ни один эксперимент не может служить критерием достоверности знания. Более того, дедуктивная структура знания, служащая образцом в естественных науках, эффективна лишь для изучения иерархически организованных объектов. В психологии изучаемые явления существуют в системе взаимных влияний, например аттитюды влияют на поведение, а поведение влияет на аттитюды (Юревич, 1992). Это ставит вопрос о целесообразности использования в психологии дедуктивной структуры знания, предполагающей однонаправленную систему детерминации. Из сказанного следует, что парадигма физикализма, которой руководствуются при разработке объективных тестов личности, приводит к результату, прямо противоположному ожидаемому – субъективизму в интерпретации полученных данных. Действительно, результаты многих объективных тестов либо с трудом поддаются психологической интерпретации, либо эта интерпретация произвольна. Сказанное не означает, что сегодня необходимо отказаться от использования объективных тестов. Необходимо лишь расстаться с иллюзией их объективности и допустить возможность существования в психологии (находящейся в особом положении по отношению к другим наукам!) интуиции и здравого смысла исследователя, а также научности не только верифицируемого, подтвержденного эмпирическим опытом знания.