Мы видели, что натурально-хозяйственные организации либо фактически существовали без обмена, либо, во всяком случае, были способны обходиться без него. Замкнутые и обособленные экономически от остального мира, они производили все необходимое для удовлетворения своих потребностей: и пищу, и одежду, и орудия. Совершенно другую картину представляет меновое хозяйство. Здесь нельзя говорить о самостоятельном существовании не только отдельных производственных единиц, — фабрик, ферм, горных предприятий и т. п., но и целых областей, и даже целых стран. Так, например, когда Россия, вследствие мировой войны, оказалась отделенной от всего остального мира, в ней стал ощущаться острый недостаток целого ряда продуктов, необходимых для удовлетворения самых насущных потребностей. Если бы отдельные районы России, наприм., Петербургская или Московская область, в силу полного расстройства транспорта или других причин, были отрезаны от остальной России, то большая часть их населения была бы обречена на верную гибель. Еще в большей степени это относится к отдельным предприятиям, хозяйствам меновой системы.
Дело в том, что развитое меновое хозяйство отличается от натурального широким общественным разделением труда. Это значит, что меновое хозяйство состоит из огромного числа формально-независимых друг от друга предприятий, которые заняты производством одного какого- нибудь продукта: железоделательные и машиностроительные заводы, текстильные и спичечные фабрики, сапожные и шапочные мастерския, молочные фермы и хозяйства хлебопашцев-крестьян и т. д., и т. д. Словом, все производство распадается на целый ряд отраслей, а они на многочисленные отдельные хозяйства. Правда, уже в первобытной коммунистической общине имелись зародыши разделения труда; рассматривая экономику авторитарно-родового и феодального общества, мы указывали даже на выделение отдельных отраслей хозяйства, скотоводства, земледелия и ремесла. Но все это было разделение труда в пределах производственной группы, соединенной общим организующим планом. Напр., родовая община, через патриарха и других подчиненных ему организаторов, распределяла целесообразно наличные рабочие силы: она направляла часть своих членов пасти скот, другую часть пахать землю и т. д., чтобы этим путем по возможности полнее удовлетворить потребности всей общины. Такой тип разделения труда напоминает техническое разделение труда, которое наблюдается в любом современном предприятии. В современной типографии, например, одна часть рабочих набирает, другая корректирует, третья верстает, четвертая печатает, пятая фальцует, и т. д.; но отношения между всеми этими рабочими устанавливаются и регулируются администрацией предприятия, подобно тому, как это делается в авторитарно-родовой общине ее старейшими членами.
Совсем иное — общественное разделение труда в меновом обществе. Тут нет ни единой организующей воли, ни плана производства. Это система отдельных, по виду независимых друг от друга предприятий, которые связаны между собой обменом и без него существовать совершенно не могут. Пусть имеется несколько предприятий, из которых одно производит хлеб, другое одежду, третье обувь и т. д. Если бы группа, связанная непосредственно с первым предприятием — его предприниматель и рабочие, — в силу каких-либо условий, оказалась изолированной от прочих предприятий, она не могла бы удовлетворить своих потребностей в одежде, в обуви и пр., она должна была бы неминуемо погибнуть; такова же была бы судьба прочих производственных групп. Этого положения отнюдь не было в натурально-хозяйственных обществах, которые, как мы знаем, на известной ступени развития также вступали в меновые отношения между собой; если бы эти меновые отношения внезапно порвались, то те общества все же могли бы продолжать свое существование.
При натуральном хозяйстве производятся продукты, предназначенные для потребления производственной группы, при меновом хозяйстве производятся продукты, которые, как общее правило, предназначены не для их производителей, а для продажи. Продукт, идущий в продажу, называется товаром. В меновом обществе продукт с самого начала является товаром. Поэтому меновое хозяйство называется часто товарным.
Три формы обмена
Само собой разумеется, что обмен не сразу достиг своей современной формы. В продолжение многовекового существования человечества он прошел длинный путь развития. Для самого факта его возникновения, которое относится к глубокой древности, вероятнее всего, к ранним стадиям авторитарно-родовой общины, — прежде всего необходима была наличность избытков производимых данной общиной продуктов, или, другими словами, известная степень развития производительности труда. Но этого мало. Если бы две общины производили одни и те же продукты, в одинаковом обилии, обмен не имел бы никакого смысла, и никто не стал бы к нему прибегать. Не может быть речи об обмене и в том случае, если живущие рядом общины располагают избытками различных продуктов, но находятся между собой во враждебных отношениях. В этом случае могло бы иметь место лишь ограбление одной общины другой, как это на деле нередко и бывало.
Отсюда ясно, что для обмена между двумя общинами необходима наличность двух условий: различие в производимых ими продуктах и дружеские отношения (общественная связь) между ними. Первое условие осуществлялось вначале по большей части благодаря различию в средствах производства, которые давала различным общинам внешняя природа: земледельческая община, земля которой хорошо производила хлеб, но плохо — лен, вступала в обмен с другой общиной, у которой почва была удобнее для посевов льна, но давала плохие урожаи хлеба; группа кочевников скотоводов отдавала мясо за хлеб земледельцев и т. п. Второе условие осуществлялось в родственной племенной связи отдельных общин, связи, поддерживавшейся их коллективными предприятиями. Впоследствии, с большим развитием обмена, различия производства все в большей степени стали определяться не только непосредственно данными природными условиями, но и неодинаковыми уже сложившимися техническими навыками; а дружеские сношения нередко завязывались и помимо племенного родства.
В своем историческом развитии обмен проходит три фазы, принимает три различные формы: простую или случайную, полную или развернутую и развитую или денежную.
Первая, простая или случайная форма обмена относится к тому периоду, когда обмен был еще очень редким явлением. Случайно встречаются два человека, обыкновенно представители двух родовых общин; у каждого из них есть для обмена продукт, который случайно оказывается нужным другому. На сцене всего два продукта, напр., топор и копья. Такой обмен можно изобразить следующим образом:
1 топор = двум копьям.
В этом случае топор совершенно случайно оказался не просто продуктом, т.-е. предметом, предназначенным для непосредственного потребления, а товаром. Помимо своей потребительной ценности, как орудия, он лишь случайно обнаружил новое свойство, имеющее общественный характер: оказалось, что за него можно получить продукт чужого труда — два копья. Из общей массы топоров, произведенных данной общиной, лишний топор приобрел меновую ценность (или «меновую стоимость»).
С течением времени обмен принимает все менее случайный, все более постоянный характер, потому что мирные встречи родов становятся обычным явлением. Эти встречи происходят уже на определенных местах, куда представители разных общин являются специально с меновыми целями — зародыш рынка. Там налицо оказывается уже не два, а большее количество товаров, которое с возрастанием производства и связей общин неопределенно увеличивается. Выражение обмена будет, примерно, такое:
1 топор = 2 копьям = 10 стрелам = 2 глиняным посудам = 1 овце = 10 золотникам янтаря и т. д.
Эта форма носит название полной или развернутой. Она отличается от первой не только своею широтой: с ней связаны и более глубокие изменения в характере обмена.
Каждая община, естественно, предлагает другим на рынке именно те предметы, которыми особенно богата ее область, но в которых другие общины ощущают недостаток. Так роды, жившие в Америке близ озера Эри, выменивали необходимые им продукты на медь; германские роды, населявшие берега Балтийского моря, пользовались для той же цели янтарем; многие инородцы северо-восточной Сибири еще до самого последнего времени выменивали оружие, железные изделия, водку и т. д. на пушнину. С точки зрения подобной родовой общины, обмен становится все более однообразным: она предлагает в обмен по преимуществу один какой-нибудь продукт, вместо которого она получает целый ряд других. Меновые отношения, возникающие при этом, могут быть, с ее точки зрения, выражены в такой формуле.
Предмет, представляющий левую часть равенства, янтарь приобретает здесь уже более или менее постоянным образом то особое свойство, которое при простой форме обмена присуще продуктам лишь в отдельных случаях, а именно меновую ценность.
При развернутой форме пропорции, в которых обмениваются продукты, приобретают гораздо больше устойчивости, чем при простой форме. В приведенном примере родовая община выменивает на янтарь, кроме тех предметов, которых она не производит, и такие, которые изготовляются ее собственными членами. Она убеждается на опыте, что производство 10 стрел или двух горшков стоят таких же трудовых затрат, как и производство 10 золотников янтаря. Вполне естественно, что эта община будет более или менее соблюдать те же пропорции, и при обмене 10 золотников янтаря являются для нее пределом, больше которого она не может дать за 10 стрел или 2 топора. В случае, если встречная община на эти условия не согласится, первая община откажется от обмена, и сама будет производить топоры и стрелы. Но дать меньше или взять больше этой предельной величины она не прочь; и если другие общины совсем не производят янтаря, который ценят, как блестящее украшение, то они и не будут стремиться к соблюдению какой-либо определенной пропорции, — для них эта пропорция будет случайной, и естественно, большей частью не в их пользу: они будут тогда отдавать большее количество своего труда за меньшее количество чужого: зародышевая, так сказать, случайная «эксплоатация» через обмен.
Развернутая форма обмена вносит нечто новое и во внутреннюю жизнь родовой общины. Если рассматривать тот же пример, то окажется, что наша община начинает добывать янтарь не только ради его физических свойств, не только для удовлетворения своих потребностей в украшениях, но ради его меновой стоимости. Она начинает, так сказать, специализироваться на одной отрасли производства, и во все большем масштабе удовлетворять свои потребности за счет производства смежных общин. Этот процесс, правда, не достигает еще таких размеров, при которых самостоятельное существование общины становилось бы невозможным; но так как и другие общины усиливают производство тех или других продуктов для обмена, то межродовые связи расширяются все больше и больше: начинает развиваться общественное разделение труда.
Развитие обмена не останавливается на его развернутой форме. Родовые общины, приходящие в соприкосновение не с самими собирателями янтаря, а с их соседями, — так же получают в обмен за свои продукты янтарь, который приобретает этим путем все более и более широкое распространение. Вместе с тем его общественная роль развивается дальше. Часто возникают такого рода случаи.
Допустим, что производитель топора, нуждающийся в горшках, не встречается с производителем горшков, которому был бы нужен топор. Он сталкивается зато с целым рядом других продавцов. Один предлагает ему за топор копья, другой стрелы, третий янтарь и т. д. Как ему быть? Подумавши немного, он берет янтарь. И это вполне понятно: топор ему не нужен, а на янтарь спрос большой, — дикари, подобно детям, весьма любят и ценят украшения, — и вероятность обменять его на горшки несравненно больше, чем вероятность встретить производителя горшков, нуждающегося в топоре. Так же в подобных обстоятельствах рассуждают и поступают другие товаропроизводители. Янтарь оказывается особенным товаром, который все берут наиболее охотно; и в конце-концов это входит в привычку, — всякий товар сначала обменивают на янтарь, чтобы потом уже за него получить необходимые продукты. Непосредственный обмен мало-по-малу исчезает, янтарь становится постоянным и обязательным промежуточным звеном — орудием обмена или средством обращения товаров. Форма обмена при этих условиях получает такой вид.
При этом, естественно, и ценность всякого товара привыкают измерять и выражать через ценность того же янтаря, как и легко видеть из самой формулы. Янтарь, следовательно стал мерилом ценности. Как постоянный, необходимый участник во всяком акте обмена, он может быть назван всеобщим товаром.
Такой товар называется денежным; а сама третья форма обмена — развитой или денежной формой.
Меновая ценность, выраженная в денежной форме, называется ценою.
Деньги
История денежной формы обмена представляет последовательную смену различных товаров, выступающих в роли денег.
Вначале роль эта всюду доставалась на долю распространенного по тем или, другим причинам товара, были ли это янтарь, кожи, соль, бобы, какао, особенные раковины и т. д. И в настоящее время у различных диких племен приходится очень часто наблюдать употребление в качестве денег тех товаров, которые являются в данной местности наиболее постоянными предметами ввоза или вывоза, причем в двух соседних деревнях нередко оказываются различные денежные товары. В странах кочевого быта деньгами чаще всего был скот. В южной Европе так было еще веков за 10 до P. X.: в народных греческих поэмах Гомера можно найти оценку медного треножника в 12 быков, золотых доспехов — в 100 быков, и т. п. У некоторых народов даже само название денег происходит от названия скота. Латинское pecunia (пекуния) несомненно происходит от слова pecus, что значит — скот. Название индийского денежного знака «рупия» и русского рубля тоже производится от корня, образующего и название скота.
Но мало-по-малу деньги-скот всюду вытеснялись металлическими деньгами. Вначале выступали на сцену железные и медные деньги. Металлы эти покупались, очевидно, не менее охотно, чем скот, потому что металлические орудия и оружие представляли предметы первой необходимости в каждом хозяйстве. В то же время металлы обладают многими преимуществами, благодаря которым они технически более пригодны для выполнения роли денег: во-первых, они легче делятся на куски малой стоимости, чем скот, который нельзя делить на части, не убивая; во-вторых, вещество металлов однородно, и отдельные куски их обладают одинаковыми качествами, тогда как другие товары, в том числе скот, этим достоинством не обладают: одна овца не может быть совершенно равна другой овце; в-третьих, металлы лучше сохраняются, — даже медь и железо, которые понемногу портятся под действием воздуха и влажности; в-четвертых, металлы обладают меньшим объемом и весом при одинаковой меновой ценности с другими товарами, потому что требуют для добывания сравнительно большего количества труда.
Впоследствии железо и медь сменяются серебром и золотом. В благородных металлах все указанные технические преимущества выражены особенно сильно. Затруднение, на первый взгляд, представляет вопрос, каким образом эти почти бесполезные в производстве металлы могли покупаться так же охотно, как скот, железо и т. п. Дело объясняется так. Серебро и золото употребляются преимущественно для украшений. Даже в настоящее время украшения легко находят себе сбыт: люди неразвитые — особенно малообразованные женщины — нередко готовы отказывать себе в необходимом, чтобы нацепить на себя какую-нибудь красивую безделушку. А народы не- культурные и полукультурные особенно любят украшения и дорожат ими: европейские купцы за какую-нибудь нитку бус покупали у дикарей товары большой стоимости, напр., огромные количества рыбы, дичи, плодов и пр. Таким образом, спрос на украшения создал возможность перехода от железных и медных денег к серебряным и золотым.
Не следует, однако, думать, что металлические деньги возникли сразу в виде современных монет с их изящной отделкой, с точным весом и с определенной пробой. Металл был первоначально денежным товаром, и только: от прочих товаров он отличался тем, что его принимали в обмен за любую вещь, которую ее собственник хотел продать.
«Когда в Бирме отправляются на рынок, — рассказывает один путешественник, — то запасаются куском серебра, резцом, молотком, весами и гирями. „Что стоят эти горшки?“ — спрашивает покупатель. „Покажите мне ваши деньги“, отвечает торговец и определяет, смотря по внешнему виду их, ту или другую цену известным весом серебра. Торговец дает вам маленькую наковальню, и вы отделяете столько серебра, сколько нужно. Затем вы взвешиваете на собственных весах отбитый кусок, потому что весам торговца доверять нельзя, и прибавляете или отнимаете, пока не получите требуемого количества. При больших закупках, за которые платят серебром самой высшей пробы, процесс еще сложнее, нужно позвать пробирщика, чтобы он точно определил пробу серебра, за что ему, конечно, приходится платить».
Следовательно, металлические деньги представляли собой определенный род товара, который взвешивают и пробируют, т.-е. всякий раз рассматривают с точки зрения его количества и качества. Такое положение вещей становится с развитием обмена чрезвычайно неудобным. Поэтому бесформенным слиткам денежного металла начинают придавать тот или иной внешний вид: им сообщали форму кольца, бруска, палочки, круглого диска, квадратной пластинки и т. п. Снабженные рисунком и указанием веса или стоимости, они выступают уже как предшественники современных монет, чеканка которых доводится до высшего технического совершенства.
Когда обмен расширяется, нередкими должны стать такие случаи, что меновая сделка затрудняется временным недостатком средств у покупателя. Чужой товар нужен немедленно; а денег для немедленной уплаты нет или не хватает, хотя с достоверностью известно, что через некоторое время у покупателя будет чем заплатить. В подобных обстоятельствах продавец нередко соглашается отдать товар в долг, в кредит. Слово «кредит» означает «доверие»; кредитная сделка, очевидно, предполагает доверие, во-первых, к честности, во-вторых, к состоятельности должника.
В назначенный срок должник отдает деньги, которые здесь играют новую роль — средство платежа.
Для нормального хода жизни менового общества совершенно необходимо, чтобы орудие обмена и платежа находилось на рынке в достаточном количестве. Рассмотрим, как велико это достаточное количество.
При одновременной продаже за наличные, денег требуется, очевидно, столько, сколько стоят на рынке продаваемые товары. Но за определенный период времени для целого ряда сделок за наличные сумма денег может быть меньше суммы цен товаров.
Сапожник купил у крестьянина хлеба на 10 рублей. За эти 10 рублей крестьянин купил сошник у кузнеца; кузнец купил за полученные деньги стол у столяра. Все три сделки произошли в течение одной недели; для них потребовалось всего 10 руб. денег, хотя сумма цен этих товаров равна 30 руб.; причина заключается в том, что за эту неделю данная сумма денег сделала три оборота. Вообще, при продаже за наличные необходимая для товарного рынка сумма денег определяется так: сумму цен продаваемых товаров делят на среднее число оборотов монеты за время продажи этих товаров.
Товары, продаваемые в кредит, непосредственно из рук в руки переходят без помощи денег. Но впоследствии и за эти товары приходится платить. Чтобы выяснить количество денег, необходимое для кредитного рынка, надо принять во внимание не только скорость обращения денег, как в предыдущем случае, но и другое условие.
Столяр купил в долг у крестьянина хлеба на 10 рублей, а тот, в свою очередь, купил у него — также в долг — стол за 9 руб. Сводя счеты, столяр платит крестьянину только 1 рубль, хотя сумма долгов была целых 19 руб. — А должен В 100 руб., В должен С также 100 руб., наконец, С купил в кредит у А товару тоже на 100 руб. Сводя счеты, все трое ничего не платят деньгами. Таким образом, при уплате долгов количество необходимых орудий платежа уменьшается на всю сумму платежей, которые взаимно уничтожаются. Остальное выплачивается таким количеством денег, какое потребуется, смотря по скорости обращения денег.
В общем, сумма денег, необходимая для рынка на известный промежуток времени, — спрос на деньги, — определяется так: к сумме цен товаров, кроме тех, которые продаются в кредит, прибавляется сумма срочных платежей, без тех, которые взаимно уничтожаются, и результат сложения делится на среднее число оборотов монеты за это время.
Действительное количество денег в меновом обществе, вообще говоря, не бывает меньше размеров рыночного «спроса на деньги»; наоборот, кроме тех денег, которые обращаются на рынке, имеется еще некоторый излишек, который в качестве «сокровища», денежного запаса, спокойно лежит в карманах и подвалах его владельцев, чтобы выйти оттуда тогда, когда явится усиленный спрос на деньги для покупки товаров или для платежа долгов.
