Объем и структура информации и адекватное восприятие

Кроме активности и использования обратной связи обязательным для правильного восприятия является так­же выполнение следующих условий: поддержание опре­деленного минимума, информации, поступающей в мозг

37

из внешней и внутренней среды, и сохранение привыч­ной структурированности этой информации.

Значение первого условия демонстрируется в исследо­ваниях по изоляции испытуемых от раздражителей, по­ступающих из окружающей среды и из собственного организма (сенсорная и перцептивная депривации). Су­щество сенсорной депривации заключается в том, что испытуемых изолируют от внешних воздействий с по­мощью специальных приемов. Например, для снижения кожной чувствительности испытуемых помещают в теп­лую ванну, для уменьшения зрительной информации на­девают им светонепроницаемые очки, для исключения слуховой чувствительности помещают в звукоизолированное помещение.

Нормальный, физически здоровый человек, погружен­ный в такую ванну, где до него не доходят никакие акустические и световые раздражители и почти исключе­ны осязательные и обонятельные ощущения, а также ощущения температуры, испытывает большие трудности в управлении своими мыслями, представлениями, он теряет ориентировку в строении собственного тела, у него на­чинаются галлюцинации и кошмары. При обследовании испытуемых сразу после такой изоляции у них наблюдали нарушения восприятия, особенно зрительного: изменялось восприятие цвета, формы, размера и расстояния. В одних условиях цвет казался более ярким и насыщенным, а в других терялось различение цветов. Так, известный спелео­лог Сиффр [244] не различал зеленого и синего цветов еще целый месяц после двухмесячного дефицита ин­формации вследствие одиночного пребывания в пещере.

После пребывания в изоляции происходит также из­менение восприятия глубины и постоянства размеров, все вокруг может представляться испытуемому плоским, окружающие предметы кажутся находящимися в одной плоскости, как бы нарисованными, а стены помещения то «приближаются», то «отдаляются» от него. Иногда на­блюдалась утрата константности восприятия, при этом плоские поверхности воспринимались как изогнутые. У участников антарктических экспедиций, работавших в условиях крайне однородной в зрительном отношении сре­ды, отмечалась склонность переоценивать размеры пред­метов и недооценивать расстояния до них, а также из­менение восприятия скорости движения [290].

38

Сенсорная депривация приводила к изменениям вос­приятия и времени: короткая — к завышению, а длитель­ная — к занижению временных интервалов. Наблюдались изменения зрительной и слуховой бдительности. Общим же направлением изменений после изоляции для всех видов восприятия является увеличение чувствительности.

Как уже упоминалось, при сенсорной депривации про­исходит утрата константности восприятия, нарушение цветового зрения, искажение восприятия формы и т. д. Все это свидетельствует о том, что для нормального восприятия необходим определенный приток сигналов из внешней среды. Если бы восприятие сводилось лишь к пассивному приему информации, то можно было ожидать, что психические процессы не нарушались бы при времен­ных перерывах в поступлении информации. Однако опыты с сенсорной депривацией показали обратное. В условиях изоляции умственная деятельность человека приходит в упадок. В ходе эксперимента испытуемые, обнаружив в себе неспособность к обычному мышлению, пытались ком­пенсировать отсутствие внешних раздражителей воспоми­наниями или воображением, но вскоре вспоминаемые и воображаемые картины становились навязчивыми и не­контролируемыми, не зависящими от воли человека, как если бы они были навязаны ему извне. Такой процесс приводил даже к галлюцинациям. Если испытуемые име­ли возможность произвольно двигаться, то эти явления смягчались, но не устранялись полностью.

Замечено, что в условиях естественного «сенсорного голодания» люди стремятся к творческой деятельности: лепят, пишут стихи, рассказы [73]. Интересно, что в усло­виях одиночества внутренняя речь может снова стано­виться внешней, осуществляя функцию общения человека с самим собой. Привычные формы социального общения (советы, одобрения, порицания, утешения, напоминания) в этих условиях исключаются, и человек вынужден в процессе приспособления к одиночеству вырабатывать особые механизмы регулирования своего поведения. В по­ведении большинства людей после прекращения длитель­ного одиночества наблюдалась повышенная активность с оживленной мимикой, и многие из них навязчиво стре­мились вступить в речевой контакт с окружающими.

Приведенные данные касались резкого сокращения по­тока информации из внешней среды. Однако уменьшение

39

объема сигналов, поступающих из внутренней среды орга­низма, также оказывает неблагоприятное воздействие на восприятие. Поясним это на примерах. Проводились на­блюдения за восприятием людей, находящихся в состоя­нии невесомости, т. е. в условиях, когда резко сокра­щается поток импульсов от скелетной мускулатуры, вно­сящей значимый вклад в информацию, поступающую в мозг. Один испытуемый так описывал свои пережи­вания: «Я понял, что наступило состояние невесомости. У меня внезапно возникло ощущение стремительного па­дения вниз, что все кругом рушится, разваливается и разлетается в стороны. Меня охватило чувство ужаса, и я не понимал, что вокруг меня происходит» [243, с. 101]. Теперь известно, что изменение восприятия окру­жающего мира, наблюдаемое при разных вариантах пер­цептивной депривации, вызывается изменением работы мозга из-за рассогласования и извращения информации, поступающей к нему от мускулатуры и органов чувств.

Многие космонавты при наступлении невесомости пе­реживали иллюзию переворачивания, т. е. изменение вос­приятия положения своего тела в пространстве [309]. Одному казалось, что он находится в полусогнутом по­ложении лицом вниз, а другому — что он перевернут вниз головой. Иллюзия испытывалась как при открытых, так и при закрытых глазах и могла продолжаться многие часы. Почему это происходит? Известно, что мышцы составляют около 40% массы тела. В состоянии неве­сомости нагрузка на мышцы, постоянно работавшие в условиях гравитации, резко падает, что приводит к умень­шению потока нервных импульсов от мышц в определен­ные структуры мозга. Важно отметить, что указанные иллюзии исчезали, как только мышцы получали нагрузку.

В состоянии невесомости изменялось не только вос­приятие положения собственного тела в пространстве, но и зрительное восприятие, например, отмечались значи­тельные ошибки в визуальной оценке расстояния [309]. Космонавт Купер сообщал, что, пролетая над Тибетом, он видел невооруженным глазом дома и другие постройки на Земле. Однако, как показали расчеты, нормальная разрешающая способность человеческого глаза не позво­ляет различать подобные предметы с такой высоты. Это явление исследователи вначале расценили только как гал­люцинацию, возникшую вследствие одиночества и сенсор-

40

ного голода, но аналогичные сообщения поступили от мно­гих космонавтов. Например, В. И. Севостьянов обратил внимание, что в первые дни космического полета он разли­чал мало объектов на Земле. Потом стал различать суда в океане, затем суда у причала, затем поезда. В конце полета он различал приусадебные участки и постройки на них [236].

Для выяснения механизма подобного повышения чув­ствительности были проведены специальные эксперимен­ты. В сурдокамеру передавались звуки из соседней ком­наты (аппаратной) приглушенно, на подпороговом уров­не. Испытуемый должен был сообщать о воспринятых звуках в форме репортажа. В тех случаях, когда испы­туемый был осведомлен о происходящих вне камеры явлениях, он достаточно точно и адекватно воспринимал шумы и разговоры в аппаратной, что обеспечивалось повышением слуховой чувствительности. Когда он не был осведомлен (если он не мог догадаться о том, что там происходит), то все звуки воспринимал (интерпретиро­вал) ошибочно, однако и в этом случае был твердо убежден в реальности своих восприятий [243].

На основании этих экспериментов было сделано за­ключение, что повышение разрешающей способности зре­ния и слуха в условиях некоторого дефицита информа­ции (например, в невесомости) может быть объяснено не только повышением чувствительности, но и тем, что изменилась степень доступности различных гипотез из-за нарушения соотношения потока информации из центра и периферии в сторону центра. Итак, феномены, возни­кающие при невесомости, наглядно продемонстрировали значение постоянства притока информации из внутренней среды для правильной работы восприятия.

Важным условием нормального функционирования об­раза восприятия является организация и структуриро­ванность получаемой информации. Человек живет в мире вещей и явлений, отграниченных в пространстве и во времени и находящихся между собой в определенных связях. Попав в условия, где в поле восприятия нет привычной расчлененности и организованности, человек не может не только адекватно и длительно воспринимать такой окружающий мир, но и испытывает нарушения других психических функций. Такие нарушения наблю­даются у людей, находящихся в знойной пустыне или

41

арктическом безмолвии. Допускают, что возникающие миражи есть следствие попыток психики компен­сировать отсутствие структурированности внешней среды с помощью представлений, извлеченных из памяти, и тем самым достичь привычной организованности восприятия.

Другим примером может служить эксперимент, в про­цессе которого испытуемого в скафандре помещали в резервуар с водой. В таком положении испытуемые в первые полчаса засыпали, а когда просыпались, то у них возникали нарушения восприятия. Они не могли разли­чать верх и низ, левое и правое. Кроме того, в их сознании царила лишь одна какая-нибудь мысль, от кото­рой они не могли избавиться. Если через наушники пода­вали какую-то фразу, то эта навязчивая мысль заме­щалась новой, зависящей от этой фразы. И только когда через наушники подавался связный текст или музыка, то мышление испытуемых нормализовывалось [387].

Вот еще пример. Испытуемых просили долго смотреть на телеэкран, на котором были лишь беспорядочные соче­тания пятен (белый шум). Ничего, кроме экрана, в поле их зрения не было. В этом случае нарушалось восприятие, и это нарушение было аналогично возникавшему при сен­сорной изоляции [38, 394].