Некоторые выдающиеся первопроходцы современности

Введение в Интегральный Подход

Интегральный подход к Космосу (Вселенной) сможет свободно исследовать все множество уровней и линий во всех секторах, не пытаясь необоснованно сводить любые из них к другим.

Если вы посмотрите на рис. 5, то заметите, что все сущности или холоны в секторах Правой Стороны имеют простую локализацию. Все они доступны нашим органам чувств (или их техническим расширениям). Вы можете видеть скалы, деревни, организмы, экосистемы, планеты и т. д. Однако ни один из холонов в секторах Левой Стороны не имеет простой локализации. Вы не можете увидеть во внешнем мире какие бы то ни было чувства, понятия, состояния сознания, внутренние озарения, культурные ценности и т. д. Они существуют в эмоциональном пространстве, в пространстве понятий, в пространстве взаимопонимания, в пространстве общих ценностей и смыслов, и т. д. Хотя у них есть корреляты в объективном, физическом мире, их невозможно свести к этим коррелятам, не разрушив полностью их собственное своеобразие.

Что касается индивидуального субъективного сознания (волн, потоков и состояний сознания), то все их физические корреляты (от биоэлектрической активности мозга до нейромедиаторов) существуют в сенсомоторном пространстве, и поэтому могут быть организованы иерархии в соответствии с количеством или размером (организмы больше, чем клетки, клетки больше, чем молекулы, а молекулы больше, чем атомы). Эти иерархии Правой Стороны являются не иерархиями ценности — клетки не лучше чем молекулы, атомы не лучше чем кварки — а всего лишь иерархиями размера и физического включения. Но все субъективные, внутренние корреляты Левой Стороны существуют во внутренних пространствах, которые развертываются в иерархии качества (сострадание лучше, чем убийство; любовь лучше, чем ненависть; постконвенциональное лучше, чем конвенциональное, которое, в свою очередь, лучше, чем доконвенциональное, с точки зрения моральной глубины и степени распространения заботы на других).

Таким образом, интегральный подход позволяет нам картировать внешние корреляты внутренних состояний, не пытаясь сводить одно к другому. В конце концов, сострадание, возможно, морально лучше ненависти, но серотонин не лучше, чем дофамин;* так что если мы сводим сознание к нейромедиаторам, мы полностью утрачиваем ценность и смысл. Другими словами, мы оказываемся во флатландии, где все смыслы и значения Левой Стороны превращаются в лишенные ценности факты и лишенные смысла поверхности — «нечто унылое, без звука, запаха и цвета; всего лишь бессмысленная и бесконечная суета материи».

Следовательно, интегральный подход не ставит своей целью сведение «Я» и «мы» к системам переплетающихся «оно». Интегральный подход стремится избегать тонкого редукционизма; он не желает сводить внутренний холизм к внешнему холизму (но, взамен, включает в себя их оба). Он не сводит искусство, красоту, мораль и сознание к плоскостной системе процессов, битов информации, нейромедиаторов, паутины жизни или к любой другой системе холистических объектов. Он стремится несводимым образом включать в себя внутренние области субъективных и межсубъектных волн, потоков и состояний, охватывающих спектр от тела до ума, души и духа, даже хотя все они имеют те или иные внешние корреляты, к которым можно (и должно) подходить с научной точки зрения третьего лица и языка «оно»...

Некоторые из этих важных корреляций показаны на рис. 8. Внутренние волны полного спектра сознания, как они проявляются в индивиде — от тела (чувства) до ума (идеи), души (озарения) и духа (всеобщее) — перечислены в Верхнем-Левом секторе. Они не могут быть сведены к материальным измерениям (поскольку, в отличие от материи, они не имеют простой локализации). Тем не менее, все чувства, ментальные идеи и духовные озарения имеют физические корреляты, которые можно измерить с помощью научных методов — от электроэнцефалографии до анализа химического состава крови, позитронно-эмиссионной томографии (ПЭТ)** и определения кожно-гальванической реакции. Эти физические корреляты представлены пунктирными линиями в секторах Правой Стороны.¹

 

Рис. 8. Корреляции внутренних состояний (сознания)
с внешними состояниями (материи).

Так, например, некоторые архаические поведенческие побуждения имеют корреляты в «рептильном» стволе мозга.* Различные эмоциональные состояния и чувства имеют корреляты в состояниях тонической активации лимбической системы. При концептуальном мышлении наблюдается повышенная активность в передних отделах новой коры. Различные медитативные состояния вызывают характерные изменения биоэлектрической активности мозга (например, высокоамплитудные тета- и дельта-волны, полушарную синхронизацию).² От телесных ощущений до ментальных идей и духовных озарений (Левая Сторона), существуют по крайней мере некоторые физические корреляты (Правая половина) для всех состояний и стадий эволюции сознания.

Так почему же мы просто не идем до самого конца и не говорим, что сознание представляет собой всего лишь побочный продукт сложных мозговых структур, систем нейронных сетей, цифровых процессов, биологических вычислительных контуров или чего-то вроде этого? Да потому, что один из этих коррелятов Правой Стороны не имеет градаций ценности, которые составляют саму суть областей Левой Стороны.

Например, различные паттерны биоэлектрической активности мозга можно регистрировать с помощью электроэнцефалографа; однако энцефалограмма не говорит, что один паттерн лучше, чем другой — она говорит лишь, что они разные. Так, этноцентрической предубежденности и мироцентрической справедливости соответствуют некоторые паттерны активности на энцефалограмме; но ничто на этой энцефалограмме не говорит и не может сказать, что один из этих паттернов лучше, ценнее или красивее, чем другой. Никакие ценностные градации не могут присутствовать на энцефалограмме, регистрирующей Правосторонние корреляты, поскольку в мире Правой Стороны есть только градации размера и простой локализации, но не градации ценности, глубины и смысла.**

Таким образом, в той мере, в какой мы сводим состояния сознания к состояниям мозга, мы утрачиваем все ценностные критерии и оказываемся в обезличенной вселенной без качеств. Если мы сводим радость к серотонину, а мораль к дофамину, если мы сводим сознание к нервным проводящим путям, а осознавание к системам нейронных сетей, то полностью стираем ценность, смысл, глубину и саму Божественность с лица Космоса: мы оказываемся во флатландии, впадая в тонкий редукционизм.³

(Схематическое изображение флатландии приведено на рис. 13 в главе 14. Все внутренние области «Я» и «мы» сведены к соответствующим «оно», в результате чего ум повисает в воздухе, не понимая, как он связан с внешним миром и со своими собственными органическими корнями — эту печально известную проблему «разум-тело» мы будем рассматривать в главе 14.)

Все реалии областей Левой Стороны — от стадий развития сознания до степеней морального роста — вполне можно обнаружить, но не путем пристального рассмотрения каких бы то ни было внешних объектов, а исследуя сами внутренние области. Как показывают такие исследования, при этом становится очевидно, что некоторые уровни и стадии развития лучше, выше, глубже, являются более объемлющими и более освобождающими — в направлении от эгоцентризма к социоцентризму и к мироцентризму — и хотя все внутренние волны имеют внешние корреляты в органических функциях мозга (которые можно и необходимо изучать), их нельзя сводить к этим коррелятам, не разрушая полностью сами факторы, которые их определяют.

Таким образом, давайте отдавать должное разграничениям (и величию) современности, избегая разобщения (и бедствия) современности. Благодаря разграничениям современности мы можем исследовать любые структуры или состояния сознания, используя подходы с позиции первого лица (Верхний-Левый сектор), второго лица (Нижний-Левый сектор) и третьего лица (Правой Стороны), отдавая должное Большой Тройке на каждом уровне (от тела до ума, души и духа), как показано на рис. 8. Мы можем, например, исследовать медитативные состояния, изучая феноменологические описания от первого лица (отчеты тех, кто реально практикует медитацию), в то же время, исследуя все воздействия, которые медитация оказывает на биоэлектрическую активность мозга, химию крови, иммунные функции и нейрофизиологию. Мы также можем изучать то, как различные культурные среды, языковые практики и этические системы влияют на медитативные состояния, и выяснять, какие виды общественных институтов и практик в наибольшей степени способствуют этим состояниям. Короче говоря, мы можем использовать «всеуровневый, всесекторный» подход.⁴

Образцы

В этом разделе я хотел бы представить вам нескольких современных первопроходцев в области интегрального подхода — подхода, который во многих важных аспектах пытается быть «всеуровневым и всесекторным». Всех этих исследователей объединяет то, что они полностью осознавали важные разграничения современности и потому все в больше степени понимали, как наука могла бы дополнить (но не заменить) религию, духовность и психологию. Все они, как мы увидим, использовали современные открытия в Большой Тройке, чтобы прояснить природу Великого Гнезда. (Иными словами, все они предлагали важные уточнения модели, изображенной на рис. 7).

Можно назвать множество ранних пионеров интегрального подхода, таких, например, как Гёте, Шеллинг, Гегель, Фехнер и Уильям Джеймс. Они узнавали все больше научных данных об эволюции, и потому все больше понимали некоторые вещи относительно Большого Гнезда, которые обычно были недоступны первопроходцам до-современности: что его развитие происходит не только на уровне индивидов, но и на уровне видов; не только онтогенетически, но и филогенетически. Хотя в этом столетии тоже хватало первопроходцев — от Штайнера до Уайтхеда и Гебсера — мне бы хотелось особо упомянуть Джеймса Болдуина, Юргена Хабермаса, Шри Ауробиндо и Абрахама Маслоу.

Джеймс Марк Болдуин

Джеймс Марк Болдуин (1861—1934) был самым влиятельным и, вполне возможно, даже величайшим психологом в истории Америки. Современник Джеймса и Пирса, Болдуин разработал систему интегральной психологии и философии, широту и глубину которой начинают осознавать только теперь. Он был первым выдающимся представителем психологии развития в современной истории; он впервые дал четкое определение стадии развития; он стремился объединить интроспективную феноменологию и научную эпистемологию эволюции; он считал, что тремя главными модусами опыта являются эстетический, моральный и научный (Большая Тройка!), и предложил подробную схему стадий развития в каждой из этих областей (другими словами, он был одним из первых, кто прослеживал развитие во всех секторах); он также был одним из первых, кто очертил стадии религиозного развития. Его схему когнитивного развития использовали Пиаже и Кольберг; его исследования диалогического взаимодействия были продолжены Дьюи и Мидом; сторонниками его эволюционной эпистемологии стали Карл Поппер и Дональд Кэмпбелл; короче говоря, его влияние почти невозможно переоценить. Единственная причина, по которой его имя осталось сравнительно малоизвестным, состоит в том, что вскоре после его смерти школы позитивизма и бихевиоризма превратили флатландию в непререкаемую догму, вследствие чего любые интегральные исследования исчезли из повестки дня академической науки.

В собственном развитии Болдуина было три основных этапа: ментальная философия (шотландской школы), эволюционная психология и эпистемология развития. На каждом из этих этапов он был полон решимости с равным вниманием и уважением подходить к науке, морали и эстетике, не пытаясь необоснованно возвышать какую-либо из этих областей или, напротив, сводить ее к другим. Он включал в свои исследования то, что он называл «метафизикой интуиции, онтологией интроспекции» (т. е. самые реальные реалии областей Левой Стороны), наряду со строгой приверженностью к научному экспериментированию. Вначале он считал, что для такого объединения лучше всего подходит философия Спинозы, поскольку Спиноза равным образом почитал и внутреннее/ментальное, и внешнее/телесное; но именно статичная природа системы Спинозы не позволяла согласовать ее с эволюцией. Болдуин пришел к выводу, что «невозможно достичь сколько-нибудь последовательного представления о развитии ума без учения о... развитии сознания».⁵ Более того, эту теория развития следовало строить, не прибегая к чистому эмпиризму, который крайне неверно интерпретирует ментальные структуры. По словам Болдуина: «Прежде душу считали неизменной субстанцией с постоянными свойствами... Генетическая идея [развития] все полностью меняет. Вместо неизменной субстанции, мы имеем концепцию растущей, развивающейся активности. Психология способностей сменяется функциональной психологией».⁶ Болдуин глубоко изучал труды немецких философов-идеалистов, и находил дальнейшие свидетельства в пользу важности эволюционного подхода.

Болдуин начал этот второй этап (эволюционную психологию) с переоценки необходимых инструментов исследования: «Каким образом можно плодотворно изучать развитие ментального порядка феноменов? От количественного метода, привнесенного в психологию из точных наук, следует отказаться; ибо его идеал состоит в сведении сложного к простому, целого к частям, позднее развившегося к ранее существовавшему, тем самым отрицая или устраняя именно тот фактор, который составляет или раскрывает то, что является подлинно генетическим (т. е. обусловленным развитием)».⁷ Болдуин добавил к научному исследованию инструменты философской эпистемологии, или анализа типов структур, которые можно исследовать эмпирическим путем, и это, в итоге, привело к третьему этапу — эпистемологии развития (наиболее полно изложенной в его широко признанном классическом труде, «Мысль и вещи: Исследование развития и смысла мысли, или генетическая логика»).*

Согласно представлениям Болдуина, развитие сознания проходит примерно через шесть качественно различных уровней или стадий (см. таблицу 11), каждая из которых иерархически разграничивает предшествующие элементы и заново объединяет их на более высоком уровне: до-логическую (сходную с сенсомоторной), квазилогическую (до-операционную и раннюю конкретно-операционную), логическую (формально-операционную), экстралогическую (зрительно-логическую) и, наконец, гиперлогическую, которую мы могли бы назвать сверхлогической или надлогической, поскольку она представляет собой сходное с сатори недвойственное осознание, которое выходит за пределы субъектно-объектного дуализма. По словам Болдуина, эта наивысшая стадия является: «формой созерцания... в которой непосредственность опыта постоянно стремится восстанавливаться. В высшей форме такого созерцания — форме, данной самой себе как подлинное и глубокое эстетическое переживание — мы находим синтез мотивов, модус, в котором все линии прежних дуализмов сходятся и сливаются друг с другом... опыт, по своей сути являющийся просто единством постижения, [где] сознание обладает полнейшим, самым непосредственным и окончательным пониманием природы и смысла реальности».⁸ Это опыт непосредственно постигаемой пробужденной реальности в целом (что мы бы определили как космическое сознание психического уровня, или единение со всем эмпирическим миром: «природный мистицизм»). Как часто указывал Болдуин, в этом единстве сознания все дуализмы, созданные в ходе развития (внутреннее/внешнее, ум/тело, субъект/объект, истинное/ложное и хорошее/плохое), превосходятся и объединяются в опыте полноты. И он подчеркивал, что это гиперлогический, а не дологический уровень. Через эти шесть (или около того) базовых уровней сознания Болдуин прослеживал линии и стадии морального, эстетического, религиозного и научного развития, а также развития самости.

По своей завершенности и полноте это была интегральная психология и философия, равную которой редко можно встретить. Другие мыслители, например, Ауробиндо, более точно изображали многочисленные стадии духовного развития (то, что Болдуин называл «гиперлогическим», на самом деле состоит по меньшей мере из четырех отдельных уровней сознания); третьи (например, Хабермас) демонстрировали более глубокое философское мышление (например, Хабермас); четвертые внесли больший вклад в экспериментальную психологию. Однако немногие сочетали все это со строгостью, широтой и глубиной подхода Болдуина.

Влияние Болдуина, как я уже сказал, было весьма и весьма значительным. Его постадийное описание диалектическом развитии «Я» и «другого» (во всех трех основных областях — моральной, эстетической и научной) оказало огромное влияние на общественные науки. Отзыв Кольберга типичен для общей оценки Болдуина: «По мере того как я углублялся в изучение работ Болдуина, я осознавал, что Пиаже воспринял от него все основные идеи, с которых он начинал в двадцатые годы: ассимиляцию, аккомодацию, схему, адуализм, «эгоцентричность» или неразличающий характер ума ребенка. Я также видел, что общий проект Пиаже — создание генетической эпистемологии и этики, которые бы использовали эпистемологию для постановки проблем в области психологии развития, а наблюдение за развитием — для того, чтобы помочь ответить на эпистемологические вопросы — был и проектом Болдуина».⁹ Но в отличие от Пиаже, у Болдуина было важнейшее достоинство интегрального видения: он отказывался сводить все развитие к когнитивному развитию, и именно поэтому его система в целом является более прочной и правдоподобной — на что указывали Джон Бротон и другие исследователи.

В том, что касается морального развития, в начале XX века психологи и социологи в целом соглашались, что морализация проходит через три общих стадии. В 1908 году МакДугалл писал: «Фундаментальной проблемой социальной психологии является морализация индивида обществом. Эта морализация сперва проходит через стадию, на которой действие инстинктивных побуждений укрощается влиянием вознаграждений и наказаний; на второй стадии поведение управляется, главным образом, предвкушением социального одобрения или обвинения; и на третьей стадии поведение регулируется идеалом, который дает индивиду возможность поступать так, как ему кажется правильным, вне зависимости от одобрения или осуждения со стороны его непосредственного окружения».¹⁰ Это, разумеется, три общие стадии, которые теперь чаще всего называют доконвенциональной, конвенциональной и постконвенциональной. Как указывает Кольберг: «Уровни Дьюи-МакДугласа описываются с точки зрения отношения «Я» к обществу. Они не отражают качественное когнитивное и эпистемологическое развитие ребенка. Наши данные позволяют предполагать, что трехуровневое разграничение Болдуина [адуальное, дуалистическое и этическое] определяет «этапы» (или подуровни) в базовой последовательности доконвенционального, конвенционального и постконвенционального (автономно-этического)».¹¹ Другими словами, используя уровни развития Болдуина, Кольберг смог предложить шестистадийную схему морального развития, которая, согласно проведенным до сих пор исследованиям, является в значительной степени инвариантной и универсальной.¹²

Кроме того, Болдуин дал одно из первых и до сих пор одно из самых тонких описаний этапов религиозного развития. Для этого ему сначала нужно было доказать (и я полагаю, ему это удалось), что религиозные или духовные интересы представляют собой отдельную область, не сводимую к экономическим, научным или моральным интересам. Скорее, «Религиозные мотивации существуют наряду с теоретическими, моральными и эстетическими интересами как одни их несводимых и, при должном понимании, универсальных человеческих мотиваций».¹³ Эту новаторскую линию исследований впоследствии наиболее успешно продолжал Джеймс Фаулер (Fowler).

Пожалуй, наиболее интересно то, что, по мнению Болдуина, развитие сознания достигает кульминации в опыте глубокого единства, которое сам он считал высшим эстетическим переживанием, одновременно объединяющим высочайшую науку и высочайшую мораль.¹⁴ Это, конечно, один из вариантов эстетического идеализма (воспринятого от Канта, Шеллинга и Шиллера), однако Болдуин переработал его в собственную систему, названную «панкализмом» (pancalism) — это слово означает, что такое космическое сознание является «всеобъемлющим и не имеющим внешних референтов».

Прототипом этого опыта единства может служить созерцание прекрасного произведения искусства. Само произведение существует в объективном, внешнем мире и, как объект, может исследоваться научными методами. Но красота и ценность произведения искусства — это внутреннее и субъективное состояние, привносимое в искусство зрителем (хотя они и основываются на объективно реальных характеристиках произведения). Таким образом, когда вы созерцаете произведение искусства, которое вы любите и цените, вы соединяете субъективный и объективный миры — миры ценностей и фактов, морали и науки, Левого и Правого — в объединяющем охвате.

Кроме того — и это важнейшее дополнение — по словам Болдуина, «По своей природе такой синтетический опыт выходит за пределы конкретных эстетических объектов и реальности в целом. Такое синтетическое переживание включает в себя идею Бога, но теперь она относится к тому органическому или духовному целому, в котором могут быть окончательно познаны «Я» и мир».¹⁵ Эта эстетическая линия тоже претерпевает стадийное развитие, достигающее кульминации последовательное поэтапное развитие, которое достигает своей кульминации в совершенном опыте космического сознания.

Короче говоря, Болдуин был одним из первых великих исследователей современности, кто, в сущности, взял за основу Великое Гнездо Бытия и Познания — всю последовательность развития от до-логического тела к логическому уму и надлогическому духу — и разграничил каждый из этих уровней на эстетический моральный и научный модусы опыта, а также показал развитие каждой из этих линий через все основные уровни. Вряд ли скоро удастся превзойти его достижения.

Юрген Хабермас

Юрген Хабермас (род. в 1929 г.) за время своей выдающейся карьеры применял свой интегральный подход к широкому кругу областей — философии, психологии, антропологии, теории эволюции, лингвистике и политике. Общая модель Хабермаса имеет три уровня. Первый уровень — это теория коммуникации («универсальная прагматика»), которая служит отправной точкой для описания развития субъективного (эстетического), межсубъектного (морального) и объективного (научного) сознания (Большая Тройка; это описание развития индивида образует второй уровень). Третий уровень, основывающийся на первых двух — это описание социокультурной эволюции, представляющее собой реконструкцию исторического материализма, а также синтез теории систем, теории жизненного пространства, научной, эстетической и моральной областей.¹⁶

Хабермас — самый разносторонний из ныне работающих философов развития. Однако он, к сожалению, исключает и полностью игнорирует любые стадии развития сознания «Я», «мы» и «оно» за пределами зрительно-логического уровня. Я бы сказал, что подход Хабермаса охватывает все сектора, но не совсем все уровни. Более того, полагаясь на лингвистически порождаемые структуры понимания, Хабермас вбивает клин между человеческой и не-человеческой природой, и потому его подход к природе оказывается, в основном, инструментальным.* Короче говоря, мы могли бы сказать, что его интегральное воззрение неадекватно в отношении как до-рациональной, так и наднациональной областей — как природы, так и духа (некоторые сочли бы это серьезным изъяном). Тем не менее, в силу своей разносторонности, его работы уже обеспечили ему место в истории как одному из менее чем десятка наиболее выдающихся мыслителей XX века, и потому представляется, что любой интегральный подход, не учитывающий его вклад, не может надеяться на успех.

Шри Ауробиндо

Ауробиндо (1872—1950) был одним из величайших современных философов-мудрецов Индии, и масштабы его достижений трудно полностью передать словами. Его «интегральная йога» представляет собой попытку объединить и согласовать восходящие (эволюционные) и нисходящие (инволюционные) потоки в человеческих существах и, таким образом, связать воедино потустороннее и посюстороннее, трансцендентное и имманентное, дух и материю. В своем всеобъемлющем синтезе он свел воедино значительную часть огромного духовного и традиционного наследия Индии. Кроме того, он был одним из первых истинно великих мудрецов, кому были доступны научные сведения об эволюции (открытые благодаря разграничениям современности), что позволило ему распространить свою систему с динамического развития в онтогенезе (о котором знали все великие представители вечной философии) на динамического развитие в филогенезе. Можно сказать, что интегральная йога Ауробиндо была первым великим индийским синтезом истин до-современного Великого Гнезда и истин, которые принесло с собой разграничение современности.

Общая модель сознания Ауробиндо состоит из трех основных систем: (1) поверхностного внешнего/переднего сознания (типично грубое состояние), включающее в себя физический, витальный и ментальный уровни сознания; (2) более глубокой психической/душевной системы, находящейся «за» передней на каждом из ее уровней (внутреннее физическое, внутреннее витальное, внутреннее ментальное и самое глубокое психическое или душа; типично тонкое состояние); и (3) вертикальных восходящей/нисходящей систем, простирающиеся как над умом (высший ум, просветленный ум, интуитивный ум, над-ум, сверхум; включая каузальное/недвойственное), так и под умом (подсознание и бессознательное) и простирающиеся под сознанием (подсознание) — и все их объемлет сатчит-ананда, или чистый недвойственный Дух.¹⁷

Самый большой недостаток Ауробиндо — это недостаток, с которым, сталкивались все теоретики, а именно: он не мог знать о тех важных открытиях, которые были сделаны уже после его смерти. Ауробиндо больше всего интересовали преобразования сознания (Верхний-Левый сектор) и соответствующие им изменения в материальном теле (Верхний-Правый сектор). Хотя у него было много важных догадок относительно политических и социальных систем, он, судя по всему, не понимал действительных взаимоотношений культурной, интенциональной, социальной и поведенческой сфер, и его анализ никогда не выходил на уровень интерсубъективности (Нижний-Левый сектор) и интеробъективности (Нижний-Правый сектор). Это значит, что он не мог полностью усвоить разграничения современности. Однако уровни и модусы, на которые распространялась система Ауробиндо, чрезвычайно важны для любой подлинно интегральной модели.

Абрахам Маслоу

Абрахам Маслоу (1908—1970) достаточно хорошо известен, и поэтому я ограничусь лишь несколькими короткими замечаниями. Как и все подлинно великие интегральные мыслители — от Ауробиндо до Гебсера и от Уайтхеда до Болдуина и Хабермаса — он был эволюционистом. Он одним из первых собрал убедительные эмпирические и феноменологические доказательства того, что для каждого уровня Великого Гнезда характерны собственные потребности, что эти потребности возникают в иерархическом порядке и становятся доминирующими, и что у каждого из нас есть потенциальные возможности для всех этих уровней-потребностей (см. таблицу 7). Идеи Маслоу сыграли решающую роль в формировании Третьей (гуманистическая и экзистенциальная психология) и Четвертой (трансперсональная психология) культурных сил, и оказали огромное влияние на исследования в сфере образования, бизнеса и систем ценностей.

Работы Маслоу были временно преданы забвению в 80-е годы, когда радикальный постмодернизм, занявший доминирующее положение как в академическом мире, так и в контр-культуре, сделал все формы холархии подчиненными тому, что оказалось одной из разновидностей догматизма флатландии. Однако по мере того как мир пробуждается от этого редукционизма, новаторские работы Маслоу снова привлекают всех, кто стремится к более интегральному и холархическому подходу.

Все эти интегральные мыслители — только немногие из гениев-первопроходцев, которые могут помочь нам на пути к еще более полным интегральным представлениям. Сколь бы великим ни был любой из них, у каждого нового поколения есть шанс существенно продвинуть интегральное видение еще дальше, просто потому, что постоянно появляются новая информация, данные и открытия. Блестящему уму Гегеля в высшей степени не хватало знакомства с восточными традициями. Шеллингу были недоступны важные антропологические данные. Ауробиндо не был знаком с детальными исследованиями современной когнитивной психологии. Хабермас принадлежит к поколению, которое так и не сумело полностью понять значение трансперсональной революции. Точно так же, возможные достижения любого из нас будут служить лишь плечами, на которых, как мы надеемся, вскоре будут стоять другие.

Часть III